Глава 2.

- Разрешите, - Глеб вошел в кабинет Добронравова – Вызывали, товарищ ПОД-полковник? – Глеб специально подчеркнул акцент на начале слова.
- А-а, Северов, наконец-то соизволил. Ну и где ты ходишь? Я тебя уже думал в розыск объявлять. Почему Вы игнорируете мои распоряжения, товарищ майор - начал распаляться Добронравов.
- Товарищ подполковник, извините, у меня были дела агентурного характера.
- Знаю я Ваши агентурные дела. Ну и кто встречается с людьми в 10 часов утра?
- Вот это-то и хорошо, что все так думают.
- Ладно, не вешай мне лапшу на уши. Ты вообще работать думаешь? Или как? У вас в отделе 5 нераскрытых убийств.
- Во-первых, не у меня, а у нас.
- В смысле?
- В том смысле, что Вы у нас начальник Управления уголовного розыска области, а ещё в том, что у нас в Управлении есть целый отдел, который занимается раскрытием убийств на вверенной ему территории и носит название «убойного». А в-третьих, извините за экскурс в кадровую расстановку вверенного Вам подразделения, я состою в должности старшего оперуполномоченного по особо важным делам и приказом начальника УВД прикомандирован к следственной группе по раскрытию убийства депутата Сидорова. Поэтому вторую неделю осуществляю оперативное сопровождение следственной группы под руководством подполковника Потапова.
- Это что же, ты считаешь, что спрыгнул в группу, и будешь валять там дурака вместе с Потаповым? Этот старый хрен последний раз раскрывал «мокрое» ещё при Союзе. А с этой «заказухой» у него ничего не получится. И сколько ты собираешься Ваньку валять? Ещё пол-года, год?
- Товарищ подполковник, это приказ генерала. Что я могу сделать? Тем более есть у меня зацепки кой-какие.
- Какие там зацепки? – махнул рукой Добронравов. Ты мне бальзам не лей на душу, лучше в стаканчик плесни.
- Я на работе не пью.
- А после работы?
- Это как получится – улыбнулся Глеб. Что-то он не понял цели вызова. Готовился к разносу, а беседуют по душам. Но подполковнику доверять нельзя, тот сам калач тёртый. Так подведет, что не подкопаешься.
- Так, Северов, с этого дня я назначаю тебя и.о. начальника отдела по борьбе с имущественными преступлениями. Кобцев в больницу попал, как минимум на месяц – язва. Так, что принимай отдел и наведи там порядок, очень уж распустил Иваныч своих архаровцев. А на счет следственной группы, не волнуйся. Я лично пойду к генералу, объясню ситуацию. Вместо тебя Мазура назначим, пора ему уже опыта набираться, а не на подхвате бегать. Всё, иди работай.
- Разрешите подумать, товарищ подполковник! – четко выговаривая слова, произнес Северов.
- Чего тут думать? Я тебе повышение предлагаю, не смотря на наши давние разногласия. А что ты мне прикажешь, Мазура на отдел ставить?
- Приказывать начальству, примета плохая , - Глеб повернулся и пошел к двери. – Так я подумаю..? – Он остановился на входе в кабинет и пристально посмотрел на Добронравова. Что-то не нравилось в этой ситуации Северову. Его интуиция в который раз дала о себе знать.
- Думай, но время тебе до вечера – жестко сказал Добронравов, - Всё, свободен. Вечером доложишь. Потапову привет.


***
Северов вышел из кабинета Добронравова с чувством, что его окунают в какое-то дерьмо. По интеллигентному окунают, без крика и пыли.
Вернувшись к себе в кабинет, Глеб, взял со стола пачку сигарет, вытащил одну и подойдя к окну, закурил. Северов смотрел вниз на суету прохожих, а сам думал о предложении Добронравова.
