А потом… Потом Гокудера узнаёт. Ну, о том самом… насчет того, как придурок Ямамото собирался свести счеты с жизнью. Совершенно случайно узнает – что вы, у него и в мыслях никогда не было заводить речь об этом чокнутом спортсмене, когда его нет рядом. Как будто больше поговорить не о чем!
Просто Тсуна, он ведь такой пока – сначала скажет, а потом подумает, что сказал. Да еще он ведь так хочет, чтобы Хаято перестал кривиться при появлении в поле его зрения Ямамото. И выбалтывает о том несостоявшемся самоубийстве он совершенно случайно. Вот честное слово, случайно!
Гокудера только фыркает – придурок, он придурок и есть, что с него взять. Надо ж было додуматься из-за такой херни кончать жизнь самоубийством. Хотя, наверное, для самого Ямамото это никакая не херня, мелькает мысль. И тут же пропадает, старательно отогнанная.
Не слишком ли старательно?
Тсуна видит эту его реакцию и поспешно переводит разговор на другую тему.
Всю дорогу до дома Савады они треплются о чем-то незначительном, вроде завтрашнего теста по математике. Тсуна, конечно же, переживает. Как всегда. А Гокудера, тоже как всегда, изо всех сил старается его поддержать – что ты, Десятый! Ты справишься, я уверен! По-другому и быть не может!
А вот от приглашения на ужин в гостеприимном сверх всякой меры доме Хаято отказывается. Почему-то.
Почему? А черт его знает!
Но это точно не из-за слов Тсуны о бейсбольном придурке! Да как вам такое в голову могло вообще придти!
Дождавшись, пока дверь за Тсуной закроется, Хаято закуривает и идет домой. Идти не так чтобы очень далеко, но ему хватает, чтобы передумать целую кучу мыслей. Обычно львиную их долю занимают мечты о будущем. Будущем Правой Руки Десятого босса Вонголы. Заманчивом таком для подрывника будущем. Даже очень.
С не столь уж давних пор, правда, определенное место в этих самых мыслях о заманчивом будущем занимает придурок Ямамото. Похоже, Реборн уже все решил относительно него, а с аркобалено, как правило, фиг поспоришь.
Ну и черт с ним! С обоими! Нет, Реборна Хаято, конечно уважает. Как и его решения. Хотя вот решения – не всегда, если уж быть честным. Ох, не всегда.
Так вот, о будущем… О будущем… Да что ж такое!
Не думается ему почему-то о будущем. Даже о заманчивом. Вернее, думается, но совсем не так.
А вот что, если бы…
Гокудера глубоко затягивается очередной сигаретой, чувствует в горле неприятный холодок. Неужели ментоловые опять подсунули в магазине? Он терпеть не может ментоловые! Подозрительно смотрит сначала на саму сигарету, потом для верности достает из кармана пачку.
Нет, обычные. Те самые, которые он курит всегда. Значит списать этот липкий холод в горле на сигареты не получится…
Из-за чего тогда? Да из-за того самого… что было бы, если…
В квартире темно, тихо и пусто. Пожалуй, даже слишком тихо и пусто.
И чего он не остался у Тсуны? Сидел бы сейчас, наворачивал очередной кулинарный шедевр Наны. Слушал бесконечные вопли тупой коровы – «Ламбо-сан самый лучший, Ламбо-сан съест больше всех!». Ну, или что-нибудь еще в том же духе. И Бьянки сейчас нету – уехала куда-то, наверняка в очередной тур за ингредиентами для своей адской кухни. Так что можно было бы поесть спокойно. Ну, относительно спокойно, конечно.
А так – тихо, темно и пусто. И холодильник опять пустой, только в уголке верхней полки сиротливо приютилась коробочка суши. Ямамото еще в прошлый раз приволок. Заявил, что Гокудере надо нормально есть, а не растворимой лапшой перебиваться. Хаято тогда еле сдержался, чтобы эти самые суши ему на голову не вывернуть. И не вывернул просто потому, что еды пожалел. Еды, а не этого придурка заботливого!
Как будто Гокудере нужна его гребаная забота!
Нужна, как выясняется. Во всяком случае, вот сейчас оказывается очень кстати – в животе требовательно урчит. Еще бы с обеда ничего не ел, а сейчас уже вечер!
Опустевшая коробочка с логотипом ресторана летит в мусорку. Сытый Гокудера наливает себе кофе и идет в комнату. Включает ноутбук, надевает очки, закуривает. На мониторе одно за другим открываются окна – доклад по биологии, его еще дописывать надо, причем срочно, потому что защита уже в понедельник. Несколько вкладок с интернет-страницами. Еще что-то…
А в голове крутится, крутится… А что, если бы…
Хаято зло давит недокуренную сигарету в пепельнице и откидывается на спинку стула. Закрывает глаза, трет пальцами переносицу, сдвинув на лоб очки.
Вот что за… Блин!
Он снова утыкается в монитор, пытаясь сосредоточиться на недописанном докладе. Да только ничего у него не выходит. И это бесит, это раздражает, это злит просто до невозможности! Ну вот какого черта он сейчас сидит и думает об этом бейсбольном придурке? О том, что было бы, если бы тогда он…
А, к черту!
