Это цитата сообщения К-Валентина Оригинальное сообщение
" Мне очень нравилось быть его женщиной..."
13 лет они были вместе. Но так и не переступили обращения на «Вы». Чтобы на людях не показывать захлестывающую нежность друг к другу.
- К моменту нашей встречи Микаэл Леонович был женат несколько раз. Ни с одной женщиной никогда не жил долго. И жены были, как он говорил, «приходящие». Я тогда работала в газете «Советская культура», была музыкальным обозревателем. У меня было имя и репутация … скандальная …
~ Глядя на вас, не скажешь, что вы любительница жареного …
- Нет, не в том смысле. Я защищала справедливость. В музыке. И мне очень нравилось это делать. Я была первым человеком, кто написал о Шнитке в газете ЦК КПСС, и это был первый положительный отзыв о нем в советской прессе. Это тогда считалось скандалом. Несколько лет назад я окончила Гнесинку, защитила диплом по французской музыке ХН! века и была очень увлечена своей работой в газете. Я была замужем, у меня был ребенок. Хотя мне уже было понятно, что брак исчерпал себя. Знаете, так бывает, когда люди женятся или выходят замуж в поисках свободы. Мой первый брак — как раз такой случай.
~ А в чем, фигурально выражаясь, заключалась несвобода?
- Моя мама, которую я обожаю, человек волевой и с определенными представлениями о том, как нужно строить жизнь и отношения. Она пыталась форматировать мою жизнь согласно своим представлениям. Я бежала от этого в замужество. Мне было 19 лет.
~ Когда вы познакомились с Таривердиевым, вам было двадцать шесть, ему — пятьдесят два. А как произошло само знакомство?
- Как-то так сложилось. что Микаэл Леонович меня знал по публикациям. Я его, естественно, знала, как публичного человека. Хотя не могу сказать, что тогда была знатоком его музыки. Узнав, что он хочет написать статью о Родионе Щедрине, позвонила, мы договорились встретиться. Микаэл Леонович пригласил меня на репетицию. Собственно, так и познакомились. Потом он позвал на свой концерт. Потом мы еще раз с ним встретились. Он написал статью, ее опубликовали. Статья ему страшно нравилась, он одновремен но хвастался мной и статьей …
Потом мы поехали на камерный фестиваль симфонической музыки, который Щедрин устраивал в Вильнюсе...Тогда, в Вильнюсе, он пригласил меня вечером в ресторан. И предложил сыграть на небольшом пиани но, которое там было. Я испугалась и отказалась. Но он сыграл. Прелюдию «Встреча С женой» из «17 мгновений». Уже гораздо позже я поняла, что для него это было чем-то из ряда вон выходящим. Он не любил играть в компаниях. Тем более в ресторане.
« … Вера оказалась там тоже. Вильнюс, туман, странное ощущение, что мы знакомы давно. Ощущение страха что-то спугнуть. Желание приручить … у меня было много женщин. Осталась одна. Впервые я был не одинок. И впервые у меня появилось ощущение страха. Я никогда ничего не боялся. Так хотелось продлить ощущение радости и nолета … », (Из книги Микаэла Таривердиева «Я просто живу»).
~ Чувства недоверия не возникло?
- Абсолютно не было. Я наивный и доверчивый человек. И он такой же. А потом, скорее, его обольщали, чем он.
~ Я имела в виду его репутацию донжуана?
- О нем очень точно Андрей Вознесенский сказал: смесь Дон Жуана с Дон Кихотом. Конечно, он женщин чувствовал и понимал. И женщинам он очень нравился. Он же такой яркий, красивый, необыкновенный …
~ Что вы почувствовали тогда, в первый момент знакомства?
- Когда мы встретились, появилось такое теплое ощущение не-одиночества. Но ощущение близости, не случайной близости — оно разворачивалось постепенно …. Он же сам считал, что он одиночка, и все вокруг тоже так думали. Во мне он ценил не просто женщину, но близкого человека. Его не раз предавали, используя его благородство.
~ С Эльдаром Рязановым. они вместе сделали всеми любимый фильм «Ирония судьбы»?
- С Рязановым Микаэл Леонович познакомился в Пицунде, в киношном доме творчества. Микаэл Леонович, большой любитель водных лыж, пытался научить Эльдара кататься на лыжах. Ничего не получилось, зато они подружились. Однажды Эльдар сидел и напевал песенку «На Тихорецкую состав отправится», И заметил мимоходом, что песенка эта народная и войдет в его новый фильм «Ирония судьбы». «Что это за разговоры! — возмутился Таривердиев. — Это песня не народная, и у нее есть автор. Эта песня моя … ».