Северов размышлял о том, что хотел подполковник, впихивая ему отдел Кобцева. В нормальное отношение к своей персоне со стороны Добронравова верилось мало. Тогда, что? Поднять уровень дисциплины? Повысить процент раскрываемости? Так там парни и так стараются, недавно бригаду взяли гастролерскую, которые по квартирам работали. Со съемной квартиры тремя машинами вывозили вещдоки. Наговорили эти злодеи эпизодов на двадцать. Теперь месяц проверять только придется, да следствию хвосты заносить, хотя называется это оперативным сопровождением следственных действий. Наверное, всем известно, что следователи добросовестно работают только на экранах телевизоров, в низкосортных сериалах про жизнь милицейскую. На самом деле следак хрен задницу свою от стула оторвет. Раньше, хоть трудились, на печатной машинке официальные бумаги печатали, а теперь у всех компьютеры: раз-два, получи опер поручение и вперед, выполнять распоряжение процессуально независимого лица. А как почитаешь – такой бред написан. Правда, говорят, что бумага – она всё стерпит. Как говорит начальство – главное, чтобы дело было толще – тогда видна проделанная работа. Вот и занимаемся бумагомарательством вместо реального раскрытия и профилактики преступлений.
Мысли Северова вдруг ни с того, ни с сего вернулись в Лене Терещенковой. Глеб чувствовал, что она его ещё любит.
Да, надо бы забежать в штаб, к Лешке Качанову, может у него какая-то информация проскользнет – подумал Глеб. Ну не нравится мне эта канитель с таким вот скороспелым назначением на должность. То гляди, они два месяца согласовывают, на твой моральный облик смотрят, чтоб, значит, соответствовал. А тут просто, здрасьте - пожалуйста, заступайте порулить отделом Глеб Борисович. Да и странно то, что зам. начальника отдела Витя Прошкин – первый кандидат на вакантную должность, жив здоров и никак не выступает. А ведь должна была жаба придавить, что не его двигают. Как сказала бы Алиса: «Всё страньше и страньше».
Ладно, хватит голову ломать, пойти к Лешке заскочить. Глеб положил пачку сигарет в карман и пошел на второй этаж здания, где располагался штаб Управления. На лестнице второго этажа он нос к носу столкнулся с Лешкой.
- О, а я к тебе.
- По делу летаешь, аль от дела линяешь, - скаламбурил Качанов, перефразируя высказывания мультяшной Бабы-Яги.
- Да как тебе сказать. А ты чего весь в мыле скачешь, словно конь ретивый.
- Да, шеф, загонял уже вовсю. Требует в срочном порядке наладить учёт и контроль. А то говорит за Ваши недостатки, мне комиссия такого наваляет, что и на пенсию уйти не смогу, выпрут и спасибо не скажут.
- Стой, - Глеб остановился на площадке между этажами, - давай перекурим, а то на тебе лица нет. И ты мне всё тихо, спокойно расскажешь. Введешь, так сказать в курс «алярма».
- А что рассказывать. Ты разве не в курсе, что к нам проверка из МВД приезжает через неделю. Будут проверять документацию не только штаба, но и всех отделов. Причем проверкой будет руководить генерал-лейтенант Буревой – нынешний заместитель министра по кадрам. Вот такая петрушка. А кому из руководства охота с должности слететь. Тем более, что Буревой жалеть не будет. Приказ и в народное хозяйство – шагом марш. Тут все наложилось: и неважный процент раскрытия преступлений в масштабе области, и жалобы на незаконное вынесение решений об отказе в возбуждении уголовных дел, и утаивание заявлений. В общем, бардак полный. Руководство пообещало, что если их попросят с должности, то они успеют нас уйти раньше. Вот и приходится крутиться. Ты ж знаешь, я кроме этого ничего делать не умею. Раньше я бы просто написал рапорт и перевелся в райотдел простым опером. Дальше фронта не пошлют. А теперь у меня ж ещё и Ленка с дочкой. Мне о них тоже думать надо.
- Да, Леша, не завидую тебе.
- Просто поплюй, ладно я побежал. Увидимся ещё. А вообще мог бы и домой зайти.
