[показать]Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:


Глава 65
*- доза
**- by Nokia

Позорно и трусливо я зажал всё в себе, не подав и виду. Никто ничего не знал. Я же чувствовал запах его тела везде, хотя Том был только в прихожей и на кухне. Когда Дэвид вернулся с процедур, я попросил у него прощения, обнял и сказал, что он один из тех, кто дорог мне. Наверное, бизнесмен догадался, что тут был кто-то ещё. А вечером я долго и упорно следил за Виктором. Он не делал ничего необычного, ведя себя как всегда. Всё-таки Кауэр - манипулятор, посеял внутри меня недоверие, а я, идиот, повёлся. Не знаю, из чего он исходил, но ему удалось навести смуту в моей голове. Я сидел и изучал Дресселя, вновь и вновь перематывая слова Тома, что я его не знаю, он не такой, каким кажется. В это верилось с трудом.
... Погода меня раздражала. Я злился на дождь, на лужи, на ветер. Дома старался строить из себя милого и пушистого мальчика, улыбался и потакал. Когда звонила мама, я отмалчивался. Все заметили, что со мной что-то происходит, но я упорно молчал. То зерно, которое швырнул в мой разум Кауэр, закопалось глубоко внутрь, выросло и давало свои плоды. Я вслушивался в каждое слово Виктора, но ничего не замечал. С другой стороны, Том никогда не был пустозвоном, и врать не любил. Я понимал, что мне подсовывают большой обман, но уже не был уверен, с какой именно стороны. Более или менее мои мысли смогла привести в порядок Илиана.
- Что-то случилось?
- Том рассказал?
- По тебе заметно, - она поднесла ко рту сигарету, посмотрела на меня и кивнула. – Так что стряслось?
- Я не имею права обсуждать свои проблемы с пациентом.
- Тогда давай ты мне расскажешь, а мы это не включим в приёмные часы, ок? И все довольны.
- Не могу.
Мы помолчали.
- Наверное, ты разрываешься на две стороны?
Я лишь киваю.
- Твою жизнь никто не изменит кроме тебя самого. Я хочу сказать, что люди могут подтолкнуть тебя, но только ты волен выбирать, в какую сторону идти. Если ты сомневаешься, то необходимо разобраться. Ты сам мне говорил, помнишь, надо сесть и всё написать? – Вновь киваю. – Почему же ты не следуешь своим же советам?
- Это бесполезно. Врач не может себя вылечить. Воспитатель не может по правилам вырастить своих детей. И тут ситуация такая же.
- Билл, ты хочешь учиться дальше на психотерапевта, но стоя на распутье, – не в силе решить и применить свои же знания. Мне кажется, что, как минимум, надо задуматься, или я ошибаюсь?
- Нет, ты права. Парадоксально, но я не знаю, с чего начать.
- С начала, дорогой, - она затянулась и широко улыбнулась. – Я уже три тетради исписала по твоему совету, а когда перечитываю записи, то делаю выводы.
Я был будто громом поражённый. А дома, заперевшись в спальне, взял блокнот и начал думать. Но ничего не написал. Не знал, с какого угла начать. Если описать всю историю с Кауэром, то я захлебнусь от воспоминаний, и та залеченная рана, зализанная и бережно зашитая, вновь начнёт кровоточить. Если начну с Виктора, с первой нашей встречи, то будет не ясно, как писать про Питера и Брайана с Ником. В итоге я всё отложил и бухнулся на кровать. Наверное, это выше моих сил, потому что я верю в то, что сказал Тому.
Через пару дней меня тормознул Дэвид. Он смотрел на меня по-отцовски.
- Тебе нужен отдых, Билл. Ты серый уже.
- Я не напрягаюсь.
- Ты думаешь, я не вижу, что всё время в твоей голове происходит революция, никак не меньше. Ты опять похудел. Прекращай это дело, приходи в себя.
- Да я в себе!
