Новиков Л.Б., г. Апатиты, 2014 г.

Из всех римских царей, вошедших в римскую мифологию и не получивших исторического подтверждения, заслуживает наибольшего внимания, с позиции эзотерической философии, только второй после Ромула царь Рима Нума Помпилий. Именно изучение истории жизни и правления Нумы позволяет понять на каком уровне древних знаний находились тайные италийские школы оккультизма и о чём упорно умалчивает современная историческая наука. Всякий, изучающий философию, должен это знать, чтобы потом, по наивности своей, не говорить, что оккультизм к нам пришёл из средних веков, а эзотерическая философия берёт своё начало от американской школы Е.П. Блаватской.
Нума Помпилий родился в сабинском городе Курах (находившийся к северу от Рима [282]) в тот самый день, когда Ромул основал Рим [294] - 21 апреля 754 г до н.э. Он был вторым из римских царей [301], правившим, как полагают историки, между 715-673 гг. до н.э., сабинянин по происхождению. Современные учёные [301] относят его к вымышленным фигурам, как и Ромула. А Плутарх со ссылкой на некоего Клодия отмечал [282], «что древние письменные доказательства истреблены во время разорения Рима галлами, ныне же существующие неверно составлены льстецами особ, желавших насильственно вступить в первые поколения и в знаменитейшие дома, хотя к ним совсем не принадлежат». Из этой фразы Плутарха следует, что древние нисколько не сомневались в реальном существовании Нумы Помпилия и вели, или старались вести от него свой род.
Как писал А.И. Немировский [301], Помпилий было родовое имя, образованное от слова «pompa» в значении «священная процессия». «Нума» означало на языке сабинян «имя» и соответствовало латинскому «numen» - божество. Таки образом, подобно тому как первый римский царь получил имя от названия поселения, второй стал обозначаться божеством, покровителем этого поселения.
По преданию [294], город Куры был основан Модием Фабидием. Сабины рассказывали, как одна девушка пришла однажды в святилище бога Марса (у сабинов он носил несколько иное имя) для священной пляски. Там её увидел бог и полюбил. Он вдохнул в девушку желание окончить танец и войти в ограждённое место, где и сочетался с ней любовью. Плодом этой любви и стал Модий Фабидий. Когда Модий вырос, он превратился в одного из самых блестящих, могучих, отважных воинов. Прославившись, он решил основать собственный город. Собрав большое количество народа, в основном сабинов, Модий основал город и назвал его Курами от сабинского слова "cures", означающего "копья", в память о своём воинственном отце и собственных воинских подвигах.
Мифологически получилось так, что Куры, как и Рим, были основаны сынами Марса, а сабинский царь Рима Нума Помпилий родился в Курах в день основания самого Рима [294]. Так установилась внутренняя связь между двумя городами, и появление в Риме царя из Кур обуславливалось таинственной божественной волей.
Куры были родным городом Тита Тация и именно оттуда сабины отправились на войну с римлянами - мстить за похищение своих сестёр [294]. В результате этого конфликта Тит Таций стал соправителем Ромула, и значительная часть жителей Кур переселилась в Рим. Нума же остался в родном городе. Его там очень уважали и почитали, поскольку он ещё в молодости стал известен своей добродетелью и справедливостью, отказавшись от всякого насилия и любостяжательства [282]. Когда его сограждане не могли решить какой-либо спор [294], они обращались к Нуме, и тот всегда разрешал его абсолютно справедливо, как признавали все вокруг, в том числе и сами спорящие. В то время славу приносили преимущественно войны и военные подвиги. Нума же не считал это особо почётным делом и полагал, что высшее мужество человека - очистить свою душу от враждебности и корыстолюбия. На досуге Нума постоянно размышлял о богах и их могуществе. Это было известно всем, поэтому с течением времени пошла молва, что он якобы был учеником знаменитого греческого философа Пифагора. Это было не так, ибо Пифагор (около 580-500 гг. до н.э. [27]) жил много позже Нумы, который самостоятельно пришёл к своей морали. Плутарх же, знакомый с философией Платона, в качестве одной из версий привёл совсем уникальную [282]: Нума был «образован каким-нибудь иноплемённым философом, мудростью греческого превосходящим». В комментариях к Плутарху говорится, что Пифагор прибыл в Италию в 50 олимпиаду, т. е. около 580 г. до н.э., в царствование шестого римского царя, Сервия Туллия; Нуму и Пифагора разделяли 136 лет.
Здесь мы сталкиваемся ещё с одной уникальной способностью современных историков — совершенно по-разному датировать древность, вероятно, подгоняя её под свои, ими добровольно выбранные, эталоны. В замечании Плутарха важно другое: он указал, что уже в древние времена существовало некое тайное учение, об истоках которого не принято было распространяться, его скрывали под «маской» мифов. Именно поэтому мифы следует знать всем, кому интересно «иное» мышление, иные версии и иное мировоззрение. Здравомыслящий современный человек увидит в них сказку равную небылице, а человек, способный видеть нечто большее, узнает из них то, что другим не дано или не нужно знать. Поэтому в нужный момент мы обязательно приводим миф.
