Это цитата сообщения Anna_Livia Оригинальное сообщение

ТРИ СЛОВА Милана Кундеры

Kitsch. Кич. Когда я писал "Невыносимую легкость бытия", я был слегка обеспокоен тем, что сделал слово “кич” одним из опорных слов романа. В самом деле, еще недавно это слово во Франции было или почти неизвестно, или известно в очень ограниченном значении. Во французской версии знаменитого эссе Германа Броха слово “кич” переведено как “низкосортное искусство”. Но это противно смыслу, потому что Брох доказывает, что кич — это не просто произведение дурного вкуса. Существует позиция, утверждающая кич. Поведение, утверждающее кич. Необходимость в киче кичмена (Kitschmensch) — это необходимость увидеть себя в зеркале украшающей лжи и с глубоким удовлетворением узнать в нем себя. Для Броха кич исторически связан с сентиментальным романтизмом XIX века. Поскольку в Германии и Центральной Европе XIX век был намного более романтичным (и намного менее реалистичным), чем где бы то ни было, именно здесь кич расцвел чрезвычайно, именно здесь слово “кич” родилось и широко используется в наши дни. В Праге мы видели в киче главного врага искусства. Не то во Франции. Здесь истинному искусству противопоставляется развлекательное. Великому — легкое, второсортное. Но, если говорить обо мне, меня никогда не раздражали полицейские романы Агаты Кристи! Зато Чайковский, Рахманинов, Горовиц у фортепиано, великие голливудские фильмы, "Крамер против Крамера", "Доктор Живаго" (бедный Пастернак!), — вот что я искренне и глубоко ненавижу. Меня все больше и больше раздражает дух кича, присутствующий в произведениях, форма которых претендует на модернизм. (Добавлю: неприязнь Ницше к “красивым словам” и “парадным одеждам” Виктора Гюго была отвращением к кичу до возникновения самого понятия.)




Misomuse. Музоненавистник. Не иметь чувства прекрасного — не преступление. Можно не читать Пруста, не слушать Шуберта и при этом жить в мире. Но музоненавистник живет в войне. Его унижает факт существования чего-то, что ему недоступно, и он ненавидит это что-то. Существует народное музоненавистничество, как существует народный антисемитизм. Фашистские и коммунистические режимы умело им пользовались, преследуя современное искусство. Но есть интеллектуальное, софистическое музоненавистничество: оно мстит искусству, подчиняя его внеэстетическим целям. Доктрина ангажированного искусства: искусство как средство политики. Теоретики, для которых произведение искусства не более чем повод поупражняться в методе (психоаналитическом, семиологическом, социологическом и т.д.). Апокалипсис искусства: музоненавистники возьмут на себя функцию творить искусство; так осуществится их историческая месть.



Valeur. Ценность. Структурализм шестидесятых годов вынес за скобки вопрос ценности. Однако основатель структуралистской эстетики говорит: “Только предположение существования объективной эстетической ценности дает смысл исторической эволюции искусства” (Ян Мукаржовский. Эстетическая функция, норма и ценность как социальный факт, Прага, 1934). Задаться вопросом эстетической ценности означает: сделать попытку выделить и дать имя открытиям, новациям и тому новому свету, который произведение проливает на мир человека. Только произведение, за которым признана его ценность (произведение, новизна которого была постигнута и названа), может стать частью “исторической эволюции искусства”, являющейся не просто чередой фактов, а пре-следованием ценностей. Если оставить в стороне вопрос ценности, удовлетворившись описанием (тематическим, социологическим, формальным) произведения (принадлежащего какому-либо историческому периоду, какой-либо культуре и т.д.), если поставить знак равенства между всеми культурами и всеми видами культурной деятельности (Бах и рок, комиксы и Пруст), если критика искусства (размышление о ценности) не найдет больше места для самовыражения, “историческая эволюция искусства” потеряет смысл, обрушится, превратится в огромное бессмысленное хранилище произведений.


Прочитать Семьдесят три слова Милана Кундеры