1) Писание.

 

Иоанн Златоуст. О священстве. Слово четвертое.
Его писания ограждают церкви во всей вселенной подобно стене, построенной из адаманта. Он и ныне стоит посреди, как мужественнейший ратоборец, "ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу" (2 Кор. 10:4-5). Все это он производит оставленными нам посланиями своими, удивительными и исполненными божественной мудрости. Его писания полезны нам не только для ниспровержения ложных учений и защиты истинного, но весьма не мало служат и к преуспеянию в благочестивой жизни. Предстоятели церкви, пользуясь ими, еще и ныне устраивают, совершенствуют и доводят до духовной красоты чистую деву, которую он обручил Христу (2 Кор. 11:2). Ими они отражают приключающиеся ей болезни и охраняют присущее ей здравие. Такие врачества оставил нам этот "невежда", имеющие такую силу, которую хорошо знают часто пользующиеся ими на самом деле. Отсюда видно, что Павел оказал великую ревность в этом деле.
Иоанн Златоуст. Против аномеев. Слово десятое.
Тот закон несовершенен не по своей сущности, но сделался несовершенным с течением времени; в то время, когда он был дан, он был, весьма совершенным и пригодным для принявших его; а когда род человеческий, руководимый им, сделался лучше, то закон стал менее совершенным, не по своей сущности, а по причине нравственного усовершенствования наученных им. Как луки и стрелы, сделанные царскому сыну для упражнения, а не для войны и сражения, становятся бесполезными, когда этот сын вырастет и научится отличаться в сражениях, так точно случилось и с нашей природой: когда мы были менее совершенными и занимались упражнениями, тогда Бог дал нам и соответственное оружие, которое мы легко могли носить; но когда мы возросли в нравственном отношении, то от нашего усовершенствования это оружие сделалось несовершенным. Поэтому пришел Христос и предложил нам другое, совершеннейшее. И посмотри, с какой мудростью Он перечисляет древние законы и предлагает новые. "Слышали", говорит Он, "что сказано древним: не убивай" (Матф. 5:21).
Иоанн Златоуст. Рассуждение против иудеев и язычников о том, что Иисус Христос истинный Бог.

Видишь ли, как ясно он изобразил в немногих словах все, и то, что Бог, не переставая быть Богом, соделался человеком, и обращался с людьми, и что Он же сам основал и Ветхий Завет? "Нашел" , говорит пророк, "все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову и возлюбленному Своему Израилю". Этими словами он показывает, что Господь и до явления Своего во плоти, Сам управлял всем, Сам совершал все: давал законы, промышлял, сохранял, благодетельствовал. А другой пророк, послушай, как говорит, что Господь не только соделается человеком, но и родится от Девы.

Иоанн Златоуст. Против иудеев. Слово первое.
расскажу вам одну древнюю историю. Птоломей Филадельф, собирая отовсюду книги и узнав, что у иудеев есть Писания, преподающие учение о Боге и о наилучшем устройстве жизни, вызвал из Иудеи мужей и чрез них перевел эти Писания, и положил их в храм Сераписа (он был язычник), где и доселе находится этот перевод пророческих книг. Что же? Ужели храм Сераписа из-за этих книг стал свят? Нет; сами они святы, но месту не сообщают святости, вследствие нечистоты собирающихся в нем. Так надобно судить и о синагоге. Если там не стоит идол, зато живут демоны. И это говорю не о здешней только синагоге, но и о той, которая в Дафне: там пропасть, называемая пропастью Матроны, еще более пагубная. Слышал я, что многие из верующих ходят туда и спят подле этого места. Но нет, я никогда не назову таких людей верующими: для меня одинаково нечисто всякое капище как Матроны, так и Аполлона.


2) Христианская жизнь. Монашеская жизнь. Добродетели.

 

Иоанн Златоуст. К Феодору падшему. Увещевание 1-е.
Бог не за Себя мстит тем, которые согрешили против Него; ибо никакой вред не достигает до существа Его; но при этом имеет в виду нашу пользу, и то, чтобы мы не увеличивали своего развращения, продолжая оказывать Ему пренебрежение и презрение. Как удаляющийся от света не вредит нисколько свету, а самому себе весьма много, погружаясь во мрак; так и привыкший пренебрегать Всемогущею силою, ей не вредит нисколько, а самому себе причиняет крайний вред. Посему Бог и угрожает нам наказаниями, и часто посылает их – не для того, чтобы отомстить за Себя, но чтобы нас привлечь к Себе. Ибо и врач не сетует и не обижается наносимыми ему от больных оскорблениями, но всячески старается остановить их бесчинства, имея в виду не свою, а их пользу; и если они покажут хотя немного благоразумия и здравомыслия, он радуется и веселится, и тем сильнее употребляет лекарства, не для того, чтобы отмстить им за прежнее, но чтобы доставить больше пользы и довести их до совершенного выздоровления.
Иоанн Златоуст. К Феодору падшему. Увещевание 1-е.
имея одного только сожителя, ведя ангельскую жизнь и достигнув уже старости, не знаю, каким образом, по какому-то сатанинскому ухищрению и собственной беспечности своей, дав лукавому доступ к себе, впал в похоть общения с женщинами, – человек, никогда не видавший женщины с тех пор, как вступил в монашескую жизнь! Сперва он попросил сожителя дать ему мяса и вина, и угрожал, если не получит этого, уйти на торжище. А говорил он это не столько потому, что хотел мяса, сколько для того, чтобы иметь повод и предлог отправиться в город. Тот, недоумевая и боясь чтобы, отказав ему в этом, не причинить ему большего зла, удовлетворяет его желанию. Когда же он увидел, что хитрость его не удалась, то уже с явным бесстыдством сбросил притворство и сказал, что ему непременно надобно сходить в город. Тот, не будучи в состоянии остановить его, наконец отпустил, и следуя за ним издали, наблюдал, к чему клонилось это его путешествие. Когда же увидел, что он вошел в непотребный дом, и узнал, что он сообщился с блудницею, то подождав, пока он удовлетворил нечистую похоть свою и вышел оттуда, принял его с распростертыми руками, обнял и горячо поцеловал, и нисколько не упрекнув за сделанное им, просил только, чтобы он, так как удовлетворил уже свою похоть, опять возвратился к пустынножительству. Этот, устыдившись великой кротости его, мгновенно был поражен в душе, и почувствовав сокрушение о грехе, последовал за ним на гору; и пришедши туда, попросил того мужа, чтобы он, заключив его в другой келье и заперши двери ее, доставлял ему хлеб и воду в известные дни, а спрашивающим об нем говорил, что он умер. Сказав это и убедив сожителя, он заключил себя и жил там постоянно, постом, молитвами и слезами омывая душу от греховной нечистоты. Спустя немного времени, когда ближайшую страну постигла засуха и все жители ее были в печали, некто получил во сне повеление попросить того затворника помолиться о прекращении засухи. Взяв с собою друзей, он отправился туда; но там сперва они нашли одного только сожителя затворника; когда же спросили о последнем, получили в ответ, что он умер. Подумав, что они обмануты, они опять обратились к молитвам, и опять чрез такое же видение услышали тоже, что и прежде. Тогда, обступив того, кто действительно притворствовал, просили показать им этого мужа, утверждая, что он не умер, но жив. Тот, услышав это и видя, что состоявшееся между ними соглашение открыто, приводит их к этому святому, и они, разобрав стену (потому что и вход был заложен) и вошедши все, поверглись к ногам его, рассказали о случившемся и умоляли его избавить их от голода. Сперва он отказывал им, утверждая, что он далек от такого дерзновения, так как непрестанно имел перед глазами свой грех, как бы сейчас только совершенный. Когда же они рассказали обо всем случившемся, то убедили его помолиться, и помолившись, оп прекратил засуху.

