О себе - неинтересно абсолютно.

Кажется, я становлюсь нормальной. Раньше я бы всё отдала, чтобы сохранить свою самобытность, необычность, литературность и проч. Ну, не всё, но многое. Очень многое. Готова была - и отдавала.
А теперь я всё это спалю дотла -
лишь бы сердце моё хоть немного согрелось и сделалось способно любить;
лишь бы ум мой стал хоть немного проще;
лишь бы воля моя хоть на что-то была бы направлена. Лишь бы стать, наконец, человеком.
Труд, рутина, звонить в закрытые двери и обивать пороги... Год назад я бы, пожалуй, воспела поэтичность этих явлений; но теперь я именно что не-воспеваю их не-поэтичность. Это просто ЕСТЬ. И от этого никуда не денешься. И это нужно нести как крест. Падая, изнемогая, обливаясь потом и проливая кровь. Никаких красивостей. Всё очень сурово. ("Жизнь вообще штука строгая", - Мамонов.) И вообще, давно пора прекратить болтать и "толкать метафизические речи".
Говорящий не знает, знающий не говорит. Знающий - делает. Знающий - унижается до самых мелких, самых банальных до пошлости вещей, и своего унижения попросту не замечает, потому что это же жизнь.
(Нет, то, о чём я сейчас говорю, - еще не благодатное смирение; и местами полуметафизическая беспомощность бывает к нему даже ближе, ибо предполагает некую обращенность вовнутрь себя, а ведь именно там совершаются главные драмы на свете... И всё-таки, всё-таки...)

Так что вот, теперь я грубая и угловатая, как табуретка. Думаю мысли, делаю дела. Всё просто и грубо. И уже даже бежать приходится за какой-то искрой пресловутого "логоса". С трудом находишь в себе то место, которое жаждет вечности.
Опять-таки, перекос. Но, как было написано на кольце Соломона,
((((גם זו יעבור
Поэтому будем жить. Так, значит, надо теперь.

спасибо тебе, Малыш. навсегда - спасибо.
Бог весть, будем мы вместе или нет; но твоих уроков я никогда не забуду.