[230x350]

Предыдущая запись:

 http://www.liveinternet.ru/users/bonikid/post279005548/

Мотор Таун Ревю

    Мотор Таун Ревю, как и было запланировано, взяло своё начало 2 ноября 1962 года в Бостоне, штат Массачусетс, в театре Франклина, и продолжалось 23 дня, концерты прошли ещё в 19 городах. 15 из них находились в глубине небезопасного Юга. Первое выступление на Юге состоялось в Северной Каролине 5 ноября. Также в расписании были Джорджия, Алабама, Миссисипи и Южная Каролина. После Дня благодарения гастроли продолжились в Мемфисе, 1 декабря. А затем на очереди была неделя в Нью-Йорке - театр «Аполло», где тур и подошёл к своему концу. Эстер Эдварс, сестра Берри, договаривалась о большей части концертов, и она отслеживала зарплату Супремес - 290$ в неделю. Однако девочкам выплачивали по 10$ в неделю, остальная сумма отсылалась обратно в Детройт. Они думали, что по возвращению домой они получат деньги на свой баланс, однако обнаружилось – их деньги были перечислены на банковский счёт Мотаун для уплаты расходов компании от их лица. Таким образом, в итоге оплата каждой участницы Супремес в эти первые гастроли составила 10$ в неделю.
   Как и следовало ожидать, в это первое Мотор Таун Ревю романтической неразберихи было практически не меньше, чем совместной работы над созданием хитов. Ещё бы. Разве могут быть другие варианты? Компания горячих молодых людей, кому было 19 и кому ещё не было, в длительной поездке и нарисовавшаяся возможность почувствовать радость славы и эйфорию от создания музыки – и любви. Некоторые товарищи по музыкальному цеху не могли обуздать свои сексуальные влечения и проявляли свой пыл и пристрастия, общаясь с девушками Vandellas и Marvelettes. Мужская половина, однако, опасалась трогать Супремес, особенно Дайану, ведь об её взаимоотношениях с боссом уже было хорошо известно. Поэтому у Супремес определённо было меньше развлечений, чем у других в этом туре.
    «Ну же, давай я поведу машину», - просила Дайана участника группы the Miracles, Бобби Роджера, по дороге в Нью-Хейвен, штат Коннектикут. У the Miracles был свой автомобиль; они были звёздами шоу, и им не приходилось находиться в автобусе с остальными. Артисты остановились передохнуть, и Дайана подошла к Бобби. «Нет, Даян», - сказал он ей. – Клодетт (жена Смоки Робинсона) меня убьёт. Возвращайся к своей группе»
   «Но они никто, - ответила она, надув губы. – Я хочу быть такой, как вы, парни».
   В итоге Дайана вернулась в душный автобус, где на заднем сиденье «деды - музыканты» смолили свои ужасные сигары и резались в карты, в то время как остальные кемарили или пялились на мелькающие пейзажи. Иной раз Дайана будет вторгаться на территорию «дедов» в надежде быть принятой в игру. И каждый раз они будут прогонять её. «Да вы просто боитесь, что я вас обыграю», - сказала она, бросая им вызов.
   «Господи, Даян, просто оставь нас в покое», - ответил ей Марв Тарплин, гитарист , которого Смоки переманил к себе у Супремес.
   «Иди сюда, девонька, - позвала Флоренс Дайану. Она сидела впереди автобуса. – Твоё место здесь, а не там».
    Дайана двинулась по проходу и села на соседнее место с Флоренс.
   «Так, а где Мэри? - спросила Флоренс.
    Дайана пожала плечами. «Где-то здесь, наверное, в этом чёртовом автобусе. Я что похожа на её мать?»
   Пожалуй, именно тогда стали сказываться на взаимоотношениях девочек друг с другом их семейные предыстории. У Дайаны, определенно, была совсем другая история, не то, что у её партнёрш по группе.
