Начинается он с того, что я заскакиваю в набирающий скорость поезд (мне вообще очень часто стали сниться поезда). Вагон (последний) – без дверей по бокам, с серыми стенами, тусклое освещение – одна лампочка, которое мигает, грозясь потухнуть, каждый раз, когда вагон трясет. Внутри – казалось бы обычные люди, но чем-то от них таким веет, что они напоминают трупу бродячих артистов... нет, даже цыганский табор! (Знаете, по телевизору часто показывали все эти сюжеты - нельзя к ним приближаться, они загипнотизируют и заберут все дорогие вещи, а то и утащат к себе!) И вот теперь так хочется к ним приблизиться, заговорить с ними. Словно магнит притягивает.

Мы оказываемся в какой-то комнате (кажется, приехали в гостиницу). В комнате один шкаф на манер старых, из красно-черного дерева, много кроватей. Старое окно с потрескавшейся белой краской на раме. Это вообще похоже то ли на палату в больнице, то ли на комнату в детском лагере - честно говоря, в реальности особой разницы тоже нет. Живем там все вместе – и парни, и девушки. Я с ними почти не говорю, словно так и должно быть. Мы вроде как незнакомы, но в тоже время они мне кого-то напоминают (там даже встречаю несколько очень близких мне в реальности людей. Но они меня не узнают ни в какую). Очень сильно. Мы – какая-то группа, чем-то это похоже на экскурсионный тур.

Просыпаюсь. Никого нет. Чувствую себя одиноко. Выхожу из гостиницы, куда-то иду. Спускаюсь в мокрый овраг – там теперь, наяву, стоит местный торговый центр. Кого-то встречаю. Говорю с ним. Возвращаюсь назад. Понимаю, что комната, где я была – гостиничный номер, хотя это сильно сказано – затхлая ночлежка. Стены, как и оконная рама, покрыты белой краской, которая отваливается кусками, обнажая пожелтевшую от времени известку. Освещение опять же – лампочки Ильича, оставляющие на темном полу круги живительного желтого света. Консьержка не дает пройти в ванну. Оказывается, что нормальная ванна стоит огромных денег – и это несмотря на уровень этого ужаснейшего заведения. Узнаю, что есть бесплатный вариант туалета и ванны. Не решаюсь туда идти. Возвращаюсь. Все вернулись. Меня никто не терял. Про меня вообще особо не вспоминали, все точно также, как и в тот день, когда мы приехали... Может, это этакий День Сурка?

Сон окрашен в бледные, выцветшие тона, освещен тусклым светом и пахнет старостью и затхлостью. Он излучает любопытство напополам со страхом. Он издает тихие звуки вроде капания воды из неисправного крана, шагов по разбитому кафелю и жужжания металлической нити в лампочке. Страшно. Знаете, если вы когда-нибудь находились в пустой квартире дорогого вам человека, который умер только что, и вы наконец понимаете, что его голос больше не зазвучит в этих стенах, что вместе с хозяином погибло, застыло его жилище… Да, примерно таким ощущением больше всего веет от этого сна... Черт, я что, сумасшедшая?