[560x700]
В. Боровиковский. Портрет Е. Г. Темкиной. 1798 г. Холст, масло, 71,5 - 58,5. ГТГ

Двух женщин изобразил Боровиковский дважды – Елизавету Григорьевну Темкину и Скобееву (имени и отчества ее мы не знаем). Оба портрета поражают скульптурной пластичностью форм и нарядной красочной гаммой. Странное совпадение для женщин, стоящих на разных ступенях иерархической лестницы. Темкина, по свидетельству современников (Ф. А. Бюлер), дочь Екатерины II и Потемкина. Она родилась в Москве, в Пречистенском дворце, 12 или 13 июля 1775 года. Императрица, посетившая «первопрестольную» по случаю празднования Кючук-Кайнарджийского мира, целую неделю не выходила в свет по случаю болезни. Лиза Темкина (по некоторым документам Темлицына) воспитывалась в доме племянника Григория Александровича — А. Н. Самойлова, который был опекуном ее огромных имений в Херсонской губернии. В 1794 году Темкина вышла замуж за губернатора Херсона, грека по национальности, И. Х. Калагергия, который был приглашен в свиту великого князя Константина Павловича для обучения его греческому языку. Есть разные отзывы о характере Темкиной. В книге И. Чижовой «Судьба придворного художника» говорится, что характер у Елизаветы Григорьевны отличался расточительностью, и занималась она в основном тем, что проматывала свое состояние. Автор называет ее избалованной, самоуверенной и неуправляемой женщиной. Однако в статье Людмилы Маркиной «Красоту Боровиковский спас», напечатанной в журнале «Наше наследие» № 81 2007 г., мы узнаем, что, судя по письмам Елизаветы Григорьевны, она была скромной женщиной и заботливой матерью (имела четырех сыновей и пять дочерей).
Вскоре после ее свадьбы старинный заказчик Боровиковского Александр Николаевич Самойлов выразил желание иметь портрет Темкиной. Сохранилось письмо последнего, в котором он отдавал соответствующее распоряжение доверенному лицу в Петербурге: «Нужнее мне всего… иметь портрет Елизаветы Григорьевны Калагеоргиевой… Я хочу, чтобы списывал ее живописец Боровиковский… Мне желательно, чтобы она была списана так, как графиня Скавронская (Екатерина Васильевна, третья племянница Потемкина. – И. Ч.) была написана Лампием, а ежели не могли бы достать образца (Е. В. Скавронская после смерти Потемкина уехала к мужу в Италию, позднее, овдовев, вышла замуж за итальянца – графа Литта. – И. Ч.), то пускай Елизавета Григорьевна была бы написана таким образом, чтобы шея была открыта и волосы растрепанные буклями лежали на оной без порядка…»
Самойлов явно хотел, чтобы Боровиковский создал интимный, домашний портрет его родственницы. Художник исполнил желание заказчика, он изобразил Елизавету Григорьевну в простом, с большим декольте, прозрачном платье, не скрывавшем пышные формы модели. Крепкую шею украшает золотая цепочка, длинные локоны обволакивают плечи. Она немного похожа на императрицу, но больше на Потемкина (Ф. А. Бюлер писал, что она «была подлинная дочь князя Потемкина <…> походила на портреты князя»). Богатая диадема, украшенная драгоценными камнями, говорит о знатности и богатстве молодой женщины, изображенной в виде античной богини. Выражение лица гордое, немного кокетливое, но в глубине глаз как будто затаилась печаль.
Интересна история поступления картины в Третьяковскую галерею. В Отделе рукописей сохранились письма сына и внука Е.Г.Темкиной к П.М.Третьякову. Эта переписка наглядно демонстрирует отношение к наследию художника со стороны людей второй половины девятнадцатого века. В конце декабря 1883 года генерал-лейтенант Константин Калагеорги послал из Херсона в Москву письмо с предложением: «Имея великолепный портрет моей матери работы знаменитого Боровиковского и не желая, чтобы это изящное произведение осталось в глуши Херсонских степей, я совместно с сыном моим решились продать этот фамильный памятник и сделать его доступным, как для публики вообще, так в особенности для молодых художников и любителей живописи. Ваша галерея картин известна всем, а потому обращаюсь к вам с предложением, не угодно ли вам будет приобрести эту драгоценную вещь».
Весной 1884 года произведение, оцененное в шесть тысяч рублей, было отправлено в Москву. В сопроводительном письме К.Калагеорги сообщал: «Портрет имеет ценность историческую, так как мать моя — родная дочь Светлейшего князя Потемкина-Таврического, а со стороны матери — тоже высокоозначенного происхождения. Она воспитывалась в Петербурге, в лучшем тогда пансионе Беккера и прямо из пансиона выдана замуж за моего отца, бывшего тогда товарищем детства Великого князя Константина Павловича, и получила от Потемкина обширные поместья в Новороссийском крае». Картина благополучно прибыла в «первопрестольную» и была помещена на выставку Общества любителей художеств. П.М.Третьяков послал письмо владельцам и уведомил их, что цена, «назначенная ими, слишком высока». В ответ внук Темкиной, мировой судья Николай Константинович Калагеорги, которому были переданы права на портрет, написал: «Портрет моей бабушки имеет втройне историческое значение — по личности художника, по личности моей бабушки и как тип красавицы восемнадцатого столетия, что составляет его ценность совершенно независимо от модных течений современного нам искусства»12. К сожалению, искусство В.Л.Боровиковского в то время не было оценено по достоинству. Как писал П.М.Третьяков, портрет «особенного ничьего внимания не возбудил и даже, в скорости, подвергся остракизму, то есть должен был уступить место произведениям современных корифеев искусства и сойти с выставки». Не сойдясь в цене с великим собирателем, в 1885 году владелец потребовал возвратить картину в город Николаев. Вскоре она оказалась в чужих руках. Через два года некто Н.М.Родионов из Херсона вновь обратился к Павлу Михайловичу с предложением купить этот портрет, но уже по цене 2000 рублей. И вновь по каким-то причинам Третьяков не купил портрет. Но тем не менее судьба распорядилась так, что картина поступила в галерею. В 1907 году у вдовы Н.К.Калагеорги произведение приобрел московский собиратель И. Е. Цветков. В 1925 году его коллекция вливалась в собрание Третьяковской галереи. С тех пор «Портрет Темкиной», не оцененный по достоинству в свое время, находится в постоянной экспозиции и по праву является жемчужиной музея.


