Часть 1. Пролог.
Отправилась я недавно в очередную командировку. С ночевкой. Естественно, возник вопрос: как убить вечер, чтобы не было мучительно больно за загубленное перед телевизором время? Пришлось напрягаться и искать альтернативные способы проведения содержательного досуга (чувствуется, что днем побывала на умном совещании).
Несмотря на гордый статус областного, городишко попался заштатный и убогий, ставший губернским явно по недоразумению. Не считая питейных заведений, вечерних развлечений для взрослых – раз, два и обчелся.
В ассортименте репертуаре всех двух кинотеатров традиционные стрелялки-догонялки, озабоченные комедии и мультфильмы про агрессивных монстров. Этого добра и дома завались. И вот, пораскинув воспаленными после заседаний мозгами, я решила не опошляться поделками массовой культуры, а приобщиться к высокому искусству.
Филармония встретила меня призывно распахнутыми забитыми-закрытыми дверями. Судя по отдаленным датам на афишах, в ближайшие дни открывать их никто не собирался.
В муздрамтеатре мне повезло больше. В том смысле, что он все-таки работал. Да и давали не какой-нибудь годами заезженный водевиль, а премьеру «Двенадцатой ночи» Шекспира. Правда, в соавторах у аглицкого классика каким-то непонятным образом оказался современный украинский писатель Андрухович. Как потом выяснилось, последнему была отведена ответственная миссия адаптировать текст с литературного языка на базарно-вокзальный.
Кассир долго мусолила пачку билетов, пока нашла нужный: на послезавтрашний день, на другое время и без указания спектакля. Билетера это ничуть не смутило – видимо такова местная традиция.
Часть 2. Спектакль.
Поскольку от Шекспира в постановке остались только рожки да ножки имя на афише и портрет на футболке одного из персонажей, я бы посоветовала администрации театра выпустить инструкцию к употреблению просмотру или хотя бы открыть буфет. Потому что разобраться ху из ху и что они изображают без пол литра весьма сложно. У меня, например, такая вот версия получилась…
Шекспировский молодой и благородный герцог Орсино мутировал, судя по костюму и повадкам, в отставного прапорщика, уволенного из армии за злоупотребление горячительными напитками и в связи с достижением преклонных лет. Видимо, с жильем у бедняги напряженно и пенсион не ахти. Только этим можно объяснить, почему он позарился страстно влюбился в прекрасную графиню Оливию, изрядно смахивающую на содержательницу борделя.
Поведать графине о своих чувствах, герцог посылает девушку Виолу, не особо успешно пытающуюся изображать юношу Цезарио. Существо Виола-Цезарио, наряженное в обноски непонятно какой армии, наверняка в прошлом было дитя полка и досталось Орсино, как сомнительный утешительный приз, при выходе в отставку.
Подслеповатая Оливия принимает этого Попандопуло за привлекательного юношу и начинает к нему беззастенчиво приставать. Хотя, учитывая разницу в возрасте, впору усыновлять.
Действие сопровождается беспрерывным бренчанием – это сэр Тоби, родственник графини делает вид, что умеет играть на электрогитаре. По-видимому, это несостоявшийся рок-музыкант, мучаемый комплексом непризнанного гения. Сэр Тоби резвится в компании сэра Эндрю – эксцентричного рыцаря-велосипедиста в шлеме римского легионера, шотландском килте и пиджаке в неаппетитных пятнах.
Не знаю, чего уж они нахлестались из ранцевого опрыскивателя для огородов, но факт, что не без влияния этого благородного напитка, надумали выставить в дураках дворецкого Оливии Мальволио. Явно лишнее усилие, потому что принять его за умного и до того было невозможно.
Еще одна сладкая парочка – человек в пижаме и сухопутный аквалангист. Это не пациенты ближайшего дурдома, а недоутопленник, брат-близнец Виолы-Цезарио Себастьян и его спаситель, капитан корабля Антонио. Чтобы у зрителей не оставалось сомнений, что эти джентльмены связаны с морем, они таскают за собой надувного дельфина.
Актеры то подают реплики из зрительских лож, то бродят по залу. Смелой режиссерской находкой я считаю использование вместо декораций многофункционального сборно-разборного строения. Оно – то замок, то тюрьма, то корабль, то вообще невесть что. А в первозданном виде своей архитектурой до боли напоминает исконное советское сооружение типа «сортир». Это намек на то, что весь мир вовсе не театр, а нечто намного прозаичнее?
То в зале, то на сцене время от времени появляются милиционеры. Толи роли играют, толи за порядком в театре приглядывают.
Ну, прям все, как и положено в уважающей себя постановке с потугами на авангард.
Но больше всего меня порадовал люк в полу, куда персонажи попеременно спускались. Я долго гадала: что бы это значило? Преисподнюю или погреб с картошкой? Наконец осенило – да это же то место, куда актеры могут проваливаться от стыда, когда совсем невмоготу. Браво!
Да, так чем дело-то завершилось. Опуская мелкие подробности скажу, что Себастьян наконец-то расстался с пижамкой и вырядился, как Виола-Цезарио. Только стал похож после этого не на "существо", а на недобитого фрица.
Тут и начинается главная путаница: брата и сестру принимают за одного человека. Вконец ослепшая Оливия венчается с Себастьяном, думая, что это Цезарио. Безутешный Орсино, нацепив шинель поверх майки-алкоголички, спешит на разборки с коварными изменщиками.
Наконец, персонажи собираются на сцене. Мистификации раскрыты. Все поражаются невероятному сходству брата и сестры, которые похожи, как овчарка на пекинеса две капли воды. Герцог с графиней полюбовно делят близнецов: Виола обеспечит старость Орсино, а Себастьян будет ублажать Оливию, которой тоже давно пора на покой.
Часть 3. Эпилог.
Сзади меня сидела компания бабушек – прошли бесплатно по какой-то социальной акции. Сначала они добросовестно пытались вникнуть. Безуспешно. Начали обсуждать болячки и до того расходились, что на них цыкнули. Бабушки снова попробовали смотреть - ну не идет. И вдруг одна так тоскливо вопрошает:
- Скажите, а Шекспир это кто: художник, певец или композитор?
Гробовое молчание и ответ:
- Шекспир – это все.
Будь я знакома с режиссером, порекомендовала ему именно такой великолепный финал для этого умопомрачительного спектакля.