Пейринг: AR/DR; DR/ET.
Рейтинг: R; RPS; AU; Slash.
Автор: Чудик
Бета: Хельга
summary: я считал ее другом.

В вазе на столе в прихожей стоял букет желтых хризантем. Маленькие солнца на высоких зеленых стеблях. На лепестках, словно маленькие бриллианты в золоте, блестели капельки воды. Рядом с вазой лежала карточка. Я знал, от кого этот букет. Предполагал, что может быть написано на этой карточке. Не задерживаясь у столика, я разделся и прошел в комнату.

- Ты не посмотришь, от кого цветы? – голос Риммы остановил меня у лестницы, ведущей на второй этаж. Я взглянул на нее, в любимом старом вязаном платье сидящую на диване, и пожал плечами.

- Нет, - я начал подниматься.

- Алан, что происходит? – ее голос, с этими материнскими нотками, все знающий, все понимающий.

- Ничего, - грубо и резко. Не поворачиваясь и больше не останавливаясь, я поднялся на второй этаж и прошел в спальню. В голове все еще стоял голос Эммы, срывающийся и временами переходящий в хриплый шепот. Она комкала в руках голубой носовой платок с инициалами. Больно. Грудь сдавило, я отвернулся к окну. Обычная лондонская осень. Желтые листья на деревьях, мокрый асфальт – дождь моросил не переставая. Серая хмурая осень, она завладела и моей душой тоже. Женщина сидела на бежевом кожаном диване в моем кабинете, в белом брючном костюме, с голубым платком в руках. Плечи вздрагивали при каждом вдохе. Она подняла голову. Потекшая тушь, разводы тонального крема. Рукой она вытерла лицо. Глаза блестели – широко распахнутые, полные слез. Дождь барабанил по стеклам. Ветер срывал желтые листья с деревьев на другой стороне дороги. Танцуя вальс, они кружились над непрерывным потоком шляп, зонтов, над проезжающими машинами. Я смотрел на осень за окном и вспоминал…

Эмма была моим другом. Я спокойно мог назвать ее самым близким человеком. Съемки, презентации, премьеры, награды, долгие перелеты, шумные банкеты, тихие вечера в номере за чашечкой кофе или бокалом красного вина, и долгие разговоры. Она понимала меня. Она знала обо мне все. Она была для меня дороже Риммы. Ей я так часто изливал душу. Именно она утешала и ободряла меня.

Я помню, как сидел на диване у нее в гостиной с чашкой зеленого чая в руках, и пытался найти решение своих проблем. Мне было чертовски страшно. Я испугался собственных желаний и не знал, что делать. Я помню ее руки на своих плечах и успокаивающий голос.

Как часто я изливал ей душу тогда. Говорил, что съемки превратились в ад. Что больше не могу это выносить. Что он стал моим наваждением. Что я схожу с ума. Что видеть его больно, а не видеть еще больнее. Что этот мальчишка рожден мне на погибель. Она слушала, успокаивающе поглаживая меня по спине. Сквозь рубашку я чувствовал тепло ее руки, и казалось, что все будет хорошо.

Я никогда не думал, что она так поступит со мной. Так жестоко.

Официальная премьера ее нового фильма. Самой Эммы еще не было. Я стоял возле стола с бокалом шампанского, не отводя глаз от двери. Подсознательно отгородившись от Грега и не обращая внимания на его жалостливые речи. Несмотря на то, что они с Эммой развелись месяц назад, он так и не смог с этим смириться. Казалось, что он еще даже не осознал случившегося. Он бормотал что-то, залпом выпивал шампанское и брал очередной бокал, я не слушал. Мой взгляд был прикован к раздвижным стеклянным дверям. Сквозь них просматривалась залитая электрическим светом улица, толпа зевак и представителей прессы. И вот… Появляется Эмма в длинном серебристом платье, с широким воздушным шарфом, свободно накинутым на обнаженные плечи. Вместе с ней Дэниел… Я знал, что он будет на премьере, я ждал его. Он был партнером Эммы, играл одну из главных ролей в фильме, роль ее сына. Но я не думал, что они приедут вместе.

