В них не было еврейской крови – они были простыми крестьянами, принявшими иудаизм. Но они переехали в Палестину, и их дети и внуки прославили Израиль. Один заложил основы спортивных клубов «Маккаби», другой возглавил генштаб, она же – Хана Орлова – стала первой женщиной-скульптором, добившейся мировой известности.

Дождь в Хайфе – это не просто дождь. Это ливень, молнии и иногда – радуга после. Стена дождя загнала нас в один из моих любимых музеев – музей Мане Каца. И вот там в небольшом зале я увидела ее работы – не впервые, конечно. Один из монументов стоит недалеко от места, где я часто бываю в Рамат-Гане – памятник боевику организации «Эцель» Дову Грунеру. Львенок борется с огромным и сильным львом, олицетворяющим Британскую империю. Но именно в хайфском музее, всматриваясь в прекрасные женские образы, запечатленные Ханой Орловой, я впервые осознала ее масштаб как художника и скульптора. Луч солнца после ливня упал из окна на фигуру балерины, устремленную ввысь. Выставка, стоит сказать, была посвящена теме феминизма. И хотя сама Хана – русско-израильско-французская художница – феминисткой как таковой не была, она стала одной из первых женщин-скульпторов, добившихся мировой известности. Да и ее любимыми моделями были почти исключительно женщины.

Хана родилась в 1888 году в Российской империи, была восьмым ребенком из девяти в семье. В 1905 году она с родителями и сестрой уехала в Палестину. Во многих биографиях Ханы Орловой написано, что она воспитывалась в традиционной еврейской семье. Но в вопросе, откуда происходила ее семья, источники расходятся. Кто-то пишет, что Орловы происходили из города Староконстантинов Волынской губернии, в которой действительно проживали многие евреи. Но в большинстве биографических справок указано, что семья Орловых приехала в Палестину из села Царе- Константиновка Харьковской губернии. Эта губерния не входила в черту оседлости, да фамилия Орлов могла быть как русской, так и еврейской. Однако нам известно, что из этой семьи Орловых вышло немало людей, сыгравших заметную роль в становлении еврейского ишува, а впоследствии и Государства Израиль.

Практически все члены семьи сменили фамилию. Это было тогда принято среди приезжающих в Палестину. Родной брат Ханы Зви Нишри был активистом и одним из создателей физкультурного и спортивного движения в Израиле. Сорок лет он преподавал физкультуру в гимназии в Герцлии, стал одним из основателей движения «Маккаби». Племянник, сын сестры Ханы, Рафаэль «Рафуль» Эйтан – один из известнейших героев Израиля, генерал, 11-й начальник Генштаба Армии обороны Израиля, депутат Кнессета 11–14-го созывов и министр правительства Израиля. Как раз из его биографии мы узнаем, что он «родился 11 января 1929 года в посёлке Тель-Адашим в пяти километрах от Афулы на территории подмандатной Палестины пятым ребёнком в семье Элиягу и Мириам Каминских, приехавших из России в 1904 году. Мириам Каминская (урождённая Орлова) родилась в семье русских субботников».

Значит, и Хана, как и ее сестра, скорее всего, была не этнической еврейкой, а происходила из семьи русских крестьян, принявших иудаизм субботников. Отойдя впоследствии от религии, Хана сохранила духовную и внутреннюю связь с еврейством и навсегда связала себя с Израилем. При этом фамилию оставила свою, русскую. Безусловно, это лишь предположение – о «русских» корнях Орловых говорится только в статьях, посвященных самому известному представителю рода – Эйтану. И тем не менее, возможно, не по закону крови, а вследствие семейного воспитания Хана связала себя с Палестиной.

Переехав в Палестину, Ханна прожила несколько лет в Яффо, зарабатывая шитьем. В 1910 году она отправилась учиться этому ремеслу в Париж. И вот там все пошло не так, как задумывалось.

В Париже начала века она уже занималась не шитьем, а скульптурой, училась в Академии, стала своей в кружке художников Монпарнаса. Там, в знаменитом кафе «Ротонда», она была юной звездой в этой творческой многонациональной плеяде. Модильяни, Сутин, Марк Шагал общались с ней на равных. Район художественных студий называли «Улей». И эта богемная компания состояла из будущих гениальных художников, которые творили смело, в разных художественных стилях. Там она встречала и художника, взявшего себе имя Мане Кац – того самого, чьим именем впоследствии будет назван музей в Хайфе. Там же она познакомила Модильяни с застенчивой девушкой Жанной Эбютерн, ставшей главной темой в его живописи.

Однажды Модильяни, который, по воспоминаниям Ханы, никогда не скрывал своего еврейского происхождения, сидел за столиком кафе и вдруг принялся рисовать ее портрет. Когда быстрая зарисовка была готова, он подписал ее на иврите: «Хана Орлова – дочь Рафаэля». Начало ее известности – участие в Осеннем салоне 1913 года. Тогда она делала бюсты из дерева и вообще использовала самые разные материалы, лишь позже перейдя на бронзу.

Ранние работы, где были черты кубизма и экспрессионизма, можно найти в сборнике стихов поэта Ари Юстмана. Хана стала его женой в 1916 году и помогла проиллюстрировать книгу. Известный поэт Гильом Апполинер, получив эту книгу в подарок, писал автору: «Очень благодарен за “Поэтические раздумья”, которые Вы прислали мне вместе с фотографиями приятных и очень значительных скульптур». С мужем Хана прожила недолго. В Первую мировую войну Ари Юстман воевал, в 1919 году – умер во время эпидемии гриппа. Но Хана вырастила сына. Одна.

Как считает искусствовед Любовь Латт, Хану всегда занимала проблема создания еврейского национального стиля. «Эти поиски типичны для еврейской интеллигенции того времени как в Эрец-Исраэль, так и в Европе. Заострение характеристик, экспрессивное преувеличение свойственно многим портретам Ханы Орловой. Отказываясь от детализации, она создает обобщение, собственную концепцию изображенного. И превращает портрет в новеллу, рассказ, яркую сцену. Орлова не опускается до пресного натурализма и столь же далека от интеллектуальных кодов абстракции. “Я хочу, чтобы мои произведения были такими же жизненными, как сама жизнь”, – скажет она, уже будучи зрелым, признанным скульптором».

«Париж – Тель-Авив» – по этому маршруту она путешествовала не единожды. В Петах-Тикве жила ее семья, сама она вскоре купила дом в Тель-Авиве. Она лепила бюсты израильских писателей, художников, политических деятелей: Хаима Нахмана Бялика, Реувена Рубина, Давида Бен-Гуриона. Но между этими работами пролегла война и бегство с сыном из Франции в Швейцарию. Ее французская мастерская была разграблена, но что это значит, когда погибли миллионы. Она, к счастью, не пострадала, вернулась в Париж, стала еще более знаменитой, выставлялась во всем мире, была уже известна и почитаема в Израиле. Ее скульптуры можно увидеть по всей стране – в киббуцах и городах. Она любила лепить не только людей, но и животных – ваяла образы львов, собак, павлинов и орлов.

И все-таки женская тема в ее творчестве кажется мне самой трогательной и интимной. Женщины с детьми, женщины-героини, головки юных девушек и фигуры беременных женщин, балерины и киббуцницы. В декабре 1968 года она в очередной раз приехала в Израиль, чтобы открыть свою юбилейную выставку. Ей было 80 лет. Сойдя с трапа самолета, она почувствовала себя плохо. Хана умерла в больнице «Шиба» 16 декабря 1968 года. Так вышло, что именно сюда она приехала в самом начале жизни – и сюда же прилетела умереть.



Алла Борисова