- К тебе или к Ленке? – Глеб улыбнулся. Только, наверное, для Лешки оставалось в секрете то, что Ленка неравнодушна к Глебу. Хотя, на правах старой дружбы Лешка, возможно даже и не хотел подозревать Ленку в «шашнях» со своим лучшим другом. Вот такой вот Лешка человек. Если друг, то это на всю жизнь – любимая пословица Качанова. Отчасти поэтому, Северов и не позволял теперь себе флиртовать с Ленкой. Не хотелось ему портить Качанову личную жизнь. Да и о Ленке не мешало бы подумать. Сколько ей уже? 32-33? Пора ей уже второго ребенка для Лешки рожать. Но, Леша маму не бросит, а Ленка такой свекрови опасается. В общем, пусть сами разбираются.
- Ко мне, конечно. Мама до сих пор спрашивает, чего ты не заходишь, грозится пирожки свои фирменные испечь. А то говорит, как перевелся в штаб УВД, так старых друзей всех забыл.
Мама, у Леши Качанова была женщиной старой, ещё коммунистической закалки. Работала в школе учителем. Всех держала в строгости и для своего сына исключения тоже не делала. Вот и вырос Лешка такой правильный со всех сторон. Он даже когда опером в райотделе работал, то со всеми задержанными на Вы беседовал, за что, кстати, его и «босота» уважала, если конечно, не отмороженные по всей голове. Но то раньше было, теперь нравы уже не те. Поменялось всё. Быстро и бесповоротно.
- Давай созвонимся после этой проверки, водочки холодной попьем. А? - в глазах у Лешки застыло мечтательное настроение.
- Конечно, Леша, договорились. И не только водочки. Спиртное с меня, стол с тебя, идет?
- Только не забудь, а то опять замотаешься, бывай – и Качанов помчался дальше.

****
Мысль, которая посетила Глеба, ещё не оформилась, но он уже начинал понемногу понимать. Требовалось проверить ещё одну мысль.
Северов вышел из здания Управления и направился в больницу, которая располагалась недалеко от областного УВД. Прошагав пешком два квартала,и купив по пути яблок и апельсинов, Глеб заявился в палату к Кобцеву. Конечно, на этом «тернистом» пути ему пришлось выдержать активное сопротивление медсестёр и другого медицинского персонала. Но сдавшись напору Северова, который предъявил служебное удостоверение и пообещал, что все, кто будет чинить препятствия будут лично ним задержаны и препровождены в ближайший райотдел милиции за противодействие сотрудникам милиции.
Кобцев лежал на кровати и читал свежую газету.
- Что Иваныч, прихватило? Вот держи, витаминчиков тебе принес.
- А, Глеб, привет! Пришел навестить? Бери стул присаживайся.
- А у меня к тебе разговор есть!
- Я так понимаю, разговор твой по душам? Пошли тогда покурим, чтобы без лишних ушей. – Иваныч, кряхтя, поднялся с кровати.
- А тебе можно курить? С твоей язвой лучше поостеречься.
- Да ладно, сколько бог даст, столько и проживу.
- А ты, Иваныч, что в бога веришь, ты ж коммунистом был?
- Все мы кем-то были. Коммунистами, комсомольцами, а душа она веры просит. Особенно, когда телу плохо. Выкладывай, с чем пожаловал. Не верю, что ты просто решил меня навестить. Да и дружбы сильной между нами не было.
- Ну, ты же опер, всё просчитал наперед. Есть у меня к тебе дело. Знаешь ведь о моих отношениях с Добронравовым.
- Земля слухами полнится. И то, что он на тебя зуб имеет, мне давно известно. Я ж, почитай, уже 25 лет на милицейской кухне.
- Тогда скажи, почему Добронравов хочет назначить меня и.о. начальника твоего отдела, пока ты тут здоровье поправляешь. А как же Прошкин? Он что не потянет? Ведь и работу он знает и личный состав. Его и надо бы назначать, ведь он твой зам непосредственно.
Они стояли в туалете возле открытого окна и дымили сигаретами
- Ну, Витя Прошкин, парень толковый, только знаешь, где у него тесть работает. – Иваныч ткнул пальцем в потолок.
