Бларамберг Иван (Иоган) Федорович
(8.04.1800–8.12.1878)
Родился во Франкфурте-на-Майне, но его семья «родом из Нидерландов, а именно из Лира, юго-восточнее Антверпена». Рано остался круглым сиротой и воспитывался у своей состоятельной тетки во Франкфурте-на-Майне. Он был очевидцем продвижения наполеоновских войск, в том числе «великой армии», шедшей на Москву, а также ее бесславного возвращения (Иван Федорович впоследствии вспоминал о периоде господства Наполеона как о «времени величайшего унижения Германии», подчеркивая, что «поэтому было не удивительно то радостное волнение, которое всколыхнуло всю Германию, когда молниеносно разнеслась весть об уничтожении великой армии Французской империи на ледяных полях России. Удивлялись, сначала не верили и жили как вновь родившиеся на свет»).
Ему довелось видеть и русские войска, следовавшие на Запад, чтобы довершить разгром Наполеона. Не исключено, что это также послужило каким-то дополнительным стимулом к переселению. Так или иначе, в 1819 г. Иоганн написал родственнику в Петербург о своем желании выехать в Россию, где уже находились все его близкие с отцовской стороны. В ответном письме дядя дал ему практический совет — изучить в каком-либо из немецких университетов право, с тем чтобы приехать в качестве юриста.
В октябре 1820 г. Иоган поступил в Гессенский университет, где слушал лекции по математике, статистике, а главное — по различным юридическим дисциплинам: правоведению, естественному, полицейскому праву и др.
Уже здесь проявились определенные черты его характера, а вернее, мировоззрения: «добропорядочность», «добронравие», выражавшиеся в полнейшем почитании «установленных законов». Он подчеркивает в «Воспоминаниях», что в студенческие годы посвятил себя исключительно учебе, держась как можно дальше от «демагогических студенческих интриг», «студенческих союзов» и прочих крамольных вещей.
Таким Иван Федорович остался до конца дней своих — верноподданным прежде всего. За многие годы жизни в России, переезжая по служебным делам из одной области империи в другую, он, бесспорно, сталкивался со многими передовыми и прогрессивными деятелями, сосланными на окраины государства, но старался не сближаться с ними, чтобы — не дай бог! — не навлечь на себя гнев властей предержащих.
Весной 1823 г. Иоганн появился в Петербурге, а затем отправился в Москву, где поселился у своих родичей, близ Сухаревой башни. Здесь он провел год, изучая русский язык, историю и географию, а также совершенствуясь во французской литературе, математике и рисовании: все это ему в дальнейшем очень пригодится. В 1824 г. Иоганн стал Иваном Фёдоровичем — он перешел в российское подданство.
Посетив своего дядю в Одессе, новый гражданин Российской империи в феврале 1825 г. перебрался в столицу и в марте был принят в число воспитанников Института Корпуса инженеров путей сообщения.
Пребывание в таком институте дало возможность И. Ф. Бларамбергу завести круг влиятельных знакомств, что в дальнейшем не могло не благоприятствовать его карьере. 6 июня 1826 г. он окончил одним из лучших первый класс и получил чин прапорщика Корпуса путей сообщения. Так началась служба, которая длилась более полувека и была насыщена интересными и разнообразными делами и событиями, нашедшими отражение в «Воспоминаниях».
Зимой 1826/27 г. Бларамберг стал подпоручиком. Летом 1827 г. он проходит практику, участвуя в строительстве и выравнивании участков Московского шоссе между Тверью и Москвой. Через год Бларамберг окончил институт и получил чин поручика.
Молодой военный инженер некоторое время провел в Петербурге, но вскоре приобретенные им знания понадобились вдали от столицы.
Русское правительство активно готовилось к продвижению в Среднюю Азию, и И. Ф. Бларамберг был непосредственным участником многих связанных с этим событий: в период русско-турецкой войны 1828–1829 гг. он сопровождал из Петербурга в Одессу четыре гигантских гидравлических пресса для прессовки сена, необходимого сражавшимся в Болгарии кавалерийским частям; во второй половине этого года он сам оказался на Балканах, где вместе с лейб-библиотекарем Седжером и художником Дезарно зарисовывал поля сражений, сцены боев и памятники архитектуры, а также собирал монеты, старое оружие и другие предметы старины. Составленный ими альбом из 50 рисунков, картин и надписей был впоследствии литографирован в Париже и раскуплен с молниеносной быстротой.
