Современные концепции миграции арийских племен
Новиков Л.Б. Апатиты, 2010 г.

Приверженцы теории азиатской или южнорусской прародины индоевропейцев полагают [89], что в эпоху своей общности они были полукочевыми пастухами, которые толь-ко иногда задерживались на одном месте, чтобы обработать почву грубыми и примитивны-ми методами. Переход к регулярному земледелию произошел впервые на территории Украины или центральной Европы уже после того, как индоиранцы отделились от родительской основы. В таком случае, по мнению Г. Чайлда, следует согласиться, что многие сельскохозяйственные термины были заимствованы ранними индоевропейцами у того сельскохозяйственного народа, который в эпоху неолита занимал не только Украину, но и Балканы и всю Центральную Европу, распространяясь на север, вплоть до Магдебурга в Саксонии.
Изучая особенности индоевропейского праязыка, Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов пришли к выводу о том, что в 8 тыс. лет до н.э. прародиной ариев могли быть горные районы Ближнего Востока вблизи озер Ван и Урмия, откуда в последствии они расселился на территорию нынешней Европы, Ирана и Индию [9]. Эту территорию ныне делят между собой Турция, Ирак и Иран. По мнению авторов, в пользу ближневосточной прародины индоевропейцев свидетельствуют и названия сельскохозяйственных растений: ячменя, пшеницы, льна, плодовых деревьев (кизила, яблони, вишни, черешни, тутового дерева и винограда), произрастающих на этой территории.
Пребывание арийцев на Ближнем Востоке не было оседлым. Арии продолжали расселяться. Основываясь на данных лингвистики, академик Т.В. Гамкрелидзе и д.ф.н. В.В. Иванов считают [9], что индоевропейская общность, сформировавшаяся в горном районе Ближнего Востока возле озер Ван и Урмия около 8 тыс. лет назад, в последующем разделилась на несколько потоков миграции: в Индию, Иран и Европу. Самых дальних восточных рубежей достигли тохары, которые в 3-2 тыс. до н.э. именовались племенами кутиев (гутиев). Скотоводческие племена тохаров обитали на территории современного Казахстана, Туркменистана, Узбекистана, Пакистана и Афганистана. Мумии европеоидов были обнаружены в северо-западных провинциях Китая. Имеются свидетельства пребывания тохаров даже в Корее!
В настоящее время предполагают несколько волн переселения народов из Малой Азии в Центральную Европу [89]. Согласно профессору Майрсу, первые переселенцы в горные области Европы, которые пришли туда из Малой Азии, принесли с собой основы сельского хозяйства и обычай сооружать свайные постройки на берегах озер и болот. Такие свайные поселения были характерны для неолита Швейцарии и Баварии. Такой же тип построек существовал в Македонии и на Кавказе в исторические времена.
Подобные поселения появились в Северной Европе не в связи с азиатским переселением народов, а были обусловлены спецификой климата в те времена [89]. Ледники отступили, оставив после себя болота и влажные леса. Раньше всего свайные постройки возникли на берегах Балтийского моря, обитатели которых еще не достигли стадии неолита. Для построй своих жилищ им надо было найти сухое место, причем оно должно было располагать-ся недалеко от водоема. Эта донеолитическая балтийская группа населения иногда делала подобие плотов из бревен и устанавливала их на деревьях, на них они и жили. То же самое делали и их прямые потомки в Швеции и Дании в эпоху развитого неолита. Но последние внесли некоторые усовершенствования. Плот из бревен был впервые установлен на понтон, который по углам крепился подпорками. Но такой понтон вскоре оказывался затопленным, и нужно было неоднократно добавлять новые слои бревен, чтобы пол был сухим. Так продолжалось до тех пор, пока не изобрели свайные конструкции, упиравшиеся в дно озера. Такие примитивные конструкции известны в Дании, Швеции и Вюртембурге. При основании новых поселений было сделано изобретение, которое значительно сэкономило затраты труда. Вместо того чтобы делать основание поселения из многих горизонтальных слоев бревен, достаточно было соорудить единственную платформу, которая покоилась на сваях. Возможно, именно так возникли классические свайные постройки.
