Мне всегда казалось, что я храплю во сне. И каждый раз я просыпался от того, что мне снилось, будто бы я мешаю им спать…Но здесь, в этой комнате, пропитанной ядовитым газом, мне снилось совсем другое. Снилась девушка. Чёрные волосы спадали на тёмные глаза, почти закрывая их. Я смеялся во сне и наяву: как же ей удаётся видеть всё перед собой. Затем снился себе и я сам. Такой, какой я есть сейчас. Я что-то говорил сам себе. Потом махал рукой и прощался. В этот раз, тот мой двойник, моё второе я, существующее в ином мире, был призрачен, как и мир реальный. Он почти не разговаривал со мной. Просто стоял и смотрел мне, уходящему из сна, вслед. А та девушка…Всё таки, она была прекрасна. И я отдал бы всё, что имел сейчас за то, чтобы просто видеть её в своих неспокойных снах. Напрасно…
-Тебе ещё повезло!,- разбудил меня басовитый голос Ильи.
Я резко очнулся и не сразу понял, что он сказал. Переспросил чуть жалобным тоном, протирая глаза.
-Я говорю- повезло тебе, что ты здесь оказался и потерял память.
Я был удивлён и возмущён услышанным:
-В чём везение-то??
Тут в разговор вмешался Олег:
-Да в том. Тебя спасли от смерти, и ты не знаешь, что было с тобой за воротами этой чёртовой лаборатории. А вот у меня, например, вчера сын родился…
Тут я понял всю тяжесть, которая висела на душе Олега, и от которой я был милостиво освобождён Богом. Это казалось мне страшным. Мне многое казалось страшным здесь. Быть может это какие-то препараты, вроде страхогаза. Я не знаю…
-Стой! А как ты здесь оказался?,- спросил я, нахмурив брови.
-Это долгая история. Я просто связался не с теми людьми. А теперь моя жизнь загублена. В мои-то двадцать.
Я был ошарашен. Мне не было жаль Олега. Этим и был я удивлён. Что-то подсказывало мне, что он здесь не напрасно. Что-то внутри меня. Я ненароком подумал, что это открывается Чид, но проглотил эту мысль с новой порцией ядовитого газа, и закашлялся. Снова тишина и мрак. Тишина, сравнимая со средневековой пыткой. Я слышал, что душевные страдания намного мучительнее телесных. Я раньше этого не понимал. Но теперь понимаю. Физическим мучениям сопутствует смерть. Душевные же могут длиться бесконечность. Мне казалось, что тишина смеётся надо мной, будто бы зная, как она сама мне невыносима. Но и в этой тишине был один плюс: под неё я дремал. Снова и снова. С нетерпением ждал, когда вновь воцарится тишина, и я вернусь в мир, где меня ждала та мрачная девушка. Касания её холодных губ и рук, безжизненный блеск глаз. Я хотел закричать во сне: чёрт, я люблю тебя! Но я понимал, что она- не чёрт. Поэтому молчал. Она просто скопление лжи, как и все мои сны.
Ко мне снова вернулся я сам. Был бледен, и слегка отливал голубизной. Я вгляделся в его мутное лицо и не признал в нём себя. Но это был я. Сидел в воздухе, как на полу, и смеялся. Смеялся до потери памяти. Стучал кулаками по полу. И его всхлипы гулко разносились по астралу моего сна, как раскаты грома.
И вот опять я в сознании. И опять тьма сменила свет. Зачем…Эта боль в глазах…Сквозь опущенные веки и заложенные остатками сна уши, я услышал вновь этот хохот. Раздался хлопок двери, заставивший меня вмиг продрать распухшие от напряжения глаза. В комнате, кроме нас пятерых, стоял ещё высокий лаборант: коротко стриженный мужчина с узкими чёрными очками на горбатом носу – точь-в-точь секретный агент. Только сейчас я понял, что этот дикий смех в моём сне на самом деле был рождён в реальности. Сидевший сбоку от меня Илья, лежал, скорчившись на полу, и, давясь от смеха, пытался сбить что-то невидимое у себя с седой головы. Остальные четверо, включая меня, сидели на полу, как и прежде, стараясь не замечать всего происходящего. Будто бы катающийся по полу человек в конвульсиях- дело обычное. Санитар подошёл ближе и произнёс с ироничным придыханием:
-Ну всё, брат, пора!