«Когда я прочел сценарий «Иронии судьбы … », очень удивился. Жанр ни под какое определение не подходил. Для меня этот фильм — рождественская сказка. Сказка о том, что все мы — независимо от возраста — ждем, когда с неба (без всяких наших на то усилий) свалится на голову принц или приниесса. Прекрасные, очаровательные, любящие, которые нас поймут, как никто до этого не понимал.
Это — сказка (у кого-то, быть может, она сбывается, но, думаю, мало у кого’). О ней мечтают все и всегда с особым теплом и доброй иронией об этом думают. Фильм делался к Новому году, это был специальный новогодний заказ телевидения, поэтому все говорили, что картина должна иметь запоминаюшиеся песенки — куплетные, с nростыми словами. А тут «развели консерваторию, романсы» … Да еще на такую сложную поэзию. Это загубит картину …
Эльдар Рязанов оказался прекрасным товарищем. Мы оборонялись спина к спине. Хотя nризнаюсь, что и сами испытывали страх. Успех песен из «Иронии судьбы … ». признаться. стал для меня полной загадкой». (Из книги Микаэла Таривердиева «Я просто живу»).
~ Из Вильнюса вы вернулись в Москву, и еще несколько лет у вас ведь был тайный роман, так?
- Я стала жить двойной жизнью. Жуткий страх, что я могу потерять своего ребенка, буквально преследовал меня. Я боялась, что его отберут. Что потом, в каком-то смысле, произошло. Видимо, наши страхи материализуются. Мой сын, который потом уже жил с нами и к которому Микаэл Леонович относился как к своему сыну, в 13 лет ушел от нас. В результате работы, проводимой в том числе и его отцом … Но это было после. А тогда какое-то время, и немалое, мы жили двойной жизнью, но в этом были свои плюсы. Когда отношения тайные, они складываются естественно, и никто в них не вмешивается.
«Мы придумали свой мир. И закрыли его тайной. Нам было так хорошо. У нас даже Новый год свой. Еще когда мы не могли его встречать вместе, 31 декабря мы переводили все часы в доме на четыре часа вперед. Ставили видеопленку «Иронии судьбы … », и наступал Новый год. Это и был настоящий Новый год … », (Из книги Веры Таривердиевой «Биография музыки»)
- Из московской слякоти я прилетела в теплую нежную ночь. Октябрь, угасающее абхазское лето. Маленький блестящий одинокий баклажан в огороде. Полосатые матрасы, привезенные из Дома творчества. Солнце по утрам бесцеремонно заглядывает в окна без занавесок. Мы больше не хотели расставаться …
~ Он был таким импульсивным?
- Еще каким! На людях он был, конечно, сдержанным. Спокойным. Но с близкими … Однажды, сейчас не вспомню, в связи с чем, он пришел и говорит, все, Бог против нас. Сорвал с себя крест и бросил! Потом Евгения Семеновна, наша домработница, нашла этот крест. Он долго винил себя … Он не был воцерковленным человеком. Но всегда был верующим. Микаэл Леонович крестился в зрелом возрасте, по собственному желанию, в армянской Апостольской церкви. Его христианский взгляд на мир — совершенно осознанное и выношенное чувство.
~ А каким он был в семье?
- В семье он, безусловно, был главным. Но это для меня как раз самое естественное состояние.
«В семье виноватым может быть всегда только один. Неужели ты не понимаешь, что это очень удобно? Не нужно разбираться, выяснять отношения … Так мы выводим формулы нашей совместной жизни. Виновата всегда я. И никогда с этим не спорю. В этом, конечно же, есть элемент игры, который нравится нам обоим и без которого все может стать скучным.
А скука — это невозможно. Тем более что поризительным образом Микаэл Леонович всегда прав. Нам не пришлось привыкать. подгонять себя друг к другу. Все было давно подогнано». (Из книги Веры Таривердиевой «Биография музыки»).
— Такая формула взаимоотношений чрезвычайно комфортна. Он стал тем мужчиной, который меня сформировал. После него для меня другие мужчины — ненормальные. Я женщина его формата. И для меня существование в другой структуре просто невозможно.
~ То есть у вас, скорее, преобладали отцовскодочерние отношения?