[579x700]
В. Боровиковский. Портрет Е. Г. Темкиной в виде Дианы.

Существует еще один портрет Елизаветы Григорьевны кисти Боровиковского. Заказчик, видимо, пожелал иметь еще более классический вариант портрета. Художник создает второй, поменьше размером, где Темкина (правильнее сказать Калагеорги, так как она была уже четыре года замужем и имела троих детей) запечатлена в виде Дианы, с обнаженной грудью и полумесяцем на лбу, в руках – стрелы, сбоку – голова собаки. То же кокетливое выражение лица Елизаветы Григорьевны, которое мало соответствует антуражу. Изображенная женщина забавна, смела и чувственна, в ней ни строгости, ни отвлеченности, подобающих античной богине.

Работа Боровиковского так понравилась смоленскому помещику Д. Скобееву, что он заказал художнику портрет своей жены. Он просил исполнить ее в таком виде, вернее в двух видах: на лоне природы в античном одеянии, а затем в виде Дианы.
Биография Скобеевой необычна, эта женщина вырывается из привычного круга моделей, которых писал Боровиковский.
Дочь безвестного матроса из Кронштадта, скорее всего оставшаяся сиротой, воспитывалась в семье екатерининского вельможи Д. П. Трощинского, он был добрым знакомым Боровиковского.


[546x700]
В. Боровиковский. Портрет Скобеевой. 1790-1800 гг. Холст, масло, 72 см - 57 см. Государственный Русский музей.
Девочка выросла, превратилась в красивую девушку с чрезвычайно пышными формами, темными бровями и легким пушком над крупным чувственным ртом. Трощинский делает ее своей любовницей. Но у нее оказался непокорный, своевольный характер, смелый. Решительный и гордый. Она потребовала, чтобы знатный вельможа женился на ней. Трощинский не только гневно ей отказал, но еще и сослал в свою дальнюю смоленскую деревню, а сам уехал на Урал, как бы мы теперь сказали, в служебную командировку.
Тем временем ссыльная наложница сумела познакомиться с соседним помещиком Скобеевым и рассказала о своем положении, бесчестье и о том, что будущего у нее нет. Как бы там ни было, жажда равенства или другие благородные идеи, рожденные Французской революцией, видимо, пробудили в молодом человеке сочувствие к молодой женщине. Не менее сильно действовали ее красота, решительность, темперамент. И Скобеев женился на ней. Думается, что для самоутверждения они захотели иметь портрет кисти самого модного тогда портретиста – Боровиковского. А может, она слышала о нем, живя у Трощинского. Скорее всего, даже была знакома. Теперь уже равной своему «благодетелю» дворянкой она позирует в мастерской художника.
Эталон для модели был выбран – это портрет Темкиной. Но как не похожи эти две женщины! Одна – имевшая с рождения все, о чем только можно мечтать, другая – решительная, смелая, крепко взявшая жизнь в свои руки. (в портрете Боровиковского она находится в стремительном порыве самоутверждения). У Темкиной локоны мягко струятся по плечам, у Скобеевой буйно развеваются, чуть прихваченные широкой лентой. Пышные формы готовы разорвать одежды. Черты лица крупные, грубоватые, можно даже сказать – простонародные. У Боровиковского нет других таких заказчиц. Широкий нос, крупный, решительный рот и большие, с вызовом глядящие серо-голубые глаза. Так и видишь их горящими в приступе бешеного гнева.
Скобеева представлена в портрете в сокрушающем порыве, а в руках ее яблоко, которое можно рассматривать как приз и за красоту, и за смелость.

[547x700]
В. Боровиковский. Скобеева в виде Дианы. Коней 1790-х гг. Государственный Исторический музей

Можно только гадать, встретился ли Трощинский со своей воспитанницей, видел ли он этот портрет? Как и другой, небольшой по размеру, где Скобеева представлена в виде Дианы. Первый портрет до 1903 года находился в семье Скобеевых (теперь он в Русском музее), а второй имел много неизвестных владельцев, затем попал в Исторический музей. (Москва).
Не заказал ли этот портрет Трощинский? А Боровиковский, только что написавший Темкину в виде Дианы, решил повторить изображение. Скобеева на этом портрете статична и невыразительна, художнику явно не хотелось писать второй портрет после того, как он достаточно высказался в первом.

По материалам книги И.Чижовой "Образ милый, незабвенный" и статьи Людмилы Маркиной "Красоту Боровиковский спас" в журнале "Наше наследие" № 81 2007 г.