ЦАРСКИЙ ТАШКЕНТ: ПРОПАВШАЯ МОГИЛА ГЕНЕРАЛА
До сих пор в Узбекистане не могут найти на Боткинском кладбище Ташкента могилу царского генерала Николая Петровского. При жизни это был один из видных участников «Большой игры» в Центральной Азии.
Выдающийся дипломат, разведчик, учёный-востоковед, археолог Н. Ф. родился в Москве 30 ноября 1837 года в семье военного. Николай не стал нарушать семейную традицию. Поступил в Московский кадетский корпус и успешно закончил его в 1858 году. Первым местом службы Николая стал Астраханский гренадёрский полк, однако военная лямка, очевидно, не слишком показалась молодому поручику, он уходит со службы и начинает заниматься преподавательской и литературной деятельностью, серьёзно увлекается археологией, восточными языками, славистикой, печатается в периодике.
Это было время реформ Александра II и одновременно подъёма протестного движения в стране.
Революционные ветра не обошли стороной и Николая. В июле 1862 он подвергается аресту и помещается в печально известный Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Ему вменяется в вину связь с “лондонскими пропагандистами” — Герценом и Огарёвым. В заключении Петровский пробыл полтора года, а затем был выпущен на поруки своего друга земского деятеля Д. Д. Дашкова.
Переболев либеральной заразой в юности, Николай получил иммунитет на всю оставшуюся жизнь. Воистину, как сказал один мудрый человек: “Кто не был радикалом в молодости, у того нет сердца, а кто не стал консерватором в зрелости, у того нет разума”.
В 1865 года Петровский женится на Софье Алексеевне Сахновской, поступает на службу в Государственный контроль Министерства финансов – орган, надзирающий за российским бюджетом.
Научная деятельность по-прежнему влечёт Николая: литература, экономика, этнография, археология, политика — вот круг его интересов. Петровский становится активным сотрудником Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете.
В 1870 году Николай Фёдорович Петровский был назначен агентом Министерства финансов в Туркестане и вместе с женой и тремя детьми отправляется в Ташкент, под начало первого генерал-губернатора Туркестана К. П. фон Кауфмана. В круг обязанностей финансового агента входил сбор сведений о состоянии торговли и промышленности в этом отдаленном крае. Так начался главный период в жизни будущего “властителя Кашгара” – туркестанский.
В 1872 году Кауфман посылает Петровского в Бухару с целью изучения торговли, экономики и финансов этой малоизученной страны. Кроме того, Николай Фёдорович получает негласное задание собрать и политическую информацию.
Уже в этой поездке Николай Фёдорович проявил себя как опытный разведчик, получая и анализируя информацию от различных источников.
В Карши Петровский встречается с эмиром Бухары. Об этой встрече он подробно рассказал в своих путевых заметках опубликованных через год в журнале “Вестник Европы”.
Базар Бухары был расположен недалеко от проживания Николая Фёдоровича и он, с помощью своих агентов, набранных им из числа русских купцов, сумел собрать многочисленные сведения о торговых потоках и ассортименте товаров на бухарском базаре.
Главный вывод, сделанный Петровским, – Бухара является главным пунктом среднеазиатской торговли, настолько важным для туркестанских властей, что должна быть приоритетной для дальнейших действий в Центральной Азии. Изучив торговлю и производство промышленных товаров, Петровский задумал посетить и невольничий рынок.
Существование работорговли в Бухаре русскими властями подвергалось сомнению. Считалось, что после мирного договора с эмиром, открытая продажа невольников прекратилась. Во всяком случае, все русские официальные лица, посещавшие Бухару, невольничьего базара не обнаружили. Возможно, просто не хотели.
Петровскому первому удалось увидеть торговлю рабами, причём весьма обширную. Чтобы попасть на сам рынок невольников Николаю Фёдоровичу пришлось проявить недюжинное упорство и хитрость.
На глазах русского агента был продан 12-ти летний мальчик за 120 рублей.