Среди донеолитических строителей плотов на балтийском побережье были и брахицефалы, точно также как и среди неолитических обитателей свайных построек в Альпах [89]. Брахицефалы, имеющие круглые черепа, относились к аборигенам Европы, некоторых из них называли «следопытами», поскольку они прошли не только всю Европу, но и Малую Азию. Одни предполагают, что они пришли из Шумер, другие – с Кавказа, поскольку имели сходство с кавказскими иберийцами (см. файл «Общ_вопр_этноген_1а»). Как пишет Г. Чайлд, есть все основания полагать, что родственные им группы охотников и рыболовов широко распространились по лесам и болотам Северной Европы в ранний постледниковый период. Некоторые из них добрались до Рейна, к горной зоне в поисках мест, богатой пресной водой, когда соленые воды Северного моря пробились в Балтийскую впадину и климат стал более умеренным. Таким образом, появление озерных жилищ в Швейцарии и Скандинавии можно объяснить, по мнению Г. Чайлда, без всяких предположений о переселении туда части населения из Малой Азии в неолитическое время. Но они не были белокожими ариями.
Достижения неолита (костяные гарпуны, свистульки из фаланг и т.д.) не были занесены с традицией сооружения свайных построек, но были приобретены по отдельности несколькими группами обитателей этих свайных построек у более развитых в культурном от-ношении народов [89]. Таковыми в Скандинавии могли быть строители мегалитических гробниц вдоль побережья, а в Швейцарии и Вюртемберге – жители долины Дуная.
Гарольд Пик и другие (например, Майрс и Флер) считают, что жители долины Дуная были альпийскими брахицефалами, что свидетельствует в пользу анатолийского происхождения этого народа [89]. С этим не согласен Г. Чайлд. Небольшое число захоронений, которые удалось обнаружить в центральных лессовых землях, действительно содержали придунайскую керамику, но ни один из черепов не являлся брахицефальным; все они были длинноголовые и напоминали те, которые были найдены с дунайской керамикой в более позднее время в Центральной и Юго-Западной Германии. Доктор Шлиц относит их к североевро-пейской расе, одна из групп которой обосновалась на севере Европы. Г. Чайлд считает, что истинные жители севера могли смешаться с жителями Подунавья, но только позднее. Самые ранние черепа долины Дуная чаще принадлежали низкорослым индивидуумам, которые больше напоминали жителей Средиземноморья, чем высокорослых жителей севера. Жители долины Дуная любили делать глиняные статуэтки полных женщин, которые походили на ранние статуэтки с Крита и Египта, - эта особенность и сегодня считается эталоном красоты у бушменов Южной Африки. Кроме того, этот народ, попав в Центральную Европу, продолжал украшать себя раковинами средиземноморской мидии. Наконец, единственным оружием, которое найдено в поселениях первых жителей долины Дуная, было навершие булавы, сделанное из плоского каменного диска, с просверленным в центре отверстием. Такой тип оружия имел распространение в Египте в додинастический и раннединастический периоды и больше нигде на Древнем Востоке не встречался. На этом основании Г. Чайлд рассматривает жителей Подунавья как представителей ветви евроафриканской расы. Это не исключает возможности, что они прибыли в Европу непосредственно из Малой Азии. Их переселение должно было состояться в очень раннее время – до появления первой волны азиатских носителей культуры расписной керамики, - потому Г. Чайлд называет этот народ протодунайцами. Они почитали Богиню-Мать, использовали мотыгу при культивировании хлебных злаков. Нельзя исключить, что протодунайцы заимствовали навыки скотоводства и керамического производства у переселенцев из Азии, обосновавшихся в Трансильвании. В то же самое время орнамент в виде спирали, который получил распространение у последних, мог быть следствием влияния жителей Дуная, которые не обязательно первоначально использовали его для орнаментации своей керамики.
На территории Германии и Польши «дунайцы» встретились с высокорослыми людьми северной расы [89]. В некоторых случаях эти два народа перемешивались между собой, и северяне ассимилировали культуры земледельцев, как, например, это случилось на Рейне; везде северяне утверждались как повелители среди земледельцев и в конечном итоге наложили на мирную культуру «дунайцев» свой более воинственный отпечаток. На востоке в это время возникли азиатские культуры носителей расписной керамики, и взаимодействие между ними и «дунайцами» началось очень рано.