Иоанн Златоуст. К Феодору падшему. Увещевание 1-е.
И так, объявляй грех свой не только как осуждающий самого себя, но и как долженствующий оправдаться посредством покаяния: тогда ты и будешь в состоянии побудить исповедующуюся душу не впадать более в те же грехи. Ибо сильно осуждать себя и называть грешником есть дело общее, так сказать, и неверным. Многие и из действующих на сцене, как мужчины, так и женщины, наиболее отличающиеся бесстыдством, называют себя окаянными, хотя не с надлежащею целию. Посему я и не назову это исповеданием, потому что они объявляют грехи свои не с душевным сокрушением, не с горьким плачем и не с переменою жизни; но одни из них делают это с тем, чтобы откровенностью своих слов получить славу у слушающих, так как грехи неодинаково кажутся тяжкими, когда другой кто открывает их, и когда – сам согрешивший. Иные, вследствие сильного отчаяния впадши в ожесточение и презирая славу человеческую, с крайним бесстыдством объявляют всем собственные пороки, как бы чужие. Но я желаю, чтобы ты не принадлежал к числу их, чтобы приступал к исповеданию не с отчаяния, но с благою надеждою и, с корнем вырвав отчаяние, оказал противоположную ему ревность. Что же служит корнем и матерью отчаяния? Беспечность; вернее можно назвать ее не только корнем, но и питательницею и матерью. Ибо, как в шерсти порча рождает червей, и обратно сама умножается от них, так и здесь беспечность рождает отчаяние, и сама обратно питается отчаянием, и таким образом, оказывая друг другу это проклятое содействие, они не мало возрастают в силе. Посему кто истребит и искоренит одно из этих зол, тот будет в состоянии победить легко и остальное; кто не предается беспечности, тот не впадает и в отчаяние; кто питается благими надеждами и не отчаивается в себе, тот не может впасть и в беспечность.

Иоанн Златоуст. К Феодору падшему. Увещевание 2-е.
И борцов мы видим увенчиваемыми после многократных падений; также и воин, много раз обращавшийся в бегство, наконец является героем и побеждает врагов. Даже многие из отрекшихся от Христа по причине жестокости мучений опять вступали в борьбу и отходили украшенными венцом мученичества. Но если бы каждый из них после первого удара предался отчаянию, то не получил бы последующих благ. Так теперь и ты, любезный Феодор, потому, что враг немного поколебал тебя в твоем положении, не толкай сам себя в пропасть, но стой добро и поспеши возвратиться туда, откуда отошел, и не считай позором этого кратковременного поражения. Ты не стал бы порицать воина, увидев его с раною возвращающимся с войны; ибо позорно бросать оружие и уклоняться от неприятелей; но доколе кто остается в сражении, то, хотя бы он был поражаем и несколько отступал, никто не будет столь неблагоразумен и неопытен в воинском деле, чтобы обвинять его за это. Не быть ранеными свойственно не сражающимся; но тем, которые с сильным рвением устремляются на врагов, свойственно быть иногда поражаемыми и падать, как это случилось теперь и с тобою; ты, устремившись умертвить змия, тотчас был сам уязвлен им.

Иоанн Златоуст. К Феодору падшему. Увещевание 2-е.

Видишь, какое зло - не воздерживаться от сладострастия, но извращать естественное преимущество и, будучи мужем, делаться рабом женщин.
Иоанн Златоуст. К Феодору падшему. Увещевание 2-е.

Никто не свободен, кроме того, кто живет для Христа: он стоит выше всех бедствий, и если он сам не захочет сделать себе зла, то другой никогда не будет в состоянии сделать ему это. Он неприступен, не терзается от потери имения; потому что знает, что "мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести" (1Тим.6:7); не уловляется честолюбием или славолюбием, так как знает, что "наше же жительство - на небесах" (Фил.3:20); порицающий его не причиняет ему скорби, и биющий не приводит в раздражение. Одно у христианина несчастие - оскорбить Бога, а прочее, как-то: потерю имущества, лишение отечества, самую крайнюю опасность, он и не считает за бедствие; даже то самое, чего все страшатся, - переход отсюда туда, - для него приятнее жизни.

Иоанн Златоуст. К враждующим против тех, которые привлекают к монашеской жизни. Слово второе.

пусть, однако, не будет ничего этого, но все делается по его желанию: где же можешь ты показать нам удовольствие от этого? Его не оказывается даже во время самого удовлетворения похоти; удовлетворивший похоть уже лишился удовольствия и удовлетворяющий похоти находится не в удовольствии, но в смущении и беспокойстве, в возбуждении и безумии и в великом смятении и расстройстве. Не таково наше наслаждение, нет, оно навсегда оставляет душу невозмутимою, не причиняет ей никакого смятения и волнения, но доставляет радость, чистую и непорочную, достославную и бесконечную, - такую, которая гораздо сильнее и живее вашей. Наше наслаждение приятнее и потому, что ваше может быть уничтожено страхом; ибо, если бы царь издал указ, угрожающий за это удовольствие смертью, то большая часть людей отказалась бы от него; что же до нашего (наслаждения), то, хотя бы кто угрожал тысячью смертей, не только не убедит нас пренебрегать им, но скорее сам будет осмеян; настолько оно сильнее и приятнее вашего, и даже не допускает сравнения с ним. Не гневайся же на сына за то, что он от скоротечных или вернее недействительных благ перешел к действительным и постоянным; не плачь о нем, достойном быть ублажаемым, но о том, кто не таков и кружится в настоящей жизни.
Иоанн Златоуст. Сравнение власти, богатства и преимуществ царских с истинным и христианским любомудрием монашеской жизни.
Таким образом власть и войны показывают, сколь отличны друга от друга царь и посвятивший жизнь на служение Богу; а еще точнее можно узнать их, обратив внимание на жизнь и дневные занятия того и другого. Окажется, что один поистине обращается с пророками, украшает душу мудростью Павла и постоянно переходит от Моисея к Исаии, от этого к Иоанну, а от него (еще) к другому (из них), царь же постоянно обращается с военачальниками и градоначальниками и оруженосцами; а с какими людьми кто постоянно обращается, тем и уподобляется нравом. Посему монашествующий сообразует свой нрав с нравами апостолов и пророков, а царь - с нравами военачальников и оруженосцев и щитоносцев - людей, предающихся вину и услаждающихся удовольствиями и большую часть дня проводящих в пиршестве, не знающих ничего важнаго или доброго вследствие опьянения. Так и поэтому следует ублажать монашескую жизнь более, нежели жизнь с господством и царствованием и скипетрами.

