Бог дал вам счастье, господа*

Хогвартс всегда был красив зимой. Ну, подумал Северус, Хогвартс вообще всегда был красив, безотносительно сезона. Но было что-то со свежим снегом, из-за чего все ощущалось отчетливее. Чище. Как будто сверкающее белое одеяло дарило тебе чистый лист, возможность начать все сначала. Или что-то в этом роде, Северус ругал себя за свою сентиментальность. Только этого ему не хватало в подобный день.
Было Рождество. Праздник никогда ему по-настоящему не нравился. Не то чтобы ему вообще нравился какой-либо праздник; после смерти его матери, в его доме никогда ничего не отмечали. Дни рождения и праздники приходили и уходили, не внося никаких изменений в его и отца повседневную жизнь. Он старательно притворялся, что его все устраивало, что он все равно не собирался что-то там праздновать, но в глубине души ему этого не хватало. Он попытался вспомнить последний раз, когда видел елку в своем доме, или любое другое праздничное украшения; память ему отказала. Он отложил мрачные мысли о прошлом в сторону и сосредоточился на своем нынешнем затруднительном положении; он решил провести праздничные дни в Хогвартсе, конечно. И рождественский ужин был великолепен, как и вообще зимние каникулы, когда замок был почти свободен от студентов – что и понятно.
Северус не мог поверить, что за болванов ему дали на обучение, в самом деле; это была борьба за спасение его класса от взрывов и расплавленных котлов! Мерлин, расплавленных котлов! Что у него за ученики, если им удалось расплавить четырнадцать котлов – за семестр? Вообще, уничтоженных котлов должно было быть тринадцать, но Сибилла Трелони и ее сумасшедшие бормотания о неудаче привели к указанному числу – и почему, ну почему ему никогда не приходило в голову отметить, как много расплавленных котлов было в его классе в районе обеда? – что едва не довело его безумия; он уничтожил четырнадцатый котел сам, когда она посетила подземелья, только чтобы остановиться погадать профессору.
И если говорить о посещениях, вернемся к его последней проблеме; Поттеры были приглашены в Хогвартс на Рождество. Почему? Только Дамблдор знал. И, если подумать, даже это находилось под сомнением, учитывая, что в половине случаев было затруднительно понять, были ли действия Дамблдора спланированы или он действовал под влиянием момента. Не то чтобы человек не был способен к планированию. Северус прекрасно понимал, что директор мог построить схему быстрее, чем проглотить свои любимые лимонные дольки; и если кто не в курсе, это действительно очень быстро.
Может быть, все это был заговор; в конце концов, может быть, Дамблдор испытывал его, чтобы увидеть, справится ли он с давлением. Правдоподобно. Иначе, в конце концов, зачем бы он решил позвать Поттеров вместе с блошиным приютом и оборотнем? И если Люпин еще не так плох, то дворняга был невыносим, как и Джеймс Поттер. А ещё была Лили. Северус действительно не хотел этого видеть. От мысли наблюдать ее с Джеймсом ежедневно его мутило. От мысли о ней с Джеймсом во время праздников, от мысли обо всех тех украденных поцелуях под омелой, которым он был свидетелем на седьмом курсе, все это было достаточной причиной, чтобы выпрыгнуть из окна седьмого этажа. И он бы так и сделал, если бы не умел летать. Проклятье.
А теперь ему придется добавить двоих сыновей в эту благостную семейную картину. Прославленный и популярный Адриан, мальчик, который выжил, и Гарри. Воспоминание о больших печальных зеленых глазах и собственном произнесенном имени всплыло вместе с мыслью о мальчике. Он часто думал о Гарри. Мальчику, казалось, было хорошо с ним, в то время как студенты седьмого курса боялись даже его тени – и разве это не печально, учитывая, что он был всего на четыре или пять лет старше них? И ребенок на самом деле позволил Северусу чувствовать что-то, кроме боли и ненависти, чего не случалось с начала войны. А еще он заставил Северуса чувствовать себя частью семьи, чего не случалось, ну, никогда.
Северус считал эти мысли абсолютно тщетными; мальчику едва исполнилось два года, когда он видел его в последний раз, а с тех пор прошло уже шесть месяцев. Сейчас для Гарри шесть месяцев – это пятая часть его жизни; Северус не ждал, что Гарри вообще его помнит. И действительно не имело значения, что его сердце сжималось от этого понимания; он и не такое переживал.
Именно из-за визита Поттеров он прятался в своем кабинете. Семья прибыла где-то утром, а сейчас только обед. Северус, который в любом случае много не ел, решил пропустить, и вместо этого провел свое утро за чтением. Гарри понравится читать, когда он вырастет, подумал он мимолетно, и с тихим стоном стукнулся лбом о стол, за которым сидел. Откуда это взялось?