Об истоках религиозности Нумы у римлян ходило сказание. Одна из наиболее распространённых легенд, как говорилось выше, делала Нуму учеником Пифагора, переселившегося на юг Италии с населённого этрусками (тирренами) острова Самоса [301]. Предполагают, что распространителями этой легенды были италийские этруски (тиррены), старавшиеся обосновать свои права на господство в Риме. Ученичество Нумы у Пифагора было отвергнуто уже в древности.
В противовес этрусской легенде о тиррене Пифагоре как наставнике Нумы были выдвинуты две другие легенды [301]. Согласно одной из них, деяниями Нумы руководила нимфа Эгерия, ручей которой протекал к югу от Рима, в Эрицийских горах. По другой, Нумой руководил не знаменитый философ Пифагор, а его тёзка, тоже Пифагор, победитель в беге на XVI Олимпийских играх. Но Нума не проявлял интереса к атлетике, что ставит под сомнение последний вариант мифа.
А вот нимфа Эгерия оказала на Нуму большое влияние. Будучи верным ей, он перенёс её почитание в Рим, в рощу её сестёр-камен за Капенскими воротами. Эгерии и её шести сёстрам-каменам, омывавшим низины между римскими холмами, он отдал в нераздельное и вечное пользование пещеру на холме в гуще деревьев [301]. Там они, незримые смертным, держали совет о собственных и человеческих делах. Нума при всей его любви к порядку терпеливо сносил весеннее буйство сестёр. Этруски предлагали ему «заковать камен» в камни и этим навсегда избавить римлян от болот и комаров, но Нума их предложения отверг ещё с порога.
Нума знал, что камены очень болезненно относятся к любому соприкосновению с железом и вообще с металлом, угодным воинствующему Марсу [301]. Поэтому он, когда стал царём, запретил строить мостки и переходы с использованием железных орудий и железных гвоздей. Сооружение переправ Нума поручил особым жрецам, изучившим капризы речек и ручьёв и знавшим, как их умилостивить. Этих жрецов назвали понтификами (мостоделателями), и они действительно сооружали переправы, не пользуясь враждебным всему живому металлом. Не позволялось ни возводить новый мост, ни перестраивать существующие без принесения жертв, ибо реки почитались священными [282].
Слава Нумы бала такова, что Таций ещё до войны с Римом счёл почётным для себя выдать дочь Тацию замуж за этого благородного человека [282,294]. Ходили даже легенды [294] о том, что, когда Таций стал вторым римским царём, он пригласил зятя и дочь переселиться в Рим и пользоваться всеми преимуществами членов царской семьи. Но Нума отказался, и Тация осталась вместе с мужем. «Сама Тация предпочла спокойствие мужа, живущего в неизвестности, почестям и славе, которыми она могла пользоваться в Риме при своём отце» [282].
На тринадцатом году совместной жизни Тация умерла, оставив Нуме дочь Помпилию [294]. Некоторые считали, что у Нумы было ещё четыре сына - Помпон, Пин, Кальп и Мамерк, от которых пошли знатные римские роды Помпонии, Кальпурнии и Мамерции. Другие утверждали, что это - выдумка, сочинённая ради прославления этих родов и что у Нумы была только дочь, которая вышла замуж за Марция. Версия о четырёх сыновьях Нумы прочно вошла в историю римского государства [301], и младшего из низ, Мамерка, стали считать основателем рода Эмилиев.
После смерти Тации Нума оставил город и начал жить под открытым небом [282,294]. Там увидела его нимфа Эгерия, полюбила Нуму и стала его духовной наставницей. С ней он всегда советовался по самым разным вопросам. Нума и Эгерия никому не открывали свою тайну, так что о их связи ходили в Курах, а затем и в Риме только самые неясные слухи.