— Нет, просто в наших отношениях присутствовало все — дочь, отец, мать, женщина, мужчина, — у нас была вся полнота отношений. Утром он уезжал, у него всегда были приготовлены рубашка, галстук, сумка сложена — трубка и все причиндалы трубочные, табак …Мне очень нравилось быть его женщиной. Мне чрезвычайно нравился наш быт. Мне нравилось готовить, ухаживать за ним. Женщина, если она любит, получает от этого удовольствие. Если не любит, ее быт раздражает. Это закон. В каком-то смысле он был моим подопечным, как и я его.
В житейском смысле он был совершенно нормальный человек. Адекватный, очень трезвый в оценках, мудрый, но при этом наивный. Потому что чистый. И в то же время он — особенный. Во всем. Он — другой. Непохожий ни на кого. Очень ранимый, чувствительный. И еще в отношениях ему важно было соблюдать дистанцию — он сам ее соблюдал, но и желал, чтобы другие ее тоже, эту грань в отношениях, не переступали. Терпеть не мог панибратства. Охранял себя — внутри.
~ Хорошо, а недостатки у нега были?
- Для меня — нет. И для меня он идеальный мужчина. Он, кстати, считал, что и у меня нет недостатков. Хотя … Есть один. Микаэл Леонович — жуткий аккуратист, обязательно требовал идеальной чистоты во всем доме. Педантично …
~ А что он любил?
- Если говорить о каком-то бытовом устройстве его уклада, он много что любил. Он любил читать. Любил хорошую литературу и поэзию. И еще любил читать … инструкции к разным устройствам и тщательно им следовал. Если требовался перевод, скажем, к любимым его фотоаппаратам, он обязательно просил кого-нибудь перевести, а потом мы все переводы сохраняли и подшивали. В отличие от него я терпеть не могу инструкции. А еще он очень любил хвастаться … мной. Хвастался, что я научилась хорошо готовить по поваренным книгам. Но это было такое мифотворчество. И все, что я умею готовить — сациви, лобио, долму, хаш, — я готовлю исключительно по наитию. Ну есть у меня такая способность — стоит хоть один раз попробовать какое-нибудь блюдо, я, если оно мне понравилось, примерно представляю, как его готовить.
А кавказскую кухню Микаэл Леонович предпочитал всем другим. Когда меня спрашивают, что он любил больше всего есть, я всегда смело говорю — мясо.
~ Спрошу иначе — а его любили?
- Конечно, он рассказывал о своих прежних отношениях и женщинах, браках и романах... Он обозначил все эти истории как «поиски тихой пристани». У него была очень неординарная внешность. Мне кажется, уже за одну внешность в него можно было влюбиться. Но он считал себя некрасивым. Были случаи, когда его, скажем, не узнавали. Например, в Берлине заходим в фотомагазин. Люди понятия не имеют, кто он. Но моментально к нему все кидаются, окружают, он как магнит всех к себе притягивает. На нем стоит печать неординарности.
~ Вам никогда не хотелось родить от него ребенка?
- Вы знаете, мы об этом не задумывались. Нам было некогда (смеется). у меня сын, у Микаэла Леоновича тоже сын. Однажды мы с ним пришли к выводу, что мы не самые лучшие родители. У нас был свой мир, мы были настолько сконцентрированы друг на друге, что нам совершенно не нужен был третий. Нам действительно это было не нужно. Нам очень хорошо было вдвоем.
~ А сейчас не жалеете, что не было детей?
- Нет, потому что я все свое время могла отдавать Микаэлу Леоновичу.
~ Как сейчас думаете, почему не сложились отношения с сыном, он ведь от вас ушел?
- С Микаэлом Леоновичем у Васи были замечательные отношения. Вася отчасти стал для него его ребенком. С Кареном и его мамой, первой женой, певицей Еленой Андреевой, они прожили вместе недолго. Хотя Карена он воспитывал и принимал участие в его судьбе, но Карен никогда так и не стал ребенком, с которым он носился, как с писаной торбой. Иногда мне казалось, что Васька ему ближе. Вася очень пластичный по натуре человек. И если мы вместе где-то появпялись, белобрысый Вася и Таривердиев с его, по словам Андрея Вознесенского, «профилем гениального сайгака», все вокруг тут же начинали говорить об их схожести. А мы смеялись, у них ничего не было общего внешне.
Но пока Вася жил с нами, у него даже движения появились от Микаэла Леоновича, он их по-детски копировал. Помню, они заключили соглашение. Микаэл Леонович пытался при учить его к чтению. Вот они и решили, что, мол, высокие стороны договариваются, что за прочиганные, например, 200 страниц, разрешается столько-то компьютерных часов. Если Вася получает двойку или тройку, то время сокращается. Очень смешной, трогательный договор. И серьезный … Они ему следовали.
