Лето, как никакое другое время года, позволяет наблюдать за телами. Иногда даже кажется, что они лишены души, мысли и знания, снабжённые острым запахом влажной кожи. Как не порадоваться в связи с этим грядущей охлаждающей осени и остужающей зиме, когда угадываешь мысли не по вальяжной позе/походке, а по задрапированным движениям и блеску глаз.

Правда, к июлю повсеместная нагота уже не кажется вызывающей, пошлой и приторной. Она как элемент отсутствия вкуса в одежде и воспитания в жизни. Я ничего не имею против приспущенной бретельки, важен контекст и мотив. Чтобы не сдвинуться от жары, предпочитаю наблюдать не за всей массой тел, а за пальцами рук. Став забавой лета, они дают наброски к характерам.

 

Плотно сжимая немолодыми расплывшимися пальцами стержень шариковой ручки, директор, порывисто выписывая буквы отдельно, словно придавая значение каждой, обозначал на бумаге разрешение на отпуск. Очевидно, что решение рождалось неспеша, чтобы я успела прочувствовать. Я осознала.

Ирина в отделе кадров, прочирикав «положи сюда», тут же сама и выхватила подписанное заявление, и оно, вспорхнув в её пальчиках, в воздухе изогнулось всем телом и покойно опустилось на стопку чуждых ему бумаг, уныло свесив с неё белый уголок. Я поправила.

Остаток дня и жил, и томился. Была рука, поданная мне при выходе из авто. Сухая, уверенная, равнодушная. Я оценила. Был указующий палец кассира, каждый раз делово тычущий неаккуратным ногтем в расходник — «здесь и здесь». Были ровные пальцы, оставляющие размашистую подпись в договоре на семнадцати листах в трёх экземплярах. Теперь вела я: «здесь и здесь», и наши руки танцевали над листами слаженно, не задевая друг друга манжетами. Мы не выдохлись, не устали, дойдя до последней страницы. «Всё?» — «Всё». И, улыбнувшись, распрощались, едва взглянув в глаза. Всё ни к чему. Ах, это лето! Ах, эти маленькие невинные игры. И пальчики, ладошки, запястья...