Тация была материальной женой Нумы, а нимфа Эгерия — его духовной наставницей, которую древние часто называли тоже «женой». В мифах, передаваемых современными историками, до сих пор ещё наблюдается путаница в этом вопросе и из них не всегда становится ясным, с какой же «женой» советовался Нума. Для правильного понимания всей древней мифологии надо научиться мыслить по-древнему и потому следует знать, что нимфы относились к лемурийской эпохе, а такие древнеиталийские боги земного происхождения, как Пик и Фавн, - к эпохе атлантов; Юпитер и Марс — космические боги; Веста, Янус, Квирин и Термин, по сути своей, - символы разной степени значимости (от космической до земной). Зная это правило, все ниже приведённые мифы станут понятнее. Более грубое деление римских богов дал Ю.В. Циркин [294]: он делил их на небесных и земных, что не вносило никакой ясности в понимание древнеримской мифологии. По аналогии с Гесиодом, который считал [287], что всему его обучили Музы, Плутарх [282] назвал нимфу Эгерию тоже Музой. Является ли это ошибкой, без личной беседы определённо сказать нельзя, поскольку известно [288], что нимфы принадлежали к эпохе Урана, а лемурийцам [77] свойственна была певучая речь, т.е. они говорили словно пели, не нарушая естественных звуков природы. В греческой мифологии [152], Музами назывались богини поэзии и искусства, они считались дочерьми Зевса и богини памяти Мнемосины, культ которых впервые ввели гиганты Алоады, насчитывавшие всего на три Музы. А Гомер [291] чаще всего говорил только об одной Музе, которая знала всё и от которой всё узнавал вдохновляемый ею певец (атланты всегда славились хорошей памятью, потому ничего не записывали [77]). Позже македонский царь Пиер установил, что Муз девять, дал им другие имена и переделал всю древнюю мифологию [152]. Отсюда следует, что Музы относились к эпохе Зевса, а не Урана и даже не Крона, и родства с нимфами не имели (если исключить очень отдалённую родственную связь). В таком случае, приравнивание Муз к нимфам следует признать ошибкой. Однако нельзя исключить, что до введения культа Муз нимфы, в силу специфики их речи, могли тоже называться музами.
Нуме шёл сороковой [294] или сорок первый [282] год, когда к нему пришли римские послы с приглашением на царство в Риме. Они были уверены, что Нума с радостью примет предложение, но ошиблись: Нума решительно отказался от предложенной чести, не желая менять привычную спокойную жизнь на беспокойное правление. Нума считал, что Риму нужен молодой и воинственный царь, как Ромул, чтобы защитить ещё не окрепший город от врагов и расширить пределы Римского царства, о чём римляне страстно мечтали. А он, Нума, был совершенно не воинствующим человеком и любил не войну, а мир, не бранные подвиги, а служение богам. Суть речи Нумы [301] состояла в том, что добровольный отказ от «жизни человека, свободного от обязанностей,....равносилен безумию». [Этот принцип сохранили сейчас только йогины на высшей ступени духовной йоги (см. статьи по Духовной йоге); все остальные давно попали под влияние земной суеты и значения свободы для духовного роста уже просто не понимают - они связывают свободу с материальным достатком]. У Плутарха по этому поводу встречается интересное выражение древних [282]: "Успокоение есть предел деяний".
Но бытовые проблемы захлестнули римлян уже с первых дней основания города, и римские послы растерялись, получив отказ от Нумы [294]: они стали умолять Нуму изменить своё решение. Когда граждане Кур узнали об этом, они начали уговаривать Нуму стать римским царём. Тогда Нума уступил, но поставил два условия, чтобы, во-первых, его выбрали сами римляне на народном собрании, а во-вторых, чтобы и боги подтвердили своё согласие видеть Нуму царём Рима.
Когда Нума прибыл в Рим, "междуцарь" Спурий Веттий собрал народное собрание, и римляне единогласно избрали Нуму [294]. С этого времени римляне решили, что трон должен переходить от одного царя к другому не по праву наследования, а по избранию нового царя римским народом. После этого Нума вместе с прорицателем поднялся на Капитолий, называвшийся в то время Тарпейской скалой [282], и обратился к богам с мольбой подать знак. И вот в полной тишине на небе справа, т.е. с благоприятной стороны, появились вещие птицы. Тогда римляне радостно закричали, приветствуя Нуму Помпилия как нового царя.
Мифы о жизни Нумы до царствования в Риме существенно разнятся между собой. Так, в мифах, которые приводил А.И. Немировский [301] говорилось, что Тацию (дочь Тита Тация) дали в жёны Нуме только после того, как он согласился стать царём в Риме, чтобы он смог считаться преемником соправителя Ромула. Сенаторы пожелали показать своего избранника народу, но Нума мягко отклонил их предложение и вместо этого предложения отправился на Капитолий, где обитал авгур, славившийся точностью своих предсказаний. Именно авгур возвестил Нуме, что тот должен стать царём. После этого Нума Помпилий обещал, что без совета и согласия авгуров «не обойдётся ни одно государственное дело». Так был провозглашён первый закон, вскоре подкреплённый решением сената, и была создана коллегия авгуров, просуществовавшая более тысячи двухсот лет, пока римские императоры не приняли христианства.
Самое начало царствования Нума ознаменовалось [282] уничтожением отряда, состоявшего из трёхсот телохранителей, «которые всегда окружали Ромула и назывались «келерами», то есть «быстрыми». Он не хотел ни оказывать недоверчивости к тем, кто ему верил, ни царствовать над теми, кто не имел к нему доверчивости».
