За цифрами всегда легче спрятаться, но в том, что трагедия на японской АЭС "Фукусима" случилась ровно 25 лет спустя после Чернобыля, есть что-то зловещее

Мне было почти семь, когда умер дедушка. В июле 92-го. Я помню стекающий по губам арбузный сок, какие-то чужие квартиры, черный цвет (а может, я его сейчас придумываю?) и приглушенные разговоры взрослых. А дедушку почти не помню.

В детстве я знала, что дедушка — химик, что раньше он жил в башне МГУ, а потом в Алжире, что он любил машины, что друзья называли его Лекой, что он похож на Сент-Экзюпери, портрет которого стоял в комнате родителей. И еще — что он умер "от Чернобыля".

Поэтому в моей голове Чернобыль — это московский зной середины лета и первая смерть, с которой мне пришлось столкнуться.

Дедушка был в Чернобыле дважды — в 1987, затем в 1988. В 1992 ему был 51 год. То есть он был моложе сегодняшних Владимира Путина, Николя Саркози, Сильвио Берлускони или Наото Кана.

За цифрами всегда легче спрятаться, но в том, что трагедия на японской АЭС Фукусима случилась ровно 25 лет спустя после Чернобыля, есть что-то зловещее.

"Чернобыль - тайна, которую нам еще предстоит разгадать. Может быть, это задача на двадцать первый век. Вызов ему, — писала белорусская писательница Светлана Алексиевич в своей книге "Чернобыльская молитва" (страшнее этой книги я не читала ничего). — За одну ночь мы переместились в другое место истории. Совершили прыжок в новую реальность, и она, эта реальность, оказалась выше не только нашего знания, но и нашего воображения. Порвалась связь времен... Прошлое вдруг оказалось беспомощным, в нем не на что было опереться, в вездесущем (как мы верили) архиве человечества не нашлось ключей, чтобы открыть эту дверь".

И вот теперь Фукусима. "Как бы ни завершилась катастрофа, которую мы сейчас переживаем, ее значение однозначно: история Японии вошла в новую фазу", — сказал в интервью газете "Монд" Кэндзабуро Оэ, японский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1994 года.

Только ли история Японии? По всей Европе прокатилась волна демонстраций с требованием закрыть атомные электростанции. После стотысячных протестов на улицах немецких городов власти Германии заявили об остановке нескольких АЭС, а на прошлой неделе Ангела Меркель сказала, что хочет, чтобы Германия как можно скорее вообще отказалась от использования атомной энергии. И даже назвала дату — до 2022 года.

Италия вместо строительства первого реактора будет проводить референдум по ядерной энергии. Венесуэла вообще решила не запускать атомную программу, несмотря на договоренности с Россией, а Китай сейчас пересматривает планы по строительству 25 новых реакторов.

Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, побывавший в среду, 20 апреля, на Чернобыльской АЭС, заявил, что потрясен увиденным в Чернобыле.

"Одно дело слышать о Чернобыле и читать о катастрофе, другое — увидеть своими глазами", — сказал генсек и предложил немедленно "провести всеобщие дебаты о будущем ядерной энергии".

По данным опроса института BVA, проведенного в 47 странах, после Фукусимы только 39% японцев продолжают выступать за ядерную энергию (до аварии их было 62%). Больше всего противников мирного атома в Австрии — 90%, за ними греки — 89% и грузины — 80%. Италия на 10-м месте — 75%, Германия на 11-м — 73%.

Среди стран, выступающих за ядерную энергию, на первом месте китайцы — 70%, французы на 6-м — 58% (до Фукусимы их было 66%). Американцы (47%) и русские (52%) где-то посередине.
Взвешивая в уме эти данные, вычитая и прибавляя, я думаю о других цифрах, страшных, о которых мы до сих пор ничего не знаем. И о тех, таких, как мой дедушка, — подсчитать которых, наверное, не удастся никогда.
http://rus.ruvr.ru/2011/04/27/49554347.html