Даша положила голову возлюбленному Ивану на плечо, он же, как то замялся и почти незаметно отстранился к спинке кресла так, что ей пришлось тут же убрать голову. Мне стало противно и я ушел. Меня уже начало шатать. Я почувствовал себя бесспомощным и одиноким как всегда.
Я бродил по темным закоулкам вокруг театра, пинал камни. Резко опрокинул голову, сделал несколько глубоких до дурноты глотка алкоголя и засмотрелся на небо. Оно выглядело так прекрасно, усыпанное звездами бесконечно глубокое. Но каким бы прекрасным оно небыло бы - я его ненавидел! я прошептал тихо, -"У тебя нет сердца? Ты наделил свои игрушки чувствами, чтобы с особой жестокостью надсмеиваться над нами?"
-"Надсмеиваться, говоришь?", - тихо из-за спины произнес Георгий, - "А что, если он плачет?".
Я привык к внезапным появлениям и не вздрогнул, не обернулся, лишь засмеялся как умолишенный, -"Знает ли Он, что такое слезы?!"
-"Знает, Яр. Ты и не чувствовал той боли, что томится у него внутри. Замысел был совсем другом...",
- я его перебил, -"Заткнись! куда ты там шел? Уходи! меня уже наизнанку выворачивает от морали, любви и всего такого, этого", - тогда Георгий молча ушел...Я слышал тяжелый вздох. 
И когда он был уже далеко, я повернулся к нему лицо и вздрогнул увидев его крылья, от них осталась сплошная чернота до самых костей. Такого я еще никогда не видел! Мне стало неприятно и страшно. На минуту я подумал, что он свихнулся и совсем перестал отдавать отчет в своих поступках.  Потом я решил не вмешиваться, достал пачку сигарет... Но прикурить так и не смог, я взметнулся в небо и направился за ним, я должен был остановить его от этого, вразумить, я не мог больше видеть как он мучается.  Я понесся сквозь ветер над крышами домов и застал его в одном из чердаков...
Из чердака понесло смрадом и гнилью. Я уже хотел развернуться, потому что запах с приближением становился всё более невыносимым, но и бросить Григория я не мог. Я летел к нему с целью выбить всякое желание помогать людям, которые не заслуживают этого.
Я приземлился, дальше был вынужден пробираться ползком, сквозь паутину, огромных крыс и тараканов...глаза к темноте еще не привыкли но я услышал шорохи и взмах крыла Георгия.
Я крикнул, -"Выбирайся отсюда скорее! Мне уже всё равно на твои принципы, благородные правила и прочую чепуху! тебе пора возвращаться,  я больше не могу смотреть на то как ты издеваешься над собой ради какого-то человека!"
Ответа я не услышал. Немного подождал и  выкрикнул еще раз намного громче, -"Георгий! ты меня слышишь!? Я прошу тебя, пойдем отсюда!"
И вновь тишина.
Тогда я просто решил прислушаться. Я просидел несколько минут в тишине, мои глаза привыкли к темноте и передо мною прояснилась картинка: на холодном бетонном полу сидел продрогший мальчишка, дрожал он всем телом, не то от холода, не то от тремора. В темноте мелькал слабый отблеск и что-то вновь и вновь падало наземь.
И прополз чуть ближе и смог разглядеть всё. Моё сердце в груди сжалось и я потерял дар речи: ветхим облезлым крылом Георгий обнимал мальчика и прикосновением пальцев выбивал из его рук иглу, наполненную ядом. 
Я молча смотрел на них, не мог вымолвить и слова. Георгий поднял на меня глаза и грубо произнес, -"думаешь, знаешь ты, что такое любовь?"
Я пару раз открыл рот и наконец произнес, -"Да брось ты его! Ему уже не помочь!"
-"Я смогу ему помочь", - уверенно произнес он, -"Смотри", - Георгий взял шприц за иглу и бросил его с такой силой, что тот разбился о каменную стену. Парень вскрикнул от испуга и помчался собирать остатки опиума.
И вновь я был повергнут в шок, -"Как ты это сделал? Как ты взял земной предмет?"
Георгий улыбнулся, но глаза его были полны тоски. он вздохнул и тихо произнес, -" а вот это, Ярослав, любовь"
Я разозлился вскочил и ударился головою об низкий потолок, -"Что ты опять говоришь метафорами?! Скажи нормально!?"
-"Убирайся!" - закричал Георгий и исчез в темноте.
Таким... я не видел его никогда. Я ничего не понял!
Я бросился дальше ползти по темным закоулкам зловонного чердака, громко звать его по имени, вглядываться в темноту...Но смысла в этом уже небыло, они ушли.