В 13 лет у Васьки, как у всех нормальных подростков, начался период бунта. Он прогулял дней десять в школе, мы об этом узнали постфактум и стали вести с ним нравоучительные беседы, на что он вспыхнул: «Я хочу жить со своим отцом». У меня — истерика. А Микаэл Леонович говорит: «Мы не можем ему это запретить, это будет неправильно. Но ты не волнуйся — от любви не уходят. Он обязательно вернется».
И он оказался прав. Вася ушел. Он не приходил несколько лет. Мы с ним виделись, конечно, но редко. А вернулся он реально в нашу жизнь уже после ухода Микаэла Леоновича. Сейчас Вася в Индии. Его там нашли ребята с Первого канала, которые делают фильм о Микаэле Леоновиче. Мой сын говорил о нем, как о близком, живом, родном человеке, о том, что лучшее время — это наша совместная жизнь. Как жаль, что он тогда ничего не понимал, с горечью признался Вася. Вообще, с кем бы по жизни ни соприкасался Микаэл Леонович, он всегда оставлял след в другом человеке …
~ Таривердиев был все-таки намнога старше Вас.
Он вас чему-то, скажем так, учил?
- Конечно. Как бы это точнее сказать, не то что принципам. В газете приходилось много всего делать. Я старалась не делать того, что мне не нравилось. Но однажды написала обзор по поводу фестиваля «Московская осень» и упомянула одно сочинение в положительном плане. Микаэл Леонович жутко на меня разозлился: «Как ты можешь, ты же совершенно по-другому к нему относишься?», спросил. Он очень сильно на меня обиделся. А я не могла выносить, когда он на меня обижается, и находится в таком внутреннем конфликте. Этот урок я запомнила и больше так не делала. Ложь и фальшь он не принимал категорически. Я помню, его преследовал Никита Владимирович Богословский, чтобы Микаэл Леонович написал статью о его симфониях. А Микаэл Леонович не хотел, но Богословский достал так, что Микаэл Леонович попросил меня сделать это. Я написала, но под другой фамилией, отказать Богословскому было невозможно …
К слову, в 1974 году после выхода фильма «Семнадцать мгновений весны» Богословский «от чистого сердца» придумал шутку, которая слишком дорого обошлась Микаэлу Леоновичу. Он чуть не слег с инфарктом. Позже Богословский признался в «своем юморе». Речь шла о телеграмме, которую, подписав именем французского композитора Лея, Богословский отправил в Союз композиторов и в которой Франсис Лей якобы обвинил Таривердиева в плагиате.
« .. Читали телеграмму все, кому было не лень. События катилисъ как снежный ком: Микаэл украл музыку. «Но, друзья, вы же знаете музыку к этому фильму, сравните’». (Из книги Микаэла Таривердиева «Я просто живу»).
История с телеграммой стала для него драматическим уроком. Он узнал цену популярности. Вряд ли популярность, не будь такого поворота событий, могла как-то испортить его. Она никогда не нужна была ему в своих статусных проявлениях. Она нужна была ему как признак, как подтверждение востребованности.
~ А как он музыку писал?
- - Он писал всегда только то, что слышал внутри себя.
~ Вера, насколько понимаю, вы были готовы к тому, что он уходит, он долго болел …
-Этого никогда не ждешь и в это не веришь. Но эта тема уже у нас была … Теперь я знаю, что он чувствовал свой уход. После операции в Лондоне он шутил, что теперь сердце у него из обшивки «Шаттла», такое прочное. Где-то в апреле ночью он стал играть на рояле. Я так удивилась, потому что на рояле он в последнее время не играл. И он как-то особенно посмотрел на меня и сказал: прощаюсь со своим роялем.
Она заявляет: «Таривердиев – это моя жизнь». И в этом нет позы. Она выпустила два десятка дисков с малоизвестными сочинениями мужа, дважды переиздала его мемуары, организовала Международный конкурс органистов имени Микаэла Таривердиева. А еще она готова часами рассказывать о нем захватывающие истории, которые могли бы быть положены в основу остросюжетного фильма.