- Слышал, конечно, согласился Северов. Ну и что из этого? Тогда ему и должны были предложить эту должность в первую очередь. От приставки и.о. избавиться легче, чем назначать на должность. А Добронравову уже бы заранее намекнули…
- В общем, мужик ты хороший Глеб, и опер удачливый. – Кобцев закашлялся. – Вот ведь, что гадость понимаю, а бросить никак не могу. Как говорят и сила есть ещё, и воля есть, а силы воли нет. – Иваныч улыбнулся, но тот час улыбка. – В УВД через неделю приезжает проверка из МВД. Руководит этой проверкой целый заместитель министра по кадрам генерал-лейтенант Буревой. Служака и самодур. Мне позвонил товарищ из министерства. Вместе в Академии учились в своё время. Он сказал, что эта проверка внеплановая и в первую очередь призвана очистить ряды нашего Управления от лиц, которые не справляются с выполнением служебных обязанностей. Проверка - это просто повод избавиться от неугодных и пропихнуть своих людей на руководящие и ключевые должности. Понял.
- Да. Теперь понимаю. Меня назначают и.о. отдела, через неделю приезжает проверка, по результатам которой я оказываюсь не оправдавшим высокое доверие руководства, и меня сливают. А ты выходишь и занимаешь опять свою должность, оставаясь белым и пушистым.
- Правильно Глеб, только у тебя ошибка в объекте. Белым и пушистым оказывается Витя Прошкин, а меня уходят на пенсию по состоянию здоровья. Ты знаешь, что я оказался тут, по прямому распоряжению Добронравова, который и организовал мне больничный, под предлогом заботы о личном составе. Пошел к руководству и попросил похлопотать за бесплатное обследование моей персоны. Учитывая, так сказать, былые заслуги перед Отечеством. – Кобцев невесело усмехнулся. – Да вообще-то давно пора мне на пенсию. Только вот не могу я без этой работы. Вроде бы и тяжело и по заслугам не воздается, а вот тянет меня и все.
- Да, Иваныч, тут прямо иезуитские происки и масонские ложи, вместе взятые. Ты мне такие страсти рассказываешь.
- Знаешь, за что меня Добронравов на больничку выпихнул?
- Догадываюсь. Два плюс два уже сложил. Группа Мешкова с её двадцатью эпизодами краж.
- Каких двадцать? Там их под восемьдесят. И на каждом брали только деньги и золото, ну ещё дорогую бытовую технику. А изъяли мы только едва пятую часть и то, только технику. А золотишко и денежки пока не нашли. Правда, Мешков, сдал, где это всё хранится, только вот на обыск поедут только особо доверенные люди Добронравова. И найдут ли они что-нибудь там ещё вопрос. Ты понимаешь? Мне Добронравов этого предложить не мог, знал, что не только пошлю в тот же момент, а ещё и провожу до места. Вот он и подсуетился. Меня на больничку, а тебя на отдел назначить, чтобы потом всё на тебя и спихнуть. Мол, ты отвечал за данное направление работы, а он осуществлял только общее руководством Управлением и был не в курсе того, что ты там накрутил. – Иваныч сплюнул в умывальник. – Как тебе такой расклад? Укладывается в твою версию?
- Иваныч, я шел к тебе, не рассчитывая на такой откровенный разговор. Я чувствовал, что тут не всё просто, но до такого, я, конечно, не додумался. Информации мало было. Вот за ней и пришел. Спасибо тебе. – Глеб протянул Кобцеву руку. Тот ответил Северову крепким рукопожатием. Чувствовалось, что у Иваныча ещё сила осталась.
- Знаешь, Глеб, вот я сейчас лежу, делать нечего и я думаю.
- Думать хорошо, плохо не думать, - засмеялся Северов. Кобцев, сделал вид, что не заметил иронии Северова. Кобцев повернулся к раскрытому окну и продолжил, ни к кому не обращаясь.