При виде его у меня перехватило дыхание. Он был одет просто: черные джинсы и белая рубашка, манжеты расстегнуты, браслеты на запястьях. Легкая небрежность в прическе. На шее цепочки и шнурки. Вот он улыбается фотографам, отвечает на дурацкие вопросы журналистов. Его рука на талии Эммы. Я вижу, как он пожимает плечами в ответ на какой-то вопрос молоденькой репортерши, смеется, потом поворачивается к Эмме, наклоняется и целует ее в уголок рта, пока она что-то говорит. У меня внутри все оборвалось.

- Мда, недолго же она убивалась…

- Что?.. – только теперь я услышал голос Грега.

- Не долго она страдала от моей измены, - он сделал глоток шампанского. - Прошел только месяц, как мы развелись, а она уже обзавелась молодым любовником.

- Любовником?.. – я медленно повернулся к нему.

- Мда, слухи оказались верны. Сколько лет этому мальчишке? – он допил шампанское и взял очередной бокал. Я больше ничего не слышал. «Нет! Это не могло быть правдой!»

Да, я понимал, что рано или поздно у Дэниела появится кто-то. Девушка, парень. Знал, что моя участь – любить его издалека, умирать от ревности и страдать от мысли о том, что я никогда не буду рядом с ним. Я мог смириться с кем угодно, с любой женщиной или любым мужчиной рядом с ним. С кем угодно из шести с половиной миллиардов людей, проживающих на этой планете, но не с ней! Почему она?! Как она могла?! Бокал с шампанским выскользнул из руки и разбился. Отчужденно я посмотрел на золотистые брызги и осколки возле своих ног. Жидкость попала на ботинки и брюки.

- Алан? – Римма коснулась моей руки. Я и не заметил, как сжал кулаки. - Алан, что с тобой? Алан?! – в ее голосе я услышал беспокойство и тревогу.

- Все нормально, - я взглянул на свои пострадавшие брюки и ботинки. - Сейчас вернусь.

Римма мягко улыбнулась и понимающе кивнула.

В уборной никого не было. Сюда не проникала музыка и шум из зала. Я прислонился к стене. Ноги отказывались слушаться, руки дрожали, в голове гудело, а перед глазами картинка: Дэниел, целующий Эмму. Мой мальчик и она! Она! Он и она!!! НЕТ! Безумно захотелось разбить что-нибудь. Я механически оторвал кусок от бумажного полотенца и, смочив его, вытер брюки и туфли. Я уже собирался уходить, когда открылась дверь и вошел Дэниел. Я остановился, не в силах заставить себя двигаться, сердце бешено стучало в груди.

- Алан! – его голос, сквозящий неподдельной радостью, искренняя улыбка: - Что-то случилось? Мне показалось, ты был чем-то расстроен…

«Нет, ну что ты, мой мальчик! Ничего особенного, просто женщина, которой я полностью доверял, предала меня! Жестоко посмеялась над моими чувствами!» Я постарался выжать из себя улыбку.

Он подошел ко мне.

- Шампанское…

Дэниел вытащил из кармана джинсов голубой платок и смочил уголок под струей теплой воды.

- Так это Вы разбили бокал, мистер Рикман? – усмехнулся он, касаясь лацканов пиджака. Я и не заметил, что брызги попали и туда тоже. Мой взгляд неотрывно следил за его руками, прикосновения были почти невесомыми, но это были его прикосновения.

Длинные пальцы, проступающий сквозь кожу голубоватый рисунок вен – для меня самые красивые руки на свете. Голубой платок, синий в том месте, где ткань была мокрой, и вышитые инициалы «Д.Р.».

- Подарок фанатки. Сумасшедший народ, - усмехнулся он.

- Да, - я кивнул, поднимая голову. Взгляды встретились. Его глаза. Синие. Темные. Как вечернее небо.

- Ну, вот и все. Вода высохнет – даже следа не останется, - произнес он.

- Спасибо.

Он улыбнулся.