Потом Нума решил увеличить количество жрецов [294]. В Риме со времён Ромула было два жреца - Юпитера и Марса, именуемых фламинами. Поскольку народ признал, что Ромул стал богом, Нума ввёл должность фламина Ромула. Некоторые говорили, что раньше был только фламин Юпитера, а Нума назначил фламинов Марса и Ромула-Квирина. Плутарх придерживался версии [282], по которой в Риме уже были жрецы Юпитера и Марса, Нума придал им ещё третьего, «которого назвал «фламином Квирина (Flamen Quirinalis)».
Учредил он и должность верховных жрецов, называемых понтификами, и сам стал первым главным понтификом [282,294,301]. Ромул считался любимцем Марса, а Нума Помпилий — Януса [301]. Считая, что война - дело весьма неопределённое, Нума заложил храм Януса, бога входов и выходов, и установил, что если хоть в одном из уголков государства идёт война, двери храма будут открыты, а во время абсолютного мира - закрыты [294]. В годы правления Нумы двери храма Януса были всегда на запоре [301]; как ему это удавалось, так и осталось секретом. Главной заботой Нумы было научить воинствующих римлян мирной жизни и служению богам [294]. В течение всего своего царствования он не вёл ни одной войны, а все силы положил на внутреннее устройство Римского государства.
Поручил Нума понтификам почитать богиню погребения Либетину и наставлять римлян в обрядах погребения [282]. Из гражданских законов наиболее странным был наложенный им срок сетования по умершим [282]: запретил он оплакивать младенца, не достигшего трёхлетия, а перешедшего этот возраст позволил оплакивать столько месяцев, сколько прожил он лет, но не более 10, т.е. не более 10 месяцев. Столько же времени (т.е. 10 месяцев) продолжалось и вдовство женщины, потерявшей мужа. Если она не выдерживала этот срок и раньше времени выходила замуж, то обязана была принести в жертву по законам Нумы стельную корову.
Нам сейчас не понять всего значения этого закона, но ребёнок, не прошедший трёхлетний период земной жизни, не считался ещё полноценным человеком, и только к 10 годам (т.е. спустя 7 лет) своего существования он признавался полностью сформированным. Числа 3, 7, 10 всегда имели сакральный смысл, который объяснялся в описании учения Пифагора. Здесь важно указать, что на италийской земли их эзотерическая важность поддерживалась местными оккультными школами ещё задолго до Пифагора, а Нума Помпилий, никогда никуда не выезжавший, лишь законодательно ввёл их почитание.
Более того, Нума учредил ещё другого рода священнослужителей - фициалов [282]. По сути своей фициалы были мирохранителями и название своё, как считал Плутарх, они получили от своей должности: их главной обязанностью было поддержание и сохранение мира, улаживание споров. Ежели в этом они не успевали, то в свидетели они призывали богов и "предавали ужасному проклятию себя и своё отечество в том случае", когда оно нападало несправедливо. Закрепил важность фициалов Нума тем, что создал храм Верности, считая верность одной из важнейших добродетелей, обеспечивающих благосостояние государства [294].
Занялся Нума также упорядочением культа богини Весты [282,294]. Он установил, что должны быть четыре весталки, происходившие из самых знатных родов Рима. Самой же богине Нума воздвиг круглый храм, воспроизведя в его форме всю Вселенную, согреваемую священным очагом Весты. Ещё до Пифагора Нума верил, что Земля вращается вокруг огня и не является важнейшей частью Вселенной [282] (с.113).
Более подробно это учение развил Пифагор, потому оно здесь разбираться не будет. Жалко лишь, что современные учёные выбрали для себя самую худшую из всех версий о космосе, существовавших в древности, и выдали её нам как единственное представление древних народов о нашей Солнечной системе и Вселенной. По учению йоги, обман доверившегося считается аморальным поступком, и эзотерическое учение не позволяет никому идти по этому пути (допускаются лишь заблуждения, по которым можно оценить уровень знаний каждого). Может быть наши историки не знают истории?
По свидетельству Плутарха [282], Нума изучал астрономию на доступном для него уровне. Свои познания он отразил в реформе календаря. Помогала ему в этом нимфа Эгерия, а следить за календарем Нума поручил понтификам [294]. Календарём Нумы Помпилия римляне пользовались несколько веков, пока Цезарь не ввёл новый, юлианский, календарь с високосным годом [294].
