[230x350]

Предыдущая запись:

http://www.liveinternet.ru/users/bonikid/post267321101/ 

"Борись как никогда раньше"

   В срок до 1950 года к Росс приехала сестра Эрнестины, Вирджиния Беатрис – тётя Бэа; она будет жить в их доме в течение многих лет, вторая мама в семье. У Эрнестины родилось ещё трое детей: Маргарита – известная как Рита – Фред Эрл Младший и Артур – по прозвищу Т-бой (T-Boy). Дети будут воспитаны в вере Фреда – в духе методисткой церкви (протестантская церковь, главным образом в США, Великобритании. Возникла в XVIII веке, отделившись от англиканской церкви с требованием последовательного и методичного соблюдения евангельских предписаний. Методисты проповедуют религиозное смирение и кротость – прим.перев.)  
   Девочки втроём спали в дальней спальне, в то время как столовая была переделана под спальню для двоих мальчишек. Фред по-прежнему работал в Американ Брасс Компани, а также подрабатывал по вечерам, как он сказал, «механиком-любителем, что означает – у меня был небольшой гараж в переулочке, и я три дня в неделю занимался починкой автомобилей - коробок передач. В целом, думаю, я зарабатывал в неделю долларов 65. Между тем, кажется, в ту пору я учился в Университете штата Уэйна. У меня всегда были толковые задумки».
   «Толковые задумки» Росс о том, как обеспечить семью, действительно, как будто работали. В большинстве своём, у семьи была благополучная жизнь. За домом был маленький дворик, где дети любили играть друг с другом. Но по-прежнему это был жуткий район. Кто знает, что может случиться? Фред и Эрнестина старались оградить своих детей от реального мира, но женщина, проплакавшая всю ночь на крыльце своего дома, была напоминанием того, что не всё так беспечно и гладко на улице Святого Антуана. «Я всё ещё слышу звуки, которые она издавала, - будет вспоминать Дайана, – как она всхлипывала и рыдала всю ночь. Она плакала, и никто не вмешивался. Я лежала рядом с Бобби на двухспальней кровати, и мы зажимали руками уши, чтобы не слышать плач, но это не помогало. Ничего не могло заглушить её муки».
   Дайана была девчонкой с мальчишескими ухватками, как она сказала, «взаправдашным большим другом всех хулиганов. Мы убивали куриц в мусорных контейнерах. Стреляли из лука по крысам. Я была таким защитником семьи». Её брат Чико как-то рассказал автору этой книги: «Старик, она учила моих братьев, как драться, вот какой она была бандиткой. Моя мать говорила, что из Дайаны, когда та была девчонкой, энергия била ключом, она всё время бегала, прыгала и визжала». Школьные приятели, например МакКластер Биллапс, вспоминали о Дайане в юности – щупленькие ручки, тонюсенькие как проволочки ножки, юла среди школьников, которая перелезала через заборы и каталась по траве в какой-нибудь драке. «Ей не нравилось, когда вели себя грубо, и она не спускала это с рук, - поведал он. - Ты знал, что с ней не стоит шутить шутки. Она способна постоять за себя».
   Однако Эрнестина не приветствовала такое поведение дочери. Собственно, она сердилась, когда слышала, что её маленькая девочка скандалила с другими детьми, и дело доходило до драки.
   «Я серьёзно, Дайана. Довольно драк, - сказала она, когда дочери было лет восемь. – В мире и так хватает насилия».
   «Мама, о чём ты говоришь?» - поинтересовалась Дайана.
   Детям ещё рано знать об этом, очевидно, решила Эрнестина.
   «Не важно, - сказала она . – А теперь иди, играй».
   В середине 50-х дети Росс всё же испытали ужас расовой дискриминации на Юге. Разумеется, расизм был и на Севере, но на Юге он был более выраженным, жестким…и неизбежным. В Бессемере, Алабаме, у Росс по-прежнему было много родственников со стороны Эрнестины, и время от времени дети навещали их. Дайана вспоминала, как видела таблички над фонтанчиками для питья, на дверях в туалет, и даже на входе в кинотеатры, а чаще всего на балконах так называемых «белых» театров. На одних было написано «БЕЛЫЕ», а на других «ЦВЕТНЫЕ». Во время одной такой поездки семья отправилась из Детройта на автобусе, и в Цинкиннати (город в штате Огайо – прим.перев.) им пришлось пересесть на задние места. Они должны были пользоваться туалетом, предназначенным для ЦВЕТНЫХ.
    В 1952 году заболела Эрнестина, и дети Росс почти целый год жили в Бессемере. Они никак не могли понять – зачем нужно покидать Детройт? И их вопрос остался без ответа. На тот момент они не знали, что Эрнестина вообще болела. И не узнают, пока не вырастут. Тем не менее, у неё был туберкулёз. И она проходила лечение в Мичиганском санатории для больных туберкулёзом в Хауэлле. Это примерно в 50 милях (80 км – прим. перев.) от Детройта. «Я не знал, что делать с детьми, когда Эрнестина заболела», - рассказал Фред автору этой книги.
 