Италики, которые прибыли на Апеннинский полуостров с дунайской стороны Альп и принесли с собой культуру terremare, также могли содержать элементы «дунайской» куль-туры [89]. Многие исследователи Трансильвании и Украины склонны рассматривать влияние «дунайцев» и на их территориях. Нельзя исключить наличие «дунайских» элементов во Фракии и в Фессалии.
Продолжая поиски прародины индоариев методом палеолингвистики, который применили Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов, Г. Чайлд [89] отмечает, что среда обитания индоевропейских племен в период единства, помимо домашних животных, перечисленных выше, включала волка, медведя, выдру, хорька, мышь, зайца, бобра, перепела, некую хищную птицу, змею [89]. Названия всех этих животных встречаются как в индоиранских, так и в европейских языках. Упоминание о лошади должно ограничить возможный район поисков территориями, лежащими к северу от цепочки евразийских гор; к югу от них лошадь появилась очень поздно, здесь наиболее типичным грузовым животным был осел, для которого у индоевропейцев не было даже обозначения. Если допустить, что индоевропейцы прибыли из Средней Азии, им должен был быть известен верблюд, т.к. в ходе американских раскопок в Туркестане останки этого животного были обнаружены в очень ранних слоях. Отсутствие в индоевропейских языках слова «лев» (название этого животного было заимствовано греками у семитских народов и уже от них попало в другие европейские языки) позволяет исключить из района поиска Малую Азию, Месопотамию и Африку. Некоторые животные из язы-ка индоариев живут только в лесу, другие – в воде, но ареал обитания большинства из них настолько широк, что он оказывается бесполезным для поиска прародины этого народа.
Названия для черепахи, лосося и угря, которые встречаются только в индоевропейских языках, могут дать возможность, как полагает Г. Чайлд [89], сделать важный вывод. Профессор Коссинна указывал, что скорлупу от черепашьих яиц находили в Свеаборге (Дания) при раскопках поселения неолитического времени. А угорь и уж тем более лосось не водят-ся в реках, впадающих в Черное море.
Что касается флоры, то среди обозначений бука, сосны, ольхи, ясеня, орешника, вяза и клена только бук имеет важное значение для поиска индоарийской колыбели [89]; он не растет в наши дни к востоку от воображаемой линии, протянувшейся от Кенигсберга до Крыма. На основании этого Г. Чайлд делает вывод, что индоевропейцы, вероятно, жили к западу от этой линии. В послеледниковый период, леса в Европе несколькими волнами продвигались в западном направлении. То же относится и к серебристой березе, которую профессор Бендер пытался использовать для доказательства своей теории, что колыбель индо-европейских народов находилась между Вислой и Неманом.
А. Брем [146] отмечает, что в захоронениях мегалитической культуры были найдены ритуальные кремневые ножи, выполненные в форме листьев бузины. Это позволяет автору предположить, что жрецы издавна связывали бузину с обрядами, посвященными смерти. Римляне считали, что в тени бузины водятся парки (богини судьбы, одной из которых была Морта - "смерть"), кельты - фей, германцы - ведьм. Древние кельты верили, что если сжечь в очаге древесину бузины, то "призовешь в дом дух зла", а если положить ребенка в люльку, изготовленную из бузины, то он зачахнет или покроется синяками - от щипков фей. По ирландским повериям, ведьмы предпочитали помело из ясеня, а метлы из бузины. Славянские суеверия предупреждали, что в кустах бузины водится нечистая сила. Считалось, что ветки бузины нельзя вносить в дом и нельзя ими топить очаг.
Климат колыбели индоариев был достаточно суровым, снег, точно так же как и дождь, был вполне привычным явлением, в то время как лето было жарким [89]. Одним словом, климат был континентальный. Такие климатические условия характерны для всего евразийского континента к северу от Кавказских гор и к востоку от Альп. Наконец географические особенности колыбели изобиловали реками и ручьями, которые представляли главное препятствие для передвижения [89]. Большая вариация значений слова pont – от «путь» до «брод» или «мост» - подразумевает, что индоевропейцы часто пользовались переходом через реки. Однако нет никакого термина для обозначения моря, общего для Европы и Азии. Хотя у индоевропейцев имелся термин для обозначения лодки, у них нет глаголов, имеющих отношение к навигации. Шредер доказал, что лодка у индоевропейцев использовалась только для того, чтобы пересекать водные потоки. Тот же автор отмечает, что термин giri (санскр. Giri = старославянскому gore) обозначает «лес».