Он недовольно буркнул что-то, а потом пригласил меня поехать вместе на его процедуры. Я не был уверен, что смогу выдержать это зрелище. Дэвид, каким я помню его в номере дрезденского отеля, дышащего глубоко, когда я снимал с него рубашку, когда увидел татуировку на лопатке, не шёл в сравнение с тем, который делает маленький шажок и задыхается от боли. В меня выстреливали этой болью, будто из лука. Я чувствовал кожей страх и острое неприятное чувство потери, обречённости. И каждое новое движение – мука. Смотреть на то, как он опирается на поручни, мучается, слушая тренера, было неприятно. Я подошёл к инструктору, она кивнула. Встав по другую сторону, кладу ладонь ему на пальцы и ничего не говорю, но весь мой вид кричит: «Ты сможешь!» Дейв выдыхает и впервые улыбается. Мы делаем всё вместе. Потом, когда он садится на кушетку, целую его в лоб, обнимая. Он самый волевой человек из всех, что я видел. И я понимаю, что хочу быть таким. Я не должен заталкивать проблемы, мне нужно их решать. И он кивает, будто прочитав мои мысли. Вечером я пролежал с ним несколько часов, рассказывая, как запутался, как же я скучаю по Тому, хоть и отрицаю это. Мне не хватает Кауэра, не хватает общения с ним. А Йост меня поглаживает и успокаивает, говоря, что всё уладится, ведь я умный и сильный. Наши руки сплетены. И эти моменты для меня невероятно дороги. Не та сцена в ванной, где он буквально прыгнул в воду, чтобы спасти меня от суицида. Не тогда в марте, когда дарил машину, целовал и признавался в любви. А сейчас, как друг. Это важнее всего, что было. Он на моей стороне, он поддерживает меня, как может, он не осуждает. И он верит, что всё будет хорошо, потому что по-другому не дано. И я плачу, уткнувшись в его плечо, реву как дурак, от счастья, что он есть у меня. Человек, который прошёл через любовь ко мне, нашёл силы зацепиться за дружбу. Вырвал меня из лап смерти и поддержал, когда никого рядом не было.
- Я тебя люблю, Дэвид.
Хлюпаю носом, крепко притиснувшись к нему.
Естественно, Вик всё заметил и начал спрашивать, обеспокоенно заглядывая в глаза. Я сказал, что всё в порядке.
- Не умеешь ты мне врать, Билл.
Упрекнул, взял за руку и начал целовать пальцы. А я хотел убежать, выдернуть кисть. Его губы будто жгли. Сама мысль, что он может обманывать меня, разъедала внутри всю мою любовь к нему. Я почему-то вспомнил, как без спроса поехал в Гамбург на концерт немецкой рок-группы, как потом мама мне чуть голову не оторвала. Но ощущения в зале были незабываемы, и вот сейчас, смотря на Вика, я ощущаю тот же грохот, лязг гитар и рык солиста. Угнетающая атмосфера, песни для пессимистов и ничего задорного: всё жёстко и прямолинейно. Я помню огонь и туман, их почему-то вымазанные тела, мощный галдёж публики и нереально давящие звуки на голову. Завывание женщины на заднем фоне. Меня от запаха пота чуть не стошнило в тот день, а сейчас приступ тошноты уже явственно давит на горло. Я спустился в сад и просидел там до позднего вечера.
В самом конце октября мне стало полегче, потому что всё шло своим чередом. Ничего примечательного не происходило. Дома вновь никого не было. Я поехал в магазин. То ли я дёрганным стал, то ли что, но меня колотило. Била дрожь. Голова гудела. Когда я припарковался у дома, то слабо выдохнул, потёр виски и смирился с неизбежностью: рядом стоял Cadillac. Кауэр открыл водительскую дверь моей машины и отошёл на шаг, потом взял два пакета и пошёл к дому. Я подхватил ещё один, поставил автомобиль на сигнализацию. Я вошёл, пропустив парня внутрь. Мы молча всё разложили. Том не стал даже куртку снимать. Когда пакеты были пусты, он резко развернулся.
- Либо ты сейчас пойдёшь со мной добровольно, либо я потащу тебя силой.
И говорил он абсолютно серьёзно. Я подумал пару секунд, потом кивнул. Том прихватил для меня шарф, указав на выход. Мы заперли дом. Он пошёл к своей машине. Я должен сесть туда, раз уж этот изверг мне угрожал. Как-то синяки на теле были мне не нужны.