О древнеримской календаре в литературе имеется много разных сведений, и каждый автор пишет по-своему. Мне показалось, что в этой статье важнее всего сослаться на Плутарха, который отметил [282], что "В царствование Ромула месяцы разделены были весьма неправильно. Одни состояли из двенадцати дней, другие из тридцати пяти и более. Не имея понятия о разности между течением луны и солнца, римляне заботились только о том, чтобы год состоял из трёхсот шестидесяти дней. Нума заметил, что разность состояла только в одиннадцати днях; что лунный год имеет триста пятьдесят четыре дня, солнечный же триста шестьдесят пять; он удвоил число одиннадцать и ввёл дополнительный после февраля месяц, называемый римлянами мерцедин, который состоял из двадцати двух дней... Нума переменил и порядок месяцев. Март, который был первым, сделал он третьим и поставил на место его январь, бывший одиннадцатым во времена Ромула; февраль, бывший двенадцатым и последним, стал вторым. Многие уверяют, что месяцы январь и февраль прибавлены Нумой и что прежде год у римлян состоял из десяти месяцев...", однако Плутарх считал, что римляне исчисляли одиннадцать месяцев в году и привёл длинную систему доказательств, которая к истории Нумы Помпилия не имеет никакого отношения, потому здесь цитироваться не будет. А.И. Немировский же утверждал [301], что Нума Помпилий ввёл в десятимесячный календарь римлян дополнительных 2 месяца (январь и февраль) перед старыми, объявив январь, посвящённый богу Янусу, началом Нового года.
В эти споры мы вмешиваться не будем, отметим лишь, что, на мой взгляд, А.И. Немировский [301] хорошо под итожил всю реформу календаря: до Нумы Помпилия год начинался с 1 марта, месяца, посвящённому богу Марсу, отцу Ромула, а при Нуме наступление Нового года стали отмечать в январе месяце. По мнению А.И. Немировского, Нума заимствовал у этрусков двенадцатимесячный солнечный календарь и первый месяц года он посвятил старинному италийскому богу Янусу, который отождествлялся с этрусским двуликим божеством, а февраль воспринимался как месяц почитания мёртвых. Плутарх полагал [282], что "Нума лишил представительства месяц март, названный так по имени Марса, желая, чтобы во всём военной силе предпочитаема была гражданская".
Важная особенность богопочитания Нумы заключалась в том, как отмечал Плутарх [282], что он «запретил римлянам представлять бога под видом человека или животного. Прежде не было у римлян ни в изваяниях ни в живописи изображений богов. В первые сто семьдесят лет строили они храмы и другие священные здания, однако не ставили в них никаких изображений. Непозволительным они почитали уподоблять высшее низшему и постигать божество иначе, нежели умом». В обрядовой стороне, по свидетельству Плутарха, Нума закрепил законодательно "не совершать излияний богам из необрезанной виноградной лозы; не приносить жертвы без муки; кланяться богам, обращаясь во все стороны, и после сего садиться" и т.д.
В первом замечании Плутарха проскочила одна очень важная информация: ко времени правления Нумы Помпилия римляне исчисляли свои обычаи протяжённостью в 170 лет, а не в 40 лет, как считают современные историки. Трактовать эту информацию можно по-разному: она могла относится к обычаям римских сабинов, но такую версию надо ещё доказать, поскольку её опровержение влечёт за собой определённые последствия, частности: современные историки не верно исчисляют время основания Рима. Относительно других постановлений Нумы комментаторы Плутарха пояснили [282], что вино из необрезанной лозы отличается дурным вкусом, а мука признавалась всегда лучшим даром природы и человека; во все стороны кланялись, поклоняясь не только всем богам, но и душам своих добрых предков - гениям-покровителям. Современному человеку последний момент понять трудно, если не знать, что без прошлого - мы ничто, а без наших предков и нас бы не было.
Чтобы укрепить царскую власть и внушить должное почтение к самому царскому жилищу, вместо старого дома на Квиринале, Нума построил более пышный царский дворец - Регию на склоне другого холма - Велии, вблизи храма Весты [282,294]. Там он много времени проводил со жрецами в религиозных размышлениях и священнодействиях.
Религиозные дела Нума совмещал с государственными [294]. Он произвёл обмер территории, подчинённой Риму, установил её точные границы и построил храм бога границ Термина. Не все римляне были довольны этим. Ведь пока границы не были определены, их можно было спокойно нарушать. Теперь же всякое выступление за установленные пределы государства надо было обосновывать.
Как писал Немировский [301], в глазах своих подданных Нума постоянно улавливал волчий блеск — свидетельство врождённой завистливости и жадности выкормышей волчицы, соратников Ромула. Он долго думал над тем, как это подавить, но, не найдя решения, отправился за советом к своей Эгерии. Вернувшись, Нума собрал народ и объявил, что нимфа посоветовала ему отдать каждому совершеннолетнему римлянину безвозмездно участок земли, поделив ту землю, которая была завоёвана Ромулом и передана для общего выпаса скота. Единственным условием для получения участка было то, что его собственник вырывал на указанной ему границе яму, заполнив её жертвенными плодами и медовыми сотами, укладывал туда же части жертвенных животных и всё это сжигал. Затем в ещё в тёплую золу он должен был уложить заранее подготовленный массивный камень, а за неимением его дубовую колоду, утрамбовать вокруг почву и обложить для прочности булыжниками. В этом заключался обряд почитания бога священной межи Термина, который ввёл Нума Помпилий и повелел всем ежегодно 23 февраля умащать каждому своего Термина благовониями и увенчивать венками; если же кому-то захочется расширить свои владения и перенести свой термин, тот будет проклят и лишится всего, что имел. Так Нума утвердил священное и неприкосновенное право собственности на землю, за нарушение которого виновному, как писал Плутарх [282], могло грозить лишение души, т.е. смерть.
