Над всем мирозданием правит одна жизненная формула, по которой результат всегда один, и мы должны сгорать ради малейшей возможности приблизиться к нему. Это место, одно из возможностей, очистить душу, стать лучше. Здесь всегда мрачно, тёмные небеса, ливни, грозы, пустынные равнины, брошенные дома, редкие деревья, тяжелый, влажный воздух, детский плач. Каждый быть может жил бы здесь спокойно, если бы не тяжесть на душе. Казалось бы, место исправления, точило душ, но и тут эти создания убивают, крадут, каются. Они так же рождаются, живут, живут до тех пор, пока не вспомнят, не поймут, и не встанут на путь исправления. И признав свои ошибки, приняв свет в своё сердце, они способны покинуть этот мир. Есть примеры обратного, но история не про них. Антоний хотел податься в монахи, посвятить жизнь богу, свету, но на деле, проживая в сомнениях, он размышлял только о том, где можно поесть, и как наладить свою жизнь. Его путешествия не кончались, он никогда не возвращался к покинутым местам. Позволял себе красть еду, этому его научили друзья по детскому дому, он даже не думал что это плохо, он не брал ожерелий, золотых цепей, колец, ничего из драгоценностей. И так кочуя по равнинам, путешествуя от трактира к трактиру, он прокрадывался через заднюю дверь и брал, что ему было нужно. За такими, обычно, никто не гонялся, прощали, но не всегда. Дети здесь часто остаются без отцов и матерей, учась жизни у среды их окружавшей, или самой природы. И вот, в очередной раз, заглянув в трактирскую хибару, Антц, как звала его воспитательница, наткнулся на великолепное разнообразие драгоценных камней. Что-то они напомнили ему, что-то родное. Особенно те, что блистали из глубины камня бирюзой. Антц не удержался. Желание побороло, оправдав себя мыслью "верну втройне" он умчался прочь с горстью камней которую он взял из широкого черного кувшина. Пока бежал, все его прежние сомнения будто бы скопились в кучу и грянули в один момент непосильным грузом на его душу. Он упал наземь и разрыдался. Забежал в ближайшую деревушку, чтобы напиться и набрать флягу воды. Выйдя на центральную площадь полную людей, он направился к девице, что помогала всем набирать воду с большого колодца. - Подайте ковш, и наберите флягу – Сказал Антц, запыхаясь. Склонился над колодцем, и в отражении увидел, что над ним разошлись тучи. Такое здесь как чудо, и расценивалось как знак того, что еще одна душа свободу обрела. Девица потянула Антца за рукав. Он потянулся к ковшу, и заметил, как сильно трясутся его руки, он взглянул на девушку и упал наземь вскрикнув! - Ой! – и побежал он стремглав прочь, в глубь деревни. Найдя кров у местных мальчишек-воришек он провёл бессонную ночь. Страх и боль терзали его сердце, глаза той девушки были такие же бирюзовые только еще ярче и прекрасней украденных Анцем камней. Он хотел их выбросить, но деньги бы пригодились. Найдя торговца и выручив За эти камушки 8 золотых (он имел право получить все 10, но получил, потому как торгаш знал прежде Анца, и чем он промышляет) он купил себе еды и выходя из деревеньки приметил, как мужики двух псов стравливают. По кружа вокруг толпы, подслушав, чей пёс и кто на кого ставит, сплюнул и подумал «была не была!», он поставил последние 6 золотых на чёрного, как смерть пса. Ставки были 1 к 5, чёрный пёс знал своё дело. Чёрная, квадратная, тяжелая пасть кромсала в кровь морду и шею уже несчастно скулившего каштанового соперника. Мужики с большой неохотой отсыпали незнакомцу его заслуженные 30 золотых. Анц, подумал, что был помилован судьбой, и награждён небесной удачей, и чуть было не почувствовал, что он счастлив, но душевная мука сковала его сердце. Докупив себе бурую, здоровую лошадь он отправился в свой путь. И надеялся перебить чувство той муки что гложила его с детства, тем что станет наконец, тем кем мечтал быть. Он смаковал каждый локон его нарядов, которые он представлял на себе. Он предавался мечтаниям о том, как он станет знаменитым бардом во всём Среброгорье. Ночью он дошел до стоянки "Смаковня". Мягкий свет из окна уютного очага приманил его. В стойле лошади стояли: одна белая с серыми пятнами - видать степная, другой конь был огромен и чернее ночи, его бы Анц и не заметил, если б тот не фыркнул. Пар от дыхания лошадей поднимался выше к крыше и освещался луной. Анц, обошел домину, но войдя ничего не нашел, и стал пробираться дальше в дом. И тут его настигла ужасно близко произнесенная фраза "Марилла! готовь колбасы!", если бы побежал то треск досок указал бы