Новиков Л.Б., г. Апатиты, 2013 г.

Сейчас мало кто задумывается над тем, почему эзотерическая философия отвергается как современными религиозными деятелями, так и учёными-материалистами. А ведь на самом деле только потому, что она, с одной стороны, очень материалистична (поскольку провозглашает Дух и душу особыми видами энергии), с другой стороны, очень духовна (поскольку верит в бессмертие души и Духа, а потому считает, что заниматься надо, в первую очередь, именно ими) и старается объять в себе всё - от Духа Вселенной до материи Земли, отвергая Иисуса Христа в качестве бога и признавая дарвинизм вредным заблуждением, перечёркивающим всё наследие древних эпох.
Как говорилось в предыдущей статье, Сократ в дела божественные старался не вмешиваться ("Богу - богово"); он посвятил себя, свою философию и свое учение познанию человека и его духовному росту, разделив, в результате, всех греческих философов на досокративков и послесократиков. Именно после Сократа увлечение натурфилософией с учением о строении Вселенной и природы сменилось на изучение человека и его духовной сущности.
Солон был намного старше Сократа (т.е. был досократиком) и жил во время активных преобразований Афин, сменив, как законодатель, Драконта, прославившегося своими "Драконовскими мерами". Однако человек устроен так, что он может приспособиться ко всему, даже к самым суровым наказаниям, лишь бы оставалось хоть чуточку свободы. Потому афинянам потребовались новые реформы, чтобы жизнь могла прогрессивно развиваться дальше. Эта миссия пала на Солона - философа, поэта и законодатель древних времён.
Солон (640/638/635- около 559 г. до н.э.), по современным историческим сведениям [27,169], относился к политическим и государственным деятелям и социальным реформаторам Афин, известный как автор элегий политического содержания и причисляемый греками к "Семи мудрецам" древности [27]. Из житейских мудростей Солону принадлежит выражение "Ничего слишком" [169] и "Старея, я постоянно многому учусь", что греки восприняли как наставление для себя и своих детей: "Учиться, пока ... жив" ("Лахет" [265]). Все были согласны в том, что "он любил мудрость и в глубокой старости говорил, что всегда многому ещё учится".

Солон - прадедушка Платона, ставший первым главным его учителем в вопросах государственного устройства [219]. Премудрым Солона стали считать после того, как ему предложили стать тираном (единовластно управлять), а он от этого отказался. Тем не менее, у него было много противников, и по его собственному выражению он "крутился как волк среди стаи псов".
Большинство отца Солона называло Эксекестидом, хотя, как пишет Плутарх [282], некоторые звали его Эвфорионом: "Он был человеком посредственного состояния, но знатнейшего рода и происходил от Кодра... Отец Солона... уменьшил своё имение щедростью и деяниями человеколюбивыми". Кодор был последнем царём Аттики, после которого единовластный правитель в Афинах уже назывался тиранном, т.е. узурпатором власти [27].
Родственником по матери Солону был афинский тиран Писистрат (умер в 527 г. до н. э.), который уже с молодости проявлял свой ум, редкую способность к наукам и блестящее владение словом [230]. Мать Солона была двоюродной сестрой матери Писистрата [282].
О взаимоотношениях между Солоном и Писистратом Плутарх писал следующее [282]: "Солон и Писистрат сначала были соединены теснейшей дружбой по причине своего родства. Притом красота и дарования Писистрата привлекали к себе любовь Солона. Это, кажется, было причиной, что в раздоре, происшедшем впоследствии между ними о правлении, вражда их не произвела жестокой и свирепой ненависти. В душах их остались неразрывными первые связи и... сохранили неизменными память и приятность первой их дружбы".
Происхождение Солона по отцу связывают [27] с обедневшим, но знатным (царским) родом Кодридов. Солон занимался морской торговлей, много путешествовал по Греции и Ионии (древнегреческое название прибрежной полосы средней части западного побережья Малой Азии и прилегающих островов между городами Фокеей и Милетом, заселенных с середины 2-го тыс. греками- ахейцами, а позднее колонизированных ионийцами). Солон бывал в Египте, на Кипре, в Лидии и прославился не только своими путешествиями, но и как военачальник в войне с Мегарами за Саламин (в конце VII в. до н.э.).
Плутарх [282] упоминает случай, когда "афиняне, утомлённые долгой и разорительной против мегарян войной за остров Саламин, наконец утвердили закон, чтобы никто не делал предложения и не говорил более о завоевании Саламина - под смертной казнью. Солон, не терпя сего бесславия и приметив, что молодые люди желали возобновить войны, но, боясь закона, не смели предложить о том народу, притворился сумасшедшим. Из дома его по всему городу распространился слух, что Солон лишился ума", распространяя стихи о Саламине. Солона поддержал Писистрат, и закон был уничтожен [282]; после этого была предпринята война, которую поручили вести самому Солону (в конце VII в. до н.э.) [27].
Об этой войне Плутарх рассказал следующее [282]: "Солон отправился вместе с Писистратом к мысу Колиада [в Аттике, в двадцати стадиях от Афин, где стоял храм Афродиты Колиады], где все афинские женщины приносили по установленным законам жертвы Деметре. Он послал в Саламин верного человека, который, притворяясь беглецом, уверил мегарян, что они могут поймать жён знаменитейших афинян, если поспешат за ним к Колиаде. Мегаряне, убеждённые его словами, выслали воинов на корабле. Солон, увидя отплывавший от Саламина корабль их, велел женщинам удалиться, а молодых и ещё безбородых людей нарядил в женское платье, в женские головные уборы и обувь и, спрятав кинжалы под одеждою их, велел играть и плясать на берегу морском, пока неприятели выйдут из судна и афиняне завладеют ими. Между тем как это происходило, мегаряне приблизились, пристали к берегу, вышли из судна и наперерыв спешили ловить женщин. Никто из них не спасся; все погибли; афиняне отплыли немедленно к Саламину и овладели островом".
Победа над мегарянами и присоединение к Афинам Саламина возвеличили Солона [282], "но более возвысился он и приобрёл уважение греков своей речью о дельфийском храме", в которой он предложил расширить границы дельфийских земель до моря.
