Предыдущая запись:
http://www.liveinternet.ru/users/bonikid/post245458765/
Р.Тараборелли
Майкл Джексон.
Магия, безумство.
Полная история 1958-2009
Последние годы
(2)
Вспоминая Санта-Марию
(Перевод Bonikid)
4 годами ранее. Зима - весна 2005 года. 28 февраля – 4 июня. Зал суда в Санта-Марии, Калифорния. Я сидел позади Майкла Джексона. Точно знаю, что я был единственным из присутствующих – за исключением его адвокатов и членов семьи – кто встречался в разное время до этого с подсудимым и с каждым из остальных Джексонов. Как сейчас помню первый день. В зал суда вошёл Тито, приехавший поддержать Майкла. Все, кто был от прессы, повернулись и устремили на меня свои удивлённые взгляды. Я торжественно произнёс «Тито», и все в спешном порядке записали его имя. Они не знали, кто он! Почти то же самое было со всеми членами этой семьи, кто каждый день приезжал в разных составах в поддержку самого знаменитого из Джексонов.
В начале судебного процесса Майкл Джексон – тогда ему было 46 лет – находился, казалось, в отличной форме. Быстро проходя в зал суда, всё происходило на наших глазах - он, словно готовясь к выступлению или какому-нибудь спортивному соревнованию, разогревал – расправлял - своё тело. Было интересно наблюдать за ним - телом танцора – как оно напрягается и расслабляется. Помню, тогда я думал – вот такой же он в своих незабываемых клипах – “Thriller”, “Billie Jean”, “Beat It”. Когда он поворачивался и улыбался своим адвокатам или вообще присутствующим, его притягательная сила была настолько для меня очевидна. Эта магия никуда не делась. Он по-прежнему был Майклом Джексоном, думал я. Люди попадали под его очарование, и, так или иначе, испытывали трепет просто от его присутствия. Особенно это было очевидно 1 марта 2005 года – второй день вступительной речи – когда адвокат Майкла, Том Мезеро, демонстрировал присяжным фильм Башира – тот самый, из-за которого у Майкла начались все эти неприятности. Зазвучала музыка и на экране появлялись кадры его изумительных выступлений. Головы «затанцевали». Люди стали улыбаться друг другу. На какое-то время мы даже забыли, где находимся. И пока зал суда наполняла музыка, мы были где-то далеко - в более приятном месте. И я подумал – это будет очень необычный процесс по делу о растлении ребенка.
Затем начались показания свидетелей.
День за днём сторона обвинения излагала свои аргументы, и один за другим шествовали свидетели со своими рассказами о неподобающем поведении Майкла с юными мальчиками. Казалось, что поп. звезда всё больше и больше сжимается в комок.
На 8 день слушания свидетелей, 9 марта 2005 года, свои показания давал 15-летний Гевин Арвизо, предполагаемая жертва Майкла. Одетый в строгую синюю рубашку, он, казалось, нервничал и время от времени бормотал себе под нос. Он рассказал, сколько раз Майкл давал ему алкоголь, и поведал также о двух случаях, когда Майкл мастурбировал его. Мягко говоря, это смущало. Майкл уставился в пустоту как манекен, восковая фигура, не выказывая абсолютно никаких эмоций.
На следующий день, как Гевин начал давать показания, Майкл опаздывал в суд на час. После того, как судья вынес распоряжение, грозя тюремным заключением, он наконец появился в пижаме. Выяснилось, что у Майкла были серьёзные проблемы с позвоночником, он нуждался в медицинской помощи и не успел переодеться. Было очевидно – дела у него не очень. По сути, этот странный день стал началом конца для Майкла. На самом деле, я понимал, помимо чудовищных показаний Гевина, тревожил не столько факт появления Майкла в пижаме, сколько то, что он угасал на наших глазах. Было видно, что он испытывал боль – и физическую и душевную. Любой, кому Майкл был небезразличен, почувствовал бы отчаяние от того, что происходило. Страшно было наблюдать то, как ему становилось всё хуже и хуже – с каким трудом он входил в зал суда.
