ПОД ЛЕЖАЧИЙ КАМЕНЬ |
Проблема лежания тел разной степени одушевлённости в общественных местах глубока и ждёт своего исследователя. В конкретные исторические эпохи простая в своей сути программа – водка пить, земля валяться исполнялась с поразительным разнообразием эндемических, национальных и всех немыслимых вариаций на заданную тему. В советской России трудящийся валялся на поверхности планеты с эпическим размахом и славянской удалью. « У павильона пиво-воды лежал рабочий человек, вышел он весь из народа, вышел и упал на снег». Каково? Перед глазами так и встаёт зимний брейгелевский пейзаж, образ выписан ярко, пастозно. Истоки характера, настоящее и будущее персонажа поданы как на ладони. Классика. Советский человек труда возлежал в средней степени опьянения непалёной магазинной водкой с достоинством, неким социальным вызовом и, главное, уверенностью в том, что Родина-мать не покинет своего злоупотребляющего сына и, худо-бедно, если не в коммунистическом завтра, то в завтрашнем выпуске из медицинского вытрезвителя он окажется непременно.
У павильона «Пиво-воды»
Лежал счастливый человек.
Он вышел родом из народу,
Ну, вышел и упал на снег.
In the pavilion » Beer — water»
Lay a happy man.
He came originally from the people ,
Well, came and fell on snow.
Зарубежная информация.
В конце 1980-х, когда потихоньку начали «пущать», палёная водка существовала в виде gaga raris, когда доллар стоил 64 коп. и у них уже всё было, а водки дешёвой эстонцы покуда не навезли, Пётр Яковлевич с целью наживы неправедной запасся «Сибирской» по 45 градусов, перекупил у нищих в Выборге энное количество финских марок и посетил с дружественно-коммерческим визитом ничего не подозревающего северного соседа. О времена! Увлажняются мои глаза при воспоминаниях о реэкспортных Жигулях по сто марок на ходу и отсутствии квоты на спиртное на границе. Но хождение за Сайменский канал в подробностях будет описано где-нибудь далее, в процессе развития сюжетной идеи. А вы знаете, что бывает бесфабульный сюжет? Но я отвлёкся. О финских алкашах. Бойко разошлась «Сибирская» по пятнадцать марок (Жигули – сто!!!) на улицах и площадях столичного города Хельсинки. Отведав натурпродукт, граждане скандинавской державы благодарно плакали у Петра Яковлевича на плече, утирая вязаными шапочками до боли примелькавшиеся на родине пропойные морды. Морды финские алкогольные от русских запьянцовских не рознились ни по каким параметрам. Взять такой образчик человеческой руины в состоянии беспамятства и из-под Александра на соборной площади Хельсинки переместить под копыта Петровского скакуна на Декабристов, никто подмены и не заметит. В застойные времена ходила байка о лётчиках аэрофлота, таким манером хохмы ради переместивших по меридиану алкаша из-под Петра под Богдана с говорящей фамилией. Чуть головой не заболел сердешный. В кошмарном сне не приснилось бы в те патриархальные времена, что не только целого алкаша, но маленькой початой бутылочки минералки нельзя будет брать на борт авиалайнера. Так вот, выпили финны сибирскую и легли на мощёную карельскую мерзлоту родной им столицы. Вечером того же дня Пётр Яковлевич фланировал по улицам, трепался с компатриотками первой древнейшей профессии и, познавательности ради, дивился на поверженные отечественным этиловым алкоголем финские тела. Нет, не по-хозяйски лежали демократы на своей родной почве, скукожившись от сознания своей маргинальности и бесприютности в каменных джунглях, лежали они. Знали, что не подкатит к ним на мягких шинах их финский «луноход» и не пошлют на службу извещение из вытрезвителя с опрятной розовой свиньёй в левом верхнем углу.
Женщины пьют не слабже, но бесхозно валяются реже. В чём причина?