|
Вера и Микаэл Таривердиевы. Она влюбилась в музыку, а потом и в автора. Фото: Игорь Гневашев, East News, личный архив Веры Таривердиевой |
Он имел стойкую репутацию донжуана, он был старше на двадцать четыре года. С ним было очень тяжело в быту. Таривердиев не выносил беспорядка. Ежедневная уборка, свежая рубашка, обеды только в гостиной – его молодой жене Вере приходилось нелегко. Она собирала ему портфель, чистила трубку и даже размешивала сахар в чашке чая. Но ведь делать это приятно, если любишь, восхищаешься, в чем-то даже бого-творишь человека, который рядом с тобой. И когда она возвращается в памяти к тем дням, то преображается, словно загорается внутренним светом. С Верой Гориславовной Таривердиевой мы встретились в самом центре Москвы, на Садовом кольце, в помещении Фонда Микаэла Таривердиева. Обстановкой офис скорее напоминает уютную квартиру: красивая мебель, великолепный рояль в центральной комнате, восточный ковер на полу, фотографии, сделанные когда-то самим композитором. Мы пьем чай из фарфоровых чашек с витиеватыми ручками. Вера Гориславовна выглядит прекрасно – в изящной шелковой блузке благородного светло-розового цвета, она красиво взмахивает руками, словно дирижирует невидимым оркестром…
-Вера Гориславовна, наверняка сначала состоялось ваше знакомство с музыкой Таривердиева, а уж потом с самим автором?
Вера ТАРИВЕРДИЕВА: «Никто из нас не может сказать, когда впервые услышал музыку Микаэла Леоновича. Просто мы с ней жили многие-многие годы, десятилетия – и это касается огромного количества людей…
- Как произошла ваша встреча?
Вера: «Микаэл Леонович пришел к нам в редакцию «Советской культуры», чтобы представить трио «Меридиан». Они вместе работали над диском. Это была короткая встреча, ну а следующая, настоящая, произошла на фестивале «Московская осень». В газете я занималась современной музыкой и отвечала за освещение фестиваля. А это было сорок пять концертов! Два раза я писала статьи сама, а потом стала заказывать их авторам. И вот мне понадобилось найти человека, который написал бы рецензию на новое, очень неоднозначное произведение Родиона Щедрина. Никто как-то не решался. Именно в связи с этим я позвонила Микаэлу Леоновичу, он обещал подумать и через несколько дней пригласил меня на репетицию концерта. На той же «Московской осени» должен был прозвучать его концерт для скрипки, а также кантата Шнитке «Доктор Фауст». Вокруг последнего произведения ходило немало слухов. Говорили, что петь будет Пугачева, был большой шум, премьера все откладывалась и откладывалась. Попасть туда не представлялось возможным, билетов не выделили даже для прессы, даже для нашей газеты, для которой все двери были открыты. Я пришла на репетицию, Микаэл Леонович мне сказал: «Я отвечу после концерта, вечером». – «Но у меня нет билета», – пожаловалась я. Он открыл свой кейс и выдал мне билет! А после концерта он мне определенно обещал написать статью. Это произошло в пятницу, а в понедельник утром у него уже забрали статью, и она была совершенно замечательная. Микаэл Леонович вообще очень ярко, интересно мыслил, говорил. Эта статья заставила меня взглянуть по-другому на произведение Щедрина. И не только на него…»
- Это было деловое общение, а когда же возникли чувства?
Вера: «Статью опубликовали. Я отправилась в Вильнюс (Родион Щедрин проводил там фестиваль – дачу в Литве строил). И вот несколько вагонов композиторов, музыко-ведов, исполнителей поехали туда. Фестиваль был прекрасный, город – чудесный. Там мы встретились и с Микаэлом Леоновичем. Но как-то уже по-другому. Он очень радовался выходу статьи. Всем меня хвалил. Там и начался наш роман».
- Вы были замужем…
Вера: «Все складывалось непросто. Микаэл Леонович решил, что раз я несвободна, то и он тоже должен быть несвободен. И на год женился. Затем мы драматически распутывали ситуацию. Длилось это несколько лет, пока мы не начали жить вместе. Микаэл Леонович прошел через несколько браков. В его возрасте и при его опыте предыдущей семейной жизни все было непросто и не быстро. Но правильно, что все произошло не сразу. За те несколько лет мы переплелись так, что дошли до состояния, когда просто не могли жить друг без друга. Это была будто бы и не жизнь. И тогда все разрешилось. Наша тайна открылась, чему мы, честно говоря, порадовались».
- И он предложил вам руку и сердце?
Вера: «Господи, мы взрослые люди, какие там рука и сердце! Хотя обстоятельства, при которых мы заключили официальный брак, действительно были своеобразными. Расписали нас в Бакулевском кардиологическом центре, потому что нужно было ехать в Лондон, где Микаэлу Леоновичу предстояла операция на сердце. Он сказал: «Я не поеду, если мы не распишемся». Наши друзья организовали приезд сотрудников загса в кардиоцентр, и нас расписали».
