Печаль лёгкой патиной обволакивала её желание радости, которую она не позволяла себе прожить, считая себя недостойной её… Это недостоинство было столь глубоко въевшимся в её суть, и его охранял страх честно взглянуть на истоки его возникновения, что она вряд ли осознавала его наличие…

Её грустная улыбка многозначительно намекала на то, что за печалью скрывается глубина её многострадального разочарования в людях, не оценивших её по праву… Это разочарование она озвучивала, разрушая ещё больше свою самооценку…

Видеть очевидность своего разочарования, рождающего состояние безнадёги, было больно, поэтому она любыми способами оберегала свою ранимость от знания, «как есть на самом деле». Куда как проще было спрятаться за ширму самообманов, целительных и убаюкивающих…

Образ романтичной и тонкой натуры, плачущей над несоответствием желаемого и действительного, утешал её, поэтому все её силы шли на поддержание этого образа… Реальность представлялась грубой, ранящей и не осознавалась точным слепком её внутреннего хаоса.

Красивые слова, окрашенные эстетикой жертвенной, никем неоцененной любви, создавали иллюзию избранности, способной к переживанию столь идеализированных и потому почти неземных чувств, испытывать которые могут лишь немногие… Как это соображение поднимало самооценку и утешало её!

Она накидывала на себя вуаль, сотканную из вязи красивых слов, значение которых смутно осознавалось, но точно передавало звучание её печали… 

Иногда она погружалась в Тишину, в которой отсутствовал поток слов, образов, спора, монологов, причитаний, оправданий… Эту тишину нарушал тихий плач девочки, зовущий её по имени и ждущей от неё ласки… 

Крепко стиснув себя за предплечья так, что тонкие пальчики становились обескровленно-прозрачными, она отрешенно вглядывалась в пространство перед собой, ища опору, чтобы не упасть… Она всё ждала того, кто поможет найти разгадку тому отчаянию, которое сковывало её изнутри… Но ещё лучше, найти того, кто просто и без обиняков сделает её счастливой…

Тишина… Небытие… Это на время успокаивает… Порой согревает изнутри, но отчего-то рождает опустошение… Вакханалию мыслеобразов, ведущих хаотичную пляску, могло упорядочить знание себя, но для этого ей не хватало смелости и знания, «как это сделать»...

Смелость она хотела обрести рядом с сильным мужчиной, взявшим в свою мускулистую руку её хрупкую ладошку… От этой мысли, от этого ожидания, её женская суть начинала трепетать: она наполнялась соками веры в избавление от страданий силами преданной мужской любви…

Вот ОН ведёт её в совместное «прекрасное далёко»!!! Сердце учащало пульс… И каждого встречного она по ошибке принимала в качестве своего избавителя, вновь и вновь падая на дно бездонного отчаяния…

Её мечта не ослабевала от частоты «печального опыта»… Эта её мечта в сочетании с глубоко спрятанным ощущением собственного недостоинства создавала внутри воронку, через которую её жизненную энергию пожирала пустота, страшная своей неопределённостью… И она впадала в состояние глухой изоляции...

Жажда быть любимой… Она умирала от жажды, не желая осознавать, что погибает рядом с неисчерпаемым источником этой Любви, который клокочет в ней, ища выхода со дня сотворения, желая напоить её, исцелить её раны…и расправить её крылья за спиной… 

Она ещё не знает, что умеет летать…и что её мир не ограничен… И свет, он повсюду...