Затем он взял Илью под руки и повёл к выходу. Тот же, не переставая звонко хохотать, обвис на руках мужчины, словно мёртвый, вытянув двухметровые ноги почти к самому костру.
-Как его там?,- спросил уже запыхавшийся санитар, таща Илью волоком к двери.
В ответ Олег протяжно выкрикнул, стараясь перекричать хохот Ильи:
-Илья №27!!
Санитар благодарно кивнул и улыбнулся:
-Счастливчик!,- после чего захлопнул дверь и был таков.
Теперь я сам увидел действие веселящего газа на человека. Надо сказать, зрелище не из приятных, равно как и припадок эпилепсии. Человек совершенно себя не контролирует. Живёт только мозг, да и тот дико сопротивляется твоему телу. Живёт как самостоятельный элемент, в котором всего лишь теплится жизнь…
-на ассоциацию…,- прокомментировал старичок из угла. Тот, прежде крепко сопевший, тоже проснулся от произошедшего. «А я думал его на свадьбу пригласили…»,- подумал я про себя, а вслух сказал:
-Зачем человека накуривают перед этим?
Ответ же я вновь получил от выскочки-Олега.
-газ полностью притупляет сознание, чувство боли и страха. К тому же и средство не такое дорогое. Хоть тебя и режут на части, не требуется общий наркоз.
Сердце в груди моей забилось сильнее, набрав в одно мгновенье ритм барабанной дроби. Нет, я конечно же не испугался. Видимо это было действие веселящего газа на моё тело.
-Как это режут? Мне рассказывали, что там действие происходит непосредственно с душой и её чидами!
-Я не знаю как это всё происходит…Но Лёху- первого пациента, после ассоциации увезли сразу в морг. Потом они, видимо, поняли свою ошибку.
Затем Олег добавил, усмехнувшись,- Вот Илья и проверит, правильно ли они свою ошибку исправили. Я сглотнул комок, застрявший в горле и замолчал.
Напряжение росло. Ровно как внутри моего тела, так и снаружи, между находившимися в комнате. Ведь нас осталось всего лишь трое. И вот-вот, кто-то забьётся в конвульсиях следующим…А после нас останется лишь двое. Боюсь даже вообразить, какая искра ненависти, соперничества и противостояния сверкнёт между ними двоими. Я не знал. Мне было страшно… Я подобрал слетевшую с Ильи рубаху и завернулся в неё, озираясь на двух моих, теперь уже противников. Их лица по-прежнему не выражали ничего. Так, будто они занимали место в очереди в хлебный киоск. Но жизнь- не хлеб. И мне казалось, что я один здесь это понимал. Страшно.
Я уже не мог спать. Не мог видеть этот свет. Вроде бы и хотел закрыть глаза, но с тошнотворным чувством открывал их. И так по кругу. Последний визит лаборанта полностью прогнал мой сон. Я снова ушел в себя. Думал. Откуда мог приходить ко мне образ той девушки? Ведь я не помню ровным счётом, ничего. Кто она? Может она просто моя сестра или коллега по работе? Я сразу пытался отогнать от себя эти два варианта- уж очень сильно было моё влечение к этому миражу неземной красоты. Я вновь забывал, и вновь вспоминал. Для чего? Всё равно, если меня удастся ассоциировать, я забуду всё. Вспомнил Волкова: где он сейчас? Работает? Ест? Спит? Счастливый человек он, Волков…А я здесь. И мне холодно. Вспоминается солдин. Нет, это хуже. Намного хуже…
Я заметил, как Олег искоса и из подлобья смотрит на меня, скрестив руки на груди:
-Что, думаешь первым съехать?,- немного грубо спросил он меня.
Ах, как я сейчас улыбнулся про себя! Я же рано, или поздно, ожидал от кого-нибудь из них подобного вопроса!
Я пожал плечами и холодно ответил:
-Да время покажет…
-Это точно,- чуть затихшим тоном ответил он, не переставая смотреть на меня. Как же он напоминал сейчас дьявола. Олег не понравился мне сразу, с первого рукопожатия, и теперь, просидев с ним у одного огня часов пять, я начал вникать в его чёрную сущность. В таком бы не открылся ни один Чид. Для этого нужно иметь чистую душу.
Моя рука слегка задрожала от напряжения - нервы слегка шалили. Столько всего произошло за два дня. И плюсом ко всему было то, что я ещё не совсем окреп после Селектиона, а если быть точным, то совсем наоборот: таял на глазах. Наверно испугался бы, посмотрев сейчас на себя в зеркало. Но к счастью, здесь не было зеркал. С этой мыслью я вновь задремал, ощущая телом своим крайнее напряжение от пережитого.