-Таривердиев был похож на свою музыку?
Вера: «Микаэл Леонович – это образ, а не только внешние черты. Он производил впечатление значительное, совершенно того не желая, хотя был вроде бы прост. Аристократичность в нем сочеталась с простотой. Все, кто его знал, это ощущали. Его обожали все: гардеробщицы, квартирные хозяйки, у которых он снимал квартиры, библиотекарши. Где бы он ни появлялся, его любили, потому что он был совершенно необычный. И окружающие, даже за границей, где его никто в лицо не знал, интуитивно чувствовали его… именно значительность».
- Таривердиев в Москве вел шумную жизнь?
Вера: «Тот период жизни он назвал «Растиньяки 60-х», это было время такого творческого проявления себя. Он учился в Гнесинке, в классе Арама Хачатуряна, писал музыку на стихи японских средневековых поэтов. Был звездой института, редактором стенгазеты. Ходил на шлюпках от Москвы до Астрахани и обратно. Был членом сборной Москвы по авторалли. На конях скакал – разбивался, на мотоциклах ездил – разбивался, и так далее. Он активно искал себя. И очень харизматично проявлял. Сотрудничал с театром «Современник», который был тогда еще и местом тусовочным, как бы сейчас сказали. Там отмечали Новый год, там романы были, взаимоотношения, все дружили. Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина – все-все-все. Позже они так плотно не общались, но в 60-е это был такой мощный кулак нового поколения. Это чрезвычайно важно – ощущение поколения, команды, товарищества, поддержки друг друга».
- Микаэл Леонович слыл донжуаном…
Вера: «Как сказал Сережа Соловьев, Микаэл Леонович – это помесь Дон Жуана с Дон Кихотом. Это настолько точно!.. То есть если говорить о донжуанстве, то только в сочетании с донкихотством».
-Расскажите, пожалуйста, о той истории из жизни Микаэла Леоновича, которая легла в основу фильма «Вокзал для двоих».
Вера: «Авария произошла на Ленинградском проспекте, за рулем была женщина, не стану называть ее фамилию. Микаэл Леонович сидел рядом. Она не была виновата: из-за кустов выбежал пьяный человек, он погиб. Микаэл Леонович пересел за руль, взял вину на себя. Его судили. Женщина, которая вела машину, фактически его предала. Ей было безразлично, что с ним происходит. Но этот поступок абсолютно в духе Микаэла Леоновича. Вся эта история дорого ему обошлась. Он после нее закрылся, стал отдаляться от шумных компаний, которые раньше его вдохновляли. Для него это оказалось серьезным испытанием, у него даже ноги отнимались. А судебное разбирательство длилось почти два года. Его обвиняли, потом адвокат подавал на апелляцию. Но в результате Микаэла Леоновича осудили. И он не попал в тюрьму только потому, что через два года объявили амнистию. Этот случай был известен всем, всей Москве. И кто изначально находился за рулем, и кто куда пересел. Эльдар Рязанов неоднократно рассказывал, что именно эта история стала для них с Эмилем Брагинским основой сюжета фильма «Вокзал для двоих».
- Микаэл Леонович никогда не жалел о том, что пересел тогда за руль?
Вера: «Нет, конечно же. Дело в том, что он… этакое дерево (это образ из стихотворения Григория Поженяна, поэзия которого легла в основу вокального цикла, написанного Таривердиевым. – Прим. авт.). Понимаете, для него не возникало вопроса, почему Пушкин стрелялся. Он даже говорил: «Если бы я жил раньше, я бы, наверное, погиб на дуэли».
- Жизнь Таривердиева могла бы лечь в основу еще не одного кинофильма, взять хотя бы историю с телеграммой Фрэнсиса Лея. Как раскручивалась эта интрига?
Вера: «Когда на экраны вышла картина «Семнадцать мгновений весны», любитель пошутить Никита Владимирович Богословский (его вдова официально в телепередаче призналась, что это был он) написал телеграмму. Она оказалась в Союзе композиторов на столе секретаря Тихона Хренникова. В ней от имени композитора Фрэнсиса Лея говорилось: «Поздравляю с успехом моей музыки в вашем фильме!» Эта история стала широко обсуждаться, породила массу слухов, в результате музыку из фильма стали запрещать на радио. Микаэла Леоновича просто преследовали этим, в том числе и на концертах обязательно кто-то спрашивал: «Правда ли, что вы украли (!) музыку?» Микаэл Леонович страдал. У него в книге даже есть такая грустная фраза: «После этого я разлюбил публику». Через какое-то время он отказался от концертов. Все это было очень несправедливо и болезненно, особенно потому, что Микаэл Леонович был человеком исключительной честности и в жизни не взял чужого.