   Джесси Ламберт, отец Флоренс, сам подался в бродяги и большую часть своей юности проскитался с места на место, ночуя в поездах и на кладбищах. В конце концов, он стал блюзовым гитаристом- самоучкой и к 24 годам устроился на работу на завод Шевроле в Детройте. Ему не было ещё и года, когда его мать убили выстрелом в спину. Его усыновила новая семья, и он взял их фамилию Баллард. Джесси женился на Лерли, матери Флоренс, когда они оба были ещё подростками. Лерли было 14. У них была большая семья – 12 детей, Флоренс была восьмой. Поэтому борьба всеми правдами и неправдами за внимание и признание стала нормой её жизни. Большей частью она, независимая, импульсивная, быстрого ума, вела себя дерзко. Однако частенько Флоренс впадала в глубокую депрессию, из которой её могла вывести только мать. Джесси умер в возрасте 54 лет, в то время Баллард жили в застройках Брюстера. Он так и проработал на заводе Шеврале до самой своей смерти. «Когда отец умер, со мной и впрямь творилось что-то ненормальное, - однажды поделилась воспоминаниями Флоренс. – По правде говоря, Дайана Росс пела на его похоронах, и она сказала, что это были последние похороны, на которых она пела. Наверное, она тоже была потрясена. Его опустили в землю, а я кричала и кричала. И с тех пор я не люблю похороны. Если я и хожу на похороны, то никогда не иду на кладбище. Я не хочу видеть, как кого-то опускают в землю». (Здесь следует отметить, что после панихиды Дайана не пошла на кладбище, когда опускали гроб Флоренс в землю).
   Хотя Флоренс и Мэри стали подругами, предыстория Мэри сильно отличалась от предыстории Флоренс. В возрасте трёх лет Мэри «отдали на время» младшей сестре матери. И следующие 6 лет она росла в комфортных условиях в семье среднего достатка, думая, что Ай. Ви. и Джон Пиппин её родные родители. Ай. Ви. была педантичным человеком, щедрой на взыскания и скупой на похвалу, что сказывалось на Мэри, когда она уже стала взрослой. Она под всех подстраивалась, редко высказывалась против того, что расценивала как несправедливость и всегда делала то, что она считала необходимым, что непременно вызовет одобрение. И как результат никто не испытывал к ней неприязни, но зачастую трудно было точно понять, кто что думает о ней. Она не была прямой и открытой, как Флоренс и Дайана. Напротив, она была любезной и тактичной, всегда старалась быть умницей, и впрямь никогда не видела в людях плохое, только хорошее. Что интересно, временами дипломатия Мэри отталкивала Флоренс. Спустя годы, Флоренс признается Питеру Бенджэминсону, что она предпочитала иметь дело с Дайаной, а не с Мэри, « потому что Дайна более открытый человек; она не молчит, она скажет о своих чувствах».
   Когда Мэри было 9 лет, её жизнь кардинально изменилась – её мать Джонни Мэй Уилсон предъявила на неё права. Она не только обнаружила, что женщина, которую она считала своей тётей, приходилась ей родной матерью, но и что два непослушных «кузена» были её родными братьями. В 1956 году после череды обветшалых квартир Джонни Мэй – не знающая грамоты – подыскала жильё в застройках Брюстера. Родной отец Мэри, Сэм Уилсон, отсидевший в тюрьме ( в чём его обвиняли, так и неизвестно) был заядлым игроком, человеком без определённых занятий.
   Родители Мэри и Флоренс, кому не удалось преодолеть финансовые и расовые барьеры, неизменно руководствовались ценностями, традиционными для Юга - семейная привязанность и сотрудничество ставились превыше всего. Что, как известно, не было обязательным в доме Росс. Фрэд и Эрнестина были хорошо образованы, отличались целеустремлённостью. И как результат, в семье Росс придавалось особое значение идеалам Севера – стремлению достичь лучших результатов и успеху. К своим 18-ти годам Дайана была очень похожа на своего отца: она стала отрешённой, более упрямой, недоверчивой и столь же практичной – качество, которое не нравилось ей во Фрэде. Узы, сложившиеся между большинством её коллег по Мотаун, которые особенно стали очевидными в этом первом Мотор Таун Ревю, по-прежнему оставались для Дайаны непонятными.