Я проспал не долго- минут с тридцать, после чего сильная тошнота, подступившая к горлу, заставила меня проснуться.. Я невольно пришёл в себя.
-Парни, мне плохо. Тошнит…,- пожаловался я, глядя по на Олега, то на старика.
-Ага, начинается!,- подметил старец.
Олег же, злобно посмотрел на меня, как я не спеша приподнимаюсь с пола, чтобы встать на четвереньки. Губы его тряслись. Казалось, сейчас оттуда выпорхнет в мою сторону какая-нибудь дрянь, но он промолчал. Я же, уже занявший удобную позу, продолжал стоять на четвереньках. Тошнота то подступала к скулам и горлу, то отходила вновь. Но эта тошнота была совсем другой, необычной. Как будто её корень, её исток- это не желудок, а лёгкие и голосовые связки. Словно твёрдый ком с острыми гранями катается по всем свободным каналам моего тела.
Старик, единственный наверное, смотрел на меня с состраданием, и едва заметно покачивал головой. Состояние моё ухудшалось: глаза слегка вылезли из глазниц, и я чувствовал это по засушливой боли в веках.. Я приоткрыл рот и начал давить что-то из себя, напрягая гортань, пытаясь ускорить неприятный процесс, но напрасно… тошнота подступала уже к самому горлу и вновь, нарочно, как бы издеваясь, уходила в недра. Мучительно.
Так прошло минут пять. Я кашлял, высовывал язык, но ничего не помогало. Однако я догадывался, что скоро всему этому должен прийти логический конец. Страх усилился- вот на меня уже и действует газ, и скоро настанет то самое страшное для меня- ассоциация. Ещё час назад, сидя тут у костра, и провожая сожалеющим взглядом лаборанта с Ильёй, я думал, что ассоциация от меня далека и не реальна, будто она со мной не произойдёт никогда. Теперь же, грань между реальностью ассоциации стиралась, и от её неизбежности, сердце трепетало, как маленький пылающий феникс.
-Чёрт…,- выдавил я из себя, между порывами подступающей рвоты, чуть не захлебнувшись собственным дыханием,- я не хочу! Боюсь!!
-Молчи дурак, подавишься!,- воскликнул злобно Олег.
Я хотел было ответить ему грубостью на грубость, но в очередном порыве, вместо отборных бранных слов, из моих уст раздался заливистый раскат смеха, сопровождаемый кашлем и хрипящим дыханием.
-Чёрт!,- хотел снова воскликнуть я, но раскат смеха повторился. Затем ещё и ещё. Через пол минуты я уже распластался на полу, заходясь неестественным дьявольским смехом из-за своих же, идиотских смешков., и от бессилия всё это прекратить. Смеялся…Нос заложило от напряжения. Чувствовал, как гайморовы пазухи надуваясь, пульсируют у меня во лбу, глаза так и старались вывалиться наружу. На пол рядом с огнём брызнули слёзы. Только теперь, распластавшись на полу, смеясь и плача в истерике, я понял, что совсем себя не контролирую. Живот трясся и жутко болел от хохота. Диафрагму свело судорогой. Я не мог дышать… Комната побелела передо мной, будто бы стала одним большим призраком, и поплыла, как и призрак, перед глазами. Тут же проплыл Олег. Я упал на него, обхватив его за шею. Затем появился столь же белый и призрачный, как и всё вокруг, старик. Я дёрнул его за бороду, и упал на колени. Внезапно во всей этой неразберихе, чья-то прозрачная рука огрела меня по шее. Я упал на пол, ударившись чем-то, после чего меня подобрали и повели. Яркий свет брызнул в глаза, наполненные слезами, и невидящие толком ничего. Я снова залился хохотом. Коридор, лаборанты, лампы, плитка: всё поменяло свой наклон, будто ходило подо мной ходуном. Я пытался бесцельно переставлять ноги, но они меня не слушались, и просто волочились по полу. Я потерял сознание. Это было выше моих сил. Смерть- выше моих сил.
Не знаю, сколько я пролежал без сознания. Может час, может два. Но мне казалось, что точно не меньше. Когда я очнулся, от того чувства опьянения газом, и от рвоты почти ничего не осталось.