По мнению Г. Чайлда [89], североевропейская лесная зона была источником янтаря*, а индоевропейцы, зная лосося, не имели специального термина для обозначения ярко-желтой морской смолы.

*Янтарь [80] - ископаемая смола хвойных деревьев верхнемелового - палеогенового периодов. По химическому составу молекула представляет углеводород, с одним атомом кислорода. Крупнейшее в мире месторождение янтаря находится в России, в Калининградской области (поселок Янтарный).
Г. Чайлда считает [89], что индоевропейцы не имели специального термина для обозначения янтаря. Лобсанг Рампа утверждает обратное [155]. По его мнению, арии делили янтарь на черный и желтый. Черный янтарь они называли гагатом. Он пользовался особым почитанием у друидов Британских островов, которые применяли гагатовый нож в жертвоприношениях. По мнению Лобсанг Рампы, в Ирландии до сих пор гагату придают особые мистические свойства (его жгут жены на берегу в ожидании мужчин из морского похода). Желтый же янтарь применялся как слабительное средство. Его измельчали, перемешивали с медом и водой и употребляли внутрь при запорах. Эффект наступал обязательно. А молодые женщины носили украшения из желтого янтаря в форме фаллоса для привлечения к себе женихов.

Ни один из регионов, на который указывали лингвисты, пока, по мнению Г. Чайлда [89], не удается исключить из списка претендентов на прародину индоариев. Этот список включает Среднюю Азию, Бактрию, Армению, Анатолию, Южную Россию, Подунавье, Литву, Германию и Скандинавию. С позиции лингвистики, все предложенные теории имеют слабые и сильные стороны. В указанный список не вошла приполярная зона европейской части современной России, что может быть ошибкой, поскольку календари древних ариев позволяют думать, как полагает В.Н. Демин [5], о их прародине, в которой по нескольку дней не показывалось солнце, и этот промежуток времени древними племенами рассматривался как одна ночь (подробнее о календарях см. ниже).
И все-таки Г. Чайлда приходит к выводу [89], что заселение Европы индоариями, скорее всего, шло с равнинных территорий Северной и Восточной Европы, где, по всеобщему признанию, преобладала североевропейская раса. Справедливость подобного утверждения, по мнению автора, наглядно видна в последующий период, когда переселение северных на-родов прослеживается на территориях Моравии (нынешняя Чехия) и Богемии. Переселенцы, которые появились там около 2000 г. до н.э. несколькими группами, принесли с собой все достижения тогдашней цивилизации, предшествующее развитие которой можно во всех де-талях проследить к северу и востоку от этих областей. Отважные охотники и пастухи завоевали земли, занятые земледельцами Дунайской культуры, и, в отличие от них, предпочитали возводить свои поселения на вершинах холмов. Эти мобильные племена принесли с собой новые типы сосудов – так называемой северной керамики с орнаментом набегающей волны; использовали кремень вместо камня для изготовления кельтов и имели роскошные боевые топоры из камня; иногда они насыпали курган над покойником. Подобные этнические эле-менты появляются в Трансильвании и Венгрии примерно в то же самое время, и в качестве следов своего пребывания завоеватели оставили после себя курганы, новые типы медных и каменных топоров, сосуды с волнообразным орнаментом, которые служат верным признаком их расселения. Причем они попали туда с юго-востока и востока, а также с севера. Долине Дуная была, таким образом, занята выходцами из Северной Европы, а не была тем центром, из которого группы северян перемещались в северном направлении.
