И НАМЕРЕНИЕ ЦЕЛУЕТ… (ТРИНАДЦАТЫЙ РАССКАЗ ИЗ СЕРИИ «ВЕЛИКОЕ В МАЛОМ»)
Елена Наследышева
Сестра Мария молчала. А все женщины в палате по-прежнему ждали ответа. Ей часто задавали этот вопрос. И каждый раз приходилось заново подбирать слова, чтобы суметь рассказать о сокровенном. О чем спрашивали, особенно здесь, в больнице? О том, как она стала верующей. Вопрос почти всегда звучал одинаково: «Откуда это у Вас, такой молоденькой?» И как рассказать об этом? Если вера — это уверенность в невидимом? И зачем? У каждого — свой уникальный опыт, свои особые отношения с Богом.

Но Мария старалась рассказать и всегда удивлялась тому, как появлялись слова. Стоило несколько мгновений внутренне помолчать, не думая и не чувствуя, — как будто задержать дыхание, чтобы прислушаться к тишине, как откуда-то из глубины рождалась мысль и воплощалась в слово. Слова лились легко и радостно, когда люди спрашивали с желанием слышать. Если же хотели поспорить или, подобно Пилату, цинично бросали: «А что есть истина?», не ожидая ответа, слов не было.

— Я не буду подробно рассказывать обо всем с начала, ведь желание осмыслить жизнь и смерть, свое собственное «я», себя как личность было у меня с детства, — начала Мария. — Мой путь к вере был долгим, насыщенным скромными, малозаметными событиями, которые трудно назвать чудесными. Можно сказать так: я всегда искала ответы на вопросы, которые не давали мне покоя. И находила. Лично я уверена, что искать можно только то, что потерял, то, что каким-то образом уже знаешь. Ведь нельзя же искать то, о чем никогда не слышал, чего не видел, не испытал?! Значит, душа каким-то необъяснимым образом чувствовала, что есть Высшая Сила, есть Всевышний, есть Бог.

Я расскажу вам о самой отчетливой, яркой встрече с Ним. Ведь, похоже, мы встречались и раньше, только Он не проявлял Себя четко и осязаемо. Хотя… может, просто-напросто я была еще не готова или невнимательна, и потому не узнавала Его… Только не ждите от меня рассказа о каком-то явном чуде. Выслушав мою историю, вы можете с полным правом сказать: «Деточка, все это — игра твоего воображения, эмоции, чувства…»

— Говорите, сестра, говорите! — поддержала Марию самая разговорчивая из палаты, Алла. — А там видно будет!

— Впервые в жизни я собралась сходить в храм на утреннюю службу. К тому времени прочла «Закон Божий». И так мне пришлось по душе то, что было сказано там о смысле жизни человека! О том, что, однажды родившись, человек не исчезнет уже больше никогда, хотя и должен пережить ужас смерти, страдание перехода в иную реальность. Что Бог, в Которого веруют христиане, это сама любовь. Еще там говорилось, что храм и богослужение в нем — это небо на земле, и что человеку дается в храме особая сила и помощь свыше — Божественная благодать. Только вот как убедиться в этом, как поверить? Слова, слова, слова… Так много их было прочитано и услышано о самых разных религиях и философских учениях!

Помню, как по дороге на работу впервые вошла в Свято-Духов кафедральный собор. В начале 90-х прошлого века он был одним из четырех действующих храмов Минска. Мне всегда нравилось бывать в церквях или костелах, пусть даже это были музеи. В действующих церквях можно было постоять у подсвечников и посмотреть, как тепло и таинственно мерцают перед иконами свечи...

Наверное, ради того, чтобы снова полюбоваться этим мерцанием, я купила свечу и поставила ее у какой-то иконы Богоматери с мыслью: «Как бы мне хотелось, чтобы все, что я прочла в "Законе Божием", было правдой!» Кажется, именно тогда купила в церковной лавке простенькую, на бумаге, икону Спасителя. У Него были такие большие, добрые глаза… Гораздо позже узнала, что образ, перед которым захотелось затеплить свечу, — Минская икона Божией Матери. Чудотворная…

Прошло время. И однажды в субботний вечер я завела будильник — чтобы успеть на воскресную службу в кафедральном соборе. О других действующих храмах ничего не знала — где они, когда работают.

Звонок пронзил утро так безжалостно! Я — «сова», и вставать рано всегда было мукой. Как же не хотелось прерывать блаженство сна! Да и сонный муж рядом пробормотал что-то вроде: «И надо это тебе — в такую рань тащиться куда-то!» Среди моих домашних верующих не было, да что там, кроме меня, все — некрещеные. Подумалось: «Ладно! В другой раз». И я медленно сползла в сладкие объятия забытья…

Когда снова открыла глаза, на часах было девять. Резко нахлынуло странное, мучительное чувство вины. На душе стало так скверно, будто нечаянно убила птицу или бабочку. И почему, что я такого сделала? Ну, не выполнила свое намерение. Собственно, никому ничего не обещала, никого не подвела. Но чувство вины не отступало...

Помаявшись с полчаса, решила: съезжу в храм, может, еще успею что-то увидеть, а то так мерзко на сердце. Собралась и поехала.

Конечно, я опоздала. Вошла в собор, когда пели уже какие-то заключительные молитвы, и народ расходился. Постояла чуток в какой-то глупой растерянности — не сложилось сегодня. Видно, зря я сюда примчалась, ведь знала же, что уже поздно. И поехала домой. Одно утешало: чувство вины прошло. Что ж, и это неплохо: все-таки лучше поздно, чем никогда!

— Ну и что? — спросила женщина на самой дальней кровати. — Что тут особенного?

— Многие детали этого дня после возвращения домой стерлись из памяти — не вчера же это было, — продолжила сестра. — Но одно событие врезалось в память с особой силой. Помню, как, сидя на диване, читала какую-то книгу, кажется, религиозную. В доме все было как обычно. И вдруг… Совершенно необъяснимая, неописуемая и, вместе с тем, тихая, мягкая радость наполнила все мое существо. Она струилась и сияла, заставляя забыть обо всем на свете. Я попыталась понять, что это и откуда, что могло быть ее причиной, и не могла. Пыталась сравнить ее с теми счастливыми состояниями, которые довелось испытать в жизни, и не могла вспомнить ничего подобного. Ни-че-го! Я смотрела на иконку Христа и ощущала свет, только не от образа — он нисколько не изменился, — это ощущение было внутри меня — сияние удивительной радости, даже блаженства…

Сколько я так просидела — не помню, но никто из домашних не побеспокоил в этот момент, не подошел. А то бы, наверное, очень удивились, увидев меня в таком «ненормальном состоянии».

Сестра Мария замолчала. Молчали и все вокруг.

— И все? — спросила Алла.

— И все, — ответила сестра. И добавила: — Вы, наверное, хотите знать, как я понимаю то, что произошло?

Женщины в палате оживились и заговорили все разом:

— Конечно! А как же!

— После того дня произошло еще много знаковых для меня событий, которые постепенно, но настойчиво убеждали: то, что написано в «Законе Божием» — истинная правда. Оглядываясь на них, хочется сказать: дорогие мои, ищите веру, ищите Бога, просто пожелайте этого, и Господь не замедлит отозваться! Есть такие слова у великого святого, их каждый год читают на Пасху: «Господь и намерение целует». Как чудно сказано! Мы можем оплошать, не довести до конца задуманное, иметь лишь смутное желание сделать шаг навстречу Богу, а Он и это желание с любовью принимает. И просто, без упреков за наше малодушие и лень дарует нашим душам Свою благодать — целует.
Свято-Елисаветинский монастырь