Благодаря сведениям, которые были получены Петровским в 1873 г., российско-бухарский договор был детализирован и расширен. Туда были включены пункты о свободном доступе российских купцов и их караванов в любую часть Бухарского ханства; об ответственности местных властей за их безопасность и за соблюдение условий торговых сделок; о беспошлинном транзите русских товаров; об обмене между Российской империей и Бухарским ханством торговыми и политическими представителями. Особым пунктом запрещалась работорговля.
После подписания соглашения Кауфман констатировал: “Правительство свою работу сделало, дело за купцами”.
Пять лет продолжалась весьма успешная служба Николая Фёдоровича в качестве финансового агента в Туркестане. Для него это стало временем детального изучения Туркестанского края во всём его многообразии: торговля, сельское хозяйство, ремёсла, история края, религия. И главное, глубокое овладение языком и тесное общение с местными жителями.
Им, например, был составлен обстоятельный отчёт для Министерства финансов “Шелководство и шелкомотание в Средней Азии”.
Он всей душой полюбил этот край, и вряд ли бы уехал по собственному желанию, но в обществе ташкентских чиновников Петровский оказался “белой вороной”. Ему были абсолютны чужды интриги, дрязги, махинации “господ ташкентцев”, как определил эту среду нечистых на руку людей Салтыков-Щедрин.
Увы, испортились отношения и с генерал-губернатором, и Петровский был отозван из Ташкента в Петербург. В Министерстве финансов Николай Фёдорович занимает различные должности, проводит ревизии на Кавказе в Саратовской и Самарской губерниях, но по-прежнему интересуется Туркестаном, к которому прикипел в душе.
1876 году он откликается на Кокандские события 1875–1876 гг., (восстание против Худояр-хана, Кокандский и Алайский походы русских войск и ликвидация Кокандского ханства) большой статьёй “Очерки Кокандского ханства” в “Вестнике Европы”, в которой еще тогда обратил особое внимание на угрозу “ваххабизма”.
Деятельность Николая Фёдоровича как финансового, торгового и экономического эксперта, его статьи по этой тематике привлекли к нему внимание высшего руководства империи.
В феврале 1881 года в Санкт Петербурге был заключён русско-китайский договор о границе и торговле между двумя странами. И встал вопрос о создании в Восточном Туркестане (провинция Синьцзян) дипломатического представительства – консульства.
Лучшей кандидатурой посчитали Петровского и 1 июня 1882 года он официально получает должность. В ноябре отправляется в Кашгар с поездкой и 13 декабря докладывает в Министерство иностранных дел об открытии консульства и о назначении торгового старшины.
Однако к своим дипломатическим обязанностям Петровский приступил лишь в 1884 году. До этого времени участвовал в ревизии Туркестанского края, назначенной по настоянию Черняева.
Въезд в Русское консульство в Кашгаре. Фотография Н. Ф. Петровского
Семью свою Николай Фёдорович оставил в Ташкенте, поскольку немыслимо было везти их в Кашгар — там не было не только нормальных бытовых условий, но и учебных заведений, где дети могли бы учиться.
В своём письме к Д. Ф. Кобеко, директору Общей канцелярии Министерства финансов, Петровский пишет: “Мы поселились в Ташкенте, где гимназии, мужская и женская, совсем не хуже петербургских, если не лучше. Странно только, что девицы мои имеют по всем предметам 5. Меня это, как подозрительного отца, немного смущает. Отметки Коли – те же, что в Петербурге”.
В конце декабря 1883 года первый консул Российской империи в Китайском Туркестане отправился, наконец, к месту своей службы в Кашгар.
Позднее британцы вынуждены были с горечью признать, что благодаря Петровскому влияние Англии в Кашгаре было сведено практически на нет. Они дали русскому консулу прозвище “Властитель Кашгара”, ибо ни одно мало-мальски важное событие не могло произойти там без согласования с Петровским.
О науке Николай Фёдорович не забывал, по-прежнему проводя раскопки, собирая рукописи и другие раритеты Восточного Туркестана. Именно Петровскому Институт восточных рукописей РАН обязан прежде всего своей богатейшей коллекцией – более 500 единиц хранения. А в Эрмитаже находится более трёх тысяч археологических экспонатов, переданных Петровскому в главный музей страны.