Громадное большинство сторонников северной прародины индоариев отмечает главный отличительный признак этого народа [89] – высокие светловолосые блондины, существенно отличающиеся внешним видом от южных народов Европы, Кавказа и Азии. Их физические характеристики могли развиться только в холодном климате. Такие люди, по мнению Г. Чайлда, могли жить на равнине, простирающейся от Северного моря до Каспийского. Эта область лучше других отвечает всем требованиям сравнительного языкознания. Такого же мнения придерживались Куно (1880), Збарски (1898) и другие исследователи. Родо-начальники североевропейской теории происхождения индоариев вынуждены признать, что сегодня их физические характеристики почти полностью исчезли среди многих народов, которые разговаривали на родственных языках. Даже в Европе типичные греки, итальянцы и испанцы сегодня отличаются небольшим ростом и имеют темный цвет кожи, что характерно для жителей Средиземноморья. Но такие явления могут объясняться, с одной стороны, расовым смешением, а, с другой, тем, что в этих областях индоарии могли быть всего лишь господствующим меньшинством. Однако имеется много свидетельств того, что в областях, где теперь разговаривают на индоевропейских языках и где блондины теперь фактически исчезли, такие физические типы существовали в древности.
Область от Северного моря до Каспийского для многих исследователей кажется очень большой, чтобы «племя», ряд племен или семейств, расселившись во все стороны на тысячу миль, занятых болотами, лесами и степями, обладали такой степенью сплоченности, которую подразумевает первичная культура индоевропейцев [89]. Поэтому некоторые исследователи пытались определить более ограниченную территорию, на которой могла развиться однородная культура и откуда ее распространенность можно было бы проследить.
Г. Чайлд считает [89], что скандинавская теория происхождения индоариев кажется наиболее привлекательной. Она разработана учеными в деталях и подкреплена данными археологии. Основателем германисткой школы, как называют сторонников скандинавской теории колыбели индоевропейцев, был Карл Пенка. Он оперировал данными истории, филологии и антропологии, чтобы подкрепить свои доводы. Антропологически присутствие скандинавов можно проследить уже среди ранних обитателей севера; они представлены там во все эпохи, и сегодня сохраняют свой исторический тип в такой чистоте, которой больше нигде нет. В других местах, таких как Южная Россия, где черепа из древних курганов преимущественно представлены долихоцефалами, или в средиземноморских странах и Индии, где данные лингвистики демонстрируют присутствие северных ариев, изначальный тип ус-тупил брахицефалам, или представителям из средиземноморцев. Следовательно, как полагал Карл Пенка, только на севере этот тип людей мог возникнуть в чистом виде, а затем уже они расселиться в другие ареалы обитания, где и смешались с местным населением, но ни-как не наоборот - сперва смешались, а потом очистились (народы в стиральную машину не попадают!).
К. Пенка [89] обратил внимание на то, что история Скандинавии развивалась без значительных потрясений и резких смен культур. С того времени, когда она впервые была заселена донеолитическими народами после отступления ледников, на ее территории не удава-лось обнаружить следов завоевания извне или вторжения. С начала письменной истории наблюдалась только одна тенденция: молодые народы – тевтоны, кимвры, готы, лангобарды, бургунды, норманны – устремились из холодных стран, чтобы завоевать и омолодить ослабленную Римскую империю. Формирование кельтов, римлян и греков, по мнению К. Пенка, следует рассматривать в свете этой аналогии. Автор теории не смущался обращаться к мифам Гомера, цитируя его слова о киммерийцах, живших в вечной тьме, и высоких лестригонах, над которыми никогда не заходило солнце. Он рассматривал эти сведения как воспоминания греков об их арктической прародине.
Используя данные лингвистики, Пенка утверждал [89], что индоевропейская фонетическая система в наиболее чистом виде сохранилась в прагерманском языке. Однако с позиций палеолингвистики, по мнению Г. Чайлда, эта теория аргументирована слабее всего. Имеющиеся у германских народов фонетические изменения подразумевают, что древние германцы в очень значительной степени были смешаны с неиндоевропейскими народами (!!!). Де Мишели указывал, что одним из наиболее чистых индоевропейских языков все еще является тот, на котором разговаривают литовцы. Мало того что прагерманский язык явно деградировал с фонетической точки зрения, культура самых ранних обитателей Скандинавии не соответствовала в полной мере тем сведениям, которые при помощи сравнительного языкознания были получены о прародине и цивилизации первых индоевропейцев. Скандинавия по преимуществу является приморской страной, и самые ранние группы населения там жили на берегу моря и занимались рыбной ловлей. А ранние индоевропейцы даже в приморских областях не особо употребляли рыбу. Хотя присутствие лошади на севере в ранний период теперь можно считать доказанным, это была маленькая крепкая лесная лошадка, к которой распространенный у ариев эпитет «быстрая» едва ли применим. У индоевропейцев было слово для обозначения меди, а в Скандинавии с этим металлом познакомились поздно.