Аргументация обвинения была такова. За 20 разговорами по телефону между Майклом и Гевином – сначала позвонил Майкл в то время, как подросток проходил в больнице противораковое лечение – последовал первый визит в Неверленд. В первый же вечер, со слов Гевина, Майкл предложил остаться ему и его брату Стару ночевать у себя в комнате. Майкл сказал, чтобы они попросили разрешение у своих родителей, что они и сделали. Было получено согласие - они могут переночевать в спальне Джексона, а не в доме для гостей. Этим вечером они все вместе якобы смотрели по интернету порно. «Я думал, он самый классный парень в мире, мой самый лучший друг, какой только мог, - говорил Гевин. – Понимаете, он очень нравился мне».
Но потом Майкл ни с того ни с сего поменял номер своего телефона и вычеркнул из жизни этих мальчиков. Это так было похоже на него. Он мог быть очень непостоянным. Возможно, Майкл считал, что Гевин был просто поклонником, и он дал ему ровно столько, сколько и следовало дать. Однако по выражению лица Гевина и по манере его поведения во время дачи показаний, казалось, что мальчик чувствовал, что его предали, а, может, и обманули. И, действительно, Гевин расскажет случай, когда он был в Неверленде, и ему было сказано, что Майкла нет на месте. А затем он повстречает там его. «Такое чувство, что разбилось сердце, в тот же миг», - вспоминал он, его душили эмоции.
А потом настал день, согласно показаниям Гевина, когда нежданно-негаданно раздался телефонный звонок и Гевина со Старом попросили принять участие в съёмках фильма Мартина Башира «Жизнь с Майклом Джексоном». Затем, после того, как фильм прошел по телевидению и вызвал много шума в результате неправильной трактовки комментариев Майкла, Гевина и его семью пригласили сняться в ответной телевизионной программе, благодаря которой рассчитывали смягчить ситуацию. Затем, со слов Гевина, он, его брат Стар, сестра Девеллин и мать Джанет встретились с Майклом во Флориде, и именно тогда Майкл якобы дал ему вино в банке из-под диетической колы, назвав вино соком Христа.
Ненадлежащие действия сексуального характера между Майклом и Гевином, как было сказано, произошли опять же в Неверленде между 20 февраля и 12 марта 2012 года ( и опять же после трансляции фильма Башира). По рассказу, люди Джексона якобы держали Арвизо под жестким надзором и фактически похитили их (Том Мезеро в своем перекрёстном допросе брата Гевина, Стара, большое внимание уделил вопросу: «Сколько раз ваша семья убегала из Неверленда, а затем снова возвращалась с тем, чтобы вы могли снова сбежать?»)
Своей кульминационной точки показания Арвизо достигнут в записи беседы Гевина, сделанной полицией Санта-Барбары, которую показали присяжным в последние дни судебного процесса. Гевин и в этот раз описал пять раз, когда Майкл, как он заявлял, заставлял его употреблять алкоголь, а затем совратил его. «Он сказал, что парням приходится заниматься мастурбацией, чтобы не сойти с ума, - поведал Гевин полиции. – Он сказал, что хочет показать, как это делать. Я сказал: “Нет”. Он сказал, что сделает это за меня. Внезапно он взял меня за укромное место. Он засунул руку ко мне в штаны… Я сказал, что не хочу, чтобы он делал этого…Он продолжал».
Что-то не слишком я верил всей этой истории. Возможно, меня смущало обвинение в заговоре – эти заявления, что по распоряжению Майкла его ближайшие помощники всей сворой удерживали Арвизо в Неверленде против их воли. Это казалось мне нелепым. Внутренне я осознавал, если окружной прокурор сфабриковал этот пункт в обвинении, а это так и выглядело, что ещё в его доводах было фикцией? Если я не могу поверить в обвинение в заговоре, могу ли я быть уверенным в остальных пунктах обвинения – в предоставлении спиртного несовершеннолетним и совершении развратных действий? Более того, смущало, так называемая, ответная видео запись, на которой Гевин и его семья, переходя всякие разумные границы, расхваливали Майкла Джексона, настаивая, что он не способен совершить что-либо непристойное в отношении ребенка, а кто думает, что может, после просмотра фильма Башира , глубоко ошибается. И у них тоже не возникало никаких сомнений. Тем не менее, чтобы оправдать эту видеозапись, сторона обвинения утверждала, что всё это было сказано согласно сценарию, и Арвизо были вынуждены сказать то, что они сказали.