Однажды его сын Карен (ему тогда было лет шесть) что-то украл в магазине, какую-то мелочь. Микаэл Леонович пришел в такую ярость, что до смерти напугал ребенка. Он сказал Карену: «Я тебя убью!» А тут его самого обвиняли в воровстве… Он никогда не испытывал недостатка в собственных музыкальных идеях и написал музыку более чем к сорока фильмам. Микаэлу Леоновичу пришлось обращаться к друзьям и через них искать выходы на Фрэнсиса Лея. В результате этих усилий продюсер композитора прислал телеграмму, что возмущен этой историей, – она хранится в нашем архиве. Тем не менее разговоры не затихали еще долго».
- Он не пытался выяснить отношения с шутником?
Вера: «Нет, Микаэл Леонович был человеком благородным. Выяснять с кем-то отношения считал ниже своего достоинства. Они продолжали общаться с Никитой Владимировичем. Богословский даже попросил Микаэла Леоновича написать рецензию на его симфонии. В результате это сделала я – в «Литературной газете», под псевдонимом. В авторстве той шутки Никита Владимирович никогда публично не признавался. Но «почерк» был вполне узнаваем».
- У Моцарта обязательно должен быть Сальери?
Вера: «Это универсальный закон. Иногда задаются вопросом: почему Пушкин в своем произведении сделал Сальери убийцей? Ведь это был неплохой композитор. И вряд ли в реальности отравление имело место. Но это метафорическая история: там, где есть Моцарт, непременно оказывается и Сальери. Я не могу назвать так Никиту Владимировича, хотя Таривердиев для меня – Моцарт».
- Правда ли, что именно он «открыл» Пугачеву?
Вера: «Это исторический факт. В фильме 1967 года «Король-олень» за кадром звучит голос Аллы Пугачевой, которой было в ту пору девятнадцать лет. Она только окончила Ипполитовское училище. Микаэл Леонович пригласил Аллу в качестве исполнительницы песен главной героини. А потом она пропала на несколько лет. Когда шли пробы для «Иронии судьбы», Микаэл Леонович предложил Пугачеву. Стали искать и нашли ее на гастролях в Липецке. Микаэл Леонович с ней очень много работал. Можно сказать, это он поет ее голосом. Тридцать три дубля на каждую песню! Это был конец 74-го – начало 75-го года. Потом шли съемки, затем фильм «положили на полку» до Нового года, ждали праздника. А ближе к премьере наверху стали сомневаться: нужны ли народу Цветаева и Ахмадулина? В итоге картина пролежала до 1 января 1976 года, а в сентябре 75-го Алла Борисовна прогремела с «Арлекино». Когда она вернулась с конкурса, началась ее новая жизнь, она стала совсем другим человеком. Фильм имел оглушительный успех. На «Кинопанораму» пригласили Таривердиева, Пугачеву и Эльдара Рязанова. Микаэл Леонович думал, что Пугачева вживую споет под его аккомпанемент. Поэтому они приехали раньше, чтобы порепетировать, но… она запела так, что он сказал: «Алла, больше никогда не пой моей музыки». Она обиделась…»
- А что его вынудило это сказать, что было не так?
Вера: «Понимаете, там же есть смысл, а она стала петь совсем по-другому: «Мне нр-равится…» – ну и все, Цветаевой конец! А над чем он работал? Он же работал над смыслом, над этой интонацией, над эфемерностью. Когда он репетировал ту же песню с дуэтом Галины Бесединой и Сергея Тараненко, тоже никак не мог добиться нужного эффекта. Все твердил: «Галя, когда она говорит: «Мне нравится, что вы больны не мной…» – ей не нравится!» (Смеется.) Это же Цветаева, у которой все на противоречиях, на подтексте».
- Вы с Микаэлом Леоновичем ездили в Чернобыль с концертами в сентябре 1986 года. Какое впечатление произвело на него увиденное там?