Некоторые говорили [282], что Солон занимался торговлей "не для обогащения своего, но для снискания большей опытности и познаний". В его времена торговля занимала предпочтительное положение среди других видов деятельности свободных граждан Греции, поскольку торговые связи доставляли плоды трудов иностранных народов, рождали и устанавливали союзы между царями и давали различные познания. Некоторые купцы становились основателями великих городов (таких, как Марсель на юго-востоке Франции, на побережье Средиземного моря). Многие говорили [282], что "торговлей занимались мудрый Фалес и математик Гиппократ; а Платон путешествовал по Египту с деньгами, полученными там от продажи масла". Впрочем, торговля стала и причиной расточительности Солона, склонного, по свидетельству Плутарха, к неге и "неприличной философу в стихах его вольности".
С юных лет Солон был свидетелем длительной смуты и жестоких распрей между знатью и неуправляемой толпой, которая называлась "охлос" [219]. Все боролись против всех, и не было видно конца этому сражению без победителей. Изначально свой авторитет в народе Солон заработал не политическими речами, а как стратег - победами в битвах; причём зачастую он прибегал к самым неожиданным хитростям, чтобы одолеть противника (например, при захвате острова Саламин). Вскоре Солон стал первым среди защитников простого народа, ибо считал постыднейшим то, что большая часть населения государства находится в рабстве. Он утверждал, что "Законы и обряды сами по себе не смогут помочь державе. Всё зависит от тех, кто управляет государством. Если они хорошо руководят народом, то полезны и обряды, и законы. А если нет - от них нет никакой пользы".
Во время написания своих законов Солон познакомился с скифским царевичем Анахарсисом, которого греки уважали за остроумие и глубокие познания [282]. Анахарсис подружился с Солоном, жил в его доме и, в итоге, оказался первым критиком его законов. Именно Анахарсис заметил, что "эти писания... подобны паутине; слабые и мелкие, в неё попавшиеся, увязнут; сильные и богатые удобно её прорвут". На что Солон отвечал, что он хочет так приноровить законы к гражданам, чтобы все уверились в пользе их исполнения, нежели в нарушении. Но время оправдало мнение Анахарсиса и обмануло надежду Солона: случилось именно так, как предсказывал Анахарсис. Будучи высокого социального положения ему было позволено выступить в Народном собрании, где он сказал: "Для меня удивительно, что среди греков говорят мудрые, а судят невежды", подчёркивая этим всю слабость греческого общества.
Избранию Солона архонтом способствовал накал вражды между бедными афинянами и богатыми. Как писал Плутарх [282], в то время имущественное неравенство "дошло до крайности... Весь простой народ был должником богатых": одни брали в наём землю и платили шестую часть собственнику; другие занимали деньги и не могли расплатиться, от чего закладывали себя и превращались в рабов; многие были принуждены продавать своих детей, и "никакой закон того не возбранял". Люди стали возлагать своё спасение только на единоначалие, и наиболее благоразумные из них увидели в Солоне наиболее подходящую кандидатуру: он "один не участвовал в проступках ни одной стороны, не будучи сообщником богатых в несправедливости, ни угнетенным нуждою, как бедные". Граждане попросили Солона принять на себя правление и укротить раздор. "Он избран был архонтом ... и вместе с тем общим примирителем и законодателем. Богатые охотно приняли его как богатого, бедные - как добродетельного... Обе стороны были в великой надежде; предводители их приступали к Солону, побуждая его соделаться самодержавным, и советовали ему действовать с большею смелостью, имея уже всю власть в своих руках". На что Солон отвечал, "что тиранния есть прекрасная страна, но не имеющая выхода". По этому поводу Солон написал следующее стихотворение:
"Что я отечество драгое пощадил,
Отверг тираннскую власть, насильство кровожадно
И славе прежней я своей не изменил?
Я не стыжусь сего! Горжуся тем стократно.
И в том уверен я, что славою своей
Превысил ныне всех в подсолнечной людей".
Плутарх приводит интересный стих Солона, объясняющий его отказ от власти тиранна [282]:
"Не должно мудрым счесть Солона, ни великим.
Бесценный дар богов отрёкся он принять.
Корысть богатая хоть в сеть ему попалась,
Но вытащить её на берег он не смог.
Я лучше бы хотел, стяжав богатства многи,
В Афинах царствовать хотя б единый час.
Пусть бы от сего весь род пропал бы мой;
Пусть в поношении, мучениях и сраме
Окончил бы потом свои несчастны дни".
Из приведенного стиха создаётся впечатление, что Солона не устраивал статус тиранна - он согласился бы стать царём, но афинские законы этого не позволяли. Потому, взвесив свои силы, он отказался и от тираннии.
Так, по общему согласию Солон стал архонтом (правителем Афин) [219]: ему доверили управление государством, надеясь, что он прекратит внутренние раздоры и укрепит государственный строй. Он получил право отменять старые законы и вводить новые. По мнению Плутарха [282], Солон "не уступал с покорностью сильным и не составлял законов в угождение избравшим его. То, что было хорошо, оставил он по-прежнему... Он вводил те только перемены, к которым надеялся склонить словами или принудить властью, соединив... правосудие силою".
По мнению Геродота, Солон заимствовал от фараона Египта Амасиса, закон, который тот внедрил для своего народа [204]: "Амасис... издал постановление...: каждый египтянин должен был ежегодно объявлять правителю округа свой доход. А кто этого не сделает и не сможет указать никаких законных доходов, тому грозила смертная казнь. Афинянин Солон перенял из Египта этот закон и ввел его в Афинах. Еще и поныне он там сохранился как самый превосходный закон".
Солон верил в силу закона и эту свою веру отразил в стихе "Благозаконие" [268]:
"Благозаконье... всюду являет порядок и стройность,
В силах оно наложить цепь на неправых людей,
Сгладить неровность, наглость унизить, ослабить кичливость,
Злого обмана цветы высушить вплоть до корней,
Выправить дел кривизну, и чрезмерную гордость умерить,
И разномыслья делам вместе со злобной враждой
Быстрый конец положить навсегда, и тогда начинает
Всюду, где люди живут, разум с порядком царить".
Чуть ли не первым его постановлением было уничтожение настоящих долгов и запрет на закладывание себя [282]. Бедные были довольны таким постановлением, равно как увеличением мер и возвышение монеты (мина, стоявшая прежде три драхмы, была оценена Солоном в сто), "так что, платя числом столько же, но ценою менее, должники получали великую выгоду, а заимодавцы ничего не теряли". Большинство того времени утверждало, что "облегчение" долгового бремени для должников явилось уничтожением всех долгов. Сам Солон хвалился тем, что "снял поставленные всюду знаки заложенных полей; оные до того находились в неволе, и он сделал их свободными; из заложенных граждан одних возвратил в отечество из страны чуждой, забывших уже природный язык свой, блуждавших по разным землям; другим, в отечестве своём преданным жестокой участи раба, возвратил свободу".