Как бы там ни было, я был уверен - окружному прокурору Тому Снеддону очень не нравилась сама перспектива того, что эту запись увидят присяжные. Как ни крути, она заставляла усомниться в достоверности его доводов, выдвинутых против Майкла Джексона. Тот факт, что у него была данная запись, и он всё ещё продолжал уголовное преследование, вызывала у меня сомнения относительно его побуждений. Собственно, это наводило меня на мысль, что окружной прокурор хотел отомстить Майклу Джексону, возможно, потому что он так и не смог возбудить уголовное дело в связи с тем, что, как он верил, произошло у Майкла с первым его обвинителем, Джорданом Чандлером, десятью годами ранее. По моему разумению, как только он увидел видео, где Арвизо поют дифирамбы Майклу, ему следовало бы просто сказать: «Дело закрыто. Эти люди, вероятно, лгуны. И даже, если у меня нет полной уверенности, что они лгут, есть возможность, что это так, и этого достаточно, чтобы не ломать жизнь другого».
Однако самым скверным был день, который мы, представители прессы, окрестили про себя «порно день». В тот день – а, может быть, это длилось несколько дней, я не могу припомнить, наверное, потому что я старался заблокировать происходящее в памяти – сторона обвинения выставила для показа на огромный экран порнографические снимки из журналов, найденных в Неверленде. Я помню, сидел тогда и наблюдал за мамой Майкла, Кетрин – искреннего свидетеля Иеговы – когда она волей-неволей смотрела весь этот ужас. В памяти только - её затылок, он замер, словно застыл. (А в какой-то момент я был уверен, что помню – её вовсе не было ни на одном из этих заседаний). Ничего из порно для геев. Никакой детской порнографии. Тогда зачем всё это показывать? Обвинение выдвигало в качестве предположения, что это порно явно использовалось Майклом для сексуального возбуждения детей, интересующихся противоположным полом, с тем, чтобы потом он мог заняться с ними сексом. Я не видел в этом никакого смысла. И зачем демонстрировать столько журналов? Один журнал, очень может быть. Два? Пожалуй. Но целую гору?! Я даже не был уверен, принадлежат ли они Майклу, если уж говорить честно. На мой взгляд, всё это было похоже на действия, цель которых - уничтожить его и его семью.
В конце дня Рэнди, выходя из зала суда, посмотрел на меня, показал мне большой палец вверх и широко улыбнулся, давая знать, что всё в порядке. При таких обстоятельствах это выглядело странно. Тем не менее, я ответил ему тем же. Вечером, вернувшись в свою комнату, я размышлял о моменте с Ренди. Откуда мне это знакомо? И я вспомнил - тридцать лет назад Ренди попал в автомобильную катастрофу, и врачи говорили, что он никогда больше не встанет. На пресс-конференцию в больнице его, 18-летнего юношу, вывезли в инвалидном кресле – обе ноги в гипсе. Было сказано – ему не ходить. Я помню, мне стало дурно. Какая трагедия. В памяти сохранилось, как Ренди посмотрел на меня, я стоял среди прочих представителей от прессы, поднял палец вверх и улыбнулся во всю ширь. Как вам известно, Ренди не только встал на ноги, как сказал Майкл, он танцевал, и продолжал жить удивительной жизнью. Что ни говорите, а в Джексонах всегда живёт надежда – и это можно заявить с полным правом.
Никогда мне не забыть ещё один момент во время суда. В один из этих долгих дней Майкл, проходя, улыбнулся мне и поприветствовал кивком. Я улыбнулся в ответ. Помню, от него повеяло, словно от лежалой, покрытой плесенью одежды. Казалось, что он экспонат из какого-нибудь музея восковых фигур, нуждавшийся в заботе и внимании. Позже ко мне подошел один из репортеров и сказал: «Ты рискуешь потерять объективность. Люди решат, что ты на его стороне». Я пожал плечами. «Что ж…», - буркнул я, уходя. Я подумал, что теперь уж поздно волноваться об объективности, особенно после «порно дня».