Иоанн Златоуст. О сокрушении. Слово первое.
"Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду.  А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: "рака", подлежит синедриону; а кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной"(Мф. 5:21, 22). Это (сказал) Христос. А мы, хуже неверующих в Него, попрали этот закон, каждодневно осыпая братьев своих множеством злословий. И особенно смешно то, что, избегая названия урод, как будто только это слово подлежит наказанию, мы часто наносим (ближнему) другия более тяжкие оскорбления. А на самом деле не так, но (Господь) дал такое запрещение, угрожая наказанием оскорбителям вообще, как это видно и из следующих слов Павла: "Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники - Царства Божия не наследуют" (1 Кор. 6:9, 10). Если же называющий брата своего уродом достоин крайнего наказания, то сколько геенскаго огня приготовить себе тот, кто называет его злодеем, и завистливым, и безумным, и тщеславным, и многими другими, столь же оскорбительными, словами? Слова безумный и "рака" - гораздо легче сказанных теперь. Посему Христос, не упоминая о них, указал только на те, чтобы ты знал, что если легчайшее злословие подвергает сказавшаго геенне, тем более сделают это более тяжкие и несносные. Если же некоторые допускают в сказанном преувеличение (я знаю, что некоторые испытывают расположение думать так, будто эта угроза сказана только для того, чтобы устрашить), то следует уже освободить от упомянутого наказания и самых блудников, мужеложников, малакий, идолослужителей.

Иоанн Златоуст. О сокрушении. Слово первое.
хотя и немногие, однако находятся исполняющие верно; прочие же все, как будто услышав противоположную заповедь, как будто имея повеление собирать сокровища на земле, оставили небо и прилепились ко всему земному, с безумной страстью собирают богатство и, возненавидев Бога, любят маммону. Что же касается до заповеди: " не заботьтесь о завтрашнем дне" (Мф. 6:34), то я не знаю никого, кто бы слушался и повиновался ей, по маловерию нашему.
Иоанн Златоуст. О сокрушении. Слово второе.

Как легкая пыль не может устоять против напора сильного ветра, так и множество похотей не может выдержать устремившейся на них силы сокрушения, но исчезает и рассеивается скорее всякой пыли и дыма. Если плотская любовь так порабощает душу, что отвлекает ее от всего и подчиняет влиянию одной возлюбленной, то чего не сделает любовь ко Христу и страх быть отлученным от Него?
Иоанн Златоуст. К тому же Стагирию об унынии. Слово третье.
Имей в виду, что для христианина, если он когда-нибудь скорбит, должны быть только два повода к унынию, - когда или сам он, или ближний его оскорбит Бога; а так как твоя скорбь не основывается ни на одном из этих поводов, то напрасно ты мучишь себя.

Иоанн Златоуст. К молодой вдове. Слово первое.
Не гоняясь за людскою славою, мы не только избегаем этих зол, но сверх выше сказанного приобретем то, что важнее всего, приучаясь мало-помалу облегчать себя, возноситься к небу и презирать все земное. Не ищущий почестей от людей, что ни делает хорошего, делает все это спокойно, и, будут ли прискорбны или благоприятны обстоятельства его жизни, не потерпит никакого вреда: первые не в состоянии поразить его и повергнуть (в уныние), а последние - сделать его гордым и надменным, но среди всех перемен и замешательств сам он остается вне всякой перемены.

Иоанн Златоуст. О священстве. Слово первое.
Златоуст. Но, почтеннейший и добрейший, для того я и сказал предварительно, что не только на войне и против врагов, но и во время мира и в отношении к любезнейшим полезно употреблять хитрость. Что действительно это бывает полезно не только употребляющим хитрость, но и тем, в отношении к которым она употребляется, для этого подойди к кому-нибудь из врачей и спроси, как они излечивают больных, и ты услышишь от них, что они не всегда довольствуются одним искусством своим, но иногда употребляют и хитрость и при ее помощи восстанавливают здоровье больных. Когда упрямство больных и жестокость самой болезни делают недействительными советы врачей; тогда, по необходимости, врачи прибегают к хитрости, чтобы, как на сцене, можно было скрыть истину.
Иоанн Златоуст. О священстве. Слово шестое.

Велик подвиг и велик труд монахов. Но если кто сравнит труды их со священством, хорошо исправляемым, тот найдет между ними такое различие, какое между простолюдином и царем. У тех хотя и велик труд, но в подвиге участвуют и душа и тело, или лучше сказать, большая часть его совершается посредством тела; и если оно не будет крепко, то ревность и остается только ревностью, не имея возможности выразиться на деле. Напряженный пост, возлежание на земле, бодрствование, неумовение, тяжелый труд и прочее, способствующее изнурению тела, - все это оставляется, если не крепко тело подлежащее измождению. А здесь - чистая деятельность души, и нет нужды в здоровом теле, чтобы проявить ее добродетель. Содействует ли нам крепость телесная в том, чтобы не быть гордыми, гневливыми, дерзкими, а быть трезвенными, целомудренными, скромными, и иметь все прочие качества, который блаженный Павел исчислил при изображении превосходного священника (1 Тим. 3:2)? Но этого нельзя сказать о добродетели монашествующего. Как представляющим зрелища нужны многие орудия - колеса, веревки и мечи, - а у философа вся деятельность заключается в душе его, так что он не нуждается ни в чем внешнем; так и здесь. Монахи имеют нужду в благосостоянии телесном и в местах, удобных для жительства, чтобы не быть очень удаленными от общения с людьми, и иметь тишину пустыни, а также не лишаться и благорастворенного воздуха; потому что для изнуряющего себя постами нет ничего вреднее, как неблагорастворенность воздуха.

Иоанн Златоуст. Против аномеев. Слово первое.
Он совершенно знает, что любовь есть глава, корень, источник и мать всех благ, и что без нее все прочее не приносит нам никакой пользы; она есть знак учеников Господа, отличительное свойство рабов Божьих, признак апостолов.

Иоанн Златоуст. Против аномеев. Слово шестое.

Ты прогневал Его хищением денег? Ими и умилостиви Его, возвратив обиженным похищенное, и еще прибавив к тому, и скажи подобно Закхею: "воздам в четверо" за все, что я похитил (Лук. 19:8). Ты прогневал Бога языком и злословием, которым оскорбил многих? Языком и умилостивляй его, воссылая чистые молитвы, благословляя порицающих, восхваляя злословящих, благодаря наносящих обиды. На это не нужно много дней и годов, а нужно только благорасположение, и все исполнится в один день. Отстань от зла, полюби добродетель, прекрати порочную жизнь и обещай больше не поступать так, и этого достаточно будет для твоего оправдания. Я свидетельствую и уверяю, что если каждый из нас грешников, отстав от прежних грехов, даст искренний обет Богу не повторять их, то Бог ничего другого больше не потребует для оправдания. Он человеколюбив и милостив, и как находящаяся в муках рождения желает разрешиться от бремени, так и Он желает излить Свою милость; но грехи наши препятствуют этому.
Иоанн Златоуст. Против иудеев. Слово восьмое.