Том протянул мне увесистую папку, пристегнулся и завёл машину.
- Это факты. Я начну, а ты по ходу задавай вопросы.
Я кивнул.
- Когда Виктору было четырнадцать, он был усыновлён семьёй Хайс.
- Да, я знаю.
- С этим временем был связан скандал, открой папку, - делает выпад рукой. – Якобы Пауль насиловал его, а перед побегом Виктора приковал к батарее в подвале. Его осудили, но он вышел. Приюту отошло около полумиллиона компенсации за Дресселя. Дело, которое отправили в суд, длилось довольно долго, потому что главный источник – несовершеннолетний пацан. Со своей стороны Пауль Хайс утверждал, что не насиловал.
- А кто свою вину признает? – прыскаю.
- Он говорил, что всё происходило по обоюдному согласию.
Нависла мертвенная тишина. Я увидел в самом начале копии того дела. Пробежался глазами по показаниям этого Пауля. Он утверждал, что Виктор соблазнял его.
- Заметь, этот человек сознался, что пил и имел связь с подростком.
- Наверное, это единственное, за что можно было уцепиться.
Мы выехали на автобан в сторону центра.
- Не спорю, может и так. Короче, его осудили, но ты не находишь странным, что была выплачена компенсация самим Паулем, а не государством? Этого потребовал приют. Дело мутное, надо признать. Я ездил в Гёттинген и разговаривал с Элькой, женой Пауля. Он год назад покончил с собой. Алкогольное отравление.
- Ты ездил туда? – вылупляю глаза.
- Да, меня смутило, что это дело какое-то тёмное. Всё, что она мне сказала, я записал на телефон.
- В двух словах, о чём шла речь?
- О том, что её муж не виновен. Она рыдала в платок, потирая пальцами фотографию супруга, и говорила, что Виктор соблазнил Пауля и принудил к половому акту.
- Ты серьёзно? Четырнадцатилетний мальчик?
- Вот и я задал тот же вопрос, - он перестроился, посмотрев на указатель. – Она настаивала и столько мне бранных слов в адрес Дресселя сказала, что у меня уши завяли. В любом случае, я нахожу это, по меньшей мере, любопытным. Та компенсация, что выплатил Пауль за несколько лет, отошла Виктору после восемнадцати. Согласись, парень он отнюдь не бедный.
Я промолчал, изучая копии документов.
- Потом была история с Бирнбаумами. Меня удивило то, что две приёмные семьи твоего парня связаны с сексуальным насилием. Когда выяснилось, что двое братьев трахали его, я решил спросить их лично. Оуэн живёт сейчас в Фюссене.
- И ты туда попёрся? – вновь удивляюсь.
- Ты же просил что-то посильнее, чем словесные аргументы, поэтому попёрся. Так вот, я с ним встретился и он поведал мне интересную историю, которую я, к слову, тоже записал. Он сказал, что Виктор соблазнил его. Он говорил ему, как приятен минет и с удовольствием вставал перед парнем на колени. Когда Виктору стало мало Оуэна, он переключился на его брата, Санди. По словам Оуэна, Виктору больше нравился Санди, он говорил о его красоте и что хотел бы спать с ним. Я поехал на встречу ко второму брату. Он был занят, поэтому мне пришлось тусоваться на Боденском озере три дня.
- Где он живёт?
- В Линдау. В итоге он встретился со мной и рассказал мне примерно такую же историю. Только вот добавил, что родители после скандала дали Виктору тысячу евро и отправили в приют, но, как оказалось, на этом история не закончилась. Санди через пару дней прислал мне факс, это скан со счёта в банке их семьи. Каждый месяц пять лет подряд они перечисляли на счёт одного из приютов две с половиной тысячи. Догадываешься, какого рода была эта благотворительность и с какой целью всё это делалось?
- Да.
- Приют, в котором находился Виктор.
В папке лежала копия этого факса. Том аккуратно вывел счета и имя получателя, директора приюта.
- Ехать туда я не стал, а вот звонок сделать мне удалось. Самое смешное, что от комментариев отказались, сказав, что это пожертвование, велись все справки и учёт денег. Короче, подкопаться не к чему. Я не знаю, что было дальше с этими деньгами, но можно только догадываться об этом.
