Предыдущая запись:
http://www.liveinternet.ru/users/bonikid/post257066011/
Р.Тараборелли
Майкл Джексон.
Магия, безумство.
Полная история 1958-2009
Последние годы
(10)
Человек в зеркале
(Перевод Bonikid)
Не могу представить мир без Майкла Джексона.
Последние 40 лет мы все были свидетелями героического взлёта и трагического падения. Мы аплодировали , когда он становился самой историей, песня за песней, альбом за альбомом. Мы со страхом и трепетом наблюдали, как он ломал рамки привычных представлений и делал невозможное возможным. Его чувство стиля, ставшее легендой, вызывало у нас восхищение – расшитая блёстками белая перчатка, черные туфли, белые носки, красные кожаные куртки и черная федора. А как хотелось повторить его лунную походку! Мы видели, как снова и снова менялся его образ. Нас возмущали все эти заявления о растлении детей, мы не знали, кому и чему верить. Мы с грустью смотрели, как это затянувшееся в мире реалити-шоу завершилось трагичным финалом 25 июня 2009 года, чем-то, во что с трудом верилось.
После того, как Майкл умер, я снова побывал в Неверленде, чтобы провести экскурсию для зрителей Службы новостей Си-Би-Эс в рамках своего репортажа, посвященного его кончине . Впервые я ступил на эту землю ещё до того, как Майкл купил её. Это произошло весной 1983 года, когда Боб Джонс, кто занимался пиаром Майкла, пригласил всего несколько представителей от прессы в Долину Санта Инеза, где проходили съёмки клипа на песню «Say, Say, Say», в котором снимались Майкл и Пол Маккартни. Что случилось, неизвестно, но Майкл не появился тогда на съемочной площадке. Так что Пол пригласил репортёров в дом, который он снимал на время съёмок клипа – на ранчо Долина Секомор, что, как известно, и стало Неверлендом. После того, как мы добрались туда, мы больше не видели Пола. Однако он распорядился нас накормить и отправить обратно. Я не был приглашён в дом, но увидев эти огромные просторы, акры – эту идиллию на лоне природы – я понял, это особенное место. Узнав спустя 6 лет о том, что Майкл купил ранчо, мне подумалось – он несомненно добился успеха в этом мире.
В доме Майкла, когда его уже не стало, я предался воспоминаниям. Я был приглашён в Неверленд 5 или 6 раз на мероприятия для прессы, чтобы сообщить о некоторых благотворительных акциях, в которых он принимал участие. Это происходило на протяжении 17 лет, в течение которых Майкл жил здесь: с 1988 по 2005 год. Несомненно, это были в основном года, когда происходили важнейшие события в его жизни, полные надежд и возможностей, и вместе с тем, когда всё рушилось. Этот дом и всё вокруг были наполнены смехом и музыкой. Временами даже становилось немного не по себе – казалось чем-то не совсем реальным, существующим только в воображении, фантазией. Раньше я мог бывать только в гостиных и столовых. И, насколько я помню, один раз мне удалось посетить кухню. И также однажды, кажется, я был в библиотеке вместе с адвокатом Майкла Джоном Бранка. Но теперь всё было по-другому, я мог свободно осмотреть всё поместье. Любой заброшенный дом вызывает чувство какой-то необыкновенной грусти. Не был исключением и дом Майкла. Видеть его пустым – странное ощущение. Даже Майкл никогда не видел его таковым. Он купил его уже обставленным и обустроил по своему – многое поменял. Он был бы потрясён, увидь он это место абсолютно пустым. Как же Майкл был счастлив, живя здесь, думал я. Родиться в таком убогом месте как Гери, штат Индиана – а я был и в этом домике, обшитом досками – и жить в таком вот роскошном поместье, вне всякого сомнения, уникальный пройденный путь. Я вспомнил, как он указал на место возле своей кухни, отведенное для пикников, и сказал мне: «Если захотеть, то весь Хейвенхерст – поместье, которое купила семья Майкла в начале 70-х, и которое он перестроил в 80-х, выкупив его у своего отца - можно поместить тут же, в этом уголке. Так-то вот!»
