Этот небольшой рассказ – всего лишь выкидыш фантазии автора. Прошу не относиться серьезно. Все совпадения с реальными фактами и людьми – случайны.
Инна сидела в полной темноте. Вокруг не было ни звука, пространство словно свернулось эмбрионом, боясь пошевелиться и произвести лишнее движение. Инна ждала. Вот уже три года она ждала той минуты, когда червь сомнения, наконец, прогрызет дыру в ее мерзкой трусливой душонке и вырвется наружу, превратившись в жало, змея, чудовище, способное сделать то, на что не решается она сама.
Влада еще нет дома. Он появится ближе к полуночи, как всегда, расслабленный и успокоенный в это время. Он зайдет не включая свет, и наощупь проберется к их постели. Только сегодня она будет холодной и злой. Сегодня она его удивит.
Инна улыбнулась этой мысли как любимому ребенку. Руки, сжимающие мягкие подлокотники кресла, немного расслабились и начали поглаживать прозрачно шуршащую обивку. Потом одна рука плавно скользнула вверх и прижалась к тому месту, где заканчивался неглубокий вырез платья. С некоторых пор она перестала носить декольте, так идущие ее пышной фигуре. Там, под холодными пальцами, кожа была узловатой и грубой, она разбегалась четким остроносым пятном, начинаясь от левой ключицы, постепенно расширялась и упиралась тупым концом в правую грудь.
Она любила трогать эти бугры и впадины. Особенно по ночам, когда он не видит. Когда он спит, уткнувшись носом в свою черную тумбу. Тогда она осторожно опускала простыню и гладила, гладила, гладила, причиняя себе острую, терпкую боль. Она не хотела ее забывать. Она не могла.
Рука нехотя остановилась и, замерев на миг, снова мягко упала на подлокотник. Инна открыла глаза и ничего не увидела вокруг. Это было так приятно! Не видеть, не чувствовать, не думать. Этому ее учили целых три года, а она способная ученица. Она усвоила все уроки.
Нельзя кричать. Даже когда больно - нельзя кричать. И впиваться зубами в нижнюю губу - тоже. От этого остаются ссадины, а он их не любит. Нельзя упрекать его ни в чем. Нужно помнить, что все, что он делает, он делает для нее, жирной тупой коровы, которая не заслуживает и толики тех усилий, которые он тратит на то, чтобы исправлять ее бесконечные ошибки. Нельзя жаловаться на свои проблемы. У нее нет проблем. У женщины, живущей с ним, никогда нет проблем. Нельзя говорить, когда он не спрашивает. Можно убирать дом до стерильной чистоты, стирать его черные вещи так, чтобы они всегда оставались иссиня-черного цвета, можно готовить то, что он любит и тогда, когда он любит. Можно раздеваться и покорно подставлять свое тело под удары плетью, жесткие зажимы наручников, расширители, кляпы и раскаленные утюги...
Рука непроизвольно снова поплыла к шраму на груди, но на этот раз Инна ее остановила и бросила вниз. Сейчас не время. Сейчас нужно ждать, когда в замке повернется ключ, и он войдет, шаркая тяжелыми буцами. Он войдет, начнет сбрасывать с себя одежду, тяжело упадет на кровать, чтобы снять сапоги, и тут его будет ждать сюрприз. Холодный и острый.
Он сможет прочувствовать его в полной мере. Не даром она так старалась, раскладывая подарок на их ложе. Возможно, в первый момент он не поймет в чем дело. Завопит и начнет изрыгать проклятия, будет звать ее, требовать, чтобы она, чертова корова, подняла свой жирный зад и помогла ему отцепиться. Но она не подойдет. Она будет ждать, пока заточенные крючья колючей проволоки покрепче вопьются в его тщедушное тельце. И чем больше он будет вырываться, тем глубже войдут в его спину, зад и ноги острые шипы.
Инна устало улыбнулась. Потом Влада ждут несколько часов неприятностей. Возможно даже, что под утро его черная-пречерная душонка сбросит верхнюю шелуху и покажется ей не такой уж и черной. Может быть, она даже пожалеет его и не станет избавлять от главной тридцатисантиметровой гордости. Может быть. Все может быть. Она понимает, как это больно, когда лишают самого дорогого.
Тишина стала еще гуще. Казалось, она заливает уши, глаза, нос, рот своей густой кровью. Послышался скрежет двери. Черный маг Влад Зарони сделал первый шаг навстречу своей судьбе.