Вера: «Это была акция, организованная газетой «Советская культура». Я сама попросила Микаэла Леоновича поехать, и он согласился. Я звонила и другим представителям интеллигенции. Кто-то отказался, Николай Крючков и Элина Быстрицкая дали согласие. Симфония для органа «Чернобыль», написанная Таривердиевым после той поездки, положила начало позднему периоду творчества, как я его называю, периоду Quo vadis? («Куда идешь?»). Вообще Чернобыль перевернул его, дал возможность увидеть, понять нечто такое, что ранее было скрыто. Микаэл Леонович никогда не жалел об этой поездке, несмотря на то что все мы немножко хватанули радиации. В принципе с этой симфонии начинается в каком-то смысле другая музыка Таривердиева».
- Что стало причиной смерти вашего супруга?
Вера: «Не люблю слово «смерть». У Бога все живы. А что касается болезни, это было сердце. Первый инфаркт у него случился в сорок пять лет, когда умерла мама. Потом, позже, – проблемы с клапаном, так было написано в медицинском заключении. Такая судьба. Операция в Лондоне прошла успешно. Но после нее можно ли было тащить тяжеленный чемодан с книгами с Белорусского вокзала? А это, кстати, были книги нашего близкого друга, который очень помог с организацией операции в Лондоне. Он просил их передать одному человеку. Микаэл Леонович продолжал курить, правда, старался ограничивать себя. Курил трубку (это не так вредно), но когда работал – сигареты, потому что трубку надо набивать, это же целый ритуал. Режиссер Сергей Урсуляк вспоминал, что когда они в нашей домашней студии писали музыку к «Русскому рэгтайму» (за которую Таривердиев потом получил «Нику»), Микаэл Леонович сказал: «Быстро дайте мне сигарету, пока Вера не видит!»
- Как складывается жизнь сына Таривердиева?
Вера: «Карен – профессиональный военный, служил в ВДВ. Он в свое время окончил Рязанское военное-десантное училище (со знанием фарси) и после этого попал в Афганистан. Был дважды ранен. В мирной жизни некоторое время работал в «Дорожном патруле» журналистом. Сейчас занимается бизнесом. У Карена есть литературный дар: он пишет очень интересные рассказы и создал замечательный роман, пока неопубликованный. У него две дочери – Аня и Лена. Я дружу с семьей двоюродного брата Микаэла Леоновича, Сергея, общаюсь с его внучками, то есть с дочерьми его сына, ну и иногда с самим Кареном».
- Нередко произведения Таривердиева цитируются современными композиторами, в частности, его темы из картины «Ирония судьбы». Как вы относитесь к небрежному отношению к авторским правам?
Вера: «У меня есть люди, юристы, к которым я могу обратиться в случае необходимости, но я к этому прибегаю крайне редко. Кстати, когда Макс Фадеев процитировал Таривердиева в песне Глюкозы «Снег идет», вообще-то это было сделано с нарушением авторских прав, но ситуация разрешилась мирно. Это именно цитата, причем очень деликатная. Я даже просила Макса, чтобы его артисты участвовали в концерте, посвященном 75-летию Микаэла Леоновича. Он тогда рассказал, как он, будучи совсем молодым, попал на концерт Таривердиева в Кургане. И был настолько переполнен чувствами, что подарил Микаэлу Леоновичу самое ценное, что у него тогда было, – свой микрофон. Так что в данном случае мне совершенно не жаль, что он нарушил авторские права. Это даже хорошо, иначе мы бы с ним не познакомились. Но вообще нарушают много: мелкие каналы – мелко, крупные – крупно. Например, телеканал «Россия», когда они «покрасили» «Семнадцать мгновений весны», сократил фильм на двадцать процентов. Естественно, это сокращение коснулось и музыки. При этом они себе позволили вмешаться даже в звук – это грубейшее нарушение авторских прав. А ведь они не то что договор не подписали, даже в известность меня не поставили. Бывает и по-другому: например, Константин Эрнст позвонил мне еще до съемок «Иронии судьбы-2». Спрашивал, как я отнесусь к тому, если они используют музыку Микаэла Леоновича. А потом даже заплатили гонорар».
- Как вы считаете, молодое поколение способно понять серьезную музыку Таривердиева?
Вера: «Уверена, что да.
«В последние годы ему часто снился один и тот же сон. Как будто он плывет в море. Море уносит его далеко. И берег не виден. Это был грустный сон. Море было веселым днем. Ночью, когда оно снилось, оно становилось грустным. Потому что это было другое море. В его музыке, время которой еще не наступило, он одинок. Впрочем, он всегда одинок, человек, самоопределившийся внутри самого себя. Потому что он один на один с миром … ».
Лилит Гулакян ( в сокр.)