Хотя латины и сабины жили в Риме бок о бок уже давно, как минимум в течение двух-трёх поколений, они всё ещё считали себя разными народами [294]. Это ослабляло Рим. И Нума по совету Эгерии принял меры для окончательного слияния тех и других в единый римский народ. Потомкам латинов и сабинов он выделил участки на уже обмеренной римской земле. Он надеялся, что привязанный к своей земле гражданин меньше будет стремиться к войне и захвату богатства соседей. Курии были созданы ещё Ромулом, но чтобы они были более крепкими, Нума создал должности курионов, возглавлявших курии. А для того чтобы люди общались больше не с кровными родственниками, а с собратьями по профессии, царь создал коллегии, в которые объединялись и жрецы, и ремесленники в соответствии со своими занятиями. Здесь были потомки и первых основателей города, и сабинов, поселившихся в нём вместе с Титом Тацием, и всех остальных переселенцев. Территорию государства Нума разделил на округи - паги, и во главе каждого пага поставил особого человека, который имел список всех членов пага и земель, принадлежащих каждому жителю.
Создание коллегий было важным постановлением Нумы [282]: оно позволило разделелить всех жителей Рима не по происхождению, а по ремёслам. Это было сделано для того, как писал Плутарх, чтобы истребить раздоры между латинами и сабинами и создать условия для их естественного смешения, чтобы большое исчезло во множестве малого. До Нумы Помпилия [294] жители Рима были разделены Ромулом на три трибы, согласно их этнической принадлежности: сабины (по их царю триба называлась Тициев), латины (по имени Ромула триба называлась Рамнов) и этруски (по титулу их царей триба называлась Луцеров); каждую трибу Ромул дополнительно поделил на 10 курий. Такое разделение жителей Рима создавало условия для этнических конфликтов, и Нуме это крайне не нравилось, потому он ввел деление по профессиям [282]: "на свирельщиков, золотарей, плотников, красильщиков, сапожников, кожевников, кузнецов, скудельников и прочих. Другие искусства он совокупил и сделал изо всех один состав. Каждое отделение составляло особое общество, которое имело свои собрания, свой образ богослужения. Таким образом изгнал он из города обыкновение, по которому одни называли себя сабинянами, другие - римлянами, одни Татиевыми гражданами, другие - Ромуловыми". Разделение, введённое Нумой, привело к смешению всех со всеми для содружества в едином.
Из других постановлений Нумы, на которые обратил внимание Плутарх [282], было ведённое ограничение на закон, позволявший продавать своих детей. В комментариях говорится, что во времена Ромула отец имел власти над сыном больше, нежели над рабом, и мог продавать сына до трёх раз, в каком бы тот ни был возрасте, а раба не мог продавать более одного раза. После третьей продажи сын переставал зависеть от отца и становился самостоятельным. Нума ввел ограничение на применение этого закона и исключил из него "женатых, когда женитьба была с согласия отца, зная, сколь жестоко женщине, вышедшей за вольного, быть после сожительницей раба". Таким образом, Нума не отменил закон Ромула, а только ограничил его правоприменительную практику.
Во времена Нумы Рим был практически сплошь деревянным, свойственным эпохе древесной культуры, и очень страдал от молний и людской неосторожности [301]. Почти каждый год возникали пожары, от которых римляне несли больше убытков, чем от воинственных соседей. Тогда Нума решил обратиться за советом к нимфе Эгерии, богине вод, которая пожелала ему изловить Фавна и Пика на Авентине и выведать у них, как воздействовать на Юпитера, распоряжавшегося молниями. Плутарх передавал [282], будто говорили, что Пик и Фавн "бродя по всей Италии, силой лекарств и искусством в волшебных таинствах творили многие чудеса, чем прославились [даже] у греков".
Холм Авентин находился тогда за стенами Рима, не был ещё заселён и изобиловал рощами [301]. Одна из них была дубовая и считалась священной. Люди и звери избегали пить из её ручья, опасаясь встречи с Фавном и Пиком, ходившими в рощу на водопой. Нума заколол у ручья овцу, поставил кувшины с вином и занял место в находящейся неподалёку пещере. В самое жаркое время дня пришли Фавн и Пик к ручью напиться. Увидев вино, они жадно припали к нему, не прикоснувшись к воде. Вино ударило богам в голову и сморило в сон. Тогда Нума с товарищами быстро связали Фавна и Пика по рукам и ногам, после чего удалились. Пробудившись, Фавн и Пик пытались освободиться из пут, но им это не удалось. Дождавшись, пока божественные пленники осознают, что без посторонней помощи не обойтись, Нума вернулся и обратился к ним с просьбой рассказать, как обезопасить его город от молний. На что Фавн ему ответил, что они владыки равнин и их власть не распространяется выше горных вершин; молниями владеет Юпитер, и они помогут Нуме с ним связаться, если он развяжет их. Тогда Нума потребовал с них клятву в том, что они не обманут его, и они клялись подземным миром. После этого задрожала земля, посыпались камни, ослеплённый и напуганный Нума выкрикнул:
-«О Юпитер! Дай нам средство от твоих молний. Ты получишь жертвы, какие только пожелаешь.
