Предыдущая запись:
http://www.liveinternet.ru/users/bonikid/post266155121/
Часть первая
Даян
«Я нахожусь в рабстве»
Как только Дайана Росс стала известной, сразу было ясно, почему. Но что было вначале? Несомненно, в Детройте, Мичиган, в 1950 –е годы взросления Дайаны, у многих подростков в её районе были способности. Одни пели лучше, другие обладали большей харизмой…некоторые были удачливы, иные – нет. Реальность такова, что большинство вообще не добилось успеха в шоу бизнесе и в итоге занялось чем-то другим. Это тяжёлое поприще, и для того, чтобы преуспеть, человек должен обладать особыми качествами. Так что же было такого в Дайане Росс, что помогло ей преобразиться из простоватого подростка, с носовым звуком в голосе, в одну из самых влиятельных и успешных артисток нашего времени?
Не удивительно, чтобы понять жизнь и путь к успеху женщины, кто в один прекрасный день потребует, чтобы её называли «Мисс Росс», надо вначале ознакомиться с детством девчонки, которую когда-то знали просто как Даян.
*
Отец Дайаны, Фред Росс, родился 4 июля, в День независимости, в 1920 году в Блуфилде, Западной Виргинии, в интеллигентной семье среднего достатка Эдварда и Иды Росс. Он был единственным мальчиком в семье, и у него было три сестры – Джесси, Эдна и Джорджи. Настоящий автор взял интервью у мистера Росса в 1981 году для ряда статей, которые я писал об его дочери Дайане, а также в 1984 году для своей первой книги. Он был жестким, непреклонным и дотошным, рассказывая историю своей семьи. Его отец, Эдвард, преподавал в Государственном колледже Западной Виргинии в Блуфилде. Мать, Ида, умерла, когда Фреду было всего два года. В 1924 году Эдвард понял, что не может и работать и заниматься воспитанием четырёх детей, таким образом, он поделил их и отослал жить к родственникам. Фрэд попал в Рогерсвилл, Теннеси, к сестре Эдварда. Через несколько лет после этого Эдвард умер.
Другая сестра Эдварда переехала в Детройт и открыла свою прачечную. Это именно она в 1937 году предложила Фреду перебраться не север и жить у неё (я думаю, здесь ошибка – имеется в виду 1927 год – прим. перев.). «Она была замечательный, доброй души человек», - рассказал он. – И она хотела счастливой жизни для меня на севере. Мне было всего семь, но я уже начал жизнь заново». Он посещал начальную и среднюю школу в Детройте, закончил с отличием специализированную старшую школу (последний этап среднего образования в США, длящийся с девятого по двенадцатый класс, в данном случае что-то вроде наших профессиональных училищ - прим.перев.). Ростом в 6 с лишком футов и весом 160 фунтов (~1,8 м; ~72 кг – прим.перев.) Фрэд был хорош собой – крепкого телосложения, с обаятельной улыбкой, преисполненный решимости. Он стал профессиональным боксёром.
Бокс не командный вид спорта. Хотя и не исключается поддержка тренера, в конечном счёте именно сам борец определяет свой успех. Поэтому Фрэд ещё в раннем возрасте понял, что он сам хозяин своей собственной судьбы. Никто не говорил ему, что и как делать. В городе, который дал миру «Коричневого бомбардира», Джо Луиса (его цвет кожи точнее определить как цвет кофе с двойными сливами, в его родословной были и черные, и белые, и мать наполовину индианка - прим. перевод.), величайшего боксера всех времён, Фред Росс считался «человеком, падающим надежды». Он выиграл титул в Индустриал чемпионате в среднем весе, Алмазный пояс и дошёл до полуфинала в первенстве Золотые перчатки. Несмотря на то, что он благодаря своему телосложению и приятной внешности пользовался интересом у женского пола, своим сверстникам он прежде всего запомнился ледяной сдержанностью. Всегда приветливый, но почти никогда не проявляющий своих чувств, он был решительным, серьёзным молодым человеком. «Думаю, может, я каждый раз злился, что из-за моего отца распалась семья, - сказал он. – Это придавало мне ещё большей решимости много работать, зарабатывать деньги и добиваться успеха, лишь бы мне никогда не пришлось принимать такое же решение, как мой отец. Я ни за что не хотел, чтобы моя семья распалась по материальным соображениям». Когда юный Фрэд Росс прокладывал уже по-взрослому свой жизненный путь кулаками, в Детройт, как раз в 1936 году, приехала Эрнестина Мотен со своей сестрой Вирджинией.