«Отличное усердие и деятельность по службе» не прошли мимо внимания начальства: в марте 1830 г. поручик получил свой первый орден — Анны 3-й степени, а в апреле был переведен в Генеральный штаб и назначен в Отдельный Кавказский корпус.
Зачисление в действующие войска (именно этот корпус, как известно, осуществлял все операции против непокорных жителей Чечни, Дагестана и других горных районов Кавказа) давало возможность отличиться и добиться дальнейшего продвижения по службе. Уже летом 1830 г. И. Ф. Бларамберг принимал непосредственное участие в экспедициях против горцев, преимущественно в роли офицера Генштаба. Он подготавливал планы и карты местностей, выступал в качестве руководителя саперных работ, взрывая опорные пункты неприятеля, составлял дислокацию войск, а иногда и сражался вместе с другими офицерами и солдатами.
Нечего и говорить, что этот человек, некогда опасавшийся «демагогических студенческих интриг», в отличие от многих прогрессивно настроенных современников, не сочувствовал справедливому делу горцев. Для него они были «мятежниками, которые бунтовали против законных властей» и вполне заслуживали самого сурового обращения.
Царское правительство отметило усердие молодого офицера, наградив его за участие в кавказских походах орденом Владимира 4-й степени и золотой шпагой «за храбрость».
В 1832 г. И. Ф. Бларамберг получил чин штабс-капитана и был назначен помощником начальника III отделения канцелярии генерал-квартирмейстера Главного штаба. Теперь ему предстояло исполнять в столице чисто генштабистские функции, в том числе обобщать опыт сражений, изучать театр военных действий и соседние территории. Бларамбергу было поручено составить описание Кавказа. На протяжении 1832–1833 гг. он выполнил обширную работу на эту тему, за что получил крупное денежное вознаграждение и орден Станислава 3-й степени. В 1836 г. ему был присвоен чин капитана.
С этого времени (т. е. с 1836 г.) он получает более серьезные и самостоятельные задания, начинают появляться его первые печатные труды. Работы И. Ф. Бларамберга привлекают внимание как серьезное дополнение к имеющимся далеко не исчерпывающим сведениям по истории, географии, этнографии восточных окраин Российской империи. Иными словами, его деятельность постепенно выходит за ведомственные рамки, а выпускаемые труды — за пределы служебной переписки. Военный превращается в исследователя, научные заслуги которого находят признание в стране…
Как мы уже знаем, Петербург стремился к укреплению и расширению торговых связей со среднеазиатскими ханствами — Бухарой, Хивой и Кокандом, рассчитывая экономическими методами добиться роста своего политического влияния в них. Среди стоявших на этом пути трудностей немалое значение имели такие факторы, как неизученность территории Казахстана, разделявшего Россию и Среднюю Азию, а также набеги на торговые караваны отрядов хивинцев и отдельных казахских родов, которых подстрекала Хива.
В связи с этим выдвигались различные проекты развития торговли со Средней Азией, в том числе через Волгу и Каспийское море, для изучения этого пути состоялось ряд экспедиций, в последней из них (в 1836 г.) участвовал и капитан Генштаба И. Ф. Бларамберг.
Путешествие принесло важные результаты. Оно позволило существенно уточнить имевшиеся карты восточного побережья Каспия, направление течения и устья рек Атрек и Горган, границу между Туркменией и Ираном, лучше ознакомиться с физическими особенностями старого русла Амударьи — Узбоя. В целях развития торговли изыскивались места для строительства новых пристаней, собирались важные статистические, физико-географические и топографические данные, а также этнографические сведения о туркменском населении прибрежной территории.
Во всем этом немалое значение имела деятельность Бларамберга, ибо в основном ему, генштабисту, поручалось заниматься названными сюжетами. Его несомненной заслугой следует считать и то, что он первый опубликовал обстоятельную работу об экспедиции 1836 г., познакомив российскую и мировую общественность с ее результатами. В 1850 г. в издании Русского географического общества были напечатаны его «Журнал, веденный во время экспедиции для обозрения восточных берегов Каспийского моря в 1836 году»{*6}, а также «Топографическое и статистическое описание восточного берега Каспийского моря от Астрабадского залива до мыса Тюб-Караган»{*7}. Первая из этих публикаций содержит подробный и последовательный рассказ о действиях участников поездки, своего рода ее дневник; вторая интересна материалами по истории и этнографии туркмен, географическими сведениями об их землях, природных ресурсах и т. п. «Топографическое и статистическое описание...» высоко оценил выдающийся знаток Средней Азии И. В. Мушкетов.
