Интерьеры, которые ассоциируются у нас со сдержанным и уютным скандинавским стилем, надо сказать, в самой Швеции были не очень популярны. Когда в Европе были в моде завитушки, позолота и пухлые ангелочки, или, наоборот, массивная и тёмная мебель — входили в моду они и в Швеции. Всё изменилось, когда Швеция обрела Карла Улофа Ларссона, художника, писавшего, может быть, самые уютные картины в истории человечества, полные света, счастливого детства и семейной любви, и Карин Ларссон, создавшую всё это.

Сам Карл Улоф в детстве семейной любви не знал. Он был сыном простого рабочего из Стокгольма. Его отец злоупотреблял алкоголем и в пьяном виде был вспыльчив и жесток, оскорблял и избивал жену и детей. В конце концов то ли он выгнал мать, то ли мать ушла с детьми сама буквально в никуда. Стирала бельё чужим людям, снимала угол в доме, переполненном другими нищими семьями. Кругом царили грязь и порок, как вспоминал позже художник. Для него, мягкого, жаждущего всеобщего покоя и любви человека, такая обстановка была очень тяжёлой.

Будущее Карла казалось в детстве почти предопределённым. Он ходил в школу для бедных — те, кто её заканчивают, не делают другой карьеры, кроме рабочей. Рисование было отдушиной для мальчика. Получалось хорошо. Когда Карлу было тринадцать лет, школьный учитель посоветовал ему подать заявление на поступление в школу при Королевской академии искусств. Ларссона приняли. Это стало поворотным моментом в его жизни.

Не надо думать, что он сразу будто в сказке очутился. Он был всё ещё ужасно беден, его мать убивала здоровье, работая прачкой (в девятнадцатом веке то был очень физически тяжёлый труд), он приходил домой и слушал скандалы в семьях, с которыми жил под одной крышей. Так что в школе Карла Улофа знали как замкнутого, стеснительного, очень тихого юношу. Он болезненно переживал разницу между собой и другими учениками — лучше одетыми, более сытыми. Нашёл себе работу и после уроков ретушировал фотографии в фотоателье. Тогда «естественная красота» не была в моде, хорошим считался фотопортрет с тщательно сглаженными чертами лица, так что работы у ретушёра было много, не только прыщики замазывать. Получалось иногда продавать карикатуры в газеты.

В шестнадцать лет он поступил в следующее учебное заведение при Академии, «античную школу». Здесь уже никому не было дела до того, что приносит с собой на обед товарищ и новая ли у него рубашка. Имело значение одно — как ты умеешь рисовать. С Ларссоном стали считаться, стремиться дружить, спрашивать совета. Карл наконец-то почувствовал уверенность в себе. Помогло и то, что за работу стали теперь платить серьёзнее: Ларссон теперь рисовал для «Новой иллюстрированной газеты» и по-прежнему был карикатуристом в юмористическом издании «Каспер». Заработков хватало, чтобы делиться понемногу и с матерью, и с отцом, и с братом Юханом.

В двадцать четыре года Ларссон едет доучиваться в Париж. На дворе 1877 год, мир начали завоёвывать импрессионисты, очаровывающие человечество до сих пор так сильно, что по их картинам, например, создают скульптуры. Но Ларссона они впечатлили мало. Попробовал — не понравилось. Так что он продолжает разрабатывать свой собственный стиль.

В это время он живёт, конечно же, в общине шведских художников, в городке Гре-сюр-Луэн — до Парижа ехать 70 километров. Целыми днями Карл Улоф пишет акварельные пейзажи — южная (для шведа) природа поражает его воображение сочностью красок, пышностью зелени. Да и стоять на свежем воздухе с красками и мольбертом во Франции намного теплее и приятнее. Постепенно Ларссон сближается с другой молодой художницей, на шесть лет его младше, Карин Бергёё. Они решают пожениться и ради свадьбы возвращаются в Швецию — приглашать на торжество родственников во Францию дороговато. Карин, в отличие от Ларса, из состоятельной семьи, так что их роман напоминает сюжет из сказок, где сын бедняка добывает себе в жёны принцессу. Но Карин не стала для Карла Улофа просто призом. Они любили друг друга и пронесли эту любовь через всю свою жизнь.