Я запомнил этот платок в его руках. Это его потом сжимали и комкали ее руки. Его платок. Голубой, с вышитыми фанаткой буквами «Д.Р.»

Я не слышал, как в спальню поднялась Римма. Она остановилась в дверях и пристально посмотрела на меня. Я сидел на кровати, глядя в пол. Никогда раньше не находил ковровое покрытие таким интересным.

- Не хочешь поговорить? – ее голос, такой заботливый и мягкий – словно из другой реальности.

- Нет.

- Что-то произошло?

- Нет.

- Алан?

- Что? – рявкнул я, поднимаясь. Я смотрел на нее сверху вниз, стараясь вложить во взгляд и в позу единственное свое желание, мечту, чтобы меня просто оставили в покое. Любому бы стало ясно, что сейчас со мной лучше не связываться. Но Римма была слишком упрямой.

- Может, ты все-таки скажешь, что случилось, это поможет привести мысли в порядок и успокоиться…

- Ну почему люди такие упрямые?! Когда я говорю «нет» – это значит – «нет»!!! «Нет», и все. Просто… Просто оставь меня в покое! Оставь меня одного! – и я вылетел из комнаты.

- Алан!

В тот вечер я долго бродил по городу. Узкие улочки, каменные мостовые; красный, желтый, зеленый, синий свет рекламных щитов и вывесок. Громкая танцевальная музыка, льющаяся из дверей и окон клубов и пабов. Скользящие по Темзе и мерцающие разноцветными огнями прогулочные катера с шумными туристами. Гуляющая парами и большими компаниями молодежь. Смех, визг, сигаретный дым. Я остановился на набережной, облокотился на каменный парапет. В черной воде отражались звезды и мигающие огни самолета, то ли идущего на посадку, то ли только взлетевшего. Интересно, куда летит эта ночная птица, и о чем сейчас думают пассажиры? Наверное, кто-то летит домой, к тем, кто ждет; кто-то пытается убежать от проблем. И мне тоже в эту секунду хотелось быть там, на высоте в несколько тысяч километров. Видеть за толщей стекла иллюминатора проплывающие внизу лондонские огни, и понять, что Дэниел недосягаем для меня. Понять, и представить себя вне всего этого.

А потом я сидел в баре. Золотистый виски и плавящийся в стакане лед. Живая музыка: тихие гитарные аккорды, грубый с хрипотцой мужской голос. Неприятный приторно-сладкий запах духов присевшей по соседству молодой рыжеволосой женщины.

Мобильник задрожал в нагрудном кармане. Я отключил его не глядя. Она понимающе улыбнулась.

- Пытаетесь от кого-то спрятаться?

Я кивнул, делая глоток.

- Жена? Любовница?

- Не то чтобы жена… Официально я не женат.

- Официально? А есть разница? – она повернулась ко мне и усмехнулась.

- Нет.

Пустой, ни к чему не обязывающий разговор. Я даже имени ее не спросил. Домой вернулся под утро, Римма спала на диване в гостиной – уснула, так и не дождавшись меня. Я поднялся наверх и лег спать не раздеваясь.

От надрывавшегося телефона столик рядом с кроватью ходил ходуном. Вместе с несчастным аппаратом дребезжали все предметы, лежащие рядом, мои ключи от машины создавали особо неприятный перезвон. Не открывая глаз, я дотянулся и на ощупь снял трубку. На другом конце провода – бодрый голос Дункан. Ей нужны были распечатки пьесы, которые она оставила у меня в машине. Мне чертовски не хотелось вставать, и я сказал, что завезу их после обеда. Её насмешливое «уже три» разбудило меня окончательно.

Риммы не было. На журнальном столике меня ждала записка. Краткая и сухая. Так похоже на нее, когда она не в духе. Но я был свободен на целые выходные. Куча времени, чтобы спокойно напиваться, жалеть себя и проклинать Эмму.