Правительство было удовлетворено трудолюбием И. Ф. Бларамберга и его пониманием поставленных перед ним задач.
Далее И. Ф. Бларамберг служит в Тегеране («Статистическое обозрение Персии» было высоко оценено правительством: И. Ф. Бларамберг получает следующий орден и денежные пожалования. Эти награды как бы подытожили связанную с Ираном деятельность молодого подполковника (с 14 марта 1839 г.); в главном городе и опорном пункте для связи с азиатскими губерниями – Оренбурге.
Он уже пользуется полным доверием начальства. Ему поручают ответственные самостоятельные задания.
Кроме того, он собрал материал о безбрежных степях Казахстана и их населении, так же как и о смежных с ними собственно российских губерниях.
Стоит подчеркнуть, что деятельность И. Ф. Бларамберга получает должную оценку не только со стороны официальных властей. После того как в августе 1845 г. было создано Русское географическое общество, которое внесло огромный вклад в изучение России и других стран, двое из его основателей, Ф. П. Литке и Ф. П. Врангель, 7 октября 1845 г. рекомендовали в действительные члены Общества «полковника Генерального штаба Ивана Федоровича Бларенберга в Оренбурге». Такая рекомендация означала почти автоматическое избрание. Действительно, вскоре в Оренбург прибыло письмо непременного секретаря Академии наук и Географического общества акад. П. Н. Фуса. «Русское географическое общество, — гласило оно, — желая пользоваться просвещенным участием Вашим в трудах своих на пользу науки, избрало Вас, милостивый государь, в действительные члены свои».
С этого времени научная деятельность И. Ф. Бларамберга была тесно связана с этим объединением отечественных географов. Читателю теперь становится более понятным, почему именно в изданиях Общества публиковал он свои работы, по мере того как они теряли свою служебную секретность. А порой руководители этой научной организации сами проявляли инициативу и настойчивость, добиваясь передачи им того или иного труда для обнародования.
В 40-е годы Бларамберг по своим служебным обязанностям непрерывно разъезжает по землям Оренбуржья и Казахстана (или Киргизской степи, как тогда именовали Казахстан). Он осматривает берега рек Тобола, Большого, Аята, Иргиза, Темира, Эмбы, а также Мугоджарские горы, определяет места для возведения укреплений, проводит топографические съемки, изучает быт и нравы населения. Собирает и другие сведения самого различного характера: они пригодятся для будущих исследований.
И такие исследования он систематически подготавливает к печати. Ещё в 1848 г. в большой серии «Военно-статистического обозрения Российской империи» выходит составленное им совместно с офицерами Герном и Васильевым «Военно-статистическое обозрение Оренбургской губернии». Аналогичный труд был осуществлен им также по Вятской и Казанской губерниям. Составленные по определенной схеме, они освещали особенности той или иной местности, ее административное деление и управление, пути сообщения, население и т. д. Особое внимание уделялось экономике области, ее промышленности, сельскому хозяйству, промыслам и ремеслу, торговле. Специальный раздел посвящался расположенным в губернии войскам, их состоянию, обученности, снабжению продовольствием и т. п.
Бларамберг не только проводил рекогносцировки, но и руководил строительством укреплений. В частности, именно он основал форт Раим, ныне г. Аральск.
Летом 1852 г. И. Ф. Бларамберг командовал отрядом в Ак-Мечети – там расположились гарнизоны кокандского хана, и первым серьезным военным укреплением на пути русских была крепость Ак-Мечеть (ныне г. Кзыл-Орда). Формально ставились лишь «рекогносцировочные» цели. По существу же он должен был при благоприятных обстоятельствах овладеть Ак-Мечетью.
Обстоятельства сложились неблагоприятно. Кокандцы стойко сопротивлялись, а у Бларамберга оказалось недостаточно сил. В итоге он смог лишь разрушить некоторые укрепления, а также две мелкие соседние крепостцы и вернулся в Оренбург. Но претензий к нему у генерал-губернатора не было. Привезенные им разведывательные данные позволили Перовскому, лично возглавившему в следующем, 1853 г. новый поход на Ак-Мечеть, захватить ее и открыть царским войскам дорогу для широкого продвижения в дальнейшем в глубь Средней Азии.