Я пытался пристроить детей у родственников, но все хотели взять их по отдельности. Я не хотел, чтобы с моими детьми произошло то же, что произошло со мной и моими сёстрами. Всю свою жизнь я стремился не допустить одной вещи - распада семьи. Как выяснилось, сестра Энерстины, Вилли, сказала, что возьмёт их всех. Да благословит её Бог. Для неё это куча работы. Я отвёз их сам, лично. И я платил за их содержание около года, где-то 30 долларов в неделю.
    

   «Не думаю, чтобы я понимала, почему там существовали ограничения, - вспоминала позже Дайана о времени, проведённом тогда на Юге. – Просто думала, что так устроена жизнь, и не брала в голову. Дети, они не понимают, что такое расизм. Им не до этого, они ведь дети».
   Мама поправилась и в 1953 году вернулась домой. Таким образом, вернулись домой и дети. У братьев и сестёр осталось намного больше воспоминаний о жизни на Юге, чем у Дайаны. И, действительно, при написании своих мемуаров «Секреты воробышка» она обращалась к ним, чтобы разузнать о том, что же происходило в их жизни в то время. Сегодня она понимает, что её память сознательно заблокировала многие детали, ведь было слишком больно вспоминать о них. Легче поверить в то, что всё происходящее на Юге не касалось её и её семьи, что расизм существует только там, что это явление, характерно только для той местности.
   Тем не менее, в августе 1955 года дети Росс ощутили, что мир за пределами их защитного кокона подчас опасное место. Бобби вбежала в дом, в руках у неё был Jet (Джет), ведущий и, собственно, единственный еженедельный журнал для чёрных. Она явно была встревожена, открыв журнал на шокирующей статье. Её окружили братья и сёстры. Обеспокоенная Дайана стала читать вслух, и все внимательно слушали.
   Именно тогда семья Росс узнала об Эммете Тиле, чёрном подростке из Иллинойса, которому было всего 14 лет. Он гостил у своих родственников рядом с посёлком Монеу, Миссисипи. Родом из Чикаго, он выглядел старше своих лет. Дерзковатый и довольно неопытный в вопросах расизма, он, во всяком случае, не догадывался о той ужасающей и отвратительной нетерпимости, что встречалась главным образом южнее линии Мейсона-Диксона (символическая граница между свободными штатами Севера и рабовладельческими штатами Юга до гражданской войны прим. перев.) в середине 1950-х годов. Мать Тилла, Мейми, понимала, что расовые отношения в Миссисипи совершенно иные, чем на Севере. Перед поездкой в дельту Миссисипи она предупреждала сына «следить за своими манерами» там с белыми людьми. «Если нужно, встань на колени и склони голову, когда проходит белый человек, - говорила она ему. – Будь готов к этому».
   Дайана читала эту историю, а дети слушали с изумлёнными глазами.
   Как-то не по годам очень развитый Эммет зашёл в магазин, купил конфет и, направляясь к выходу, сказал, присвистнув, жене белого человека - хозяина магазина: «Пока, детка». Спустя несколько дней двое мужчин – хозяин магазина и его свояк - ворвались в лачугу к дяде Эммета посреди ночи. Они схватили мальчика и перевезли в старый сарай на плантацию в соседний округ Санфлауэр, где зверски избили его и выкололи один глаз. Свидетель позже рассказывал, что слышал, как в течение многих часов кричал Эммет, пока двое мужчин ни положили конец его страданиям, выстрелив в него. Затем они колючей проволокой привязали к шее мальчика коттон-джин (машина для очистки хлопка-волокна, представляет собой деревянный ящик, в котором вращаются два цилиндрических вала – прим. перев.) весом в 75 фунтов (~35 кг) для того, чтобы утопить тело, и бросили его в реку Таллахатчи.
   Спустя три дня тело мальчика было найдено. Только по кольцу с инициалами, которое носил Эммет, дядя смог опознать труп. Поразительно, дело дошло до суда, но обвиняемые, не смотря на то, что с лёгкостью признались в убийстве мальчика, были признаны невиновными жюри присяжных, в состав которого входили только белые и мужчины. Позже старшина присяжных дал объяснение: «Я не был уверен, что госдепартамент правильно индефицировал труп».
   Тогда как дети сгрудились вокруг этой статьи, казалось, что они только что проснулись, узнав правду, которая ждала каждого из них. За пределами знакомого им мира есть угроза, и имя этой угрозы – расизм. Опасность станет ещё более реальной для детей Росс с неожиданной смертью близкого родственника.
