ИОАХИМ ВИДЕР "Сталинградская трагедия. За кулисами катастрофы"

гл. МЫ ПОПАДАЕМ В ПЛЕН

"...
Утром 2 февраля стали поступать сообщения, что русские танки приближаются к нам и происходит повсеместная капеитуляция немецких войск. Наши части уже не оказывали сопротивления. Подобно тому как поздней осенью люди рукой сметают вялых, полумертвых мух, русские собирали и уводили толпы истощенных, измученных бесконечными страданиями и апатично покорных своей судьбе солдат. Также и наша уцелевшая маленькая группа вскоре присоединилась к этой бесформенной толпе.
...
Первое, что бросилось мне в глаза, - это облик подедителей. То были здоровые, хорошо выглядевшие люди. На них было зимнее обмундирование и хорошее вооружение. Этому нельзя было не позавидовать. Тепло одетые, хорошо упитанные, блестяще оснащенные красноармейцы с их широкими, большей частью краснощекими лицами представляли собой разительный контраст с нашими мертвенно-бледными, неумытими, заросшими, дрожащими от холода жалкими фигурами.
...
Как в полусне я воспринимал происходящее со всеми нахлынувшими на меня новыми впечатлениями и чувствами.
...
В первую бессонную ночь плена на меня безжалостно навалились новые бедствия. Из крестьянского дома, где столпились попавшие со мной в плен товарищи, меня повели на допрос и оставили в караульном помещении. Там я сидел один, глубоко удрученный, в кругу красноармейцев. Сперва они рассматривали меня со смесью любопытства и недоверия, но вскоре перестали обращать на меня внимание, и я понуро сидел в углу. В то время как на улице победители отмечали свой триумф бесконечным фейерверком из трофейных немецких ракетниц, в нашем караульном помещении почти всю ночь напролет не умолкал грамофон. Гремели буйнуе танцевальные ритмы, и под эту музыку, глухо топая о деревянные половицы, с удивительной быстротой выплясывала целая шеренга неуклюжих валенок. Они производили довольно странное впечатление, эти солдаты.
Кроме плясовых, без конца звучали пластинки с народными мелодиями, советскими песнями и маршами. Все время повторялись одни и те же мелодии, то грустные и жалобные, то наполненные затаенной страстью, то дающие выход безудержно буйным чувствам. Почти все они были выдержаны в минорных тонах, и многие из них, отражая совершенно чужой для меня характер, содержали в себе что-то пугающее меня...."