Во времена Ксенофонта [278], 1 талант соответствовал 26,2 кг серебра, 1 мина - 436,6 г серебра, 1 драхма - 4,36 г серебра, оболом называлась самая мелкая медная или серебряная монета в Аттике (0,71 г) [27]. Во времена Солона в постановлении о ценах [282] барана и медимн (39,17 кг) пшеницы оценивали в 1 драхму; победителю Истмийских игр в награду давали 100 драхм; победителю на Олимпийских играх - 500 драхм; приносящему волка давали 5 драхм, а за волчонка - 1 драхму. Бык тоже стоил 5 драхм. По мнению Плутарха [282], цены чрезвычайных и великих жертвоприношений были большими, "но и те в сравнении с нынешними [в I-II вв. н.э.] жертвоприношениями весьма дёшевы". Объясняя плату за волков, Плутах пояснял: "...афиняне издревле вели войну с волками, населяя землю, более способную к скотоводству, нежели к землепашеству".
Будучи избранным в 594 г. архонтом и айсимнетом (посредником для улаживания социальных споров), Солон провел ряд социально-политических реформ в интересах афинского демоса [27]. После реформы Солона в архонты стали избирать лиц из высшего имущественного класса. Социально-экономические реформы Солона проложили путь для развития рабовладельческой демократии [169]: он отменил долговое рабство, установил предельные размеры землевладения, ввел наследование земли, имущественный ценз для занятия государственных должностей, а высшим органом власти стало Народное собрание («Совет 400»).
Солон научил афинян называть некоторые неблагоприятные вещи и события приятными именами [282]: так распутных женщин стали называть приятельницами, налоги - вспоможением, охранное войско - стражею, темницу - покоями, уничтожение долгов - облегчением (или же отвержением тяжести, или ещё мудрее - сисахфией, что буквально означало "стряхивание бремени"). По свидетельству Плутарха, "Солона признали исправителем правления и законодателем своим, дали ему неограниченную, препоручили не часть правления, но все власти, Народное собрание, суды, Совет. Он мог определять имение каждого из составлявших оные, число всех, продолжение их должности, уничтожать и утверждать по своему благоусмотрению все прежде принятые постановления".
Солон воспользовался этим правом в полной мере и отменил часть "драконовских законов" - законы Драконта [219]. Он оставил в силе только те законы Драконта, которые касались убийства [282].
Солон относился к аристократическому роду, и, как писал Плутарх [282], "желая богатым по-прежнему предоставить все власти", пытался всё-таки установить смешанное правление, "в котором народ прежде не участвовал, учинил оценку имению всех граждан" и мог взимать с них налоги: "Получившие пятьсот мер сухих и жидких произведений, были поставлены ... на первую степень и названы пентакосиомедимнами" ["пятисотмерниками", которые должны были платить по 1 таланту в общественную казну]. Далее по Плутарху [282], "Вторую степень составляли те, кто получал триста мер и мог содержать коня для войны - эти называемы были "принадлежавшими к всадникам". Третьей степени граждане назывались "зевгитами" и получали двести мер дохода [зевгиты - "упряжники", т.е. те, кто имел пахотную упряжку и, как считалось, обладал достаточными средствами, чтобы идти на войну в полном вооружении поэтому зевгиты считались полноправными гражданами]. Все прочие названы были "фетами", то есть наёмники или ремесленники; они не имели никакой власти и участвовали в правлении только подачей голосов в Собрании и в судопроизводстве - что вначале почитали ничего не значащим, но впоследствии оказалось чрезвычайно важным, ибо большей частью тяжба переходила на суд народа". Говорили, что Солон "написал законы несколько неясно и двусмысленно и тем возвысил важность судилищ. Так как распри не могли быть решены законами, то спорящие стороны имели нужду в судьях и при всяком недоразумении должны были относится к ним". Сам Солон написал о своих законах следующее:
"Народу дал я столько власти,
Довольно сколько для него.
Ему не придал лишней части;
Не отнял силы ничего.
И тех, кто знатностью блистали
И всех богатством превышали,
Я от беды предохранил.
Покрыл тех и других щитами;
Друг друга попирать ногами
И угнетать я возбранил".
Чтобы ещё больше укрепить власть народа, Солон "позволил... каждому гражданину вступаться за того, кому наносили обиду. Когда кто был ранен, бит или поруган, то другой, если мог или хотел, преследовал судом и доносил на обидчика. Законодатель таким образом благоразумно приучал граждан к взаимному соучастию и состраданию" [282]. Позднее Солона спросили: "Какой народ бывает лучше управляем?" - "Тот, - отвечал Солон, - в котором необиженные, равно как обиженные, преследуют и наказывают обидчика".
Хвалили закон Солона, запрещавший говорить дурно об умерших [282]. Закон гласил, что "по благочестию, мёртвые должны быть для нас нечто священное; справедливость требует щадить тех, которые более не существуют; а политика должна стараться, чтобы вражда не была вечна". Запретил Солон и бранить живых: "В храмах, в судах, в советах, на позорищах - под страхом наказания платить три драхмы обиженному и две в народную казну". Предполагалось, что не умение "...умерять гнев свой есть свойство человека необразованного и необузданного". Во времена Солона, владеть собою везде люди не умели, а многими признавалось просто невозможным.
Солоновы законы о завещаниях заслужили одобрение современников [282]: "До него не позволялось завещать ничего чужого; имение и дом умирающего оставались всегда в его родне. Солон, позволив бездетным отказывать своё имение кому хотели, предпочёл таким образом дружбу - родству, благосклонность - необходимости... Однако эти завещания не были совершенно неограниченны и произвольны. Недействительными почитались те, которые были сделаны в болезни, от принятия отравы, в оковах, по принуждению, по убеждению женщины. Солон благоразумно полагал, что обольщение от принуждения ничем не различествует, ибо обман и необходимость, боль и наслаждение равно способны лишить человека рассудка".
