ИЗ ДЕТСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ ЕВГЕНИИ ПЕТРОВНЫ ТУРМАНИНОЙ, УРОЖДЕННОЙ ФАЙДЫШ (1893-1973)
Да, я забыла описать ещё чудесное время, проведённое в другом имении дяди Вани [Иван Александрович Торлецкий (1859-1918)], в Осеченке, под Петербургом.
В детском представлении оно выглядело так: от станции мы шли минут 15, начинался высокий сосновый лес, и в нём стояли удивительные домики замшелые, бледно-зеленые, пустые.
В одном из них дядя Ваня делал фейерверк, и туда заходить нельзя было.
Дом, где мы жили, был двухэтажный, тоже такого же цвета. На втором этаже шла кругом галерейка, а посредине стояла высокая, высокая лесенка, которая оканчивалась площадкой – это для того, чтобы видеть, не горит ли лес и где горит. Мне запрещали лазить на эту башенку, но до половины я забиралась. Над окнами жили голуби, и приятно было кормить и наблюдать за малышами.
Жили мы во втором этаже, а при входе на большой, большой площадке к стенам были прикреплены топоры, отнятые у крестьян при рубке леса. Бдительность лесников и мужицкое горе. Я очень боялась проходить мимо.
Моя комната была уединенная. У кровати или вернее под кроватью висела картина: замок, лодки с дамами в красных платьях и кавалерами с гитарами и мандолинами, кусок красивой материи свешивался в воду. Всё было красиво и нарядно. Подолгу я рассматривала эту картину, так она мне нравилась и сейчас вспоминаю с удовольствием
Сад там какой-то дикий, как и всё в этом имении.
Стояли беседки, сделанные из половины больших лодок, внутри стоял стол и скамейки, потом были гибкие, длинные скамейки, на которых как на трамплине можно было прыгать.
Рос папоротник в большом количестве, в котором в полночь Ивана-Купалы я сидела и ждала, когда распуститься на них огненный цветок, который я сорву, и он поведёт меня к кладу. А, вырыв клад, я буду богата, и мама, и дети будут всегда весёлые, а себе я куплю ослика и маленькую мышиного цвета пони… Но папоротник упорно не зацветал.
Мне дали лошадь, двуколку и девушку лет 15, и мы с ней часто делали большие прогулки по сосновому лесу.
А сколько там было грибов белых, а сколько в саду смородины и крыжовника, а сколько чудесных светлячков.
Сделали большие, хорошие качели и как было весело!
А бежать чистить рыбу на реку!
Один раз я даже плыла на плоту, что было опасно.
А купание? Пока идёшь купаться успеешь, всё с себя снять и уже в готовом виде бежишь к воде. Тётя меня выучила отойти от берега и потом плыть к нему. Так я и выучилась плавать. Но место купания было страшноватое: по рассказам здесь кучер купал лошадь, и она его убила копытом, и иногда чудилось, что вот, вот убитый схватит за ногу…
А варка варения!
Один раз приползла гадюка и чуть не укусила Ледьку (собака), но была убита и до захода солнца убитая лежала и шевелилась, а после захода перестала.
Была там плотина, и в воде неподвижно стояли щучки, и в них было интересно стрелять из пневматического ружья: они оглушённые всплывали, их я брала домой и выпускала в ведро на террасе, и там они жили.
А с дядей Митей Кипликом как было радостно сесть в лодку и открывать новые острова на озере. Мы высаживались с победным криком и водружали флаг. Называлось играть в Робинзона. Пикники делали тоже часто там же.
Тётя (Мария Степановна Воронина) и дядя Митя Киплик были заядлыми рыболовами, и вечером много было разговоров и “злоумышлений” относительно ловли рыб. С вечера ставили приманки, а на заре ехали ловить.
Это всё в старом доме, а потом выстроили дом над песчаным обрывом над рекой. Горизонт был обширный, очертания даже скрывались в тумане. Река была быстрая, прихотливо извивалась. Очень глубокая. В ней чуть не утонула наша полная повариха, но её спасла пятнадцатилетняя Маша, моя няня в прошлом, и горничная в настоящем. Она приходилась родственницей со стороны мамы и была весёлая, с ровным характером.
В новом доме “Миловиде” был цветник со стеклянными шарами и садиком, открытым для солнца. В клумбы мы наносили светлячков.
Кроме семьи Кипликов там жила семья Ходасевичей с дочкой Валей, моей подругой. Нам подарили фонарики, и мы любили провожать гостей с фонариками, которые жили на “Коровьем Броде”. То была семья дяди Т. страстного охотника. У него было много некрасивых худых собак с хвостами, как палки, и пятнами на короткой шерсти, их называли легавыми. И, кроме того, были надувные подушки, которые стали моей мечтой.
В имении под Петербургом управляющим был один из дядей, а именно дядя Илюша. Он был большой оригинал. Так, например, лошадей держал он на воле, и только на зиму, этих диких мустангов с приплодом, загоняли домой.
