На «квартирнике» у Митты-Рабиновича Высоцкий исполнил две свои юмористические песни про деревню: «Здравствуй, Коля…» (письмо жены-колхозницы) и «Не пиши мне про любовь…» (письмо мужа-колхозника). В этих песнях Высоцкий высмеивал крестьян, представляя их людьми тёмными и глупыми. Крестьяне были людьми русскими, что тоже укладывалось в идеологию Высоцкого – осмеянию подвергать в основном людей этой национальности. Поэтому русский колхозник Коля едет в Москву и ведёт себя там, как «дикарь»: «…Был в балете – мужики девок лапают/,Девки - все как на подбор, ё-моё — в белых тапочках…». Жена «дикаря» во всём ему соответствует: «…Ты уж, Коля, там не пей — потерпи до дому,/Дома можешь хоть чего — можешь хоть в запой!/Мне не надо никого — даже агроному,/Пусть культурный человек — не сравню с тобой…». 

Кто-то скажет: так смешные же песни! Спору нет – написаны талантливо. Только вот адресаты, мягко говоря, смущают. У сатирика Аркадия Райкина герои насмешек - русские, у юмористов Высоцкого и Галича – они же. И так по круг – без остановки. Представим себе, что Высоцкий написал бы песню про колхозника грузина (или армянина, азербайджанца и т.д.), который приехал бы в Москву и вёл бы себя подобным образом. А если бы это были песни (страшно подумать) и вовсе про евреев? Например, про одного из них, который приехал в Москву из Еврейского автономного округа – из какой-нибудь деревни под Биробиджаном? Понравилось бы это евреям? Или тем же грузинам армянам, азербайджанцам и т. д.? Ответ очевиден – нет, конечно. Поскольку образы нарисованы не с иронией, а с насмешкой. Так пишут про людей, которых не любят, которых хотят унизить, сделать посмешищем. И на этом, как теперь говорят, «словить хайп». Вот Высоцкий и ловил. Когда он впервые исполнил эти «песни-письма» на «квартирнике» у Андрея Вознесенского (весной 1967), все слушатели ржали, а балерина-еврейка Майя Плисецкая едва не упала со стула. Потому что про русских – это смешно. Про евреев (и других) – непотребно.