Он поставил правильную музыку и начал.
Начало положено, повесть началась.

Возращался он поздним октябрьским вечером в изрядно приподнятом расположении ума и рассудка и заходил в лифт.
И тут ему почудилось, что в только приехавшей кабине лифта в углу его лежит очень удолбаная девушка слегка пугающей наружности, но не лишенная красоты. И ей ТАК плохо и так ей хочется помочь. Он бы спросил ее:
- Эй, милая, что ж ты так убилась этим октябрьским вечером, что тебя даже никто не приютил?
- Э, милый (и это очень убитым голосом, с нотками породистости), Я вообще с с Калиновой. Меня депрессняк осенний догнал, вот и пошла гулять куда глаза глядят. А тут знакомец старый, да накурил меня и коньяком напоил, вот и я такая у тебя тут.
Дааа, подумал. Дела. Но куда ж ее девать такую, хочется помочь ведь..
- Пойдем-ка со мной, дорогая, помогу да приючу тебя, что ли.
И пошли они.
Дааа, морока.
И с такими мыслями ехал он, пропуская этажи в щель дверей мимо себя. Но тут настал час лифту выполнить свою задачу и привезти его на заветный одиннадцатый.
Пора бы и выходить уже.
И тут проскочила эта искра, что зажгла его желание описать это все на бумаге да запечатлить этот момент и мысли. Да это же гениально! Потом можно было бы издать это в виде книги да показать широкой массе, пусть прочтут. А потом бы и кино сняли на основе ее с хорошей буржуйской картинкой и эффектами. Но это уже совсем не про это. Книгу то-бишь.
Но тут, ложкой дегтя в этом сладком меду, возникло дикое и непреодолимое желание отлить, что даже желание раздеться растворилось само собой.
Бросив куртку на пол, он побежал в дабл, что не подвел и оказался всего в шаге.
И с каждой секундой процесса чувство благодати преодолевало чувства дискомфорта, что становилось аж легче жить.
А теперь можно и раздеться по нормальному и усесться за стол, поставить пивасик и косинаки рядом с собой и начать ваять.