[220x240]
Мишель де Монтень - знаменитый французский писатель и философ эпохи Возрождения, автор книги «Опыты».

Самым лучшим доказательством мудрости является непрерывное хорошее расположение духа.

Бич человека — это воображаемое знание.

Благоразумию также свойственны крайности, и оно не меньше нуждается в мере, чем легкомыслие.

Глупость и разброд в чувствах — не такая вещь, которую можно исправить одним добрым советом.

В начале всяческой философии лежит удивление.

Если бы мне было дано вытесать себя по своему вкусу, то нет такой формы — как бы прекрасна она ни была, — в которую я желал бы втиснуться, с тем чтобы никогда уже с нею не расставаться.

Жениться, ничем не связывая себя, — предательство.

Женщины нисколько не виноваты в том, что порою отказываются подчиняться правилам поведения, установленным для них обществом, — ведь эти правила сочинили мужчины, и притом безо всякого участия женщин.

Жизнь сама по себе — ни благо, ни зло: она вместилище и блага, и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили ее.

Истинное достоинство подобно реке: чем она глубже, тем меньше издает шума.

Лучшие души — те, в которых больше гибкости и разнообразия.

Между одними людьми и другими дистанция гораздо большая, чем между некоторыми людьми и животными.

Настоящий друг — это тот, кому я поверил бы во всем, касающемся меня, больше, чем самому себе

Покопайся каждый из нас хорошенько в себе, и он обнаружит, что самые сокровенные его желания и надежды возникают и питаются по большей части за счет кого-нибудь другого.

Пусть детство смотрит вперед, старость — назад: не это ли обозначали два лица Януса?

Пусть наставник заставляет ученика как бы просеивать через сито все, что он ему преподносит, и пусть ничего не вдалбливает ему в голову, опираясь на свой авторитет и влияние.

Пчелы перелетают с цветка на цветок для того, чтобы собрать нектар, который они целиком претворяют в мед. Точно так же и то, что человек заимствует у других, будет преобразовано и переплавлено им самим, чтобы стать его собственным творением, то есть собственным его суждением.

Чаще всего мы больше радуемся детским шалостям, играм и проделкам наших детей, чем их вполне сознательным поступкам в зрелом возрасте, словно бы мы их любили для нашего развлечения, как мартышек, а не как людей.

Чтобы правильно судить о вещах возвышенных и великих, надо иметь такую же душу; в противном случае мы припишем им наши собственные изъяны.

Я предпочитаю самостоятельно ковать себе душу, а не украшать её позаимствованным добром.