Вот одного из этих диких решили запречь в тарантас. Собрались ехать в лес, где растёт клюква. Все хотели уж садится, как этот дикарь, почуяв одну кобылку и приревновав её к близ стоящим лошадям, стал бурно расправляться с соседями – кусать, лягать. И прочие все лошади и люди бросились в разные стороны. Тетя Мариша (Мария Степановна Воронина) схватила меня за руку, и мы очутились с нею в курятнике. Скоро кончилась эта неразбериха, и мы поехали.
Ехали песками долго и приехали к лесу.
Там постелили скатерти, поставили самовар, и всё было необычайно вкусно и красиво. Недалеко протекала среди ярко зеленых берегов жуткая, чёрная река.
Клюквы было очень много и весело было её собирать.
Дядя Ваня только предупредил насчёт торфяных окон и рассказал, как он на охоте попал в такое. Ружьё, поперёк положенное, его спасло, но он долго кричал, пока не подошли к нему на помощь. И после этого, от холодной воды, он заболел ревматизмом.
Именины дяди Вани всегда очень весело справлялись. А в новый дом над речкой приехало много гостей из Москвы. К несчастью шёл затяжной дождь. Но это не омрачило наше детское веселье, и мы с взрослыми играли в игры “во мнение”, в фанты и ещё какие-то. Кто-то подошёл к окну и обнаружил, что на речке сидит рыболов и ловит рыбу. Это было так забавно, что все прибежали посмотреть. Через час, два, три, он всё сидел там. После обеда все подошли к окнам, а он всё сидит. Ночь скрыла его от наших глаз, а наутро все увидели его на том же месте. Это была шутка дядя Мити, хорошо исполненная.
Из развлечений был крокет, в который с увлечением играли и взрослые, и малыши. На лодке часто катались и проезжая около “рыболова” всегда смеялись. Выплывать, из-под моста в Тверцу, нам было запрещено. Так как под водой плыли набухшие брёвна и могли перевернуть лодку, но со старшими мы смело пускались в эту авантюру.
Во время гуляния, проходя мимо работающих в поле крестьян, Леночка – племянница дяди Вани, говорила им: “Бог в помощь!”. Много по дороге стояло деревянных сарайчиков с дёгтем. От него плохо пахло.
Однажды мы сделали прогулку, нечто вроде “пикника”, в деревню Лидино [1], чьи многочисленные топоры украшали дом с вышкой. Там тётя, с моста, ловила рыбу, а я с дядей Ваней просто стояли и смотрели. Вдруг ко мне из воды выбросилась крупная рыба. Мальчишка, стоящий рядом, спокойно вскрыл её и показал длиннейшего солитера и потом галантно предложил его Ледьке. Дядя Ваня был возмущён, затоптал солитера и выругал мальчика. Он был очень раздражительный, голос имел громкий и любил “поорать”, как говорила тётя (Мария Степановна Воронина). Потом мы что-то ели в избе, отдыхали и к вечеру только приехали домой. Деревня эта считалась неспокойной, в политическом отношении, и много там было бунтарей.
Дядя Илюша “дамский угодник” вставал рано утром. В лесу находил грибы и к деревьям прикреплял записочки-заметки. Потом собирал всю компанию и вёл в лес наводящим путём, и каждый, по записочке, находил грибы. А грибы были белые и мал мала меньше, и удивительно красиво росли среди яркого мха. Нигде больше такой красоты я не встречала. Так проводили время в развлечениях и веселье.
Да, забыла ещё описать маленький “хаос”, он был против прежней дачи с вышкой. Он являлся копией “хаоса” в Алупке. Его небольшие размеры скрывали множество сюрпризов: то мостик над ручейком, то грот, то неожиданный массив горы, то какое-то удивительное дерево.
Ах, хотелось бы поехать посмотреть, что там теперь.
Имение это было в 4 тысячи десятин под лесом [около 5 000 гектар], который рубили и вывозили на дровяные склады Москвы. Что осталось?
В одной яме я нашла диковинный череп и уверяла, что это череп медведя.
Дядя Митя (Киплик) сделал мне лук и стрелы, и я охотилась. В особенности мне хотелось поймать птичку. Тогда мне посоветовали посыпать птичке соли на хвост, и что тогда она не улетит. И долгое время я носила соль в кармане, не подозревая коварства больших.
Да, это было самое светлое время моего детства.
А как часто бывало, дядя Митя (Киплик) и Сеньора Элиза будили меня по утрам – кататься на лыжах с берега на пруд. Это тоже было небывалое удовольствие.
[1] Лидино (ЗАИМКА), Новгородская губерния в прошлом, сейчас Тверская область. Владельцы – Матюшкин, Фёд.Фёд.(рус. мореплаватель, адмирал) до 1872г.; затем Торлецкие; последний владелец Ходасевич Владислав Фелицианович, женатый первым браком на племяннице Торлецкого Ивана Александровича – Марине.