ПОШЛОСТЬ


[700x700]
(Пастель)



Лиловый лиф и желтый бант у бюста,

Безглазые глаза - как два пупка.

Чужие локоны к вискам прилипли густо

И маслянисто свесились бока.





Сто слов, навитых в черепе на ролик,

Замусленную всеми ерунду, -

Она, как четки набожный католик,

Перебирает вечно на ходу.



В ее салонах - все, толпою смелой,

Содравши шкуру с девственных идей,

Хватают лапами бесчувственное тело

И рьяно ржут, как стадо лошадей.



Там говорят, что вздорожали яйца

И что комета стала над Невой, -

Любуясь, как каминные китайцы

Кивают в такт, под граммофонный вой,



Сама мадам наклонна к идеалам:

Законную двуспальную кровать

Под стеганым атласным одеялом

Она всегда умела охранять.



Но, нос суя любовно и сурово

В случайный хлам бесштемпельных «грехов»,

Она читает вечером Баркова

И с кучером храпит до петухов.



Поет. Рисует акварелью розы.

Следит, дрожа, за модой всех сортов,

Копя остроты, слухи, фразы, позы

И растлевая музу и любовь.



На каждый шаг — расхожий катехизис,

Прин-ци-пи-аль-но носит бандажи,

Некстати поминает слово «кризис»

И томно тяготеет к глупой лжи.



В тщеславном, нестерпимо остром зуде

Всегда смешна, себе самой в ущерб,

И даже на интимнейшей посуде

Имеет родовой дворянский герб.



Она в родстве и дружбе неизменной

С бездарностью, нахальством, пустяком.

Знакома с лестью, пафосом, изменой

И, кажется, в амурах с дураком...



Ее не знают, к счастью, только... Кто же?

Конечно - дети, звери и народ.

Одни - когда со взрослыми не схожи,

А те - когда подальше от господ.



Портрет готов. Карандаши бросая,

Прошу за грубость мне не делать сцен:

Когда свинью рисуешь у сарая -

На полотне не выйдет belle Hélène.