Я хмыкнул, листая документы. Моя голова была пуста, в ней звоном отдавался лишь голос Тома.
- А дальше – интереснее.
- Не тяни.
- Он говорил тебе про парня, с которым встречался до тебя?
- Всего пару предложений, не вдаваясь в подробности.
- Его зовут Рихард Лёсель, он живёт в Шпице.
- Как ты нашёл его?
- Я пользовался услугами частного сыщика, - спокойно ответил Том. Мы уже выехали с автобана и ехали по Берлину. – Я позвонил ему неделю назад и сказал, что хочу поговорить о Викторе, узнать причину из разрыва. Он меня удивил, попросив о личной встрече.
- Ты ездил туда?
- Да, пришлось. Мы просидели в кафе несколько часов, я слушал его рассказ, который тоже записал. Он сказал мне, что Виктор высосал из него все деньги. Я даже не поверил сперва, но этот парень не казался мне обманщиком. Он принёс с собой целый кейс документов. И сказал, что сейчас прошло лишь одно заседание суда по этому делу, но Виктор не явился.
- Погоди, они судятся? – вот тут я по-настоящему офигел.
- Да, он предоставил мне акт, да и все остальные документы, позже прислав их. Они есть в папке. Паршиво то, что вину Виктора практически нельзя доказать, но Рихард каким-то образом вышел на одну из фирм, которая, якобы, списывала у него деньги за некие услуги. Сервер, на котором хранилась информация, принадлежит компании отца Ровшаны, сокурсницы Виктора. Мне даже страшно представить, какими именно «серыми» путями они вытягивали деньги.
Я порылся и действительно нашёл жирный файл. Имя и фамилия стояли те, которые озвучил Кауэр. Я молча читал, а парень мне не мешал. Потом мы остановились, Том вышел и вернулся уже с двумя стаканами кофе, а я всё читал. Информация, которая там была написана чёрным по белому, привела меня в шок.
- А где выписка о состоянии счёта Виктора?
- Дальше. И, - он замялся, - я боюсь, что тебя это напугает.
Три миллиона сто шестнадцать тысяч двести пятьдесят восемь евро сорок четыре цента. Я даже дышать перестал.
- Он это украл?
- Рихард говорит, что да, с помощью влияния семьи Ровшаны.
- А откуда у этого Рихарда были такие деньги?
- Наследство. – Том пожал плечами.
Я сел, положил всё на колени. Кауэр передал мне кофе. Мы молчали.
- В любом случае, это не касается меня.
- А я знал, что ты так скажешь, - он улыбнулся, поставил стакан и вытащил из папки диск. – Первым мне позвонил Питер и сказал, что ты не контролируешь ситуацию. Потом, как я понял, он связался с Йостом. Дэвид звонил мне из Нью-Йорка и всё рассказал. А ещё добавил, что все телефонные переговоры Дресселя прослушиваются.
Я хотел возмутиться, но Кауэр не дал.
- Они боялись за тебя, потому что оба почуяли подвох. Дэвид всё это передал мне в руки, когда я вернулся. Честно, мне хотелось вмешаться раньше и набить этому ублюдку морду, но я не знал, как ты отреагируешь. Ну а потом уже мы с Дейвом начали рыть, наняв детектива, потому что всю эту информацию нельзя было получить, скажем так, легальным путём, через интернет или звонки.
Он поставил диск.
- Привет, - я узнал голос Ровшаны. – Ну как там твои дела продвигаются?
- Нормально, он вроде клюнул на меня.
- Ты же красавец, Вик! Когда встретимся?
- Мне надо сделать кое-что. Я позвоню.
- Ок.
На панели всплыла цифра два – следующий трек.
- Ты куда делся?
- Был занят. Мы с ним трахнулись у нас в процедурке.
- Да ты гонишь!
- Серьёзно! Я его туда затащил, а он под меня лёг без всяких вопросов.
- И как, расскажи! Боже, это же надо...
- Ну, ничего, - Вик цокнул. – Отжарил я его хорошо.
- И что?
- Вот, свидание.
- Ты хоть рад?