Поэтому Г. Чайлд усмотрел другую часть древнего населения Скандинавии, живущую вдали от моря и способную послужить источником для индоевропейцев [89]. Это были строители изолированных могил, по останкам и оснащению которых их стали называть носителями культуры боевых топоров. Они остановили распространение мегалитов во внутреннюю часть Скандинавского полуострова и в значительной мере жили за счет дани, собираемой со своих прибрежных соседей. Их захоронения встречали в Тюрингии, на юге Швеции и в Финляндии.
По мнению германистов [89], носители культуры круглых курганов Британии и про-токельты, погребенные в курганах бронзового века Баварии, также являются прямыми потомками народа боевых топоров из Тюрингии, представители которого покоятся также под курганами каменного века в долине Рейна. Следовательно, в западном направлении они расселились от Тюрингии до долины Рейна. Затем они вторглись на территорию Швейцарии со своими боевыми топорами и с украшенной шнуровым орнаментом керамикой, а в горной местности на юге Германии сформировали ядро культуры строителей курганов бронзового века, от которых позднее могла произойти галльштатская цивилизация. Этот же народ достиг побережья северного моря в каменном веке и там заменил мегалитическую культуру Голландии на свою собственную. Далее к югу, вторая волна скандинавов, завоевавшая земледельцев дунайской культуры, понесла свою культуру в Моравию и Богемию; наличие их керамики в Венгрии и Трансильвании свидетельствует о том, что эти же группы пришельцев проникли сюда с севера и юго-востока.
В юго-восточном направлении народ боевых топоров продвинулся еще дальше, в Южную Россию, где он представлял собой третью волну индогерманских переселенцев [89]. Г. Чайлд прослеживает их путь к Черному морю и Дону; там также имеются курганы, содержащие каменные топоры и сосуды, украшенные отпечатками шнура, точно также как в Ютландии или в Тюрингии, с костными останками пришельцев скандинавского типа. Кремневые кельты и каменные топоры неожиданно появились в Болгарии. Они могли быть занесены туда этими же самыми переселенцами.
В долине Верхней Волги обнаружено несколько некрополей, состоящих из отдельных могил, наподобие тех, которые обнаружены в Ютландии [89]. Согласно профессору Талльг-рену, они возникла вследствие продвижения воинствующих племен из Скандинавии, возможно, через Восточную Пруссию или Финляндию (где культура боевых топоров также известна) в Центральную Россию.
Начав путешествие из Дании или из Центральной Германии, эти переселенцы проникли в долину Днестра и на Украину [89]. Предполагают, что они могли достичь и Кавказа, поскольку их захоронения обнаружены не только в этом горном районе, но и в Закавказье, ближе к Каспийскому морю.
В этом описании необходимо обратить внимание на то, что Г. Чайлд приводит схему миграции индоариев противоположную той, на которую указывали Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов (см. рис. 1 ниже). Его взгляды в некоторой степени совпадают с древнегреческим мифом о скитание Ио, который уже неоднократно цитировался (см. рис. 2 ниже). Однако все, что описано выше можно отнести к так называемой промежуточной истории индоариев. Более древние предания передают эзотерическая философия.

Литература:
5. Демин В.Н. Тайны русского народа. В поисках истоков Руси.-М.: Вече, 1997.-560 с.
9. Белов А. Путь ариев. В поисках прародины. М.: Амрита-Русь, 2008.-224 с.
80. Новая иллюстрированная энциклопедия. Кн. 20. Че-Яя. М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. - 256 с.
89. Чайлд Г. Арийцы. Основатели европейской цивилизации. Пер. с англ. И.А. Емеца. М.: ЗАО Центролиграф, 2007.-270 с. - (Загадки древних цивилизаций).
146. Брем А. Жизнь растений. Новейшая ботаническая энциклопедия. М.: Эксмо, 2004.-976 с.
155. Рампа Лобсанг. Мудрость древних. Перев. с англ. М.: ООО Издательство "София", 2008.- 176 с.

Рис. 1. Научные концепции миграции ариев.

[700x484]

Рис. 2: карта путешествий Ио.

[590x422]