все всегда прекрасно. ветер то
резкий, ледяной и коварный,
как пальцы преступника, то
теплый и робкий, как
прикосновения совсем юной
девушки,- волосы путаются в
замысловатые узоры, глаза
щурятся, а губы становятся
пурпурно-алыми.
говорить совсем не хочется,
потому что сказать надо
слишком много,- будет
страшно неловко, если острый
мой язык устанет шевелиться,
распухнет, опадет ленивым
китом и распорет брюхо об
острые рифы зубов. будет
жутко не по себе, если слова,
толкаясь, собьются в ком,
который, скатываясь, встанет
поперек слабого моего горла.
будет до одури непристойно,
если мысль тягучая, вязкая как
послеобеденная августовская
сомнамбулическая истома,
вдруг забьется в лихорадочной
страсти, завихрится,
разбуженная соленой волной
воспоминаний, и, не в силах
найти единственно верного
слова, забегает от одного к
другому, в отчаяние раздавая
себя налево и направо.
говорить совсем не хочется.
чтобы рассказать в чем смысл
книги, надо сесть и написать
эту книгу вновь.
а еще раз прожить эту жизнь, -
хотя бы малейший ее
отрывок,- снова, увы( и увы
ли?), ничуть не выйдет.


в детстве я очень много
рисовала и раскрашивала. я
изо всех сил старалась не
выходить за контуры платья
принцессы, крыла бабочки,
оконных ставней, но этому мне
не научиться. я постоянно
выпадаю из рамок холста, я
постоянно заплываю за буйки,
я постоянно задеваю черту
носочком туфли. вот и опять.


два месяца назад, и три, и семь,
и два года назад мне казалось,
что я совсем не меняюсь-
смеюсь, кричу и искрюсь,
снова и снова, снова и снова.
но это не так.
это странно- ощущать себя на
краю, знать, что впереди еще
так много увлекательно,
мечтать и строить дурацкие
планы, видеть блестки,
сыплющиеся на тропинку
прямо перед тобою, но все
равно беспрестанно ощущать
себя на краю. одиночество
сегодня- это будто бы
первородный грех и правда
существует, но
распространился он только на
тебя.


мы много всего видели и
многое мы видим, а
некоторое- никогда, ну и пусть,
наверное.
ну и пусть.