Чего не может сделать ни пост, ни лежание на земле, ни всенощные бдения, ни другое что-либо, то делает спасение брата. Подумай, сколько раз согрешали уста твои, сколько произнесли срамных слов, сколько извергли богохульств, сколько ругательств; и все это ты можешь возместить попечением о падшем, потому что одним этим добрым делом можешь очистить всю эту скверну. И что говорю очистить? Ты сделаешь свои уста устами Божьими. Что может сравниться с этой честью? Не я обещаю это; сам Бог сказал, что если хоть одного кого изведешь, уста твои будут, как Его уста, чисты, святы. Итак, не вознерадим о братьях, и не будем, хотя везде, говорить о том, сколь многие постились, сколь многие обольщены; но лучше позаботимся о них. Хотя бы многие и постились, ты, возлюбленный, не разглашай и не выставляй на показ это несчастье церкви, но постарайся исправить его. И, если кто скажет, что постились многие, загради ему уста, чтобы этот слух не распространился; и скажи ему: я же никого не знаю; ты, друг, обманулся и говоришь неправду; увидел ты двух или трех обольстившихся, и говоришь, что их много.

Иоанн Златоуст. Против иудеев. Слово восьмое.

"Сын мой! если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению: управь сердце твое и будь тверд, и не смущайся во время посещения; прилепись к Нему и не отступай, дабы возвеличиться тебе напоследок. Все, что ни приключится тебе, принимай охотно, и в превратностях твоего уничижения будь долготерпелив, ибо золото испытывается в огне, а люди, угодные Богу,— в горниле уничижения" (Сирах. 2:1-5).

Иоанн Златоуст. Слово о проклятии.

чтобы Судия не взыскал души его от руки твоей, - без ненависти, без отвращения, без преследования, но оказывая искреннюю и истинную любовь к нему. Ее ты приобретай и, хотя бы ты не получил никакой другой пользы, это - великая польза, это - великое приобретение, чтобы любить и доказать, что ты - ученик Христов. "По тому", говорит Господь, "узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собой" (Иоан. 13:35), а без нее ни познание тайн Божьих, ни вера, ни пророчество, ни нестяжательность, ни мученичество за Христа не принесут пользы, как объявил апостол: "если", говорит он, "имею [дар] пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что [могу] и горы переставлять, а не имею любви, нет мне в том никакой пользы: Если я говорю языками ангельскими, и если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, то я ничто: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит" (1 Кор. 13:1-7).

Иоанн Златоуст. Слово на новый год.
Финеес сделал убийство и снискал Божие благоволение; а этот, молясь, разгневал Бога, конечно, не молитвою, но расположением духа, с каким он молился. Таким образом и духовное действие может причинить великий вред, когда совершается не для Бога; напротив и житейское дело может принести великую пользу тому, кто совершает его из любви к Богу. Что может быть хуже и тяжелее убийства? Однако и оно сделало праведником осмелившегося совершить его.


3) Брак, Целомудрие. Девство выше брака. Семья. Дети.

 

Иоанн Златоуст. К Феодору падшему. Увещевание 2-е.

Хочешь ли я изображу и домашние заботы: о жене, о детях, о слугах? Худо взять бедную жену, худо и богатую: первое вредит имуществу, а последнее - власти и свободе мужа. Прискорбно иметь детей, а еще прискорбнее - не иметь: если последнее, то напрасно было жениться; а если первое, то подвергнешься горькой неволе. Заболело дитя - страх не малый; умерло преждевременно - плач неутешный; и во всяком возрасте о них различныя заботы, и страхи и многие труды.
Иоанн Златоуст. К враждующим против тех, которые привлекают к монашеской жизни. Слово третье.

Впрочем, если угодно, посмотрим еще и на то, возможно ли вращающемуся в мире получить и это место. Блаженный Павел изъяснил это кратко, сказав, что имеющие жен могут спастись не иначе, как только, если они будут иметь их так, как не имеющие (1 Кор.7:29), и не станут злоупотреблять миром (ст. 31). А мы, если хочешь, распространим речь об этом.

Иоанн Златоуст. К враждующим против тех, которые привлекают к монашеской жизни. Слово третье.
Хотя сохранение целомудрия легко для человека женатого, как пользующегося великою утехою, - в отношении к прочим добродетелям и для него это оказывается не очень (легким), - однако, и здесь мы видим падающими больше женатых, нежели монахов. Не столько выходят из монастырей для вступления в брак, сколько от брачного ложа уходят к блудницам. Если же (миряне) так часто падают в том, против чего им легко бороться, то что им делать с прочими страстями, которыми они возмущаются более, нежели монахи? На этих, конечно, сильнее нападает похоть, так как они не имеют общения с женщинами; но прочие страсти могут и не приближаться к ним, тогда как мирян сильно преследуют и поражают в самую голову. Если же монахи и в том, в чем сильнее бывает у них борьба, побеждают легче, нежели люди, не подвергающиеся такой борьбе, то они очевидно гораздо легче последних устоят против прочих страстей, которыми они не возмущаются.
Иоанн Златоуст. Слово к жившим вместе с девственницами.

У предков наших были две причины, по которым женщины жили вместе с мужчинами; одна заключается в браке, - причина и древняя, и справедливая, и основательная, как происшедшая от законодателя Бога: "потому", говорит он, "оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть" (Быт. 2:22); а другая заключается в прелюбодеянии, - причина и новейшая в сравнении с той, и несправедливая, и беззаконная, как происшедшая от лукавых демонов. А в наш век, выдумав еще некоторый третий образ жизни, новый и странный, и приводящий в великое затруднение желающих найти ему причину. Есть такие люди, которые принимают к себе безбрачных отроковиц, не вступая в брак и не сочетаясь с ними, оставляют их навсегда в своем доме и держат их при себе до глубокой старости, не для рождения детей, - ибо не сочетаются с ними, как они говорят, - и не из распутства, ибо сохраняют их невинными, как они утверждают; а если кто-нибудь спросит о причине, то хотя они представляют и измышляют много причин, но основательной и уважительной, по моему мнению, не имеют ни одной. Впрочем, о тех или других предлогах и мы пока говорить не будем, а укажем ту причину, какую мы сами особенно подозреваем. Какая же эта причина? Во всяком случае, если я уклонюсь от цели, желающие из вас, могут удержать меня. Итак, какая эта причина? Мне кажется, что для них есть некоторое удовольствие жить вместе с женщинами не только по закону брака, но и без брака и сочетания. Если же я думаю неправильно, то не имею ничего и против этого; я высказываю вам пока собственное мое мнение, и, может быть, не только мое, но и их самих, а что и им так же кажется, видно из следующего. Они, конечно, не оставляли бы без внимания столь великой молвы и столь великих соблазнов, если бы удовольствие от этого сожительства не действовало на них сильно и властно.
Иоанн Златоуст. Слово к жившим вместе с девственницами.