Эрнестина родилась 27 января 1916 года в Алленвилле, Алабаме, в семье Уильяма и Изабелл Мотен. У них было 12 детей: Уильям, Исиа, Лаура, Шерман (Майк), Мэри (Мисси), Шак, Люсиль, Амеил, Вилли, Гэс, Вирджиния Беатрис (Бэа) и самая младшая Эрнестина. Так что это было большое и весёлое семейство, хотя и в малюсеньком домике. Её отец, пастор Католической церкви в Бессемере, был трудолюбивым, равно как и набожным человеком. У него была небольшая сельскохозяйственная ферма.
Настоящий автор провел интервью с Эрнестиной в 1977 году по случаю её второго замужества с Джоном Джорданом, а затем в 1981 году в связи с серией материалов об её дочери Дайане для газеты Soul. Она рассказала мне, что в юные годы ходила в спец. училище округа Пери, где и увлеклась гимнастикой и обожала участвовать в соревнованиях. Её излюбленная история – ещё девчонкой она придумала упражнение, которое вызывало полный восторг у зрителей. Она ногами касалась головы сзади, затем вытягивала руки и шла так на вытянутых руках! «Никто в Бессемере в жизни не видел ничего подобного, - рассказала она. – С этим упражнением я выигрывала любое соревнование, хотя моя мать говорила мне: “Если будешь продолжать в том же духе, дело кончится тем, что ты так и останешься и будешь походить на лягушку всю жизнь”». Эрнестина была отличницей и в первых классах и в средних. «Я могла бы закончить школу с самыми высокими отметками, - сказала она, – но я оказалась второй, потому что учителю я нравилась не так сильно, как другая девочка. Это неплохо. Но я ненавижу быть второй. Я никогда не думала, что буду второй».
Эрнестина рассказала, что ещё ребёнком потеряла 4-рых своих братьев и сёстер. «Первой, кто ушёл, была Лаура», - сказала она.
Я была маленькой девочкой. Помню, я проснулась и вошла в гостиную. И там была моя мать. Она крестилась и плакала. И мой отец плакал. И все мои братья и сёстры плакали. Я испугалась. Я начала считать их. Одного за другим. Только 10. С минуту я соображала, кого недоставало. Лауры. Я спросила мать, где она. И она указала наверх и сказала: “Она с Богом. Теперь он о ней позаботиться”. И я заплакала. Помню, я бросилась на диван и всё плакала и плакала не в силах остановиться. Мы так и не узнали, что же случилось с ней. Грипп или ещё что. На юге в те времена без конца умирали чернокожие, и никто не знал, почему. Нельзя сказать, что у нас была лучшая медицина.
Через несколько месяцев я пришла домой из школы – и то же самое. В гостиной все плакали, стоя на коленях перед крестом. Я снова стала считать. На этот раз не было Исиа. Его застрелили в драке. Я просто не могла поверить в это. Через какое-то время мы потеряли Амеил по естественным причинам. Затем несчастный случай с Уильямом.
Эрнестина проучилась год в университете Селмы в Алабаме до того, как они с сестрой решили податься на север в Детройт в надежде лучшей жизни и работы.
«На юге ты просто не мог найти работу, - рассказывала она, - поэтому Бэа сказала: “Зачем нам тут оставаться?” Она была со мной заодно. И так, сказали мы, отлично, мы уезжаем. И уехали».
В свои 18-ть Эрнестина была высокой, стройной женщиной с красновато-коричневым цветом кожи, струящимися, ниспадающими на плечи чёрными волосами. С задорным огоньком в миндалевидных, светло-карих глазах и сияющей широкой улыбкой она была великолепна. Ко всему она ещё и пела в местных клубах и церковном хоре. Однако никогда не относилась к этому серьёзно. Как и у большинства девушек в этом возрасте , её целью было замужество и дети. Она любила свою жизнь, и для полного счастья ей нужна была семья.
Эрнестина встретилась с Фрэдом в 1937 году. «Я был дома у друга, - рассказал мне Фрэд, - и вошла девушка, самая красивая женщина, какую я только видел в жизни – с такими большими глазами и чудесной улыбкой. И я подумал, вау! Просто, вот это да! Мы стали встречаться, а через несколько месяцев обручились».
Хотя и Фрэд и Арнестина получали образование и трезво смотрели на жизнь, при этом они были во многом разные. Она милая, уживчивая, была согласна оставить учёбу ради семьи. Он же мог отстраняться и быть устремлённым вдаль, продолжая заниматься боксом с почти фанатичной решимостью. Также было и с учёбой. Он поступил учиться в государственный колледж Уэйна и проучился там пару лет по специальности менеджмент. Вскоре он оставил бокс и добился места стажёра в Американ Брасс Компани – позже известной как Атлантик Ричфилд Компании – получая 60 долларов в неделю, работая оператором нагревательных котлов. «Я бы не женился на ней, сомневайся я хоть минуту в нашей финансовой нестабильности, - вспоминал он. - Жизнь слишком коротка, чтобы жить в бедности. Вот почему мне потребовалась пара-тройка лет. Я хотел быть уверенным, что мы хорошо устроены».