- Те, которых мы ловили десяток лет назад, теперь уважаемые люди. Они нас с экрана телевизора жить учат. А наше начальство, всё купленное, им жопу лижет. Молодые курсанты, только из института, приходят устраиваться на работу, а в глазах одни баксы. Знаешь, как в игральных автоматах…? А что-нибудь скажешь про честь - смотрят как на идиота. Я вот сейчас пытаюсь понять, зачем служил, чего добился - и ответа не нахожу.
- Работа у нас такая, ловить и сажать. Смертную казнь же отменили. Мог бы, и привыкнуть уже за 25 лет – ответил Северов, закуривая ещё одну сигарету.
- Противно просто... Противно своих подозревать. Противно, что нами руководят дебилы. Противно читать приказы из рубрики «Нарочно не придумаешь». Противно! - Кобцев стукнул кулаком по стенке туалета и повернулся к Глебу. – Понимаешь, противно, что раньше шли на дело матёрые убийцы, а теперь дегенераты и шпана. Противно, что всем плевать. Противно, что форму нашу стало стыдно носить. Противно слышать вокруг «кто, где, кого, как и за сколько». Противно! И самое главное - противно делать вид, что ты всего этого не замечаешь. Одно успокаивает, Глеб, - когда-нибудь это всё закончится. Вот только чем - не понятно. А главное когда? Ведь я жизнь уже прожил, считай. Да и здоровье поизносилось.
- Все болезни от нервов, Иваныч. А начальники приходят и уходят, а работа остается.
- Вот и я хочу на это надеяться.
- Ладно, давай, поправляйся. Пошел я. – Глеб вышел, оставив задумавшегося Кобцева одного.
Вот теперь, все становится понятным, как пять копеек об асфальт, подумал Северов. Паззлы совместились и неприглядная картина, которая рисовалась Добронравовым стала ему понятно.
- А ты, подполковник, говорил, что мы агентуристы плохие. – Мысленно обратился Глеб к Добронравову. - Конечно, Иванычу спасибо, разложил грязное белье по полочкам.

****
- Разрешите, товарищ подполковник – Северов открыл дверь кабинета начальника Управления уголовного розыска, подчеркивая всем своим видом соблюдение субординации.
- Заходи Северов, подумал уже?
- Да, вот мой рапорт.
- А рапорт зачем? Я же тебя исполняющим обязанности хочу назначить. Тут будет достаточно приказа. – Добронравов взял в руки рапорт Северова и начал читать. По мере того, как смысл написанного доходил до подполковника, его лицо постепенно наливалось краской. – Какого хрена? – он уже орал.
- Вы не кричите, товарищ подполковник. Я обещал подумать. Вот и подумал. Выслуга у меня уже есть, так, что можно и на пенсию с чистой совестью. Тем более, что …
- Что? – зло осведомился Добронравов. Только не надо мне говорить, что у тебя бабушка в Австралии померла, а всё своё имущество тебе завещала.
- А я и не говорил это. – Всё также спокойно проговорил Глеб. Он видел, что только виза начальника УВД генерал-майора Никольского на рапорте удерживала Добронравова от желания изорвать эту бумагу в клочки. – Я уже рассказал начальнику УВД о мотивах моего поступка, когда подписывал рапорт у него, и он с ними согласился. – Просто, дабы соблюсти все бюрократические тонкости, необходима и Ваша виза.
- Без меня – меня женили – пробормотал Добронравов.
- А вот это уже как Вам будет угодно – Северов шутливо кивнул головой, на гусарский манер. Он явственно услышал, как у подполковника скрипнули зубы.
Не говоря больше ни слова, Добронравов вывел на рапорте «Не возражаю» и поставил свою подпись. Северов забрал рапорт и положил его в папку. Развернулся и вышел из кабинета.
- Агентурные дела сдашь мне лично. – В спину ему произнес Добронравов.
Северов развернулся и отчеканил, - Агентурные дела я уже сдал начальнику отдела, хотя могу Вас проинформировать, что все мои агенты изъявили желание прекратить сотрудничество с органами милиции по разнообразным личным причинам. Всё согласно нормативным документам, товарищ подполковник, и не противоречит приказам МВД и Законам государства.
- Свободен, законник хренов – Добронравов не удержался и его кулак впечатался в столешницу.