Он знал, что пообещал Дамблдору посещать минимум один прием пищи в день, но он просто не мог этого сделать. И его не должны заставлять! Почему вообще Альбус диктует, что ему делать, в конце концов? Война закончилась, и он больше не был его шпионом! Утвердившись в этой мысли, он уверенно поднялся со стула; он собирался сказать Дамблдору, что не пойдет на обед, и он собирался сказать это немедленно!
Он вышел из своего кабинета, его мантия грозно развевалась,, когда он поднимался по лестницам, убедившись, что выбрал кружной путь, не желая столкнуться с любым из посетителей замка. Десять минут спустя добравшись до кабинета директора, он быстро повторил то, что хотел сказать; он не желал, чтобы с ним обращались, словно он один из учеников! Он был учителем, и Альбусу лучше помнить об этом! Удовлетворенный запланированным, он повернулся к горгулье, отмечавшей входа в кабинет.
– Желейные слизни, – громко сказал он, слегка вздрагивая от именования предпочитаемых директором сладостей. Желейные слизни? Ужасно. Он промаршировал по лестнице прямо к двери кабинета, в которую решительно постучал.
– Войдите, – донесся голос старого волшебника, и Северус, не медля, открыл дверь. Его взгляд был устремлен на Альбуса, он шагнул вперед и поприветствовал его.
– Директор, – кратко произнес он.
– Северус, мой мальчик! Нам не хватало тебя за обедом, – сказал директор, мерцая глазами.
– И вы будете скучать по мне за ужином тоже. Слушай, Альбус, ты должен понять...
– Сев! – детский голос внезапно прервал его запланированную речь, поразив мастера зелий.
– Как я уже говорил, – сказал Дамблдор, его усы дрожали в ответ на удивленное выражение лица Северуса, – нам не хватало тебя за обедом.
Волшебник, одетый в черное, медленно обернулся на голос и обнаружил возбужденного Гарри, сидящего на большом фиолетовом диване в кабинете директора, его глаза были широко распахнуты в ожидании, что его снова возьмут на ручки. Северус почувствовал желание улыбнуться, и, возможно, он даже сделал что-то в этом роде.
– Давай, Северус, не заставляй бедного ребенка ждать! – подтолкнул Альбус, понукая Северуса. Тот приблизился к Гарри и взял его на руки.
– Пъивет, – снова сказал Гарри, его приглушенный голос доносился от плеча Северуса.
– И тебе привет, Гарри, – отозвался мастер зелий, и на этот раз улыбнулся по-настоящему.
– Ты прибыл как раз вовремя, Северус, – заявил Альбус, поднимаясь из-за стола. – Минерва показывает Джеймсу и Лили полигон, который сейчас создается для тренировок Адриана, когда ему исполнится семь, и я собирался отправиться туда же. Я бы вызвал домового эльфа, чтобы последить за маленьким Гарри, но вы двое, кажется, достаточно нравитесь друг другу, – глаза Дамблдора блеснули. – Ты не возражал бы присмотреть за ним час или два, не так ли?
– Я... нет, я согласен, – пробормотал Северус, и директор кивнул.
– Прекрасно. Я зайду в твой кабинет забрать его часа через два. До скорого, джентльмены! – заявил он, оставив удивленного профессора зелий и счастливого мальчика двух с половиной лет за спиной. Когда он спускался по лестнице, чтобы встретиться с остальными Поттерами, его глаза задиристо поблескивали, ведь Северус только что спас его от похода в подземелья. С самого начала задумывалось оставить Гарри на профессора, но он не должен был об этом знать.
– Вот мы и снова только вдвоем, Гарри, – сказал Северус маленькому ребенку, с которым они уставились друг на друга. – Хочешь, я тебе тут покажу кое-что?
Приняв смеха Гарри за согласие, он с мальчиком на руках вышел из кабинета.
– Это был кабинет директора, – говорил он, осторожно спускаясь по лестнице. – Его зовут Альбус Дамблдор. Он чудак.
Гарри снова засмеялся. Некоторое время эти двое двигались по этажам. Гарри нравилось в замке абсолютно все, или, по крайней мере, так казалось, поскольку он никогда не прекращал улыбаться, хихикать и смотреть вокруг с благоговением.
– Здравствуйте, профессор Снейп, – поприветствовал их один из призрачных обитателей. – И тебе привет, малыш. Вижу, Альбус оставил ребенка на ваше попечение? Ну, тогда вперед! – И он прошел сквозь стену. Северус только покачал головой. Призраки.
– Это был Монах, призрак Хаффлпаффа. В школе полно призраков.
