Отнее пахнет духами (как у меня), и ровным, правильным почерком записаны имена не знакомых мне людей. Почему-то преимущественно мужского пола, и почему-то уменьшительно-ласкательно.
Не приятно.
Иногда набираю номера, чтобы послушать голоса. Почти все - из национальных меньшинств. И в этом меня убеждают имена и предательский акцент.
Понабирала, послушала. А толку? Показать отцу, как вещь-док? Ну и?
Нет. Тут нужно что-то более весомое. Чтобы она была засечена на месте преступления.
Звонок.
- Настасья, здравствуйте, это Лида.
- Да, Лида. Звоните папе на мобильный телефон.
- Я хотела спросить, не оставила ли я у вас дома свою записную книжку?
- Нет, - соврала я. - Но на всякий случай, опишите ее, я посмотрю.
Она описывала. А я слушала, и вертела описываемую в своих руках.
- Не видели? - прервал процесс опознания голос в трубке.
- Нет.
- Может в другом месте забыла? Там очень важные телевонные номера.
- Может в другом месте. Позвоните еще и в те места, Лида. Но вспоминайте, хотя бы иногда, наш последний разговор.
- Настасья, нам нужно поговорить.
- Мне Вам больше сказать нечего. Вам - мне тоже. Я все вижу сама. А чего не вижу, обязательно узнаю. Мне нужно, чтобы Вы вели себя идеально.

И положила трубку. Я терроризирую человека. А сама? Чем я лучше?