Глеб, не заходя в свой кабинет, спустился к в секретариат управления кадров и попросил официально зарегистрировать рапорт.
Секретарша, полная женщина в звании старшего сержанта, быстро шлепнула печать секретариата и вписала документ в журнал учета, после чего спросила: - Товарищ майор, мне сейчас отнести ему», - кивнув в сторону кабинета полковника Быстрова – или Вы сами к нему зайдете?
- Сам зайду, - ответил Северов, принимая у секретарши рапорт и расписываясь в журнале. – Он у себя?
- У себя, и настроение хорошее, - она улыбнулась Глебу – можете зайти.

Получив у начальника Управления кадров напутствие и выслушав пространные сожаления, что вот такие надежные кадры покидают службу, а служить все больше некому, Северов не вступая в прения сторон, по-тихому взял «Листок убытия» или в просторечьи «Обходной лист» ретировался из кабинета управленца.
- Вот Артём, подписывай, - он протянул начальнику убойного отдела обходной лист. Тот в недоумении взял его в руки и принялся читать.
- Ты что, на пенсию собрался? А почему я узнаю самым последним? – он в недоумении посмотрел на Глеба – или ты мне уже не доверяешь?
- Доверяю, но «На Аллаха надейся, а верблюда привязывай», - ответил Северов своей любимой поговоркой. Тут дело не в тебе и поверь, лучше тебе в эти козни не влазить. А то запачкаешься, хрен в химчистке ототрут.
- Даже так?
- Да, даже так. Пока тебя это никаким краем не касается и лучше, если тебя обойдет стороной.
- Позволь мне решать, что для меня лучше, а что хуже. Тем более что я пока ещё твой начальник. Дела сдал?
- Да уже сдал, тем более, что мои люди написали отказ в дальнейшем сотрудничестве.
- Всё так серьезно? – Артём Зинченко исподлобья посмотрел на Северова.
- Да, Артём, более чем.
- Закрой, ключ в двери – Зинченко кивнул Глебу на дверь кабинета, а сам полез в сейф и достал оттуда бутылку коньяка и блюдечко с тонко нарезанным лимоном, не первой свежести. Кроме лимона на блюдечке лежало с десяток жареных кофейных зерен.
- Все по науке – улыбнулся Глеб – показывая на этот натюрморт.
- А то, - усмехнулся в ответ Зинченко. – Кофейные зёрна убивают запах алкоголя, ну, по крайней мере, притупляют. На этой должности, я могу себе позволить в рабочее время опрокинуть несколько рюмок коньяку.
Северов знал Зинченко уже лет 10. Они вместе учились в Академии. После успешного окончания которой, Зинченко пошел на повышение – грубо говоря – «попал в струю» на фоне очередных кадровых перетурбаций. А так как парень был далеко не «дурак», вскоре стал начальником одного из райотделов области. Начальником убойного отдела области он стал недавно, года полтора назад, когда Северов уже работал там около 2-х лет. Сам Северов перебрался из городского райотдела милиции, где начинал свою службу простым оперуполномоченным, а потом дорос до должности начальника отделения уголовного розыска.
В областное управление Глеб перешел потому, что ему предложили должность старшего оперуполномоченного по особо важным делам, которая давала Северову некоторые привилегии, а именно отсутствие подчиненного личного состава. В остальном работы было даже больше. Тем более, что руководство управления уголовного розыска постоянно «пихала» Северова в состав различных следственно-оперативных групп, создаваемых для раскрытия особо тяжких и резонансных преступлений. Что ж – «назвался груздем – полезай в лукошко», как говаривал сам Северов. Работа его не тяготила. Северов любил свою работу. Даже если начальство ему не нравилось, и он считал их действия некомпетентными, то успокаивал себя тем, что «начальники приходят и уходят, а работа остается и её надо кому-то хорошо делать». Правильно – любил. В прошедшем времени. Теперь, всё, что связано у Северова с милицией – всё в прошедшем времени. Конечно, бывших ментов не бывает, но …
- Присаживайся, - Зинченко налил в граненые стаканы граммов по 50 коньяка и пододвинул на середину стола блюдце с лимоном. – Давай, за тебя! – Они чокнулись, и Глеб опрокинул в себя содержимое рюмки. Проглотил скривившись, прислушался к себе, а потом закусил долькой лимона.