- Конечно, рад, будет хоть один шанс подкопаться к этому Цирману.
Я сжал зубы и взбесился. Ах он гад ползучий! Но следующий трек сбил меня с мысли.
- Ты прикинь, я думал, что он простой, как пробка, прозрачный, а Билл работает при центре в Берлине.
- Классно. Не думала, что такой смазливый мальчик ещё и умный.
Я хотел стукнуть панель.
- А вот оно как.
- Твои планы?
- Буду окучивать, а потом он сам устроит меня в Берлин. Это же нереальные перспективы, это не сраный Дрезден, а столица, мать её! – и полный восторг в голосе.
Я зажмурил глаза и сжал кулаки. Какая же он падла!
- Я верю, что ты добьёшься, он уже, кажется, влюблён в тебя.
- Ты не представляешь, какая у него была улыбка идиота, когда я подарил ему открытку.
- Детка, я не сомневалась, что ты умеешь очаровывать. Ладно, завтра расскажешь подробности.
Я посмотрел в окно. Мы стояли на Лейпцигерштрассе, на парковке медицинского центра.
- Вик, на дворе ночь!
- Да я не могу терпеть, мне надо рассказать.
- Что? И почему ты говоришь шёпотом?
- Я в ванной. Билл спит.
- Что у вас там случилось?
- Он меня сегодня отымел.
Молчание.
- И?
- И ужасно! – возмутился тот. – Как школьник, просто неумеха. Это был какой-то ужас. Ни техники, ни ритма. Ппц, нет, стонал я нормально, не мог же я сказать ему: «Эй, это полный отстой»? Сто пудово он думал, что хорош в постели. Нет, подстилка из него на миллион, но как актив он никакой.
- И что ты будешь делать? Он же ещё раз захочет, как я думаю.
- Буду терпеть, это того стоит.
- Ты прямо отчаянный. Вик, он тебе хоть нравится?
- Да, конечно. Я бы не западал на урода.
Были ещё пару треков, я слушал всё это, мрачно смотря на улицу, подперев подбородок кулаком. Иногда злился, иногда просто выдыхал обречённо. А Вик всё трепал... И про то, что встречался с Томом, и какой дурак, ведь Кауэр богат, и я мог претендовать на деньги, и про то, что позволил ему снести все мои воспоминания. Куча насмешек, оскорблений, недовольств. Их совместный смех на тему меня, моего идиотизма и глупости, вседоверчивости и доброты.
- Он дал мне номер своей карты.
- Вик, это здорово! Ты теперь работаешь в Берлине, своего добился. Он тебе доверяет. Можешь сейчас все деньги из него выдоить и бросить его, как Рихарда.
- Не могу.
- Почему? Такой ведь был план, м? Вик, что такое?
- Я люблю его, Ровшан. Я думал...
- Выключи, - жёстко командую.
Том вытаскивает диск и кладёт в папку.
- Что ещё ты узнал?
- Это всё.
Достаю мобильный. Импульсивное решение, пусть не самое верное, но зато окончательное. Урод. Как он вообще мог так поступить? Набираю его номер.
- Вик, привет, - чуть ли не пою. – Ты занят?
- Привет, нет.
- Слушай, я тут рядом, не хочешь вместе пообедать?
- С удовольствием. Ты поднимешься?
- Нет, спустись сам, сходим куда, а то мы всё только дома общаемся.
- Ок, пять минут.
Я начал методично перебирать копии документов, сканы, факсы.
- Ты уверен? – спросил Том.
- Я ни в чём не был так уверен. Либо сейчас, либо никогда.
Схватил нужные бумаги. Виктор как раз вышел, застёгивая пальто.
- Билл, не стоит принимать важное решение на эмоциях.
- Ты приехал сюда, чтобы открыть мне правду, ну так и не мешай тогда реализации последствий! – заорал я, открывая дверь.
Дрессель улыбался во весь рот, но увидев моё агрессивное лицо, помрачнел, а когда заметил Кауэра за спиной, то и вовсе отошёл. Я передал документы Тому, резко подскочил к Виктору и схватил того за ворот пальто.
- Ты, гнида падшая, ты что себе позволяешь делать со мной, сволочь! – со всей дури пихаю его в дверь.