   Через три дня после того, как Ревю покинуло Детройт зимой 1962 года, у Супремес вышел их четвёртый на Мотаун сингл 'Let Me Go the Right Way’(«Отпусти, я пойду правильным путём»), продюсером которого стал Берри Горди. Даже при том, что песня привлекла к себе внимание, с нею Супремес впервые преуспели в чарте Биллборд Ритм-энд-блюз, она не принесла больших доходов. За исключением парня известного как Поющий Сэмми Вард, только две группы – Супремес и Martha and the Vandellas не имели хита для исполнения в ревю для публики. В итоге, как гласит легенда Мотаун, коллеги по музыкальному цеху окрестили их «Супремес без ‘гвоздя’», что расстраивалои заставило задуматься, почему их товарищи не говорили - «Vandellas без ‘гвоздя’»!
    По мере следования тура каждую пару дней участники тура останавливались в каком-нибудь дешевом отеле с минимумом удобств – где была только возможность помыться, постираться. Но для молодых людей эти неудобства ничего не значили, ведь они были в восторге от своей новой жизни и открывающихся перед ними перспектив. Они в самом деле не знали, что оплачивают из своего кармана затраты, но если бы и знали, то охотно оплатили бы свои счета. Во время гастролей по Югу юным звёздам Мотаун пришлось столкнуться с экстремальными случаями расизма, что произвело неизгладимое впечатление на всех без исключения. На время 1962 года бойкоты, сидячие демонстрации и марши свободы, начало которым положил бойкот автобусных линий в Монтгомери (Мирная акция протеста чернокожих жителей американского города Монтгомери штата Алабама, выступавших за отмены дискриминационных мер в общественном транспорте. Противостояние продолжалось с 1 декабря 1955 года по 20 декабря 1956 года, завершившись решением Верховного суда США, который признал расовую сегрегацию в транспорте незаконной – прим.перев.) всё ещё были распространённым явлением на Юге. Борцы за свободу – черные и белые студенты вузов Севера – путешествовали на автобусе, внедряя в жизнь равенство, и того сами не желая подготовили почву для недовольства и враждебного отношения к гастролям Мотаун.
   В Мейконе, штате Джорджия, когда автобус поломался, на местной станции обслуживания, узнав, что на нём ехали черные артисты, отказали в услуге. В конечном счёте, один блюститель порядка проникся сочувствием и убедил рабочих отремонтировать транспортное средство. И всё равно они при этом бормотали ругательства.
    В Южной Каролине мотаунский автобус – развалюха поломался прямо перед тюрьмой. «Было видно только, как черные руки цеплялись за железные решётки на окнах, и потом они стали просить помочь им, - вспоминала Мэри Уилсон. – Мы, девочки, попятились назад, опасаясь оказаться слишком близко, а парни из the Tempts и Miracles подошли и обменялись рукопожатиями с заключёнными прямо через решетку. ‘Может быть, можно что-то сделать для этих товарищей?’- спросила я одного из музыкантов. ‘Шутишь? – был его ответ. – Нам лучше поскорее отремонтировать этот чёртов автобус и свалить отсюда, прежде чем нас бросят туда к ним. Здесь всё равно, виновен – не виновен. Именно так относятся к неграм на Юге’».
     «Практически в каждом городе невозможно было найти ресторан, в который  мы могли бы  войти через переднюю дверь, - вспоминала Дайана. – А мы были полны решимости, не пользоваться задним входом». У большинства ресторанов с задней части имелись окна для продажи еды на вынос для посетителей, кому был закрыт вход, и кому запрещалось находиться с белыми посетителями внутри ресторана. Во время одной такой остановки Бобби Роджерс, участник группы the Miracles, стал скандалить с хозяином ресторана, который не разрешил артистам воспользоваться уборной. Дело едва не закончилось трагедией. Хозяин потянулся за пистолетом и Роджерс вскочил в автобус. Под визг шин машина сорвалась с места. «Дайана выпучила глаза от страха, - позже будет вспоминать Бобби Роджерс, смеясь. - Она замерла – все девчонки из Супремес сидели тихо – они просто сидели молча и ждали, кого убьют первым».
   Как трудно было найти ресторан, чтобы пообедать, так же практически невозможно было найти заправочную станцию, на которой артистам было бы позволено воспользоваться туалетом. Флоренс, которая прежде никогда не была на Юге – и которая позже сказала, что больше и не желала туда возвращаться – однажды вспоминала:

