[700x532]
Латар. Химира. Недавно.

Наконец-то! Это свершилось. Гизард Маас смотрел на лежащую перед ним книгу. Нет, не так — Книгу. Он втянул носом воздух и зажмурил глаза. Запах истории. Запах веков, тысячелетий, запах времени… Времени, которого нет, но которое всё равно течёт. Времени, которое оставляет отпечатки, оттиски, следы на всём. Времени, которое незаметно, коварно, загадочно…

Откинув со лба светлые слегка волнистые волосы, Гизард надел на руки тонкие нитяные перчатки и взял небольшой пинцет, чтобы не причинить Книге вреда прикосновениями. Аккуратно, нежнее, чем прикоснулся бы к щеке любимой сестры, Гизард пинцетом приподнял обложку Книги. Чёрная, с тиснёным рисунком, изображающим стройную фигуру нагой женщины с четырьмя грудями, танцующей какой-то загадочный танец, жестикулируя всеми шестью руками, обложка оказалась тяжёлой для тонкого пинцета. И учёный невольно стал помогать себе пальцами.

Книга оказалась тёплой. Это чувствовалось даже через нитяные перчатки. Удивительно! Такого Гизард ещё не встречал. Как же удачно получилось, что старый пердун Уски Мертенс, профессор, который номинально возглавлял экспедицию в Жёлтые Пески, занемог и переложил основную часть своих обязанностей на верного ученика и помощника. Называя старика учёного пердуном, Гизард ничуть не отходил от правды жизни, он просто каждый раз вспоминал неловкое падение Мертенса на университетскую клумбу. Падение сопровождалось явственным звуком «барабанной дроби», производимым обширным профессорским задом.

Молодой и подающий большие надежды в науках, любящий всякие древности Гизард Маас не терял зря времени и рьяно взялся за раскопки открывшегося массива руин какого-то сооружения, когда пески отошли из-за очередного каприза природы Латара.

Экспедиция в Зуну, предместье Антерина, что стоит на самой границе пустыни Желтые Пески на юго-востоке Латара недалеко от теперешней столицы континента, оплота и родины короля Таара Вигарда. Столицу в Вигард перенесли после того, как открылись чудовищные преступления прошлого правителя Нолена Алдеринка Химирского*, восседавшего на троне, ясное дело, в Химире, на противоположном побережье Латара.
___________
*Истории, где рассказано про короля Нолена и его преступления, называется «Цветочная улица» и «Эльфийская кровь».
___________

И раз уж старый пень Уски Мертенс не смог собственной персоной отправится в такую даль из родной Химиры, где и стоял Латарский Университет всех наук, то Гизарду сами боги дали право распоряжаться не только экспедиционными изысканиями, но и определять дальнейшую судьбу найденных артефактов.

Книгу Гизард нашёл сам, расчищая очередной участок развалин от вездесущего песка своей кисточкой. Впрочем, в этот раз песок будто бы сам решил открыть свою пленницу. Так показалось Гизарду, когда он в очередной раз махнул кистью, и из-под неё проступил корешок Книги.

Разрушение не затронуло её, оно оказалось не властно ни над толстой кожей обложки, ни над персиково-жёлтыми страницами со странными письменами. Гизард понял сразу, что показывать свою находку всем членам группы у него нет никакого желания. В душе прыгал рогатый бес и стучал своими копытцами по желудку, а сердце вторило его бешеному танцу, колотясь в рёбра.

Не-е-ет! Не дам! Моё! Моё! Только моё! Никто не в праве у меня забрать мою Книгу! И Гизард так же аккуратно засыпал свою находку до времени и прикрыл сверху надёжным камнем — и приметно, и как будто тут никто ничего и не искал. Песок прекрасно скрывает следы.

Он вернулся к этому камню ночью. Один. Свидетелями его поступка были только обе луны Бертерры. Малая Луна быстро пробежала по небосклону, подмигнув учёному маленьким облачком, через которое ей пришлось протечь, а Большая луна шествовала по своему пути важно и нерасторопно, тщательно освещая бледно-голубым светом желтый песок, отчего он казался зеленоватым. Ей не было никакого дела до копошащегося в этом песке человечка.

Гизард спрятал свою находку в самую глубь вещевого мешка так, чтобы никто не смог до неё добраться, и сохранил свою тайну до нужного момента. И вот теперь, когда он уже был дома, в своём кабинете, за закрытой на ключ дверью, он смог достать Книгу и как следует рассмотреть, что же он такое нашёл.

И теперь, всматриваясь в начертанные бурыми чернилами… кровью?.. письмена, Гизард понимал, что на прочтение незнакомого зыка у него уйдёт достаточно много времени. Но желание прочитать уже въелось в плоть и кровь самого учёного. Теперь ни за какие блага мира он не отступится от расшифровки.

Впрочем, долго мучиться не пришлось. В книге имелись рисунки с подписями. Как оказалось, древний язык этой книги был очень похож на язык древних племён Фоминских островов, что на самом юге Тагрида. Этот язык преподавали в Университете в качестве примера древних языков, а учебник по языку янтачимов* был написан самим Щупоклом, Евгением Францевичем Фоминским.

Дед Щупокл, а тогда ещё и не дед, а вовсе молодой учёный, однажды провалился сквозь время и попал в далёкое прошлое, которое, как оказалось, просто тоже есть. Прошлое так и текло, плавно перетекая в будущее, и никак на него не влияя. Щупокл поселился в прошлом, стал изучать его, разобрался с тогдашним языком и написал учебник. И теперь по этой книжице обучались все студенты всей Бертерры во всех университетах.
_____________
*Про племя янтачиму, деда Щупокла и его приключение можно прочитать в рассказе «Мост времени».
_____________

Прошел вечер, закончилась ночь, в окно уже стали проникать первые лучи утренней зари, а Гизард Маас всё сидел, склонившись над своей книгой, и записывал в большую тетрадь всё прочитанное. Он далеко не всё понимал, но осознание того, что он прикасается к величайшей тайне, и упрямство вели его к успеху.

Было ясно, что на страницах персикового цвета шла речь о получении высочайшей власти в мире Бертерры. Что эта власть может принадлежать только женщине, даже лучше девушке, потому что там было указано «дева, но не жена». Что эту власть даёт некая Чёрная богиня в обмен на какой-то логир. Где его взять и как передать самой Чёрной богине, никаких указаний Гизард пока не нашёл.

Потратив ещё часа два на перевод древних тайн на теперешний язык, мастер Маас вымотался настолько, что рисковал уснуть прямо за столом. Поняв, что прикосновение его лица к листам книги может её испортить, Гизард с сожалением закрыл фолиант. Книгу он убрал в запирающийся ящик своего письменного стола, а ключ повесил на цепочку и привычным жестом спрятал под белую рубашку с широким кружевным воротником.

Потянувшись с наслаждением и встав из-за стола, учёный поплёлся в спальню, где рухнул на кровать прямо в одежде, с усилием стянув с ног мягкие домашние сапожки. Сон не заставил себя ждать и моментально погасил свет дня в горячечном рассудке Гизарда, накрыв его тишиной и покоем.