Позади уже собрались зеваки. Я вновь толкнул его, но уже к стене.
- Отвечай, твою мать!
- Билл, стой, рыбка, что он наплёл тебе?
- Билл, - встрял Том, - отпусти его и объясни всё спокойно.
- А ты у нас дипломат? – гневно спрашиваю, а потом вновь оборачиваюсь к неврологу. – Ты думал, что будешь проворачивать свои вонючие делишки и сможешь кинуть меня вот так, без наказания, как овцу? Ты думал, что не найдётся ни одного человека, который встанет на мою защиту? Ты не с тем связался!
Я вновь его пихнул, потом отошёл, взял документы и начал перечислять.
- Уже одно то, что у тебя на счету три миллиона даёт мне полное право втоптать тебя в землю! Ты нагло лгал мне, говоря, что у тебя денег нет, что повысили квартплату. И всё это время ты не любил меня, а презирал, добиваясь места в этой клинике, паскуда!
Я показал ему документы, уже крича на всю улицу.
- За такие махинации сажают! Это мошенничество в особо крупных размерах. Я не понимаю, - зло шиплю, - ты вообще на что рассчитывал?
- Билл, всё не так!
- Да ну! В машине лежит папка, где есть доказательства твоей вины по поводу дела Пауля Хайса, Санди и Оуэна Бирнбаумов, перечисления денег в твой приют, по сути, шантаж, а так же всё по судебному процессу Рихарда! Да на тебя в суд подали, алло! И ты хочешь упираться? Я ведь теперь всё знаю, Виктор. Я не спрашиваю, стыдно тебе или нет, но мне любопытно, когда ты хотел меня бросить? После того, как высосал бы все деньги или, может, когда я переписал бы на тебя всё своё имущество?
- Билл, - он слабо выдыхает, смотря в сторону, - ты усложняешь.
- Неужто?!
- Пожалуйста, поверь мне, - он пошёл в мою сторону, протянув руку, но Том встал между нами.
- Даже не приближайся к нему, червяк, - презрительно сказал Кауэр.
- Ты что тут забыл? Ты не имеешь права вмешиваться! Билл, как ты мог позволить оклеветать меня, да и позвал в защитники своего бывшего?
Я задохнулся от такой наглости и полез к нему с кулаками, но Том перехватил меня.
- Стоп! Не усугубляй, ты имеешь дело с преступником, и если поднимешь руку – на тебя могут подать заявление в полицию, - успокаивал меня Том.
Я встал и начал пыхтеть, как бык.
- Ты гнусный вор. Сколько ты из меня выкачал, а?
- Билл, - лицо Виктора потемнело, казалось, будто он искренне сожалеет. – Я ничего не брал. Я люблю тебя, я не мог...
- Да что ты мне в уши гадишь?! Вы с Ровшаной ограбили человека, ты миллионер, милый. И со мной ты познакомился из-за корыстных причин. А я, мудак, поверил, - всплёскиваю руками, - что встретил Эльфа, что больше больно не будет, лишь спокойствие и радость меня ждут впереди с тобой рядом. А сейчас что? Меня встретило пепелище! Гад, я тебя ненавижу! – вновь кидаюсь на него, выйдя из себя.
Кауэр перехватывает меня поперёк талии и не даёт приблизиться.
- Рыбка, угомонись, я могу объяснить! – он уже в отчаянии.
- Сука, не смей меня так называть! Что ты можешь объяснить, когда против тебя факты?
- Да, может так и было в самом начале, но я действительно запал на тебя, такого красивого и состоявшегося в жизни. Я влюбился, Билл. Мне не нужны твои деньги, я понял, что нашёл, наконец, тебя, того, с кем хочу остаться...
- Замолчи, - верещу, мотая головой. – Я тебя слушать не могу, тварь! Всё это враньё. Ты хоть рад, что своего добился?
Дрессель помрачнел и сжал кулаки. Том ещё держал меня, но уже спокойно, просто поддерживая, стоя рядом.
- Отойди от него, - гневно сказал Вик.
- А ты кто такой, чтобы мне указывать? – возмутился экстремал.
- Я его парень.