   Вирджиния Рут, старшая двоюродная сестра Дайаны, приходилась дочерью тёте Вилли. Она радушно принимала детей в своём доме в пригороде Атланты. Они все любили бывать у неё, но один ребёнок чувствовал особенно глубокую связь с Вирджинией Рут. Когда Дайана приезжала, Вирджиния брала её с собой на репетиции хора в местную церковь. Дайана будет играть с другими детьми в кафе, которое находилось в подвале церкви – по крайней мере, ей говорили, чтобы она шла туда. Однако Дайану привлекала музыка, доносящаяся сверху. Она незаметно будет убегать от детей, чтобы послушать, как её тётя поёт вместе с хором. У Вирджинии был талант, многие годами советовали ей заняться вокалом профессионально. Дайану как магнитом манил к себе сильный и мощный голос тёти, и она будет сидеть в конце церкви во время репетиций, подпевая тихонько без слов, которых она не знала. В этот момент она начала петь. Вирджиния Рут увидит Дайану, как та сидит в конце церкви, и улыбнётся маленькой девочке, поскольку та хотела остаться незамеченной. Ей знакомо было чувство сестрёнки – она сама многие годы чувствовала волшебство в музыке.
   Дайана понимала, что кузина отличалась от большинства её родственников. Вирджиния Рут в каком-то отношении…оказалась лучше, сильнее. В эти сложные времена она сумела окончить университет и преподавала в Спеллман университете в Атланте. Возможно, образование помогло кузине поверить в себя, свой успех, и именно это придавало ей такую харизму. Что бы то ни было, но Дайана чувствовала это, что навсегда изменит её. Она видела в своей кузине способность сделать больше, чем можно было ожидать. Её кузина имела абсолютно свой личный стиль, чувство собственного достоинства, что и привлекло Дайану. Вирджиния Рут давала представление об ином классе чёрной женщины, полностью ином – женщине, в которой горел огонь. И впрямь её образ останется с Дайаной на протяжении ещё многих лет. Правда, эти качества, что так вдохновили Дайану, не приветствовались многими на Юге, и, возможно, именно этим кузина выделялась среди жителей штата Джорджия, где существовало расовое напряжение.
   Однажды, ужасной ночью, тело Вирджинии Рут было найдено на обочине дороги. Говорили, что она стала жертвой дорожно-транспортного происшествия, однако её машина была цела. Она была просто припаркована у края дороги. Эрнестина была подавлена этой смертью, тяжело переживала. Семья была убеждена, что это дело рук Ку-Клукс- Клана. Дети не верили, что такая чудовищная вещь могла произойти с кем-то из их дружной семьи. Дайана была глубоко потрясена кончиной Вирджинии Рут. «Я был маленьким ребёнком, - рассказал один из братьев Дайаны, - но я помню, что вокруг смерти Вирджинии было много страшных тайн. Это вызывало у нас беспокойство, это по-настоящему волновало нас. Никто не хотел говорить об этом, хотя это было всегда с нами».
   Вскоре после смерти кузины Дайана пришла домой из школы с большущим синяком на щеке. «Что случилось?» - спросила не на шутку обеспокоенная Эрнестина. Она готовила обед на залитой солнцем кухне.
   Дайана рухнула на стул. «Один мальчик сильно ударил меня, мама, - заплакала Дайана, как вспоминала она позже. – Он обозвал меня и ударил! А ты запретила мне драться, и поэтому я не ответила ему».
   «Как он назвал тебя?» - спросила Эрнестина и направилась за льдом.
   «Черномазая».
   Эрнестина остановилась и повернулась лицом к дочери. Словно в этот момент она поняла, что её дети повидали уже слишком многое, слишком много примеров насилия против чёрных произошло в последнее время, чтобы дальше замалчивать правду детям о суровой действительности. Она встала перед дочерью на колени, схватила её за плечи, понимая, что больше медлить нельзя. «Послушай меня, - сказала она. – Никогда никому не позволяй больше так называть тебя. Ты слышишь меня? Никогда никому не позволяй бить тебя и называть черномазой. Ты слышишь меня?».
   «Но, мама, ты говорила…»
   «Я знаю, что я говорила, - сказала Эрнестина. – Теперь я думаю иначе. Я хочу, чтобы ты боролась. Я хочу, чтобы ты боролась как никогда раньше до этого, если кто-нибудь когда-нибудь назовёт тебя так снова. Ты поняла?»
   Дайана оторопела. Она никогда не слышала от своей матери ничего подобного – чтобы та призывала к насилию. Это было так не свойственно ей, Дайана просто не знала, что и думать. Она смотрела на мать в недоумении.
   «Никогда никому не позволяй, чтобы ты потеряла уважение к себе, - сказала Эрнестина в заключении, теперь уже со слезами на глазах. – Борись. И только попробуй не победить. Потому что, если ты придёшь домой не победив, именно я надеру тебе задницу».

Перевод Bonikid,
 1 апреля 2013


(Убедительная просьба не копировать и не цитировать в виду того, что текс может редактироваться по ходу перевода всей книги, если таковой последует)