– Изьряки, – согласился Гарри, заставляя Северуса усмехнуться.
– Да, Гарри, в замке полно призраков и портретов; они тут повсюду, – и, чтобы доказать свою точку зрения, он пошел к парадной лестнице. – Это называется парадная лестница, Гарри; по ней можно пройти на любой этаж в замке. И смотри, – сказал он, указывая на стены. – Все стены увешаны картинами, – Гарри кивнул, и они начали спускаться в подвластные зельевару подземелья.
Северус не мог поверить, насколько легко было говорить с ребенком. Сначала он думал, это потому, что двухлетние не оценивают. Но потом Гарри хихикал, или смотрел на него своими большими зелеными глазами, и он понимал, что, как ни странно, чувствовал себя комфортно, разговаривая с Гарри. Не с сыном Джеймса Поттера; просто с Гарри.
– Это, Гарри, подземелья. В основном, я работаю именно здесь. Мой класс тоже здесь; я преподаю зелья, – объяснял Северус.
– Зелья? – растерянно спросил Гарри.
– О, да, Гарри; зелья, – сказал Северус с улыбкой. – Пойдем, я тебе покажу.
И он быстро зашагал по направлению к своему кабинету. Он подошел к своему столу, где оставил только что сваренное для лазарета зелье Костерост.
– Это зелье, – сказал он, показывая мальчику флакон. – Я его сварил для мадам Помфри. Она наша медиведьма.
Гарри уставился на флакон, а потом с удивлением оглядел комнату. Его взгляд остановился на портрете, который Северус повесил у себя на стене. Он был единственным в помещении, и, на удивление, пустым.
– Пойтьрет, – сообщил Гарри, указывая на темно-синий холст в раме на стене.
– Верно, Гарри, – сказал Северус, тоже посмотрев на картину. – Ты знаешь, почему я выбрал именно эту картину? – спросил он, когда Гарри посмотрел на него широко раскрытыми зелеными глазами. – Я был на чердаке дома моей матери. Знаешь, я унаследовал его несколько месяцев назад, – объяснил он. – Я был на чердаке и осматривал разные ее вещи, которые хранили там ее родственники, когда эта картина привлекла мое внимание. Очевидно, что это заколдованный портрет. Дело в том, никто не знает, чей именно. Я спрашивал даже Дамблдора, но он не смог назвать человека, который должен быть тут изображен. Это таинственная картина. Пустой холст, на котором должен быть человек. – Он посмотрел на Гарри и грустно улыбнулся. – Она напоминает мне меня самого. Так что, я ее забрал.
Гарри зевнул.
– Спати, – сообщил он, едва удерживая глаза открытыми. Северус усмехнулся.
– Это я вижу. – Он осторожно сел на диван и перехватил Гарри на руках, чтобы ему было удобнее. – Ты знаешь, Гарри, я понятия не имею, почему я сейчас рассказал тебе все это. – Глаза Гарри растерянно сосредоточились на нем, смотря на него из-под густых ресниц. – Не то чтобы ты мог понять, так что я действительно не знаю, почему я это делаю, – сказал он, усмехнувшись. Голова Гарри вдруг свесилась на плечо Северусу, мальчик погрузился в сон.
– Ночи, Сев, – пробормотал он, прежде чем полностью отключиться, вызвав у молодого профессора улыбку.
– Может быть, поэтому я и утруждаюсь, – предположил он и стал наблюдать за спящим мальчиком. – Ты знаешь о школьных факультетах? – мягко спросил он у спящего Гарри. – Я думаю, нет. Их четыре...
И он продолжал говорить с ребенком, пока текли дремотные минуты, все больше убаюкивая Гарри. И пока он был сосредоточен на двухлетке у себя на руках, он не замечал пару темно-синих глаз, следивших за ними обоими с обычно пустого холста. Он также не заметил нежной улыбки, украшавшей лицо таинственного человека на портрете, который, наконец, там появился. К тому времени как Альбус Дамблдор постучал в дверь кабинета Северуса, чтобы забрать Гарри, как и обещал, заставив Северуса поднять глаза от мальчика, человек с картины вновь исчез.
И пока мастер зелий ждал следующего раза, когда он увидит маленького мальчика, не смея всерьез надеяться, что это случится в ближайшем будущем, он не мог слышать, как человек ответил на невысказанный вопрос.
– Скоро, Северус. Скоро.
_______________________
* Название главы «God Rest Ye Merry Gentlemen» – первая строчка традиционной рождественской песни. Перевод не совсем верен, зато отражает смысл строчки, главы и попадает в размер.





Желающие послушать более традиционное исполнение могут послушать тут:



Перевод запросто находится в сети.