Более того, Солон [282] "постановил ещё законы касательно выездов женщин, сетования по умершим и празднеств их и тем укротил беспорядки и своевольство. Запретил им при выезде из города брать с собою более трёх платьев, иметь кушанье или питьё, которое бы стоило более обола, кошницу больше локтя; выезжать ночью иначе как в колеснице, при свете факела. Окровавлять ногтями лицо, рыдать притворно, издавать вопли при чужих похоронах совсем запретил. Не позволял он приносить быка в жертву усопшим, класть с умершим более трёх платьев, ходить к чужим гробам по совершении погребения...". В пояснении к сочинению Плутарха говорится, что родственникам разрешалось посещать гробницы, но чужим это запрещалось, поскольку предполагалось, что для алчности нет ничего священного.
По мнению Плутарха [282], "весьма странен" был закон Солона, по которому объявляли бесчестным того гражданина, который не примыкал ни к одной из враждующих сторон в междоусобном мятеже. Плутарх предположил, что этим Солон, по-видимому, хотел заставить своих соотечественников не оставаться равнодушными к общим несчастьям и не гордиться тем, что они не участвовали в ликвидации общих бедствий и страданий отечества. Вероятно, своим законом Солон заставлял каждого оценить сложившуюся ситуацию и поступить так, как ему кажется наиболее справедливо и полезно, не бояться подвергнуться опасности вместе с другими и помогать им, не дожидаясь в стороне, когда одна из сторон одержит победу. В комментариях к сочинению Плутарха поясняется, что, если такого "середничка" находили, его лишали имущества и изгоняли из города.
"Но весьма безрассуден и посмеяния достоин, - писал Плутарх [282], - [был] закон, позволяющий единственной богатой наследнице, если муж её не способен к браку, иметь связь с ближайшим родственником своего мужа". Вероятно, в переводе сочинений Плутарха совершена ошибка: под словом "брак" надо понимать "бесплодие". Некоторые говорили, что этот закон был установлен "против тех, кто, не будучи способен к браку, из корыстолюбия женится на богатых наследницах и по праву закона делает насилие природе". В пояснении к сочинения Плутарха говорится, что по закону Солона, богатые наследницы выходили замуж не за чужого гражданина, а за ближайшего родственника, чтобы сохранить имущество в своём роду. Однако бесплодные мужчины, " зная, что жены их могут иметь связь с кем хотят, - писал Плутарх [282], - или отвергнут брак, или будут терпеть, к стыду своему, поведение жён своих, принимая достойное наказание за своё любостяжение". По мнению защитников этого закона, хорошо в нём было и то, что жена могла выбирать только из числа мужчин своего рода; это же касалось и прижитых (приёмных) детей - они должны были по крови принадлежать к роду мужа.
Ни один закон не "рождается" на пустом месте и, чтобы лучше понять подоплёку "выхода" этого закона, надо знать социально политическое устройство древних Афин. Согласно Ксенофонту и комментариям к его сочинениям [278], юноши по достижении 18-летнего возраста признавались совершеннолетними и вступали в число "ефебов". В течение двух лет они получали военное образование и несли военную службу только внутри Аттики; во всех военных действиях за её пределами участвовали только мужчины старше 20 лет. Воинская повинность в Афинах была безусловно обязательна для всех граждан с 18 до 60 лет. Граждане старше 50 лет обыкновенно служили для обороны страны и редко посылались в поле; они могли исполнять обязанности щитоносца, копьеносца и т.д., участвуя в различных вспомогательных работах, необходимых действующей армии. Мужчина признавался полноценным гражданином по достижении им 30-летнего возраста, когда он имел право жениться, заводить семью и выступать в Народном собрании. До этого возраста молодые люди считались ещё неразумными, т.е. не вкусившими всей полноты жизни (в первую очередь, активной военной службы), потому присутствовать в Народном собрании им разрешалось, но выступать там со своей речью им возбранялось (ничему хорошему они научить не могли). С войны многие возвращались калеками, ранеными или больными, и для воспитания полноценного потомства предпочитали жениться на молодых и здоровых (девушки имели право выходить замуж с 15 лет). Дочерей свободных граждан Афин воспитывали не для работы (для этого были ремесленники и рабы), но они должны были знать разные ремесла и многое уметь делать сами. Даже в богатых домах девушек обучали кулинарному искусству, пряже, ткачеству, чтобы в будущем, став хозяйками, они могли смотреть за работами служанок: всё нужное по части пищи и одежды порядочный дом должен был производить сам. Муж работал, как правило, вне дома (на полях, руководил фабриками, каменоломнями, строительством, участвовал в управлении городом и т.д.), а хозяйством в доме управляла жена. По афинским законам, первым условием гражданства было происхождение от законного брака гражданина с гражданкою. Дети, прижитые вне брака (подкидыши, или взятые на воспитание сироты неизвестного происхождения и т.д.) или родившиеся от смешанных браков (т.е. граждан с негражданками и наоборот), признавались незаконными и не имели прав гражданства.
Сообразно закону о браке [282], молодых супругов запирали в помещении одних; они ели вместе квитовое яблоко (айву), которое придавало дыханию свежесть и приятный аромат. Муж должен был иметь с женой "свидание" как минимум три раза в месяц. Если от этого не возникала беременность, то, как полагали греки, такое "внимание" способствовало погашению возникающих конфликтов и устраняло отвращение друг к другу.
В других браках (между бедными) Солон [282] "уничтожил приданое и постановил, чтобы невеста приносила мужу три платья и небольшое недвижимое имение. Он не хотел, чтобы брак заключаем был из корысти или покупаем, но чтобы целью этого союза были произведение детей, приятность и взаимная любовь".
Как отмечал Плутарх [282], Солон, видя, что город наполняется людьми, стекающимися отовсюду в Аттику "по причине безопасной и спокойной жизни", и что большая часть страны бесплодна (в Аттике было много земель непригодных для сельскохозяйственных работ, и афиняне вынуждены были ввозить хлеб из-за рубежа, чтобы прокормить себя [278]), заставил граждан приняться за ремёсла: "Солон, который более приноровлял законы к обстоятельствам, нежели обстоятельства к законам, ведая, что земля с трудом производила столько, сколько нужно было для прокормления обрабатывающих её, и нимало не была удобна содержать многочисленный народ, праздный и ленивый, придал важность ремёслам и препоручил Ареопагу надзирать, какими средствами каждый гражданин доставлял себе пропитание, и наказывать праздных". В пояснении к этой фразе говорится, что кого трижды уличали в праздности, того объявляли бесчестным.