И в наше время мы слышим, что многие, обложившие все тело свое железом и одевшиеся во вретище и ушедшие на вершины гор, и постоянно живущие в посте и всенощных и неусыпных бдениях, и оказывающие всякую строгость в жизни, и не позволяющие никому из женщин входить в свои хижины и пещеры, и таким образом соблюдающие самих себя, едва преодолевают неистовство похоти. А ты говоришь, что, когда видишь живущего вместе с девственницею и привязанного к ней, и забавляющегося с нею, и готового скорее отдать свою душу, нежели сожительницу, и потерпеть и сделать все, нежели разлучиться с возлюбленною, ты не веришь ничему дурному и считаешь это не делом похоти, а благоговения. Но, удивительный человек, такое состояние свойственно не существам, облеченным телами, а имеющим жизнь одинаковую с камнями. Ты не веришь, может быть, по своему великому целомудрию; а я слышал от некоторых рассказывавших, что многие чувствовали некоторую страсть и к изваяниям и камням. Если же иногда грубое изваяние и одно изображение имеет такую силу, то когда вместе с изображением будет предстоять и нежное тело, какого не произведет оно неистовства? Как же не думать, что осуждающие говорят справедливее, нежели вы, защищающиеся? Что правдоподобнее, скажи мне: чувствует ли мужчина похоть к женщине, или не чувствует? Конечно, чувствует, скажем мы.
Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Но что мне до этого, скажешь ты, когда я совершенно отказалась от брака? Вот это, - о, несчастная! - это и погубило тебя, что ты думаешь, будто это учение не имеет никакого к тебе отношения. Оттого ты, увлекшись непомерным презрением к этому предмету, и оскорбила Божью премудрость и оклеветала все создание. Если бракосочетание - дело нечистое, то нечисты и все рождающиеся от него, нечисты и вы, чего я не сказал бы о природе человеческой. Как же нечистая будет девственницей? Вами придуман этот второй, или - лучше - третий род осквернения и нечистоты; вы, избегая брака, как нечистого, через это самое удаление стали сквернее всех, изобретши девство, которое гнуснее прелюбодеяния.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Род же человеческий, по природе своей уступая этим блаженным существам, напрягает свои силы и тщательно старается, по возможности, сравниться с ними. Каким образом? Ангелы ни женятся, ни посягают; не делает этого и девственница. Те непрестанно предстоят и служат Богу: то же делает и девственница. Посему и Павел освободил девственниц от всех других забот, для непрестанного и не развлекаемого служения Богу (1 Кор. 7:35 и дал.). Хотя они пока еще не могут восходить на небо, как ангелы, потому что плоть удерживает их, но и здесь они имеют великое утешение, принимая самого Владыку небес, если будут святы телом и духом. Видишь ли достоинство девства, как оно способствует пребывающим на земле проводить жизнь подобно небожителям, облеченным плотью не позволяет уступать силам бесплотным, людей ведет к соревнованию с самими ангелами? Но все это не относится к вам, искажающим такое дело, клевещущим на Владыку, называющим Его злым. Вас ожидает наказание лукавого раба, а девственницам Церкви предлежат многие и великие блага, превосходящие и зрение, и слух и мысль человеческую.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Когда требуемое дело велико, и потому не может быть поставлено в необходимую заповедь, тогда надобно ожидать готовности намеревающихся исполнять его, возбуждая в них наперед хотение и желание другим каким-нибудь образом и незаметно для них. Так и поступил Христос. Не беседами о девстве Он возбудил в них желание девства, но, беседуя только о браке и показывая его тяжесть и не простирая речи далее этого, Он так мудро устроил, что не слышавшие еще ничего о безбрачии сами от себя сказали: "лучше не жениться".

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.
Но, может быть, кто-нибудь скажет: если добро "хорошо человеку не касаться женщины", то для чего установился в жизни брак? Какая будет нам нужда в женщине, если она не будет приносить нам пользы ни в браке, ни в деторождении? И что воспрепятствует уничтожению всего рода человеческого, когда смерть каждодневно убавляет и поражает его, а это учение не позволяет восстанавливать других на место падших? Если бы мы все стали ревновать об этом благе и не прикасались бы к женщинам, то исчезло бы все, и города и дома, и нивы и искусства, и животные и растения; потому что, как с падением военачальника необходимо расстраивается весь порядок войска, так и с уничтожением, от безбрачия, царствующего над всем земным человека, ничто остальное не останется в прежнем устройстве и порядке, и, таким образом, эта добрая заповедь исполнит вселенную бесчисленных зол. Если бы так говорили только враги и неверные, то я признал бы слова их маловажными; но так как и многие, по-видимому, принадлежащие к Церкви говорят это, с одной стороны, по слабости воли оставив девственные подвиги, а с другой - желая охуждением и пренебрежением девства прикрыть свое нерадение, чтобы иметь повод уклоняться от этих подвигов не по небрежности, а по здравому суждению ума, то мы теперь, оставив врагов ("душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием" (1 Кор. 2:14)), научим выдающих себя за наших тому и другому, т. е., что девство не только не излишне, но и очень полезно и необходимо, и что такое суждение не останется для них безнаказанным, но навлечет на них столько бед, сколько подвизающиеся в девстве получат наград и похвал.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.
душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием" (1 Кор. 2:14)), научим выдающих себя за наших тому и другому, т. е., что девство не только не излишне, но и очень полезно и необходимо, и что такое суждение не останется для них безнаказанным, но навлечет на них столько бед, сколько подвизающиеся в девстве получат наград и похвал. Когда сотворен был весь этот мир и устроено все необходимое для нашего наслаждения и употребления, то Бог создал человека, для которого и сотворил мир. Первозданный жил в раю, а о браке и речи не было. Понадобился ему помощник, - и он явился; и при этом брак еще не представлялся необходимым. Его не было бы и доселе, и люди оставались бы без него, живя в раю, как на небе, и наслаждаясь беседой с Богом; плотская похоть, зачатие, болезни чадородия и всякая вообще тленность не имели бы доступа к их душе, но, подобно светлому ручью, текущему из чистого источника, люди пребывали бы в том жилище, украшаясь девством.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Пока они не были уловлены дьяволом и почитали своего Владыку, дотоле и девство продолжало украшать их более, нежели царей украшают диадема и золотые одежды; а когда они, сделавшись пленниками, сняли с себя это царское одеяние и сложили это небесное украшение, и приняли смертное тление, проклятие, скорбь и многотрудную жизнь, тогда вместе с этим произошел и брак - эта смертная и рабская одежда. "а женатый", говорит (апостол), "заботится о мирском" (1Кор. 7:33). Видишь ли, откуда получил свое начало брак и отчего он оказался необходимым? От преслушания, от проклятия, от смерти. Где смерть, там и брак; не будь первой, не было бы и последнего. Но девство не имеет такой связи (со смертью); оно всегда полезно, всегда прекрасно и блаженно, и прежде смерти, и после смерти, и прежде брака и после брака. Какой брак, скажи мне, породил Адама, какие болезни чадородия произвели Еву? Ты ничего не можешь сказать на это. Для чего же напрасно боишься и опасаешься, как бы с прекращением брака не прекратился и род человеческий? Тьмы тем ангелов служат Богу и тысячи тысяч архангелов предстоят Ему (Дан, VII, 10), и ни один из них не произошел по преемству, от родов, болезней чадородия и зачатия. Таким образом, Бог тем более мог бы без брака создать людей, как создал Он и первых, от которых произошли все люди.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Посему, как тогда в омертвелых телах Авраама и Сарры Бог устроил источник и корень столь многих тысяч людей, так и в начале, если бы Адам и Ева, повинуясь заповедям Его, удержались от наслаждения древом (познания добра и зла), не оказалось бы недостатка в способе, как размножить род человеческий. Ни брак, без соизволения Божьего, не может умножить числа существующих людей, ни девство не может повредить размножению их, когда Он желает, чтобы их было много; но Бог соизволил так, как говорит (Писание), из-за нас и вследствие нашего непослушания. Иначе, почему брак не явился прежде обольщения? Почему в раю не было соития? Почему прежде проклятия не было болезней чадородия? Потому, что тогда это было излишним, а после стало необходимым, по причине нашей немощи, как это, так и все прочее: города, искусства, одежды и множество остальных нужд. Все это привлекла и привнесла смерть вместе с собою. Итак, что допущено по причине твоей немощи, того не предпочитай девству или, лучше сказать, и не равняй с ним; иначе, продолжая эту речь, ты скажешь, что и двух жен иметь лучше, нежели довольствоваться одною, так как и это дозволено в законе Моисеевом