Я сходил на кухню, перекусил тем, что нашел в холодильнике, достал две бутылки «Хайнекена» и расположился на диване перед телевизором. По MTV показывали репортаж со злополучной премьеры. Журналистка с упоением рассказывала об Эмме Томпсон и о том, какую сенсацию произвело ее появление с Дэниелом Редклиффом. С отвращением я переключил на канал «Дискавери». Наблюдать за повадками африканских гиен было гораздо интереснее.

Телефон зазвонил, когда опустела пятая бутылка пива. Мне было хорошо, голова немного кружилась.

- Да…

- Алан?

Я замер, в горле пересохло... Это был он!

- Дэниел…

- Привет. Я тут недалеко, ты не против, если я заеду? Мне бы хотелось с тобой поговорить…

«Против, против! Не хочу! Не могу тебя видеть! Не смогу, остановиться! Нет, не приходи!» – кричал мой мозг, но сердце заставило его замолчать, и я, словно во сне, произнес:

- Да, да, конечно, заходи. Буду ждать.

- Спасибо! – и гудки. Я повесил трубку и глубоко вдохнул. Что я только что сделал?

Он стоял на крыльце, в джинсах и футболке. Темные очки, взъерошенные волосы.

- Заходи, - я выдавил из себя улыбку. До его прихода я убрал в зале, свалив пустые бутылки в кучу на кухне, и переоделся. Мы прошли в комнату. Я кивнул в сторону дивана:
- Кофе или чай? Может быть, вино? Еще могу предложить пиво.

- Пиво, - улыбнулся он. Я принес две бутылки. Мы сели на диван, он пил молча, глядя на черный экран телевизора. Я смотрел на его точеный профиль: черты лица напряжены, тоненькие морщинки в уголке глаза. Я боялся заговорить первым, спугнуть волшебный момент – так близко быть с ним рядом...

- Алан, я хотел поговорить с тобой об Эмме…

Я закрыл глаза, глубоко вдохнув. Почему я не был удивлен?

- Да?

- Что случилось? Что произошло между вами? Просто… вы столько лет были друзьями, а тут вдруг… Все так резко изменилось. Почему?

- Это она попросила тебя? – сухо спросил я.

- Нет, я сам хочу понять… Она очень расстроена. Ты ей дорог…

- Неужели? – ехидно усмехнулся я. - Если бы был дорог, она бы меня не предала! – я отвернулся, когда он взглянул на меня. Я не мог видеть эти синие глаза, этот пристальный взгляд.

- Предала?

- Да…

- Как?

- Я не хочу говорить об этом! – резко произнес я, поднимаясь. Отошел к окну и взглянул на улицу. Солнце садилось, крыши домов сияли под его прощальными лучами. Я не слышал, как он подошел, только почувствовал на плече его горячую руку. Он был так близко... Я ощущал жар его тела, его дыхание.

- Алан, прости.

- Все нормально. Я доверял ей. Она знала мои самые сокровенные секреты. Я признался ей в своей любви к… - «к тебе» - прозвучало в голове, - … к одному человеку… А она просто посмеялась… Она забрала у меня… - «тебя» - я замолчал. Я почувствовал, как его рука спустилась ниже, пальцы сжали плечо. Он развернул меня лицом к себе. Какие ясные глаза...

- Дэниел... – я обхватил его лицо ладонями, наклонился и поцеловал. Его губы расступились, пропуская мой язык внутрь. Осмелев, я обнял его, страстно целуя. Его руки с моих плеч скользнули вниз, погладив спину, и замерли на ягодицах. Он толкнул бедрами навстречу мне. Оторвавшись от его рта, я застонал, почувствовав, насколько он возбужден.

- Боже, Дэниел!..

Он хитро улыбнулся, облизнув губы и изящно опускаясь на колени передо мной. Я не мог оторвать глаз от него. Смотрел, как его руки скользят по моим бедрам, аккуратно расстегивают ширинку и спускают брюки. Как его ладонь ложится на мой пах. Как он сквозь боксеры сжимает мой возбужденный член. Его движения уверенны, и я понимаю, что он вовсе не новичок в этом. Меня захлестывает ревность – кто был у него первым. Кто? Кто посмел дотронуться до моего ангела? Я вскрикиваю, когда его губы обхватывают головку члена. И все мысли улетучиваются, существует только влажное тепло его рта и его руки на моих бедрах и ягодицах. Я чувствую дрожь в теле. И не замечаю, как его палец нежно и аккуратно подбирается к моему анусу.