Хаято срывается с опрокинувшегося стула и несется в прихожую. Натягивает куртку, не глядя, пихает ноги в кеды. Хватает со столика ключи и громко хлопает входной дверью.
В квартире снова темно, тихо и пусто. Только негромко гудит и мерцает монитором ноутбук, который Гокудера забыл выключить.
По улице он бежит, сломя голову. Один раз даже едва не попадает под машину, некстати вывернувшую из-за угла. Вернее, машина-то, как раз, ехала правильно. Просто Хаято не заметил красного сигнала светофора.
И вот зачем, зачем, скажите на милость, он бежит? Не куда – это он знает прекрасно – а именно, что зачем?
Ведь все же нормально, насколько это вообще возможно в их сумасшедшей жизни. И того, о чем говорил Тсуна… его же не произошло, верно? Так какого? Вот какого, а?!
— А, Хаято! Здравствуй! Ты к Такеши?
Ямамото-старший смотрит на запыхавшегося одноклассника своего сына и улыбается. У них это семейное, похоже, постоянно улыбаться. Широко так, открыто и жизнерадостно. Как будто влетевший в ресторан Гокудера, взъерошенный, в распахнувшейся и съехавшей с одного плеча куртке – это тот самый человек, чьего появления они ждали… ну, не всю жизнь, но весь вечер точно.
Хаято молча кивает, больше делая вид, что дыхание сбилось напрочь, и говорить он сейчас ну никак не может. Может. Только не знает, что говорить. Вот не знает, и все тут.
Отец Ямамото наливает воду в стакан и протягивает его Гокудере. Тоже заботливый, а как же. Поэтому и говорит, сочувственно глядя на парня:
— Курил бы ты хоть немного поменьше. Смотри, совсем же запыхался. А Такеши я позову сейчас. Он на кухне, поварам помогает прибраться – мы уже закрываемся скоро.
Хаято привычно дергает плечом на замечание о курении. Ничего оно ему не мешает. Просто…
Ну не говорить же, в самом деле, что дыхание срывается совсем не из-за курева!
А из-за того, что вот если бы…
— Йо!
Гокудера поднимает голову. В глядящих на него карих глазах мелькает удивление, а потом Ямамото расплывается в этой своей дурацкой улыбке и спрашивает:
— А ты чего тут?
Если бы…
— Мимо проходил, — мрачно буркает Хаято, отводя взгляд.
Так и смотрит в сторону, пока крепкая рука не хватает его за локоть и не тащит куда-то.
— Эй, какого?!- привычно возмущается Гокудера. — Куда ты меня волочешь?!
И так же привычно старается выдрать руку из пальцев Такеши. Безрезультатно, конечно же. Как всегда.
Ямамото, не отвечая, продолжает тянуть его, отчаянно сопротивляющегося, за собой. Распахивает какую-то дверь, вталкивает Хаято внутрь маленького полутемного помещения и…
— Ты совсем охренел, придурок бейсбольный?!- шипит Гокудера, когда его прижимают к стене и обнимают. — Пусти сейчас же! Пусти, кому сказал!
А вот если бы, снова мелькает в голове, и он застывает на месте.
Вот если бы этот чертов придурок, этот Ямамото тогда… ну, то, о чем говорил Десятый… Вот не было бы его сейчас. Не было бы, понимаете?
И, да, никто бы не отравлял и без того непростое существование Гокудеры Хаято своим бесконечным радостным кретинизмом. Да что там – одним своим видом не отравлял бы. Не смеялся бы по поводу и без, доводя подрывника до белого каления. Не таскался бы следом, как веревкой привязанный – в школу, в школе, из школы. Да вообще везде!
Некому бы было просто.
Постоянно улыбаться, глупо шутить. Таскать Гокудеру на собственном загривке в медпункт, когда того в очередной раз скручивает при виде лица «обожаемой» сестры. Выдергивать у него прямо изо рта сигареты и приносить суши в фирменных упаковках семейного ресторана. Потому что он, Гокудера, видите ли, плохо питается, а курит, наоборот, слишком много.
И вот так обнимать – просто обнимать, а не то, что там он, этот Ямамото, придурок несчастный, вытворяет – тоже… тоже было бы некому. Да и все остальное, черт с ним уже совсем, да, тоже…
Вот некому, и все тут. Понимаете?
— Придурок, — неожиданно хрипло выдыхает Гокудера. Для самого себя неожиданно.
И тоже обнимает. Нет, не так… Вцепляется обеими руками в рубашку на спине Ямамото, почти до боли стискивая пальцы на тонкой ткани. И утыкается носом в шею Такеши. От него пахнет потом, рыбой – помогал ведь на кухне – и еще чем-то. Живым пахнет и уже привычным.
Но то, что живым – вот что главное.
— Расскажешь кому – убью, — обещает Хаято в своей обычной манере. Не хватало еще…
Ямамото улыбается – наверняка улыбается, Гокудере не нужно видеть, чтобы знать. И прижимает его еще ближе к себе. Да еще по волосам треплет.
Но Хаято не пытается ни отстраниться, ни сбросить теплую, жесткую от мозолей ладонь.
Потому что никаких «а что, если бы…» в его голове уже нет.