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Брак дан для деторождения, а еще более для погашения естественного пламени. Свидетель этому Павел, который говорит: "но, [во избежание] блуда, каждый имей свою жену" (1 Кор. 7:2). Не сказал: для деторождения. И затем "будьте вместе" (1 Кор. 7:5) повелевает он не для того, чтобы сделаться родителями многих детей, а для чего? "чтобы не искушал", говорит, "вас сатана". И продолжая речь, не сказал: если желают иметь детей, а что? "но если не [могут] воздержаться, пусть вступают в брак" (1 Кор. 7:9).

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

И это, по-видимому, он говорит о браке, а на самом деле, как бы прикрыв обычной приманкой крючок, закидывает его в уши учеников, желая самыми словами о браке отвлечь их от брака. Кто услышит, что после брака он не будет господином самого себя, но будет находиться во власти жены, тот тотчас постарается освободиться от этого горчайшего рабства, или лучше, и не начнет подчинения этому игу; так как подчинившемуся однажды необходимо потом раболепствовать до тех пор, пока это угодно будет жене. А что я не по догадке только высказываю мысль Павла, в этом легко убедиться примером учеников (Христовых). И они не прежде признавали брак тягостным и обременительным, как, выслушав Господа, доведшего их до такой же необходимости, до какой и Павел доводил тогда коринфян; ибо то изречение: "кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать" (Матф. 5:32), и это: "муж не властен над своим телом" (1 Кор. 7:4), выражают одну и ту же мысль, только разными словами.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

А девственница, не имея средства погасить этот пламень, хотя видит, что он разгорается и поднимается вверх, и, будучи не в силах погасить его, старается только о том, чтобы в борьбе с огнем не сгореть ей самой. Что может быть удивительнее этого - носить целый очаг внутри себя и не сгорать, питать пламень в тайниках души и сохранять ум неприкосновенным? Ей не позволяется выбросить вон эти горящие угли, и она принуждена переносить в душе то, чего, по словам писателя Притчей, невозможно вытерпеть телесной природе. Что же он говорит? "может ли кто ходить по горящим угольям, чтобы не обжечь ног своих" (Притч. 6:28)? Но вот она ходит и переносит пытку. "Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его" (Притч. 6:27)? А она, нося яростный и бурный пламень не в одеждах, но внутри себя, должна сдерживать и скрывать его. Кто же дерзнет, скажи мне, равнять брак с девством или взирать с пренебрежением на это последнее? Этого не допускает блаженный Павел, показав великое различие между тем и другим: "незамужняя", говорит он, "заботится о Господнем, а замужняя заботится о мирском" (1 Кор. 7:34). Дозволив брачным "быть вместе", и этим доставив им удовольствие, послушай, как он далее не одобряет их.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Только вступать, или не вступать в брак зависит от нас; а то, что последует за браком, уже не в нашей власти, но волею или неволею нужно переносить рабство. Почему? Потому, что мы не по неведению избираем это подчинение, но, очень хорошо зная его права и законы, добровольно подвергаем себя этому игу. Затем, сказавши о живущих с неверными женами, изложив подробно все законы о браке, вставив речь и о рабах и достаточно утешив их тем, что этим рабством не унижается их духовное благородство, он переходит, наконец, к словам о девстве, которые и прежде соблюдал в себе и старался посеять, а теперь открыл, хотя, не утерпев, не умолчал об этом и в словах о браке; ибо кратко и в разных местах он поместил слова (о девстве) и в этом последнем увещании, и таким прекрасным способом приготовив наш слух и предрасположив ум, сделал превосходное введение к речи (о девстве).

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Та, которая воздерживается против воли мужа, не только лишится награды за воздержание, но и даст ответ за его прелюбодеяние, и ответ более строгий, чем он сам. Почему? Потому, что она, лишая его законного совокупления, низвергает его в бездну распутства. Если она не имеет права делать это и на короткое время без его согласия, то какое прощение может получить она, постоянно лишая его этого утешения? Но что, скажешь, может быть тяжелее этой необходимости и угрозы? И я говорю то же самое. Для чего же ты подвергаешь себя такой необходимости? Это должно было обдумать до брака, а не после брака. Посему и Павел, сказав о необходимости вследствие уз, говорит об освобождении. После слов: "соединен ли ты с женой? не ищи развода", он прибавляет: "остался ли без жены? не ищи жены".