- Дэн... – имя теряется в стоне, когда палец на дюйм проникает внутрь. Я почти забыл, каково это – отдаваться кому-то целиком. Мозг все еще не верит, что все это происходит в реальности. Кажется, что сейчас я очнусь - один, с заляпанными спермой боксерами, и пойму, что это всего лишь сон. С трудом я осознаю, что Дэниел что-то говорит мне. Его губы совсем близко от моего уха. Он легонько прикусывает мою мочку, я чувствую его дыхание на своей шее. Он смеется.

- Дэн?

- Мне нравится, как ты произносишь мое имя… У тебя такой чувственный голос, такой глубокий, мягкий, - я понимаю, что он уже успел расстегнуть мне рубашку, и теперь она небрежно брошена на полу возле ног. Одна рука на моей груди, он поглаживает сосок, потом наклоняется и кусает темный шарик. Я подаюсь вперед. Он снова смеется. Его другая рука внизу, и я понимаю, что его пальцы уже с легкостью двигаются внутри меня. Когда он добавил второй? Я не знаю… Не помню. Все в тумане. Что этот ангел… дьявол? … со мной делает? Я слышу собственный стон, откуда-то издалека, со стороны. Пальцы исчезают, он наклоняется, полностью снимает с меня брюки, боксеры и носки. Я поднимаю голову и смотрю на него. Он по-прежнему одет. В его глазах я вижу что-то, но не могу понять - что…

- Ты одет, - говорю я. Самое идиотское, что я могу выдать сейчас.

Он задорно смеется.

- Может быть, мы перейдем в более удобное место? – изогнув бровь, спрашивает Дэн.

Я киваю.

Я на кровати. Он стоит и смотрит, пристально изучая, и я чувствую себя подопытным кроликом на лабораторном столе. Очень медленно он начинает раздеваться. Футболка, кроссовки, джинсы, носки, черные боксеры. Одним коленом он опирается на кровать, рукой проводит по груди, играя моим возбужденным членом. Потом пальцы опускаются ниже… Я раздвигаю ноги, приглашая его. Он улыбается, пальцы возвращаются на прежнее место. Закусив губу и закрыв глаза, я прерывисто дышу, вцепившись в простыню. Он наклоняется, снова берет меня в рот. Спокойно, не торопясь, он открывает меня для себя. Три пальца. Я чувствую приближение оргазма.

- Дэниел, пожалуйста, возьми меня, - шепчу я. Слышу его смешок, потом всё исчезает. В страхе, что он ушел, я открываю глаза. Дэниел что-то ищет в джинсах. Достает презерватив. «Он что, всегда их носит с собой?» – возникает в голове. Он подкладывает мне под бедра подушку. Членом касается моего отверстия.

- Готов?

Я киваю, задерживая дыхание. Проникновение причиняет боль, несмотря на предварительную подготовку. Давно, слишком давно я ни с кем не был. Он целует меня, его руки – по обе стороны от моей головы. Вот он уже целиком внутри. Пауза. Дэниел дает мне время прийти в себя и привыкнуть. Опираясь на одну руку, второй он обхватывает мой член.

- Не останавливайся, - умоляю я. Его движения уверенны, темп медленный – он продлевает удовольствие. Я двигаюсь навстречу ему, пытаясь заставить его ускориться. С силой обхватываю ногами его талию, он проникает еще глубже. Я уверен, что на его спине и боках останутся отметины. Но я даже хочу этого. Притянув его к себе, я кусаю его за шею, по-настоящему. Он вскрикивает и начинает двигаться быстрее. Еще совсем чуть-чуть, и я кончаю ему в руку. Выскользнув из меня, он снимает резинку и несколькими прикосновениями доводит себя до оргазма.

- Душ? – тихо спрашивает он после нескольких минут отдыха.

Я что-то бормочу и нехотя поднимаюсь. Он следует за мной.