Эрнестина была жизненно необходима Фрэду. Он не устоял перед её способностью легко находить общий язык с людьми, а значит и с ним. Те, кто хорошо знал его тогда, говорят, что, когда они стали встречаться, он сильно изменился. «Человек был довольно таки необщителен, – рассказал Бенни Робинсон, кто работал с Фрэдом в Американ Брасс. – Влюбившись в Энерстину, он стал по-другому глядеть на жизнь. Стоило ему только оказаться с ней, он стал менее сердитым. Думаю, это одна из причин, почему он оставил бокс. Эрнестина радовалась жизни, и эта её радость, пожалуй, передалась старику Фрэди».
Они поженились 18 марта 1941 года – Фрэду было 20, Эрнестине - 23. «У нас не было медового месяца, - рассказал Фрэд. – Вы что, с ума сошли? Будто у нас были деньги на это. Нет, мы расписались. Затем пошли домой, так-то вот». Молодожёны переехали в маленькую квартирку с двумя спальнями в большом жилом комплексе Детройта - 5736 Св.Антуан, третий этаж, квартира 23.
1 июня 1942 года Эрнестина родила первенца – девочку Барбару Джин Росс, которую в семейном кругу будут звать Бобби.
Затем 26 марта 1944 года у неё родилась ещё одна дочь. Она хотела назвать ребёнка Дайэн (Diane), но по ошибке в роддоме Детройта в свидетельстве о рождении девочка была записана под именем Дайана (Diana). Фред сказал, что его не волнует, какое имя в метрике, его дочь зовут Дайэн, и чтобы друзья и родные называли её так. Также интересно - возможно, Фрэд и хотел, чтобы все звали дочь Дайэн, и большинство так и делали – но Эрнестина почти всегда называла дочку Дайаной.
«Она была таким красивым ребёнком», - рассказывала Эрнестина. Разумеется, большинство людей считают, что их дети особенные, но малышка Росс производила впечатление – большущие глаза, волнистые чёрные волосы и кожа цвета мокко. Она также была хорошим ребёнком, во всяком случае , со слов матери. «Она не плакала много, как Бобби, - как-то сказала Эрнестина. – Серьёзная, как её отец, всегда смотрела прямо на тебя. Она казалась старше своих лет. Она была тем ребёнком, с которым, понимаешь, следует обращаться как с взрослым. Я разговаривала с ней, как со взрослой! И она смотрела на меня, словно понимала, что я ей говорю!».
С рождением второго ребёнка трёхкомнатная квартирка Росс резко оказалась маленькой. И, тем не менее, Фрэд и Энерстина считали, что им повезло иметь хотя бы её. Детройт всё ещё не мог оправиться после расовых беспорядков июня 1943 года, после одних из самых ужасных волнений за всю историю страны. Конкуренция за работу и даже жильё обострила расовые отношения между бедняками - белыми и чёрными. Однако жизнь семьи Росс оставалась стабильной, и Фрэд с Эрнестиной были благодарны за это. Тем не менее, потрясения не обошли и их. В мае 1944 года Фрэда призвали в армию, спустя три месяца после рождения Дайаны. Это были тяжёлые времена, но они пережили их. Так почти два года Фрэд служил на острове Лузон на Филиппинах в качестве военного полицейского, охраняя военнопленных, а Эрнестина растила и содержала дочек – преподавала один год баскетбол и вела курсы шитья для взрослых, а другой год работала на подмене учителем в подготовительном классе в школе.
Война закончилась, и в феврале 1946 года Фрэд возвратился домой, в Детройт. Вернувшись, он сначала работал в почтовом отделении, а потом опять в Американ Брасс Компани. К тому времени Детройт стал северной Меккой, куда черное население бежало с юга, где у них не было никакого будущего. В Детройте они могли обеспечить себе финансовую стабильность, работая на заводах и фабриках. То, что было ядром Детройта – средний класс белых – быстро замещался рабочим классом чёрных в конкуренции за рабочие места на сборочных конвейерах автомобилей. «Этот город мне запомнился тем, что у нас было мало денег, но мы были богаты надеждой, - рассказывал Фрэд. – Мы были полны надеждой». Именно в этом обнадёживающем мире чета Росс продолжала растить своих детей – двух смышленых, не по летам развитых девочек, по которым уже в раннем возрасте было видно, что они унаследовали целенаправленность и интеллект своих родителей.