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Вот чем ограничивается великая заслуга брака: тем, что за него не осуждаются, а не прославляются; последнее принадлежит девству, а вступивший в брак должен довольствоваться сведением, что он не согрешил. Почему же, скажут, ты советуешь не искать жены? Потому, что однажды связанному (браком) не следует разрывать его, ибо это влечет за собою много скорбей.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Не будем, если угодно, говорить обо всем этом и предположим на словах невозможное; допустим, что брак имеет все вообще блага: многочадие, добрых детей, богатство, у жены целомудрие, красоту, благоразумие, согласие, жизнь до глубокой старости; пусть будет при этом и знатность происхождения и величие власти и не тревожит общая естественная слабость - опасение перемены всего этого, пусть будет удалена всякая причина уныния, всякий повод к заботе и беспокойству, и ни другая какая-либо причина, ни преждевременная смерть не расторгает брака, но пусть оба они умирают в один день, или, что гораздо приятнее, пусть останутся у них наследниками дети, и похоронят обоих родителей вместе в глубокой старости. Какой же будет конец? С какой пользой от этих многих удовольствий они отойдут туда? Оставить много детей, наслаждаться с хорошей женой роскошью и всеми другими благами, которые я сейчас исчислил, и достигнуть глубокой старости, какую все это может нам принести пользу на том судилище в виду вечных и истинных благ? Никакой. Все это тень и сновидение. Если же от этого мы не можем получить никакой пользы в ожидающих нас и не имеющих конца веках, и никакого иметь утешения, то наслаждавшийся этим должен будет стать наравне с теми, которые не наслаждались.

Иоанн Златоуст. О священстве. Слово третье.
Для вдовиц празднословить, ссориться между собой, льстить, забывать стыд, всюду являться и ходить по площади считается безразличным; а девственница обрекла себя на высший подвиг и посвятила себя высшему любомудрию, обещает вести на земле жизнь ангельскую и стремится с этой плотью уподобиться бесплотным силам. Ей не следует излишне и часто отлучаться из дома и не позволяется вести пустые и бесполезные разговоры, а злословий и ласкательств она не должна знать и по названию. Посему она имеет нужду в строжайшем охранении и большей помощи. Враг святости непрестанно и наиболее восстает на девственниц и осаждает своими кознями, готовый поглотить ту, которая ослабеет и падет; также (действуют против нее) и многие злонамеренные люди, и вместе со всеми ими неистовство природы человеческой; вообще она должна выдерживать двоякую борьбу с неприятелями, отвне нападающими, и врагом, внутри ее воюющим.


4) О греховности.

 

Иоанн Златоуст. К враждующим против тех, которые привлекают к монашеской жизни. Слово третье.
Для распутства уже мало любодеяния; и как в болезнях последующее сильнейшее страдание заглушает ощущение предшествовавшей боли, так и чрезмерность этой язвы делает то, что уже не кажется нетерпимым и нетерпимое - разврат с женщиною. Хотят, кажется, иметь возможность избегать этих сетей, и женскому полу предстоит уже опасность сделаться излишним, так как его во всем заменяют отроки. И не только это ужасно, но и то, что такая мерзость совершается с полною безопасностью и беззаконие стало законом. Никто уже не опасается и не страшится; никто не стыдится и не краснеет; но еще хвалятся этим позором, и целомудренные кажутся безумными, а обличающие - не здравомыслящими; если они слабы, то подвергаются побоям, а если сильны, то терпят насмешки, поругания и бесчисленные издевательства. Не помогают ни суды, ни законы, ни воспитатели, ни отцы, ни приставники, ни учители: одних успели развратить деньгами, другие имеют в виду только то, чтобы им было жалованье; а из тех, которые добросовестнее и заботятся о спасения вверенных им, одни легко поддаются укрывательству и обманам, а другие боятся силы развратников. Легче спастись заподозренному в тирании, нежели избежать рук этих нечестивцев тому, кто попытался бы удалять от них (детей); так среди городов, как бы в великой пустыне, "мужчины на мужчинах делают срам" (Римл.1:27). Если же некоторые избежали этих сетей, то нелегко им избегнуть худой славы от таких развратников

Иоанн Златоуст. К Стагирию подвижнику, одержимому демоном. Слово первое.

а теперь, когда Каин был видим и многие в течение долгого времени были свидетелями его наказания, событие стало очевидным и достоверным и для современников и для потомков. Но, скажут, какая же польза от этого ему самому? Весьма большая: Бог заботился и о его спасении, когда словесным вразумлением умерял его ярость, насколько от Него зависело. Но если рассмотреть и самое наказание, то и от него окажется великая польза. Если бы Бог тотчас умертвил Каина, то не дал бы ему времени для раскаяния и исправления. Теперь же он, продолжая жизнь в страхе и трепете, мог бы получить от такой жизни великую пользу для себя, если бы не был крайне бесчувственным и больше - зверем, нежели человеком. Кроме того, настоящее наказание уменьшало для него тяжесть будущего мучения; потому что наказаниями или бедствиями, которые посылает на нас Бог в настоящей жизни, устраняется немалая часть будущих мучений.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

Потому, скажешь, что то не мое, а это мое. Следовательно, удовольствие доставляется корыстолюбием, а не самым серебром; если бы было последнее, то одинаково можно было бы им наслаждаться и там. Если же ты скажешь, (что оно приятно) по своей пользе, то стекло гораздо полезнее; это могут сказать и сами богачи, большей частью приготовляющие чаши из этого вещества; хотя они, увлекаясь роскошью, употребляют на это и серебро, но наперед влагают внутрь стекло, а потом снаружи окружают его серебром, показывая этим, что первое приятнее и пригоднее для питья, а второе служит только гордости и излишнему тщеславию. Что же вообще значит "мое'' и "не мое"? Когда я тщательно вникаю в эти слова, то усматриваю, что это только пустые слова. Многие еще при жизни не могли удержать это серебро, ускользнувшее из их власти, а те, у кого оно оставалось до конца, при смерти волей-неволей лишились обладания им.


5) О женщинах. Вдовицах.

 

Иоанн Златоуст. К враждующим против тех, которые привлекают к монашеской жизни. Слово первое.
Так как никто, ни от гнева, ни из жалости, не убивал ея, и хотя она и старалась найти что-либо съестное в других местах, но нигде уже невозможно было найти, а голод терзал ее утробу и мозги и еще сильнее голода воспламенял ея гнев; то, под влиянием раздражение и крайности, она восстала на природу, и, схватив свое дитя (у ней был грудной мальчик), сказала: несчастное дитя, для кого, во время этой войны, голода и возмущения, я буду беречь тебя? У римлян, если мы и будем жить, под их владычеством (ожидает нас) рабство, этому рабству предшествует голод, а того и другого тяжелее бунтовщики: так будь же для меня пищею, для бунтовщиков фуриею, а для мира баснею, которой только и недостает в бедствиях иудеев. И с этими словами, она убивает сына; потом, изжарив его, половину съедает, а остальное скрыла и сберегла. Вскоре пришли бунтовщики и, ощутив необычайный запах, начали грозить, что тотчас убьют ее, если не покажет им, что она приготовила. А она сказав, что сберегла для них прекрасную долю, показала остатки своего сына. Ужас и изумление тотчас объяли их и они окаменели при этом зрелище. Это родное дитя мое, сказала она, это мое произведение, ешьте, я уже ела; не будьте нежнее женщины и жалостливее матери; если же вы богобоязливы и гнушаетесь моим приношением, то как я уже половину съела, так мне же пусть достанется остальное. После этого они ушли, объятые трепетом, в этом одном оказавшись робкими и только эту пищу уступив матери. Тотчас весь город исполнился негодования, и всякий, имея пред глазами такое страшное дело, ужасался, как будто бы сам был виновником его. Голодавшие желали смерти и называли счастливыми тех, кто умер ранее, не слышав и не видев таких бедствий. Скоро разгласилось это страшное дело у римлян; одни из них не верили, другие жалели, большинство же еще сильнее возненавидело этот (иудейский) народ.