За отличия в военных действиях против Коканда И. Ф. Бларамберг был в октябре 1852 г. произведен в генерал-майоры, а через три года (декабрь 1855 г.) переведен в Петербург в распоряжение военного министра и генерал-квартирмейстера Главного штаба. Покинув Оренбург, он навсегда расстался с Азией, с практической деятельностью на Востоке.
Началась типичная «столичная жизнь» царского генерала. Балы, рауты, смотры, встречи с «его императорским величеством» и т. п. Тем не менее И. Ф. Бларамберг продолжал успешно трудиться в области географии, топографии и геодезии. В марте 1856 г. он был назначен членом Комитета для составления общего хода почт в империи, а в ноябре того же года — директором Военно-топографического депо. На последнем посту он успешно работал над подготовкой и выпуском в свет «Записок» упомянутого депо. В этом специальном мало известном сейчас издании печатались богатейшие материалы о всевозможных географических, геодезических, астрономических, барометрических исследованиях, тригонометрических измерениях, а порой публиковались и исторические документы.
Находясь в Петербурге, И. Ф. Бларамберг мог принимать более активное участие в занятиях Русского географического общества. Он неоднократно входил в состав ревизионных комиссий Общества, а в 1857 г. возглавил «особую Комиссию из членов, специально знакомых с той или другой частью предпринятого труда, для всестороннего и тщательного обсуждения всех разнообразных подробностей составления и издания Генеральной карты России, всех предметов, которые в нее должны войти, хозяйственной части предприятия и, наконец, для постоянного ученого наблюдения за ходом работ на будущее время, до окончательного выпуска ее в свет».
И. Ф. Бларамберг «с особенной любовью принял все это дело под ближайшее свое руководство и наблюдение».
К началу 1863 г. работа над картой была завершена. Несмотря на недостатки, она «была все-таки, бесспорно, не только лучшей, но и, можно сказать, единственной в то время генеральной картой России и до такой степени удовлетворяла общественному спросу, что первое ее издание (1000 экз.) разошлось очень быстро, а затем, так как спрос на карту не прекращался, Общество продолжало издавать ее с необходимыми исправлениями...».
Уже то обстоятельство, что именно Бларамбергу было поручено возглавить подготовку столь ответственного труда, убедительно свидетельствует, что он был одним из крупнейших знатоков картографии. Это было действительно так. За его плечами был богатейший опыт геодезических и других изысканий в данной области. Этот опыт пополнялся. Так, в 1860 г. Бларамберг провел пять месяцев за границей, знакомясь с «современным состоянием» картографических работ в Западной Европе.
К середине 60-х годов И. Ф. Бларамберг достиг вершины своей служебной карьеры. В апреле 1862 г. он был произведен в генерал-лейтенанты; в декабре 1863 г. его назначили управляющим Военно-топографической частью Главного управления Генерального штаба, а в январе 1866 г. — начальником Военно-топографического отдела Главного штаба и начальником Корпуса военных топографов.
Но активная деятельность Бларамберга подходила к концу. Он часто болел. Прошло немногим более года после назначения на последний пост, как в марте 1867 г. он уволился в годичный отпуск за границу, был оставлен в штатах Генерального штаба, но отчислен от всех должностей. Правда, несмотря на это, Бларамберг продолжал служить своему делу: в марте того же 1867 г., «во время нахождения в отпуске», ему было поручено наблюдение на Всемирной выставке в Париже за отправленными туда картографическими и фотографическими работами Военно-топографического отдела Главного штаба, а также изучение «новейших усовершенствований» в области военной топографии.
Он участвовал в работе Общества для содействия русской промышленности и торговле — организации российских предпринимателей, одной из задач которой являлось закрепление за отечественной буржуазией среднеазиатских рынков и удобного доступа к ним. Однако сам Бларамберг не принадлежал к числу предпринимателей. Его влекли к Обществу чисто профессиональные интересы: он посещал лишь заседания 4-го отделения его комитета, которое занималось вопросами торгового мореплавания и путей сообщения.
В январе 1869 г. Бларамберг стал членом Военно-ученого комитета Главного штаба, а в октябре 1869 г. — членом Комиссии при Военном министерстве для распределения пособий. Скучное занятие для человека, странствовавшего по Кавказу и Закавказью, боровшегося со штормами Каспия, осаждавшего Ак-Мечеть и ставившего триангуляционные вышки в самых различных уголках Азии... Но что поделаешь, годы брали свое! Он все чаще выезжал на лечение и отдых во Францию, Германию, Италию, Бельгию.