Поскольку в Аттике не было ни постоянно текущих рек (были две пересыхающих в жару реки), ни озер или постоянных источников, и жители большей частью довольствовались водой из вырытых "кладезей", то Солон позволил брать воду из общественных колодцев всем тем, кто жил в четырех стадиях от них (1 стадия = 184,98 м [27]); "отдалённейшим же предписал искать воды самим у себя; если же, вырыв яму в десяти саженей глубины, воды не находили, по позволялось им брать у соседа воды дважды в день по одному сосуду, мерою в шесть кружек. Намерение его было то, чтобы пособлять нужде, а не питать леность".
Мне не удалось найти в справочной литературе, чему равна греческая сажень. Из энциклопедии известно [161], что русская сажень равнялась 7 футам, а в пояснении к "Географии" Страбона [205] указывается, что 1 фут соответствовал 296 мм, или 1 ступне [113]. Из этого можно предположить, что яма в 10 сажень могла достигать 20 метров или даже превышать эту глубину. Моя ступня равна 28 см, при росте около 190 см. Выходит, что древние греки были крупнее нас (их рост мог превышать 2 м)!
Из всего, что производилось в Аттике Солон позволил продавать иностранцам только масло [282]: "все другие произведения вывозить запретил. Архонт был обязан предавать проклятию тех, кто вывозил их, или самому платить в народную казну сто драхм".
Относительно законов Солона, касающихся гражданского права Плутарх писал следующее [282] ("Солон"): "Весьма благоразумно определил он расстояние, которое должно наблюдать при посадке деревьев. Надлежало садить их не ближе пяти футов от соседнего поля; но оливы и фиги - не ближе девяти: корни этих деревьев простираются далее и близость их не всегда безвредна для других деревьев, ибо они отнимают у них соки и испарения их для некоторых опасны. Он велел, чтобы вырываемые ямы и рвы отстояли от чужого поля на столько, сколько были глубоки; чтобы пчёл заводили не менее трёхсот футов расстоянием от того, который завёл их прежде...
Между прочим Солон написал закон о вреде, производимом четвероногими. Укусившую кого-нибудь собаку повелевает выдавать ему привязанную к шесту в четыре локтя длиной" (1 локоть = 440 мм [204]). Плутарх отметил по поводу этого закона, что он явился полезной выдумкой "для предохранения от угрызений собак!". Можно допустить, что кусачую собаку забивали камнями. А в комментарии к сочинению Плутарха говорится, что этот закон и многие другие законы Солона были заимствованы римлянами, когда Греция вошла в состав Римской империи.
Чтобы заставить афинян осваивать ремёсла, Солон "издал закон, по которому сын, никакому ремеслу от отца не наученный, не был обязан кормить его в старости" [282]. Этот закон Солона привлёк наибольшее внимание людей и прокатился эхом через всю историю человечества [219]. Он налагал ответственность на родителей перед своими детьми: хотите иметь помощников в старости - учите своих детей в ваши зрелые годы. По мнению Солона, изложенному им в стихе "Седмицы человеческой жизни" [268], только в пятую седмицу (с 28 до 35 лет) мужчине полагалось "подумать о браке желанном". Солон верил, что человек вполне мог дожить до 70 лет, и это еще не являлось пределом его существования:
"Если... десятое Бог доведет до конца семилетье,
Ранним не будет тогда смертным конец для людей".
Однако уже на девятом семилетье (с 56 по 63 года жизни) у каждого человека [268] "слабеют... слово и разум его", и тогда ему может понадобиться помощь. Об этом должен помнить каждый! Сам Солон, по мнению Геродота, считал пределом человеческого существования 70 лет [204].
В понимании древних закон о детях имел вполне определённый смысл [282]: Гераклид Понтийский, например, считал, что дети, рождённые от любовниц имеют полное право не заботиться о своих отцах. Солон же думал, "что тот, кто в браке презирает благопристойность и имеет сообщение с женщиной для одного наслаждения, а не для того, чтобы прижить детей, уже награждён и не может ничего требовать от детей своих, для которых само рождение соделал он поношением".
У многих афинян вызвал недоумение закон Солона относительно принятия иностранцев в число своих граждан [282]: этот закон давал "право гражданства только тем, кто навсегда изгнан из своего отечества и тем, кто переселяется всем домом в Афины, дабы там жить ремеслом своим". Говорили, что такой закон издал он не столько для отвращения чужеземцев, сколько для привлечения их в Афины, подавая им несомненную надежду в принятии их в гражданство и почитая верными гражданами тех, кто потерял отечество своё по необходимости или оставил его по своей воле".
Более того, по примеру спартанского законодателя Ликурга, учредил Солон общественный стол, названный им "параситейн" [282]. По этому закону, каждая фила приносила ежемесячную жертву и учреждала пиршество, в котором поочерёдно должны были участвовать все граждане. Как говорится в комментарии к этому закону, слово "парасит" первоначально означало товарища по жертвоприношению за столом, но впоследствии так стали называть объедалу. Закон Солона не позволял часто ходить к общественному столу, но наказывал тех, кто отказывался быть за ним в свою очередь: "Первое почитал он признаком невоздержания, второе - пренебрежением общества".
Своё отношение к законам Солона Плутарх выразил следующими словами [282]: "Вообще Солоновы законы, касающиеся до женщин, весьма странны. Он позволил умерщвлять прелюбодея тому, кто его поймает; но похитивший и изнасиловавший женщину свободного состояния повинен был заплатить пени только сто драхм: если служил посредником другому - двадцать драхм. Это не касалось женщин, которые явно продают себя, ибо они сами приходят к платящим им. Он запретил продавать дочерей и сестёр своих [в качестве невест], исключая пойманных в преступлении до замужества".
В комментарии к сочинении Плутарха говорится, что Диоген Лаэрций упоминал ещё другие законы Солона, обязательные для всех [282]:
"-Опекун не должен жить в одном доме с матерью несовершеннолетнего.
-Опекуном не должен быть тот, кто может быть наследником после несовершеннолетнего.
-Резчику печатей не позволяется оставлять у себя слепок вырезанной им печати.
-Кто кривого лишит глаза, тот должен лишиться обоих глаз.
-Архонт, напившийся пьяным, должен быть казнён.
-Кто откажется кормить отца и мать, объявляется бесчестным, как и промотавший своё имение, и тот, кто, застав жену в прелюбодействе, продолжает с нею жить.