В 1949 году Дайану, пятилетнюю девочку с длинными чёрными косичками и вопрошающими глазами, мама привела в школу. Она не была очень уж красивым ребёнком - собственно, она была особенно хорошенькой до года - но она выделялась среди других своими большущими глазами, самыми большими, что видели когда-либо в этой школе. Она много улыбалась – широко, во весь рот. Вот как описывала Дайана себя в своих воспоминаниях «Секреты воробышка»: “как какая-то беспризорная девчонка, полная энергии, живая, любопытная, озорная в диком восторге от жизни… она хотела любви. Чувствительная, ничего не проходило мимо неё». И, действительно, она была маленькой девочкой, жизнь которой, в общем и целом, была лёгкой вопреки тому, каким все эти годы изображали её детство - полным безысходности и бедности. Представление рекламной службы Мотаун о том, как жили «девочки гетто» применимо, должно быть, к другим её певицам, но не к Дайане Росс. У семьи Росс была более стабильная жизнь, и она была лучше обеспечена, чем большинство соседских семей. Одна из таких соседок вспоминала об Энерстине как о «превосходной матери, которая всегда дома что-то шила и готовила. Она привередливо следила, чтобы дочери были опрятными; их платья были накрахмалены, аж хрустели, волосы аккуратно заплетены в косички, завязанные колечком».
Но даже принимая во внимание красивую внешность Дайаны и её семью со стабильным материальным состоянием, самой характерной её чертой было стремление в таком раннем возрасте оказаться в центре внимания. И действительно, казалось, что уже к 5 годам в ней было заложено это семя честолюбия. К примеру, учительница Джулия Пэйдж вспоминала, что когда Дайана и её сестра были задействованы в школьной постановке сказки братьев Гримм в ролях Гензель и Гретель, Дайана должна была петь детскую песенку и держать фонарик перед собой. Однако эта маленькая девчушка настояла на том, чтобы фонарь освещал её лицо, «словно прожектором», - делилась воспоминаниями Пэйдж, - не иначе как для уверенности, что она задержит на себе внимание. Она хотела этой минуты внимания».
Пэйдж вспоминала, что инициатором и организатором классных спектаклей всегда была Дайана, ведь, как выразилась учительница: «У неё была удивительная способность организовывать сценические постановки и вовлекать в них своих друзей, даже если было ясно, что она должна быть звездой представления. Она любила школу в случае, если там был ажиотаж, а именно – когда она была в центре внимания». В 1982 году по прошествии почти 30 лет после окончания начальной школы Болч Дайана пожертвовала ей крупную сумму денег для ремонта и благоустройства.
Разумеется, Росс всегда осознавали, что есть то, чего им никогда не избежать – расовой нетерпимости. Дети знали об этой реальности, пусть даже они практически не сталкивались с этим в их районе, где преимущественно жили чёрные – во всяком случае, пока не сталкивались. И по-прежнему они были не защищены от этого безобразия, став взрослыми. «Мой мир был длиною в два квартала тогда», - как-то вспоминала Дайана. И тем не менее, будучи маленькими детьми они конечно же были наслышаны о расизме и чувствовали в нём зло. А как же иначе? Каждый вечер в телевизионных новостях и газетах мелькали кадры, на которых белые полицейские грубо обращались с черными участниками демонстраций, где черных детей поливали из пожарных брандспойтов, где толпа кричала грубости в адрес демонстрантов, где белые швыряли кирпичи в автомобили, где борцам за свободу преграждали путь в места «только для белых» и которые затем подвергались аресту. Самое большее, что могли родители – это лишь защитить своих детей от этих кадров и фотографий. Это были ужасные времена, и каждый, кто рос посреди всего этого, был некоторым образом в курсе. «С ранних лет я знала – что бы я ни хотела сделать, какие бы цели я не преследовала в жизни, мой путь будет труднее, чем у других», - будет вспоминать Дайана. «Это потому, что людям с чёрной кожей приходится прилагать больше усилий. Да, нередко это было труднее…Какая-то часть меня родом из жестокого прошлого, из рабства, из времён Линча и сегрегации. Для меня свобода никогда не будет чем -то само собой разумеющимся. Мне никогда не думать о расовой гордости как о чём-то естественном. Я никогда не приму на веру, что меня принимают за человека. Я знаю, что, будучи черной женщиной, я нахожусь в рабстве».
Перевод Bonikid,
26 марта 2013
(Убедительная просьба не копировать и не цитировать в виду того, что текс может редактироваться по ходу перевода всей книги, если таковой последует)