- Нормально – спросил Артём, - повторим?
- Давай по столько же – он кивнул и закурил. – Дай пепельницу, только не говори, что у тебя в кабинете не курят или что у тебя нет пепельницы.
В здании УВД опять проводилась борьба с курением. Комендант ловил всех, курящих на лестнице и выгонял курить на улицу. Конечно, в кабинеты к руководству он не совался. Но и в кабинеты розыска не совался тоже. Умный был мужик, вернее сказать - уже учёный.
- Рассказывай подробно, - сказал Зинченко, разливая коньяк по рюмкам. Глеб выложил ему все факты, умалчивая конечно, источники их получения.
- Значит, согласно полученной агентурной информации – начал Артём.
- Вот-вот, согласно полученной оперативной информации, согласно кивнул Глеб. – Потому, что доказательств у меня нет, но всё сходится – прямо в масть.
- А почему ко мне сначала не зашел? Я же все-таки по статусу заместитель начальника Управления уголовного розыска. Пошли бы вместе к заму по оперативной работе, к генералу в конце концов.
- Тёма, ты веришь в положительный исход этого дела? Да при всём раскладе нас бы вместе с тобой макнули в дерьмо с головой. А Добронравов опять бы сухим из воды вышел, он же не тонет никогда. А к тебе не зашел потому, что не хотел принести неприятности.
- Знаешь, ты принёс их 10 лет назад, когда впервые зашел ко мне в кабинет, помнишь в райотделе?
- Помню, ты тогда был молодо-зелено, но уже начальник.
- Да ладно, скажи, я тебя хоть раз подвел?
- Тёма, это уже из разряда – «ты меня уважаешь»? Что сделано, то сделано. Я всё просчитал и решил поступить именно так. На гражданке люди тоже живут.
- Но то люди, ты же опер. И очень хороший опер. Ладно, не буду тебя за советскую власть агитировать, давай ещё по одной и разбежались. Мне через 20 минут идти на доклад – Зинченко посмотрел на часы,- ты уверен, что моя помощь не требуется?
- Почему же не требуется? Замолви за меня словечко, когда я буду пайковые получать и компенсацию за неполученную форменную одежду.
- Ну, я же не завскладом, ты просишь невыполнимого – засмеялся Артём. – Ладно, я лично зайду к зампотылу, и попрошу, чтобы тебе оформили всё без геморроя, а коробку конфет его секретарше ты занесешь сам.
- Ну, вот только теперь я понимаю, что значит настоящая дружба – засмеялся Северов. – Да ещё и со своим собственным начальником.
- Трепло, - заявил Зинченко, вставая из-за стола. - Ну и как жить, когда кругом одни опера...
- Всё, я пошел, - Северов, открыл дверь, - так мы договорились на счет ходатайства? Я за конфетами уже в пути! - Глеб, сейчас буду на совещании, после него и переговорю, но ты слишком сильно не надейся. Нет таких людей в Управлении, которых бы миновала отнимающая рука зампотыла.

Через три дня, Северов, подписав обходной и получив на руки пенсионное удостоверение с формулировкой «по выслуге лет», стал гражданским человеком. Пенсию ему оформили быстро, благо шоколад, конфеты и шампанское с коньяком были универсальной валютой при общении с бухгалтерами из пенсионного отдела и секретаршами различных отделов областного УВД. Правда, выходное пособие и компенсацию за недополученный в своё время паёк и форменную одежду пообещали выдать только вначале следующего месяца. Но и это считалось очень быстро. Другие вновь испеченные пенсионеры ожидали своей очереди по три-четыре месяца. Так, что Северов вполне был доволен, если бы не обстоятельства такого скоротечного оформления пенсии.
Всё, что делается – делается к лучшему – решил Глеб. Интуиция в этот раз промолчала…