-Дневного вора надлежит доставлять в суд; ночного позволяется убивать".
После всех своих нововведений Солон добился от старейшин и Народного собрания решения, что его законы будут действовать без изменения 100 лет [219,282]. Когда его спросили [282]: "Лучшие ли данные им афинянам законы?", Солон ответил: "Лучшие из тех, какие они могли принять". Его законы были написаны "на деревянных таблицах, называемых аксонами, вставленных в продолговатые рамы. И доныне хранятся ещё малые остатки в пританее". По свидетельству Плутарха [282], "Совет присягал всем обществом утвердить Солоновы законы. Но из фесмофетов [судей-архонтов, которые осуществляли надзор над исполнением законов], или хранителей уставов, каждый особо присягал на площади у камня, обещаясь посвятить в Дельфах кумир свой, вылитый из золота и равной с собою тяжести, если приступит какой-нибудь из этих законов".
После этого Солон покинул Грецию, отправившись в путешествие под предлогом морской торговли [282]. Истинная причина его поступка осталась неизученной. Плутарх полагал, что Солон хотел дать афинянам срок для привыкания к его законам. Известно лишь, что многие приходили с советами изменить то одно, то другое в его законах [282]; имеется версия [230], по которой проведённые им реформы вызвали недовольство как бедных, так и богатых слоев гражданского общества Афин.
Сохранилась ремарка Плутарха со ссылкой на греческие источники [282], "что Солон сам употребил обман против обеих сторон [бедных и богатых] для спасения республики, обещав бедным новое разделение земли, богатым же - утверждение долгов", в то время как своим "друзьям" он хвалился, "что не переменит ничего в разделе земель, но намерен уничтожить долги". А те воспользовались этой информацией, "заняли у богатых много денег и купили обширные поля. Когда закон был обнародован, они пользовались землями, но не возвращали денег заимодавцам, так что многие возлагали на Солона эту вину и клеветали на него, как будто он... обманывал вместе с ними народ". Хотя это обвинение вскоре было снято с Солона, но память о нём осталась и "друзьям" его получили кличку "хреокопиды", т.е. "обманывающие заимодавцев". Народ не принял этот закон: Богатых огорчил он уничтожением долгов; бедных ещё более тем, что не разделил полей по их ожиданию и... совершенно не уравнил состояний". По этому поводу Солон написал стих следующего содержания:
"Сколь радостно тогда взирали на меня!
Теперь, как на врага, вращают взоры гневны!
Но кто бы из других, такую власть, как я,
Имев в руках своих, не возмутил народа
И тучного млека не выжал из него?"
В результате, против законов Солона выступила партия демократов во главе с его родственником Писистратом и после продолжительной борьбы отобрала власть у знати, установив в 560 г. до н.э. свою тиранию, продолжавшуюся с перерывами до 527 г. до н.э. [230]. Однако в этих бурных политических событиях Солон уже не участвовал. Он пытался еще под конец своей жизни остановить народ против предоставления Писистрату охраны, но ему не поверили - авторитет Солона был подорван. Его законы, "по свидетельству Аристотеля назывались кирбами", а комедиограф Кратин (520-423 гг. до н.э.) шуточно писал о них [282]:
"Клянуся в том Солоном и Драконтом,
Чьих кирбами теперь варят у нас горох".
Некоторые, правда, утверждали, писал Плутарх [282], что кирбами назывались лишь те законы Солона, которые содержали уставы о священных делах и жертвоприношениях, а другие известны были под именем аксонов.
Как написал Геродот [204], дав афинянам закон, Солон на десять лет уехал из страны. "Отплыл Солон якобы с целью повидать свет, а на самом деле для того, чтобы его не вынудили изменить законы. Ведь сами афиняне, связанные торжественными клятвами десять лет хранить данные Солоном законы, не могли их изменить".
Здесь мы встречаем противоречие в древних источниках: по Геродоту [204], Солон связал афинян клятвой хранить его законы "десять лет", а по Плутарху [282], "Солон установил, чтобы законы его имели силу в течение ста лет". Историками [219] принят к сведению последний вариант.
Дальнейшая трансформация личности Солона интересовала всех с древних времён.
По "Истории" Геродота [204]: "Солон уехал в Египет к Амасису, а затем - в Сарды к Крезу" (Сарды - столица Лидии, а Крез был её царем во времена Солона [27]). Плутарх также писал [282], что "сначала отправился он в Египет и прибыл, как сам говорит: "При устье Ниловом, близ берега Канобидова", где несколько времени провёл он в учёном обществе Псенофиса из Гелиополя и Сонхиса из Саиса, мудрейших из жрецов. От них, по уверению Платона, услышал он повесть об Атлантиде, которую предпринял передать грекам в стихах своих". В комментарии к сочинению Плутарха говорится, что Саис находился в дельте Нила, а Гелиополь - выше Дельты.
По мнению И.В. Машникова [219], никто никогда не слышал, чтобы Солон или кто-то из его современников упоминал об Атлантиде. И только значительно позднее, из диалога Платона "Тимей" [219,224], люди узнали, что Солон утверждал, будто услышал об затонувшем острове атлантов во время посещения Египта из уст самого просвещенного жреца города Саиса, причем "с письменами в руках" (т.е. со ссылкой на какие-то древние письменные источники). Жрец говорил: "О величайшем подвиге мне предстоит вкратце тебе рассказать; позднее, на досуге, мы с письменами в руках выясним все обстоятельнее и по порядку". Проведя необходимое исследование, И.В. Машников [219] обнаружил сообщение Геродота о том, что в Египте Солон "посетил царя Амасиса". Плутарх подтвердил, что в Гелиополе Солон беседовал со жрецом Псенофисом, а в Саисе учился у главного жреца богини Нейт, мудрого Сонхиса (Сонхита). Полученные сведения Солон тщательно зафиксировал в путевых дневниках с целью написать патриотическую поэму о доблести воинов древних Афин, на примере которой можно было бы воспитать молодое поколение. Его работа над поэмой осталась незавершенной. Платон завершил труд прадеда и подробно рассказал об Атлантиде в прозе [224].