Остаток жизни И. Ф. Бларамберг провел в имении своей жены Е. П. Мавромихали на р. Черной близ Севастополя. Здесь он писал и готовил к печати воспоминания, вышедшие в 1872–1875 гг. в Берлине на немецком языке.
Здесь он и умер 8 декабря 1878 г.
И. Ф. Бларамберг был взыскан многими царскими милостями, имел почти все ордена Российской империи, вплоть до «Белого орла», немало «знаков отличия беспорочной службы». Однако за длительное «пребывание в чинах» (и достаточно высоких) он не нажил крупного состояния, хотя путей для всевозможных приобретений в те годы имел предостаточно.
Его имя никогда не было связано с казнокрадством, лихоимством и иными злоупотреблениями, какими грешили некоторые его коллеги. Эта черта характера Бларамберга, как мы увидим, специально отмечалась современниками.
Имение жены — Чоргун (Карловка), — окруженное 950 десятинами земли, по-видимому, не давало больших доходов, ибо после его смерти (жена умерла в феврале 1876 г.) их дочь была вынуждена хлопотать о пенсии.
Интерес вызывает не столько безупречная репутация, настойчивость и добросовестность
И. Ф. Бларамберга (о ней мы упомянули в связи с характеристикой его личности), сколько его научные труды и опубликованные «Воспоминания», т. е. его вклад в отечественную науку и культуру.
Выходец из Германии, полуголландского происхождения, Иоганн Бларамберг, став Иваном Федоровичем, не порвал духовных нитей, связывавших его с родиной. Он охотно и с большим удовольствием ездил туда. Находясь в России, дружил преимущественно с лицами немецкого происхождения. Даже воспоминания своя он написал по-немецки и издал в Берлине.
И вместе с тем его имя неотделимо от русской науки и культуры. Долголетние кропотливые и напряженные изыскания Бларамберга по географии, топографии, геодезии имели немалое значение для развития в России этих и других наук и научных дисциплин.
И. Ф. Бларамберг «представлял собой пример редкой и неутомимой деятельности: почти каждый год жизни Общества отмечен каким-нибудь новым почтенным трудом этого ученого, который, соединяя в себе познания по разнородным специальностям, успел оставить на каждом из этих поприщ работы, достойные полного уважения».
http://militera.lib.ru/memo/russian/blaramberg_if/index.html
Леман (Lehman) Александр Адольфович
(18 мая 1814, Дерпт – 30 авг.1842, Симбирск)
Путешественник, кандидат философии.
Отец Лемана был довольно известным в свое время врачом; под его руководством получилпервоначальное воспитание его сын, который уже в детстве отличался любознательностью и склонностью к естественным наукам.
В 1833 г. он поступил на естественный факультет Дерптского университета и в течение университетского курса ежегодно летом совершал экскурсии в окрестностях Дерпта. По окончании образования в 1837 г. Леман получил и с радостью принял предложение проф. Бера, бывшего его учителем, присоединиться к готовящейся на Новую Землю экспедиции и весной 1837 г. выступил с экспедицией. По восточному берегу Белого моря, через Снежную Гору экспедиция прибыла 21 июня к берегамЛапландии, затем, 17 июля, на западный берег Новой Земли у пролива Маточкин шар.
Вернувшись в Петербург осенью того же года, Леман в 1838 г. был приглашен В. А. Перовским исследовать Оренбургский край.
Зимой 1839 г. он совершил поход в Хиву вместе с Перовским через почти непроходимые массы снега.
Весной 1840 г. отправился на восточный берег Каспийского моря в Ново-Александровск, в окрестностях которого он беспрестанно производил различные экскурсии и собрал богатые материалы; затем произвели исследование южных склонов Урала и степей вплоть до Златоуста.
Зиму 1840—1841 гг. Леман провел в Оренбурге, занимаясь приведением в порядок собранных предметов.
Когда весной 1841 г. была отправлена в Бухару миссия горных чиновников, к ней примкнул и Леман как естествоиспытатель и провел в разных местностях Бухары более года.