Иоанн Златоуст. К Стагирию подвижнику, одержимому демоном. Слово первое.

Бог приводит к нему всех животных и повелевает дать всем им имена; но ни одного из них не дает ему в помощники, представляя и причину: "не нашлось помощника", говорит, "подобного ему" (Быт. 2:20). Показав этим человеку, что он занимает середину между двумя естествами (небесным и земным), что он выше всего земного и что из множества этих творений ни одно не равно ему, Бог творит потом жену, и этим удостаивает его новой чести и ясно показывает, что жена создана для него, как и Павел говорит: "и не муж создан для жены, но жена для мужа" (1 Кор. 11:9).

Иоанн Златоуст. Слово к жившим вместе с девственницами.

ибо какой мужчина без этой потребности решился бы переносить женскую изнеженность и обидчивость, и другие недостатки этого пола? Посему и Бог в начале вооружил женщину этою особою силою, зная, что она подверглась бы великому презрению, не оказывая такого влияния, и что никто, оставаясь чистым от похоти, не решился бы жить вместе с нею.

Иоанн Златоуст. Слово к девственницам, жившим вместе с мужчинами.Если же случится сожительнице и заболеть внезапно, тогда уже и стены бесполезны; быстро встав прежде других, так как служанки часто медлят, он входит к лежащей девственнице, оправдываясь ее болезнию, садится около нее, и исполняет разные услуги, которые пристойно исполнять иногда только женщинам, и она не стыдится, но еще утешается этим, и он не только не совестится, но еще очень радуется, и тем более, чем постыднее то служение, которое исправляет; тогда и оправдывается апостольское изречение: "слава их - в сраме" (Флп. 3:19). Когда же встанут и служанки, то срам бывает еще хуже; они с непокрытою головою, в одной нижней одежде и с обнаженными руками, как встревоженные и пробужденные ночью, бегают в его присутствии, или лучше - он обращается и бегает среди них, тогда как они исполняют все нужды; этого что может быть постыднее? Когда прибудет и повивальная бабка, и тогда он не стыдится, а еще хвалится в присутствии даже посторонних девиц; ибо имеет в виду только то одно, как бы оказать больной свои услуги, не сознавая, что чем более он оказывает их, тем более срамит и ее и себя. И что удивительного в том, если он не стыдится пришедшей? Часто и в полночь он не ленится исполнять дело низких служанок, даже бежать к повивальной бабке; когда же та придет, его то выгоняют против воли, если он слишком бесстыден, то позволяют ему войти и сидеть; впрочем, кто мог бы, даже употребив много усилий для посрамления его, изобразить его таким, каким он делает сам себя? Когда же наступит день и нужно будет обоим вставать с постели, то начинаются предосторожности и опасения; ибо и она не может безопасно выйти из своей комнаты, так как часто, входя, быть может, встречала неодетого мужчину; и он опасаясь того же самого, иногда входит предвозвестив о себе, а иногда - без предосторожности, за что подвергается великому осмеянию; но я не стану говорить ничего более.

Иоанн Златоуст. Книга о девстве.

И я с этим согласен: я не отстраняю ее совершенно от содействия в духовном; - да не будет! - но я говорю, что она совершает это тогда, когда не занимается брачными делами, а, оставаясь женщиной по природе, достигает добродетели блаженных мужей. Она может помогать мужу не украшениями своими, не роскошью, не просьбами к мужу о выдаче денег, не пышностью и расточительностью, но когда, став выше всего настоящего и отпечатлев в себе жизнь апостольскую, будет оказывать большую кротость, большую скромность, большое презрение к деньгам и терпеливость; тогда она будет в состоянии поддержать его, когда скажет: "имея пропитание и одежду, будем довольны тем" (1 Тим. 6:8), когда будет оправдывать такое любомудрие делами и, посмеиваясь над смертью телесною, считать за ничто настоящую жизнь, когда всю славу этой жизни будет признавать, согласно с пророком, за "цвет полевой" (Иса. 40:6).

Иоанн Златоуст. К молодой вдове. Слово первое.
“Вдовица должна быть избираема не менее, как шестидесятилетняя” (1 Тим. 5:9); и еще: “Молодых же вдовиц не принимай” (ст. 11); теми и другими словами он желает показать нам величие этого состояния (вдовства). Когда он дает постановления о епископах, то нигде не определяет числа лет, а здесь делает это с великою точностью. Почему? Не потому, чтобы вдовство было больше священства, но потому, что эти (вдовы) встречают больше трудностей, нежели те (епископы), так как их с разных сторон окружает множество дел, общественных и частных.

Иоанн Златоуст. К молодой вдове. Слово первое.

Бывают между ними и такие, которые не хотят вступать в законный брак с мужчинами, но (живут с ними) тайно и скрытно; и это делают для того, чтобы получать похвалы за вдовство, -  так это состояние не только не поносно, но и считается у людей достойным удивления и почтения не только у нас верных, но и у самих неверных. Когда я был еще молод, помню, как учитель мой (а он был суевернейший из всех людей) при многих удивлялся моей матери. Желая узнать, по обыкновению, от окружавших его, кто я таков, и услышав от кого-то, что я сын вдовы, он спросил меня о возрасте моей матери и о времени ее вдовства. И когда я сказал, что ей сорок лет от роду и что двадцать лет уже прошло, как она лишилась моего отца, он изумился, громко воскликнул и, обратившись к присутствовавшим, сказал: "ах! какие у христиан есть женщины!" Таким удивлением и такою похвалою пользуется это состояние (вдовства), не только у нас, но и у внешних (язычников)!

 

 

6) Артисты, театр.

 

Иоанн Златоуст. Против иудеев. Слово первое.

Знаю, что некоторые сочтут меня дерзким за то, что я сказал: нет никакого различия между театром и синагогою; а я считаю их дерзкими, если они думают иначе. Если я решаю так сам собою, вини меня; но, если говорю слова пророка, прими решение. Знаю, что многие уважают иудеев, и нынешние обряды их считают священными: потому спешу исторгнуть с корнем это гибельное мнение. Я сказал, что синагога нисколько не лучше театра, и приведу на это свидетельство из пророка; иудеи, конечно, не больше пророков заслуживают вероятия. Так, что же говорит пророк? “У тебя был лоб блудницы, ты отбросила стыд” (Иер. 3:3). А где блудница предается блудодеянию, то место и есть непотребный дом. А лучше сказать, синагога есть не только непотребный дом и театр, но и вертеп разбойников и логовище зверей: “Не соделался ли вертепом разбойников (в другом переводе – вертепом гиены – и.Н.) в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя Мое?”