-Голову отсеки! - приказал Юпитер, явно имея в виду человеческую жертву, которую ему приносили испокон веков.
Но царь-хитрец, сделав вид, что не понимает, притворно засуетился;
-Сейчас! Сейчас вырву тебе с грядки головку лука.
-Человеческую! - угрожающе протянул Юпитер...
-Да! Да! Человеческую! - подхватил Нума. - Дёрни за волосы...
-Мне надо живое, - пояснил Юпитер.
Нума указал на ручей:
-Вот возьми рыбёшку.
-Я вижу, ты обучен вести беседу с богами! - проговорил Юпитер, улыбаясь. - Завтра на заре ты получишь верный залог того, что просишь.
После этих слов прогремел гром, и вместе с ним поднялся Юпитер на небо».
И на следующее утро с неба упал продолговатый щит с двумя вырезами по краям, на котором не было ни одного острого угла [301]. Такие щиты впоследствии назвали ancilia; они имели форму восьмёрки. Щиты подобной формы были во 2-м тыс. до н.э. у критян и микенцев, но само их название, как полагает А.И. Немировский, явилось заимствованием, возможно, из этрусского языка.
«Квириты! - обратился царь к толпе [301]. - Этот щит — защита нашего государства в этом месяце, при этой луне. Надо изготовить ещё одиннадцать таких щитов на весь год». На одном из двенадцати щитов была сделана пометка, чтобы не перепутать его с копиями, в виде этрусской надписи, которая читалась справа налево. Это было название месяца, первого числа которого Юпитер, или, по-этрусски, Тиния, сбросил с небес это маленькое солнце. Щит упал первого марта, и на щите стояло слово Мамурий, т. е. римский Марс, или Март. Кузнеца, изготовившего копии звали Ветурием («древним»), и его образ связали с Марсом.
В честь древнего Марса учредил Нума специальную жреческую коллегию салиев из двенадцати мужей [301]. Каждый из них стал хранителем и стражем своего щита. Первого марта каждого года салии в коротких пурпурных хитонах, с медными шлемами на головах и широкими медными поясами на бёдрах, ударяя коротким кинжалом по щиту, совершали прыжки и выкрикивали: «Мамурий Ветурий! Мамурий Ветурий!»
Истинное значение коллегии салиев, учреждённой Нумой, определить сейчас трудно. По описанию причины, которую привёл Плутах, выходило так, что плясками салиев Нума восхвалял дар небес, спасший Рим от моровой язвы, хотя другие толкователи древнеримской мифологии [294] сочли, что салии во времена Нумы были жрецами бога войны Марса, и потому их пляски носили, скорее всего, воинствующий характер. А.И. Немировский [301] обратил внимание на то, что римские авторы производили название «салии» от латинского слова salire («прыгать»), что соответствовало их прыжкам во время священного обхода города, однако слово это могло иметь этрусское происхождение (от sal - «жертва») и означать уже иной смысл - «жертвователи».
Всеми принятыми мерами Нума укреплял Рим [294]. Он сумел добиться уважения других народов, с которыми заключил союзные договоры, так что в его царствование никто не осмеливался напасть на Рим из почтения к римскому царю и всеобщего признания его справедливости. Сами же римляне души не чаяли в Нуме. Они с охотой выполняли все его предписания. Так продолжалось в течение всего времени его долгого царствования, а процарствовал он в Риме целых 43 года.
Тит Ливий отвёл правлению Нумы 43 года, а Цицерон считал, что Нума царствовал 39 лет [301]. Согласно Плутарху, Нума прожил более 80 лет. Его хоронили не только римляне, но и все народы Лация.
Когда Нума Помпилий умер, весь город наполнился рыданиями [294]. Когда весть о кончины Нумы достигла соседей, из всех городов явились посланцы с погребальными дарами и венками. Нума завещал не сжигать его тело, а похоронить в каменном гробу. Так было и сделано. У подножия Яникула была вырыта глубокая яма, и в неё поставлен гроб (каменный саркофаг* [301]) с телом царя. Рядом поставили ещё один такой же каменный гроб и положили в него книги, написанные самим Нумой. Говорили, что это - философские и богословские произведения, в них содержались наставления жрецам, как нужно совершать те или иные священнодействия, и что Нума не решился доверить известные только ему божественные тайны людям, поэтому завещал похоронить эти книги вместе с собой.