«Леману были созданы по возможности лучшие условия для научной работы - предоставлена отдельная кибитка, организована помощь в сборе материала. Вместе с ним в поход отправились два чучельника - Волженцов и Лысов, молодые казаки, недавно вернувшиеся из Петербурга, где они проходили курс обучения в Зоологической лаборатории Академии наук у академика Брандта.
Участник Хивинского похода М.И. Иванин вспоминал впоследствии: "Следовавший при отряде естествоиспытатель Леман, человек честный, добросовестный и трудолюбивый, собирал находящиеся в Киргизских степях неизвестные еще тогда или малоизвестные породы животных, растений и минералов".
Другой спутник Лемана, в то время совсем молодой офицер Н.П. Иванов рассказал о его работе более подробно. Он писал: "На обнаженных возвышенностях нам было приказано по пути, для предстоящих зоологических и геологических трудов ученой экспедиции собирать небольшие камни и мышей, на что солдаты наивно смеялись меж собой, говоря: "Чать не мало и в Питере этой дряни". Пополнялась и минералогическая коллекция. "По Илеку, Исенбаю и другим речкам, - рассказывает Иванов, - таскали ему плотный кварцевый песчаник, со стекловидным блеском слюду, просто кварц с белыми гальками, серый и желтый полевой шпат, роговую обманку, известняк, асбест, яшму и порфир. У Эмбы окаменелые рыбки нашлись; на стороне Темира я нашел один зуб да бросил его: он с помощью мороза чуть-чуть не откусил мне пальца. Уральский казак тоже не брал, уверяя, что его потерял киргизский сатана".
Небывало холодная и снежная зима, которая была причиной неудачи всего похода, не способствовала успеху работы натуралиста. Как заметил в одном из своих писем В.И. Даль, "Леман очень и очень способный человек, но из-за снега и он ничего не смог сделать. Дюжины две мехов от млекопитающих - особенно грызунов - столько же растений, которые неутомимый собиратель отрыл под снегом и определил, и притом отчасти таких, каких здесь никогда еще не находили. Потом он снял и сообщил нам очень наглядный геогностический чертеж всего пройденного нами пространства; далее он набрал дюжины две минералогических образчиков, несколько окаменелостей..."
Тем не менее работа Лемана в общем оказалась вполне успешной. Из писем Даля мы узнаем, например, что к научным трофеям прибавились также чучела степных лисиц-корсаков и других животных. Собранные коллекции Леман значительно пополнил в конце похода, когда на обратном пути от Эмбы весной 1840 года он отделился от основного отряда и проследовал к Ново-Александровскому укреплению на восточном берегу Каспийского моря, продолжив свои изыскания. За заслуги в хивинской кампании по представлению Перовского Леман был награжден орденом Святого Станислава 3-ей степени».
(http://www.vecherniyorenburg.ru/cat197/show4447/)
Возвращаясь в Дерпт, он умер в Симбирске от "нервной лихорадки", всего на 28-м году жизни.
Исследования Лемана, очень ценные, им самим не были изданы. Часть своих материалов Леман завещал Академии Наук, свои ботанические коллекции он оставил профессору ботаники в Дерпте Бунге, остальные материалы и описания путешествий изданы после его смерти его товарищами-академиками.
Его путешествие в Бухару познакомило ученый мир с почти неизвестным ранее бытом бухарцев. Собранные Леманом зоологические и геогностические коллекции были описаны Бером и Брандтом.
После смерти Лемана изданы его следующие работы:
"Reise nach Buchara und Samarkand" 1841 и 1842 г. СПб. и "А.Lehmanii reliquiane botanicae sive enumeratio planarum in itinere per dеserta Asiae mediae ab. А. Lehmann annis1839—1842 collectarum". Рудольфштадт 1848 г.
Описание Азиатских растений, найденных Леманом, изданы Бунге в "Beitrag zur Kenntniss der Flora Russland's und der Steppen Centralasiens. S.-Pet. 1852 г.".
"Ученые записки Академии Наук", т. II, 1854 г. — "Das Inland", 1842 г., № 41. — Mémoires de l'Académie. VIsérie, т. 8. — Helmersen, "Alexander Lehmans Reise nach Buchara und Samarkand", 1852 г. — "Beiträge zurKenntniss des Russischen Reiches", т. 17. — "S.-Petersburg. Zeitung", 1842 г., № 103. — "Северная Пчела",1842 г., № 235. - Геннади, "Словарь о русских писателях и ученых", т. II, стр. 229.