После свадьбы молодые возвращаются во Францию. Там в 1884 году Карин рожает старшую дочь Сюзанну. Чтобы девочка росла не в богемном окружении, через год Карл и Карин опять едут в Швецию. Вскоре у них рождается и первый сын, Ульф. Обоих детей приходится оставить родителям Карин: Ларссоны снова едут в Париж, по приглашению богатого любителя искусства Понтуса Фюрстенберга, пожелавшего заказать для своей коллекции большое полотно от Карла Улофа. Именно в честь этого мецената Карл и Карин решают назвать своего второго сына, Понтуса, который появился вскоре после Ульфа.

Родители Карин дарят молодой семье милый маленький дом в предместьях Стокгольма, на родине её отца. Вернувшаяся из Франции с мужем Карин с пылом начинает обставлять новое жильё. Но её не интересует воссоздание обычной «домашней обстановки», какая есть у всех соседей. Она — художница. Её дом должен быть особенным. Уютным — да, а ещё светлым, ярким, удобным и для хозяйки, и для играющих детей, и, конечно, для того, чтобы в нём рисовать. В наше время Карин бы, пожалуй, сразу пошла не в художники, а в дизайнеры интерьера. Она не только подбирает цвета, но и разрабатывает вид всего текстиля, что будет использоваться дома — занавесок, обивки мебели, полотенец. Она проектирует мебель и находит столяра, способного воплотить задуманное. Именно Карин создала тот полный счастья дом, который потом бесконечно и с любовью рисовал Карл Улоф, тот стиль, которому Швеция захотела подражать.

На обстановку дома уходит много лет, но Карл не ропщет. К 1901 году, когда Ларссоны, наконец, окончательно въезжают, у них уже родилось восемь детей, и один умер младенцем. Сюзанна, Ульф, Понтус, Лисбет, Брита, Честин и Эсбьорн — на таком наборе родители решили остановиться. Карл рисует их и свою жену с огромной любовью; его картины и акварели, изображающие дом и семью, делятся со зрителем таким теплом, словно ты сидишь рядом с изображёнными у камина или во дворе на солнышке.

Неудивительно, что книги с репродукциями акварелей Ларссона, «Дом» (Швеция) и «Дом под солнцем» (Германия) стали так популярны. Немецкое издание вообще раскупалось, как горячие пирожки, благо, цветопередача в полиграфии достигла таких высот, что могла передать всю яркость и всю нежность рисунков Карла. В течение двадцатого века книга переиздавалась больше 40 раз! Шведы массово пересматривают свои представления о том, как выглядит уютный дом. В конечном итоге мы видим идеи Карин в каталогах «ИКЕА» по всему миру. Вряд ли она представляла, что так повлияет на дизайн интерьеров далёкого будущего!

Семья не бедствует. Ларссон продолжает рисовать иллюстрации по заказу, рисует монументальные живописные полотна, в том числе «Зимнюю жертву» по заказу Национального музея в Стокгольме, оформляет стены общественных зданий фресками. «Зимняя жертва» дописана в 1915 году, и тут… музей отказывается её принять. Совершенно неожиданно такой поворот сломил Карла. Его накрыла тяжёлая депрессия. Вместе с ухудшением зрения — возможно, оно испортилось как раз во время работы над заказанной картиной — депрессия приводит к жестоким головным болям, а те, в конце концов, к микроинсульту в начале января 1919 года. Карл чувствует, что смерть близка, и садится за написание мемуаров. Не успевает закончиться январь, как более обширный инсульт убивает художника.

Карин и дети посвятили свою жизнь сохранению памяти о Карле Улофе. «Дом под солнцем» сейчас открыт для посещения туристом. «Зимнюю жертву» Национальный музей за большие деньги выкупил у частного коллекционера в 1997 году и она висит именно там, где оставляли для неё место в самом начале двадцатого века.