В душе мы целуемся, теперь уже я исследую его совершенное молодое тело. Не требуется много времени, чтобы его член снова стал твердым и готовым для еще одного раунда. Я опускаюсь на колени и делаю ему минет. Я хочу узнать, каков он на вкус.

- Это было великолепно, Алан… Ты был великолепен, - с улыбкой произносит он, приходя в себя. Горячий поток воды, его вкус на губах, его поцелуи, его руки.

Утром я просыпаюсь с воспоминаниями о нем. Тело расслаблено, приятная боль там, где ее быть не должно, и где ее не было уже несколько лет. Перед глазами он. Наши ночные объятия. За ночь мы занимались любовью трижды. И каждый раз мой мальчик был так хорош! Мммм… Я закутываюсь в одеяло и поворачиваюсь на бок, чтобы прижаться к его теплому телу. И понимаю, что в постели один.

- Дэниел?! – меня охватывает паника. Он ушел! Я сажусь. Его одежды нет на полу.

- Дэниел!.. – в отчаянии шепчу я, судорожно оглядывая комнату. «Может, он оставил записку?» Поворачиваюсь к часам. Половина второго дня. «Может, утром ему надо было куда-нибудь ехать? И он не стал меня будить, а просто оставил записку». Я вскакиваю с кровати, и обыскиваю комнату, не обращая внимания на собственную наготу. Ничего. «Послание на автоответчике?» Бросаюсь к телефону. Одно сообщение от Риммы. К черту. Стираю не слушая. Он просто ушел, ничего не сказав… Оставил меня… «Дурак!» - проклинаю себя. – «Неужели ты думал, что для него это имело значение? Всего лишь ночь».

Я опускаюсь на кровать, пряча лицо в ладонях.

- Дэниел... – боль и обида. Злость на себя. Старый дурак!

- О, ты уже встал… а я решил, что ты не откажешься от завтрака … Алан? Что случилось? – я слышу его голос, слышу, как он ставит поднос на тумбочку, чувствую его руки на плечах.

- Алан? Что с тобой?

Я поднимаю голову.

- Ты не ушел?

- Куда я мог уйти? Я приготовил завтрак, - он недоумевающе смотрит на меня.

- Я думал… А как же Эмма? – неожиданно разговор о Томпсон становится вопросом жизни и смерти.

- А что Эмма? – с его плеч на пол слетает моя рубашка, в которой Дэн разгуливал по дому; он забирается под одеяло, ставит поднос на колени: - Тебе тосты с клубничным джемом или вишневым?

- С вишневым, - я присоединяюсь к нему. - Что ты скажешь Эмме? Где ты провел сегодняшнюю ночь?

- Как где? В постели с Рикманом. Так и скажу. Потом придется терпеть ее оскал «а-ля Чеширский кот». Ты не видел диснеевский мультфильм «Алиса в стране чудес»? Там был такой котяра, розовый и полосатый. Вот Эмма на него похожа, особенно, когда чем-то довольна, - он впивается зубами в намазанный тост. Я смотрю на него, как на сумасшедшего.

- Я не понимаю, Дэниел…

- И еще я должен ей пятьдесят фунтов. Это была ее идея, - произносит он с набитым ртом. Я чувствую, что голова у меня начинает идти кругом.

- Какая идея?

- Сделать вид, что мы вместе, чтобы ты приревновал. Понимаешь, так получилось, что ты не единственный плакался ей в жилетку… Я тоже…

Из его болтовни я пытаюсь что-то понять.

- Вы не встречаетесь с Эммой? – осторожно спрашиваю я, все еще боясь верить

- Нет, - он улыбается, протягивая мне густо намазанный джемом тост. Я беру его и начинаю есть. Дэниел наливает кофе из кофейника.

- Сахар?

Утвердительный кивок.

- Сливки?

Еще один кивок.

Мы молча едим, сидя в постели. И я не могу удержать счастливую улыбку. Надо будет отправить Эмме цветы и попросить прощения. И поблагодарить… Да, самое главное – поблагодарить!