Всяческое содействие оказывал Николай Фёдорович отечественным и зарубежным путешественникам, посещавшим Кашгар. Это - выдающиеся исследователи Б.Л. Громбчевский, Г.Е Грумм-Гржимайло, Дютрейль де Рэн, Аурел Стейн и Свен Гедин. Все они встретили в лице российского консула доброжелательного и радушного хозяина.
Вот что пишет в своей книге “В сердце Азии” знаменитый шведский путешественник, географ и писатель Свен Гедин: “Консул Петровский – один из милейших и любезнейших людей в свете; беседа с ним доставляла мне столько же пользы, сколько удовольствия, так как он человек науки в полном смысле слова и сделанные им в окрестностях Кашгара открытия, которые он собирается опубликовать, имеют большое значение для археологии и истории. В библиотеке его собраны все лучшие труды по описанию Центральной Азии; рабочая комната его похожа на физический кабинет, обладающий самыми дорогими приборами. Лучшей, нежели этот дом, точки опоры для путешественника по Внутренней Азии нельзя было бы и представить себе”.
Впоследствии шведский путешественник с огромным удовольствием вспоминал часы, проведённые в обществе Петровского. Незаурядность, острый ум, глубокие знания, неизменно хорошее, весёлое расположение духа русского консула поразило Гедина.
“Ни один человек, — пишет швед, — из встреченных мною во время моих странствий по свету не производил на меня такого незыблемо-глубокого впечатления, как именно он, и ни с кем также я не встречался бы почаще так охотно, как с ним”. За содействие и помощь в организации экспедиций Гедина король Швеции Оскар наградил Петровского орденом Командорского креста.
И, конечно, необходимо сказать и о тайной деятельности консула Петровского. Являясь одним из ярчайших участниках Большой игры, Николай Фёдорович осуществлял информационное и дипломатическое прикрытие борьбы за Памир, став одним из главных созидателей победы России в этой схватке.
Его агентурной сетью был охвачена вся китайская провинция, и ни один британский агент не мог незамеченным пройти мимо его информаторов. Именно при Петровском в Кашгаре стала действовать постоянная резидентура русской военной разведки, которая состояла из прикомандированных к консульству офицеров Генерального штаба. Первым из них был Лавр Георгиевич Корнилов, выдающийся дипломат, разведчик, востоковед, полководец.
Более двадцати лет прослужил Петровский на своём дипломатическом посту. Однако возраст и подорванное здоровье заставили Николая Фёдоровича подать в отставку, которая была принята. Последние годы своей жизни Петровский провёл в Ташкенте в своём генеральском доме на Инженерной улице.
В ноябрьском номере газеты “Санкт-Петербургские ведомости” от 20 числа 1908 года в разделе “Некрологи” читатели могли прочесть: “В Ташкенте после непродолжительной болезни скончался Николай Фёдорович Петровский, бывший в течение двадцати с лишним лет нашим Генеральным консулом в Кашгаре”.
Похожие некрологи были опубликованы и в ташкентских газетах.
Академик В. В. Бартольд: “Доходившие до меня в последнее время известия из Ташкента были не особенно радостны; в особенности меня огорчило неожиданное известие о смерти Н.Ф. Петровского. Насколько наше археологическое общество обязано покойному – об этом нечего и говорить”.
После отпевания в Спасо-Преображенском соборе Петровский был похоронен на городском кладбище (Боткинское). К сожалению его могила до сих пор не найдена.
Разбор жалоб русским консулом и представителем китайской администрации
в саду русского консульства в Кашгаре. Н. Ф. Петровский в консульском мундире сидит за столом крайний слева.
“Он был большой человек, – сказал о Николае Фёдоровиче академик Ольденбург, – из числа тех, чьё имя остаётся и память о которых живёт в делах их и у людей, которые их знали”.
Ещё остаётся надежда, что могила Петровского в Ташкенте будет рано или поздно найдена и на ней восстановят памятник. Наверняка, это будет и одной из целей Мемориальной комиссии, созданной недавно при Русском доме в Ташкенте.
Владимир Фетисов, автор книги «Дуэль на Крыше мира. Эпизоды Большой игры»
[<more]