По заверениям Плутарха [282], после Египта Солон отправился на Кипр, где подружился с Филокипром, одним из тамошних царей, "который обладал небольшим городом, основанным Демофонтом, сыном Тесея, на берегу реки Клария, в местоположении крепком, но неудобном и бесплодном. Солон советовал царю перевести столицу свою на приятную долину, лежащую под городом, и построить город обширнее и лучше. Он сам присутствовал и помогал при построении нового города, устроил его прекрасно и сделал способным к безопасной и спокойной жизни... Филокипр переименовал сей город, называвшийся Эпеей ("Высоким"), Солами, воздавая всю честь Солону".
Затем Солон отправился в Лидию, где в Сардах Крез показал Солону свои богатства и спросил [204]: "Встретил ли ты уже счастливейшего человека на свете?" Царь задал этот вопрос в надежде, что гость объявит его самого счастливейшим человеком. Солон же ...сказал правду: "Да, царь, я видел самого счастливого человека. Это - афинянин Телл". Крез очень удивился такому ответу и... спросил: "Почему это ты считаешь Телла самым счастливым?". Солон ответил: "Этот Телл жил в цветущее время родного города, у него были прекрасные и благородные сыновья, и ему довелось увидеть, как у всех них также родились и остались в живых дети. Это был по нашим понятиям зажиточный человек. К тому же ему была суждена славная кончина. Во время войны афинян с соседями он выступил в поход и при Элевсине обратил врагов в бегство, но и сам пал доблестной смертью. Афиняне же устроили ему погребение на государственный счет на месте гибели, оказав этим высокую честь". Таковы были нравы в Древней Греции в VI в. до н.э.
Креза обидело, что Солон не назвал его ни первым счастливцем, ни вторым [204]. В ответ Солон ответил так: "Пределом человеческой жизни я считаю 70 лет. Эти 70 лет составляют 25'200 дней без вставного месяца. Но если к каждому второму году прибавлять еще по месяцу, что-бы времена года [в соответствии с календарными месяцами] наступали в свое надлежащее время, то за 70 лет вставных месяцев наберется 35, а дней получится... 1050. И из всех дней, приходящихся на 70 лет, т.е. из 26'250 дней, нет ни одного совершенно похожего на другой: каждый день несет новое событие. Итак, Крез, человек - лишь игралище случая. Я вижу, что ты владеешь великими богатствами и повелеваешь множеством людей, но на вопрос о твоем счастье я не умею ответить, пока не узнаю, что жизнь твоя окончилась благополучно. Ведь обладатель сокровищ не счастливее [человека], имеющего лишь дневное пропитание, если только счастье не сопутствует ему и он до конца жизни не сохранит своего богатства. Поэтому многие даже очень богатые люди, несмотря на их богатства, несчастливы, и, наоборот, много людей умеренного достатка счастливы. Богатый, но несчастливый человек имеет лишь два преимущества перед счастливцем умеренного достатка, а этот последний превосходит его во многом: один в состоянии легче удовлетворять свои страсти и скорее перенесет тяжкие удары судьбы, а другой хотя и не может одинаково с ним терпеть невзгоды, но все же превосходит его в следующем: именно, что счастье оберегает его, так как он человек, лишенный телесных недостатков и недугов, беспорочный, счастливый в своих детях и благообразный. Если же, кроме того, ему еще предназначена судьбой блаженная кончина, то это и есть тот, о ком ты спрашиваешь, - человек, достойный именоваться блаженным. Но пока человек не умрет, воздержись называть его блаженным, но [называй его] лучше удачливым. Однако одному человеку получить все эти блага зараз невозможно 6 так же как и никакая земля не производит всего, что необходимо, но одна - только одно, а другая - другое; самая же лучшая земля - эта та, что обладает наибольшими благами. Так и ни одно человеческое тело не производит все из себя, потому что одно [достоинство] у нас есть, а другого не хватает. Но тот, что постоянно обладает наибольшим количеством благ и затем счастливо окончит жизнь, тот, царь, в моих глазах, вправе называться счастливым. Впрочем, во всяком деле нужно иметь в виду его исход, чем оно кончится. Ведь уже многим божество [на миг] даровало блаженство, а затем окончательно их погубило".
Крез счел Солона глупым: у него было царство, богатство, два сына, один, правда, глухонемой калека, но другой, по имени Атис, далеко превосходил своих сверстников доблестью [204]. Но, в итоге, Солон оказался прав: Атис погиб на охоте, пораженный копьем, так и не успев жениться. Да и самому Крезу не повезло: на Лидию напали перцы, царя пленили и приговорили к сожжению на костре [27]. Говорят [27], что Крез хоть и был помилован персидским царем Киром II, но все-таки смерти не избежал, а все его богатство разграбили.
Относительно встречи Солона с Крезом Плутарх написал следующее [282]: "Некоторые опровергают оное как вымышленное, основываясь на летосчислении. Но я не должен пропустить повести знаменитой, многими утверждённой и, что всего важнее, достойной нравов, высокости духа и мудрости Солона по причине несходства с хронологическими таблицами, которые и ныне многие стараются исправить, но не могут согласить встречающихся в них противоречий". Плутарх практически подтвердил рассказ Геродота и от себя добавил, что подобно своему отцу, Солон не ценил богатства и в "Элегиях" писал [282]:
"Богат, кто множества сребра имеет, злата;
Обильной жатвою покрытые поля;
На чьих лугах стада волов пасутся тучных
И кони быстрые - богат. Богат и тот,
Кто только сыт, одет, спокойно спать ложится.
Но сколь счастливее, блаженней он стократ,
Подруга коль его млада, мила, прекрасна".
О способах приобретения богатства Солон имел вполне определённое мнение и потому его не ценил [282]: "Люблю богатство я и золотом прельщаюсь;
Несправедливостью стяжать его гнушаюсь.
Напрасно тщишься ты неправдою пробресть:
Несправедливого богов постигнет месть".
В другом стихе Солон писал [282]:
"Сколь часто в роскоши, богатстве злой живёт,
А добрый в нищете страдает, слёзы льёт;
Но злато с доблестью не может быть сравненно",
поскольку доблесть не умрет во век,
а роскошь тленна и проходит в срок.
В Сардах Солон встретил баснотворца Эзопа, который советовал ему [282]: "Друг мой! Или совсем не говорить с царями, или говорить им то, что для них приятно". На что Солон заметил: "Скажи лучше..., или совсем не говорить с ними, или говорить то, что для них полезно". Плутарх считал, что Эзоп не любил Солона: ему было приятно, что Солону у Креза не оказали никакой ласки и почести.