*Слово «саркофаг» считалось греческим и означало «пожиратель мяса» [301].
Через 400 лет (около 181 г. до н.э.) дожди размыли могильную насыпь, и гробы обнажились [294,301]. Некий Теренций, надеясь, что там хранятся сокровища, вскрыл гробы. Один гроб был совершенно пуст, и осталось неизвестным, что же стало с телом Нумы. В другом находились свитки, написанные на греческом и латинском языках. Власти решили, что не надо доводить сведения из них до народа, это будет противоречить человеческим и божественным законам, молодёжь перестанет упражняться с оружием, распустит слюни и начнёт философствовать. «В этих книгах — страшно сказать! [301] — прославляются блага мира». И Сенат постановил сжечь их. Это действие Сената А.И. Немировский [301] отнёс к первому в истории человечества проявлению цензуры.
После смерти Нумы его возлюбленная Эгерия погрузилась в глубокую скорбь [294]. Она не захотела больше оставаться в роще около Рима, где обычно встречалась со своим любимцем и давала ему советы. Эгерия удалилась в город Ариций и там, в чаще леса, посвященного богине Диане, стала оплакивать своего покойного обожателя. Она рыдала столь громко и столь жалобно, что начала мешать отправлять культ Дианы. Нимфы соседних озёр и лесов успокаивали её и рассказывали о чужих бедствиях, чтобы Эгерия поняла, что она не одна, кто испытывает страдания. Но это не утешило Эгерию. Тогда Диана сжалилась над ней и превратила льющую бесконечные и безутешные слёзы Эгерии в холодный прозрачный источник.
Нума Помпилий был первым и последним царём Рима, в правление которого не было ни одной войны! [294,301]. За все 43 года его правления римляне ни разу не брались за оружие! О Нуме Помпилии Вергилий написал так [301] (с.99): «Законами мудрыми укрепил он город, рождённый на небогатой земле».
В сознании всех римлян [294], Нума Помпилий предстал как основатель внутреннего порядка в Риме, т.е. фактически вторым основателем государства. Римляне подчёркивали, что многие, если не все свои мероприятия по созданию римского государственного и общественного строя Нума предпринимал по совету своей божественной наставницы, что явилось ещё одним основанием для признания божественного происхождения Рима.
Ромул основал Рим, дав ему «тело», а Нума наполнил его душой и этим оживил город, сделав его признанным соседями. Далее Рим только рос и развивался. Для нас же история Нумы Помпилия интересна тем, что из неё мы впервые узнали о развитии эзотерической философии в Древней Италии во времена основания Рима. Истоки знания древних италийцев установить, по всей видимости, невозможно, можно лишь согласиться с А.И. Немировским в том, что на религиозность римлян, как и всех жителей Апеннинского полуострова, большое влияние оказали этруски, которые тоже, как известно, учились у других, предположительно, у пеласгов и, возможно, у кельтов (никогда не следует забывать, что этрусские вожди собирались под "священным" дубом, имевшим важное символическое значение именно у кельтов, а не у пеласгов). Тайные школы были и остаются скрытыми от нас под символическими именами нимф и Муз, наставлявших Нуму Помпилия, Гесиода и Гомера в их благих намерениях. Важным является и то, что Нума Помпилий всё, чему его учили, записал, но меркантильным умам не дано было оценить значимость его записей, и они их уничтожили. Нам лишь остались мифы о его деяниях, по ним мы и судим.

Литература:
27. Гладкий В.Д. Древний мир. Энциклопедический словарь. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001.-975 с.
77. Штайнер Р. Из летописи мира (Акаши-хроники). Электронная БИБЛИОТЕКА TheLIB. Ru, 2010 г.-76 с.
152. Кондрашов А.П. Кто есть кто в классической мифологии. Энциклопедический словарь. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002. - 768 с.
282. Плутарх. Сравнительные жизнеописания [пер. с древнегреческого].-М: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2006.-1504 с.- (Гиганты мысли).
287. Гесиод. Труды и дни /Перевод В. В. Вересаева/. - Москва, 2001.- Сайт в Интернете, 2013: http://labyrinthos.ru/ancient-text/hesiod_trudy-i-dni.html
288. Гесиод. Теогония / Пер. В.В. Вересаева, О.П. Цыбенко/. Лабиринт, 2001. - Сайт в Интернете, 2013: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3723218
291. Гомер. Илиада. Одиссея/ пер. с древнегреч. Н. Гнедича, В. Жуковского. Вступ. ст. С. Маркиша. Примеч. с, Ошерова. - М: "Эксмо", 2005.-894 с.
294. Циркин Ю.В. Мифы Древнего Рима. М.: ООО "Астрель"; ООО "АСТ", 2005.-560 с.
301. Мифы и легенды народов мира. Ранняя Италия и Рим /А.И. Немировский. - М.: Литература, Мир книги, 2004.-432 с.