Нам очень нужно было в туалет, и мы остановились у одной заправки. Ребята из the Miracles вышли из своей машины , подошли к нашему автобусу и сказали: «Не волнуйтесь, мы всё устроим!» Они вошли внутрь заправки  и попросили воспользоваться туалетом. И помню только, как они бегут назад к автобусу, а за ними белый человек с ружьём. Я росла вместе с белыми, они жили в двух шагах от нас, и я никогда не видела ничего подобного. «Эти белые на Юге ненормальные», - сказала Дайана. 

   В итоге мы договорились с этим парнем. Он сказал, что мы можем воспользоваться его ведром. У нас не было выбора. Все вышли из автобуса, и каждый, кто хотел, входил в автобус, делал своё дело в ведро, снова выходил из автобуса, выливал ведро позади бензоколонки в лесу и затем обмывал его из поливочного шланга для следующего человека.

   «Я стала задаваться вопросом, хочу ли я быть звездой после всего, - сказала в заключение Флоренс, - но самое яркое воспоминание у меня оставил день, когда нас обстреляли в Бирмингеме (штат Алабама – прим.перев.)
   Это произошло после концерта в Городском концертном зале в Бирмингеме 9 ноября, когда труппа садилась в автобус, чтобы отправиться в следующее место. И вдруг хлопок. Мэри Уилсон упала на колени прямо на ступеньках автобуса. «О, Боже! Господи, помоги мне! Меня ранили! – закричала она. – В меня стреляли».
   «Подруга, никто в тебя не стрелял, - крикнула ей в ответ Дайана. – Это петарда».
   Хлоп! Хлоп! Хлоп!
   «Нет, это камни, - воскликнула одна из участниц the Vandellas. – Кто-то кидает в нас камнями».
   «Это не камни, - закричал Чокер Кэмблл, руководитель джаз-оркестра. – Это пули!»
   «Боже! – вскрикнула Дайана. – Пригнитесь» Все пригнитесь!»
   Теперь все как сумасшедшие кинулись из зоны обстрела к автобусу. Но Мэри Уилсон – которая в действительности не была ранена, а только напугана – отказалась подняться, таким образом, преградила всем путь в автобус. «Уходи с дороги», - крикнула ей Марта Ривз. Все тоже стали просить: «Уходи, Мэри!» «Я не встану», - сказала Мэри, и она серьёзно не собиралась двигаться. Сегодня Мэри Уилсон, вспоминая об этом, смеётся, но тогда было не до смеха. Все пытались сдвинуть её с пути, но это было невозможно. В итоге кому-то удалось отодвинуть её со ступенек. Не прошло и тридцати секунд, как все юные мотаунцы были в автобусе. Автобус сорвался с места и на всей скорости понесся по улице подальше от опасности. Утром следующего дня водитель обнаружил пулевые отверстия на передней части автобуса.
    Разумеется, расовые предрассудки так же были сильны в местах проведения концертов, как и на улицах. В большинстве театров, где выступали артисты, существовало разделение– балконы для чёрных, нижний ярус – для белых. Иногда чёрные сидели по одну сторону, а белые – по другую. В Мейконе (город в штате Джорджия – прим.перев.) один театр ввёл «Ночь цветных». Это означало, что чёрным было позволено, только в этот один вечер, сидеть в первом ярусе с белыми. Впрочем, это было очень редкое явление. Сегрегация (вид расовой дискриминации, заключающийся в ограничении в правах на основании цвета кожи или национальной принадлежности – прим. перев.) была нормой, до такой степени, что в некоторых театрах натягивалась верёвка от центра сцены вниз по центральному проходу и так до самого конца зала: чёрные по одну сторону верёвки, белые по другую. Если обладатели билетов не вынуждены были бы придерживаться сегрегации, то её и не было бы. Некоторые певцы жаловались, что не знали, по какую сторону верёвки петь, они боялись уделить больше внимания какой-нибудь одной стороне, и тем самым навлечь гнев другой. Во время такого рода выступлений Дайана будет стоять в центре сцены – её ноги располагались именно в том месте, откуда брала свое начало верёвка. Во время пения она смотрела прямо перед собой, поскольку не хотела обидеть ни одну из сторон. Если вдуматься, удивительно, что Дайане Росс при жизни довелось столкнуться с подобным родом сегрегации. После принятия федерального закона о гражданских правах в 1964 году, многие из артистов, кто опять выступал в тех же самых театрах, обнаружат, что теперь верёвок нет, и зрители сидят все вместе.
    Когда тур добрался до Южной Каролины, один музыкант по имени Бинс Боулес (‘Beans’ Bowles) нашёл гостиницу, подходящую вполне для проживания, под названием «Сердце Юга», в которой труппа могла помыться и отдохнуть ночь на удобных кроватях. После вселения часть артистов, в том числе и Дайана, надели купальники, собираясь поплавать в бассейне. Дайана, отличный пловец, не стала дожидаться и нырнула в бассейн с разбега, а следом и все остальные. Но вскоре звёзды Мотаун спохватились: чёрный прыгает в бассейн – белый выходит. Прежде чем они поняли это, в бассейне кроме них уже никого не было. «Ну их к чёрту, - решила одна из участниц the Marvelettes. - Очень нужны они нам в бассейне».
    Но затем произошла странная и удивительная вещь. Большинство белых, кто покинул бассейн, на самом деле вышли, чтобы зачем-то вернуться в свои номера. Оказывается, что местные диск жокеи всю неделю крутили песни мотаунских звёзд, и когда постояльцы гостиницы догадались, что за чёрные в бассейне, они пришли в восторг, это не было для них оскорблением. Прежде чем ребята поняли, в чём дело, их окружили новоиспечённые фаны, они протягивали ручки и бумагу в желании заполучить автограф.
   В самом деле, казалось, что они переломили ситуацию.

Перевод Bonikid,
 14 июня 2013


(Убедительная просьба не копировать и не цитировать в виду того, что текс может редактироваться по ходу перевода всей книги, если таковой последует)