Солон вернулся в Афины "будучи уже стар, не имел он более ни живости, ни силы действовать и говорить в Собрании" [282]. Но "будучи от природы любопытен и охотник учиться, в старости своей предавшись беспечности и забавам и утешая себя пиршествами и музыками", Солон ходил на театральные представления и вел частные беседы с разными лицами. О себе Солон писал так:
"Состареваяся, я многому учусь -
......
Киприда, Музы, Вакх владеют ныне мною;
Они для смертных всех суть радостей виною".
Отойдя от государственных дел, Солон стал больше времени уделять писанию стихов [219]. Его авторитет как поэта был необычайно высок. Поэтому именно ему было позволено внести в текст "Илиады (т.е. официально дополнить самого Гомера) конкретную строку, уточняющую действия афинян. Можно допустить, что Солон хорошо знал историю Троянской войны и причины её возникновения. Как пишет И.В. Машников [219], "именно с Солона начинается литература Аттики, так как его нравственно-дидактические и политические элегии стали первыми литературными произведениями, запомнившиеся потомками". Солон написал около 5000 стихов.
По мнению Плутарха [282], вначале Солон "упражнялся... в стихотворстве без важного намерения - для одной забавы и приятного препровождения праздного времени". Впоследствии он начал излагать в стихах свои философские мысли "и поместил в них многое" - не для истории, а для оправдания своих поступков. В стихах его содержались также увещевания, советы и упрёки, делаемые афинянам. Не обошёл он и политические проблемы своего времени. В физике он был прост и проявил ограниченные познания, что отразилось в следующем стихе:
"Из хладных облаков родится снег и град;
Блестяща молния удар рождает грома;
Неистовством ветров волнуются моря,
Коль волны их ничем извне не возмутятся,
Спокойнее морей ничто не может быть".
О народе, перед приходом Писистрата к власти, Солон написал следующее [282]:
"Прельщают вас слова приятны и прелестны;
Вам истинны дела нимало не известны.
Лисице хитростью подобен всяк из вас;
Для пользы общей все вы без ума, без глаз".
А когда Писистрат набрал силу и готовился уже стать тиранном, Солон написал о народе [282]:
"Вы страждете теперь за вашу подлость, робость;
Но не вините в том вы праведных богов.
Властителям своим вы сами дали замок,
За то вы преданы и рабству и стыду".
Согласно Плутарху [282]: "Солон умер, как повествует Гераклид Понтийский, довольно долго после похищения Писистратом верховной власти; по свидетельству же Фения, через два года после того Писистрат начал править во время архонства Комия, а Солон умер при Гегестрате, который начальствовал после Комия". В комментарии к сочинению Плутарха, приводится традиционная дата смерти Солона - 2-й год 55 олимпиады, т.е. за 559 лет до н.э.; по свидетельству Диогена Лаэрция, он прожил 80 лет. Согласно "Википедии" Комий был архонтом в 561—560, а Гегестрат - в 560—559 гг. до н.э.; Писистрат пришёл к власти тиранна при Комии [286].
Ходила молва [282], будто прах Солона "был рассеян по Саламину". По мнению же Плутарха, такое мнение "по странности своей недостоверно и баснословно; однако повествуют о том многие из знаменитейших писателей, среди прочих и философ Аристотель".
Так закончилась жизнь одного из выдающихся законодателей Афин древности, некогда проявившего себя как наиболее энергичного и мудрого правителя, но совершившего, надо думать, в силу сложности политической обстановки, ряд ошибок, вследствие чего потерявшего уважение и авторитет сограждан. Он пытался восстановить своё влияние на соотечественников, но не довел своё второе начинание до конца. Как посвящённый в эзотерические тайны, он унёс свои знания с собой, будучи подчиненным клятвенному заверению о неразглашении. Потому, в плане изучения знаний древних жрецов и магов, Солон не представляет никакого интереса; он лишь служит примером того, как древние умели хранить свою тайну.

Литература:
27. Гладкий В.Д. Древний мир. Энциклопедический словарь. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001.-975 с.
113. Новая иллюстрированная энциклопедия. Кн. 19. Ун-Че. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. - 256 с.
161. Новая иллюстрированная энциклопедия. Кн. 16. Ро-Ск.. М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. - 256 с.
169. Большая универсальная энциклопедия. В 20 томах. Т. 16. САФ-СРЕ. М.: АСТ: Астрель, 2010.-797 [3] с.
204. Геродот. История. Пер. с греч. и комм. Г.А. Стратановского. Вступ. статья И.Е. Сурикова. - М.: ОЛМА-ПРЕСС Инвест, 2004.-640 с.
205. Страбон. География. Пер. с греч., вступ. статья и комм. Г.А. Стратановского. - М.: ОЛМА -ПРЕСС Инвест, 2004.-639 с.
219. Машников И.В. Расшифрованные тайны древних мифов. М.: Эксмо, 2007.-448 с.
224. Платон. Тимей. Перевод К. Дрязгунова. Философия в России. Сайт в Интернете: "philosophy.ru" © 2007: http://www.philosophy.ru/library/plato/tim.html
230. Всемирная история. Энциклопедия. В 14 т. Т. 9. Пи-Ро. - М.: ОЛМА Медиа Групп; ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2007.-240 с.
265. Платон. Диалоги; Сочинения платоновской школы/ Пер. с древнегреч. С.Я. Шейнман-Топштейн; Вступ. ст. А.Ф. Лосева; Примеч. А.А. Тахо-Годи. - М.: Мир книги, Литература, 2007.-496 с. ("Великие мыслители").
268. Лирика Древней Эллады и Рима: Сборник/ Пер. с древнегреч. и лат.; Сост. и коммент. Н. И. Щавелевой; Вступит. ст. Г.М. Кружкова; Оформл. Т. Иващенко. - М.: Дет. лит., 1990.- 191 с.
278. Ксенофонт. Сократические сочинения/ Пер. с др.-греч.; Вступ. ст. и примеч. С. Соболевского.- М.: Мир книги, Литература, 2007.-368 с.- ("Великие мыслители").
282. Плутарх. Сравнительные жизнеописания [пер. с древнегреческого].-М: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2006.-1504 с.- (Гиганты мысли).
286. Архонты Афин. Википедия, 2013: ttp://ru.wikipedia.org/wiki/%C0%F0%F5%EE%ED%F2%FB_%C0%F4%E8%ED