на него. Но уже заметив фартук, Антонио превратился в пьяницу, и с возгласом - "где ж ты торгаш" – повалился на торгаша и повара по совместительству. Тот довольно испугался и отпихнул Анца, стал ругать и начал было прогонять заблудшего пьяницу. Анц кричать стал - "да налей же мне!" услышав это торгаш продолжал ругаться только тише и повёл его в залу, где в углу спокойно сидели в чёрных плащах: большой темный человек и маленькая девушка. Под ручку повар Анца проводил и посадил, "Платить то есть чем?" - грозно спросил он спросил «Конечно есть!» копируя пьяный голос взвыл Анц и подняв руку затряс сумой своей. «Неси, да послаще!» торгаш отправился за питьем. С Антонио упал шарф и соседи за соседним столиком зашептались. Еще будучи в роли, Анц не смотрел на них, а все продумывал как продолжить спектакль. "А кто это у нас здесь?" – медленно и небрежно пошатываясь, Анц повернулся лицом к парочке и обомлел. Это была та девица с деревни, что торговала водой, её глаза засверкали больше прежнего, отчего глаза Антонио раскрылись шире чем когда-либо и человек-гора сидящий с девицей, повернулся. Анц раскрыл себя невольно, стал не пьян, а во власти страха. В голове Анца зазвенело, и поднялся жуткий гул, цвет бирюзы не сходил с его глаз. «Что? До чертиков напился?» пробормотала громко высокая гора. Не видя выбора, Антонио на четвереньках подбежал к двери, девица робко указала пальцем на сумасшедшего паренька, и человек-гора отправился следом. Анц хотел перебежать ближайший холм на склоне которого и стоял трактирчик, но не успел, что-то обмотало его ноги и он упал. Анц попытался посмотреть на ноги, и сквозь исчезающую с его взора слепящую бирюзу, он увидел, что ноги запутал ремень от его, судя по весу, полной фляги. Чёрная гора настигла, анца на чёрном коне: - Ловко я а? – и рассмеялся гигант. У Анца потемнело в глазах и он потерял сознание. В бреду, потея, Анц привязанный к стулу стонал, перед ним Гигант стоял. А Антонио мерещилось, прекрасное женское лицо, светлый волос развивался в потоках серебряных искр, на голове её блистал венец сиреневый. - Очнулся? Ну, наконец! Долго ждем тебя, начнём! Кинул флягу я в тебя - шутя, хотел вернуть, в дороге с лишним весом не легко. Но знаешь что? Флоретта на тебя так смотрит, будто бы боится. А я, давно уже ищу кое-кого. Того, кто сделал сиротою это бедное дитя. Не слышал и не видел Анц Гиганта, но мучился и вопил: - Я её не трогал, я ее не бил, я ничего такого никогда б не совершил! - О чём же он? А? Флоретта? - Неужто, я нашел всей твоей беды причину? - Гигант наморщил лоб - Ты ль, наверное, тот гад, что мать ребенка зарубил? - Но тот стонал как прежде. Треснул Гора тяжелой ладонью, по лицу Антонио. - Я ее любил! – вырвалось из груди Анца. - За что ж ты ее чуть не убил? Она с 7 лет уж как молчит, но вот надеюсь, что пальцем она на тебя еще разок покажет! – махал Гигант Анцу у носа пальцем. - Грешен я! Боль жжет! – стонал, не унимался, и лишь иногда взор Анца очищался. - Ну что ж Флора, подойди. Сверкали глаза её в его глазах, дышать он стал бояться. - Ну что ж пора решать Флора, не кого стесняться! Флоретта не подняла руки, ни слова не сказала. Гигант глубоко выдохнул. И стал будто бы спокоен. - Раз толку нет, а ты в грехе признался, отправлю тебя я на высокий неба суд - и ушёл за тесаком - Гора-хозяин. Девица в панике. Развязывает, все больше окутываемого страхом грешника. И тут вырвалось из её груди «беги» и она выводит его и садит на коня. Она заикаясь защищала: - Джуд! Не он убийца! И не боялась я его, а стеснялась! Понравился он мне! - Ты заговорила! Да славься бог! Но он сам в грехе признался! И Анц, падает с коня. У Антонио жар. Он в кровати, подошел Джуд. - Вы кто? - Не признаешь? Джудом меня звать, тысячу лет здесь живу. Подобрал бедняжку я – указал на стоящую у дома Флоретту - у святого прихода, вырастил как дочь, ценил и любил, монашки твердили, что ни звука она не издала как к ним попала. Эх… Значит ты никого не убивал? - Нет, я только воровал. - не дело это - я этим жил, но кажется, я умираю, в плаще моем 30 золотых отдайте их в трактир «У края» - Ты оттуда их стащил? - Да, камнями. Обещал себе, что отдам втройне. Джуд подал мешочек Анцу. Он его развязал и высыпал на кровать. - Вернул ты все, я владелец «Края» Страх стал охватывать Джуда, он взял монеты и вышел во двор, в его глазах засверкало стали появляться разные образы. Из дома вдруг донесся крик Флоретты: - Анц умирает! Анц умирает! Во дворе, упав на колени, в потоке видений, умирал Джуд.