Но каково, должно быть, пришлось Майклу, задавал я себе вопрос, когда он бродил по этим просторным комнатам, в этих кирпичных стенах, в самый глухой ночной час в страхе, что он может провести практически 20 лет своей жизни в тюремной камере? Это было оборотной стороной последних лет жизни в Неверленде. Как он вообще пережил этот страх, эти муки? И тут меня пробила мысль. О Боже! Окажись в тюрьме, он , возможно, был бы жив! Но, с другой стороны, какая же это была жизнь у Майкла? Нет, решил я, он предпочёл бы смерть. Боюсь, тут сомнений нет.
Когда я вошёл в спальню Майкла, у меня было такое ощущение, словно его дух, душа, всё ещё здесь. Глядя на камин, я представил, как он горит, тепло мерцая. Мне вспомнилась картина «Тайная Вечерня». Та, что висела над кроватью, где на месте Христа был Майкл. Когда я узнал, что Майкл купил её для своей спальни, мне подумалось, что большей нелепости и , пожалуй, кощунства, я в жизни не слышал. Но вдруг, стоя там, мне показалось, что в этом есть смысл. Распятый обстоятельствами, сложившимися в его жизни, он, казалось, был обречён.
Я представил себе, как в этой самой спальне, в полном одиночестве он тщётно пытается заснуть…Поднимается…меряет комнату шагами…опять ложится в постель…в окружении всех этих флаконов с таблетками и ещё, Бог знает, чего…всё что угодно, лишь бы вырваться, уйти от этой бессонницы, всех этих страхов. От этого нескончаемого потока мыслей. Я прошёл в его ванную комнату, подошел к раковине. На каждой плитке столешницы, похоже, был герб какой-нибудь европейской королевской семьи. Я стоял, пристально вглядываясь в то самое зеркало, в которое смотрел Майкл, день за днём. Наверняка, глядя вот так на своё отражение, он задавался вопросом, что задает себе большинство из нас в какой-то момент своей жизни. Что же в этом отражении? Почему у меня такие чувства? Что же мне сделать, что изменить, то одно, самое важное, чтобы помочь себе, если не полюбить себя по-настоящему, то хотя бы обрести некоторый мир в душе? И я вгляделся в свои глаза. Я внимательно смотрел на своё отражение – отражение человека в зеркале, у кого за спиной уже был немалый свой жизненный опыт, и который пытался пойти дорогой другого человека. Быть может, отгадка проста, всем хорошо известна, и это не такой уж сложный вопрос – почему? Заглянув себе в глаза, ко мне пришло осознание. Неписаный закон - в своем большинстве знаменитые люди, кумиры, хотя их дар, талант, энергия зачастую ни с чем несравнимы, уникальны, в своей сущности они не являются исключением, и они странные, экстраординарные, малопонятные не более и не менее чем все остальные. И я почувствовал, что общего между мной и Майклом Джексоном: множество составляющих – грехи и добродетели, как и у любого другого человека. Никогда не предполагал, что могу так думать о ком-то, настолько необычайном, и при этом столь загадочном, непонятном до такой степени, что это граничит с безумием. Наши жизни были настолько разные. Но, в результате, кажется, я понял, кто есть Майкл в реальном мире. А какого-то реального, в конечном счёте, гораздо проще понять, чем человека, который полностью ассоциировался с действительностью благодаря своему величайшему сценическому искусству долгие, долгие годы. Как и многие из нас, он, как и любой человек, делал всё, что мог. Играл теми картами, что были у него на руках– иногда это был блистательный триумф, иногда трагическая неудача, но всё это помноженное в тысячу раз вследствие его удивительного успеха и уязвимости в том раннем возрасте, в котором он достиг его. Воистину, глядя на свое собственное отражение в зеркале Майкла Джексона, я почувствовал такое сочувствие к нему, такое сострадание…и такую сильную любовь к тому же. Но более чем что-либо я ощутил безграничную печаль о нём и о том, как бы сложилась его жизнь – могла бы сложиться – если не…