Том сделал такое удивлённое лицо, фыркнув, таким образом, отреагировав на глупость.
- Я же люблю тебя, - взмолился любовник.
- Да хватит уже любовью своей меня пичкать. Мне просто надо знать, это и было твоей целью: развести меня, как идиота, устроиться работать в этот центр и ограбить?
- Билл...
- Да ответь ты! – вновь ору.
- Разве это что-то изменит? Ты не даёшь мне и слова сказать.
- Отвечай, сволочь!
- Нет.
- Какой же ты лживый говнюк!
Я презрительно осмотрел его, с головы до пят, просто источая яд глазами, ненависть и обиду. Развернулся и пошёл к машине. Во мне что-то надломилось.
- Билл, постой, умоляю тебя, подожди. Билл, выслушай меня, ну...
- А ну уймись, - Том говорил очень жёстко.
- Ах ты, я понял, зачем ты тут появился. Ты ведь это специально затеял, да? Чтобы отбить его у меня!
- Захлопнись, ушлёпок!
- Ясно всё. Дрезденская звезда ревнива и коварна. Сволочь, мы любим друг друга, какого хрена ты приехал?
Я обернулся, стоя уже у автомобиля. Виктор был похож на маленькую шавку, которая лает на слона. Кауэр был вообще невозмутим.
- Небось думаешь, как будешь утешать бедного и обманутого Билла, а потом затащишь его в кровать, да? Трахнешь, используешь опять и бросишь. Как уже делал! А я не такой, я люблю его. Это ты чудовище, ясно? Это ты вышвырнул его на помойку, потому что наигрался!
- Ублюдок!
Том изменился в лице. Он был напряжён. Дрессель экспрессивно кричал, размахивая руками, пуская молнии взглядами. Я понимал, что этот человек теперь для меня умер. Он хотел любыми способами задеть экстремала. Кауэр не выдержал: заехал ему по челюсти так, что даже я услышал хруст. Размахнулся и всадил кулак в лицо Вика. Я дёрнулся от немощного стона. Струя крови брызнула на белоснежную стену.
- Слушай сюда, мразь, - взял парня за ворот и припечатал к той самой стене, - увижу тебя ещё хоть раз рядом с ним, будешь звонить или писать, подашь признак жизни – я тебя казню, понял?
У Виктора из носа шла кровь. Она капала на пальто и куртку фотографа. Я остался равнодушен к этой сцене.
- Я из тебя сделаю одну большую жижу, кровавое месиво. Но сперва ты посидишь в тюрьме, ворюга. Я постараюсь упечь тебя надолго за всё то, что ты сделал, урод. Ты меня понял? – он встряхнул его. Виктор ударился головой и закатил глаза. – Понял?!
Из центра выходили люди и испуганно таращились. Такое зрелище каждого бы напугало. Кто-то звонил по мобильному: я понял, вызывают полицию. Том брезгливо швырнул Дресселя на землю, развернулся и пошёл ко мне. Мы сели в машину и уехали до того, как приехали представители власти.
- Куда?
- В Дрезден, - вяло отвечаю. – Надо Дэвида предупредить.
Мы приехали в дом, собрали нужные вещи. Я тоскливо посмотрел на машину. В таком состоянии мне точно за руль нельзя. Том пообещал, что разберётся с этим. Я кивал на любую его реплику. В моей голове не укладывалась вся информация, услышанная сегодня. Как? Почему? Зачем?
Всю дорогу до Дрездена я думал. Кауэр не произнёс ни слова. За что так со мной он поступил? Я действительно верил ему, его искренности. И мне даже в голову не пришло бы, что он вор, мошенник, что ему нужны мои связи и деньги. Почему я так обманулся? Смотрю на Тома. Он сосредоточен. Наверное, чтобы забыть этого человека. Кауэр ведь полоскал собой мой мозг долго и тщательно, и за всей этой мишурой, самовнушением и игрой в любовь, я не мог заметить того, что видели все остальные. Боже, Питер... как я перед ним виноват, и перед Ником с Брайаном, я остался равнодушен к их проблемам, а ведь такого никогда не было. Они говорили, но я не слушал. Простят ли теперь? Что же я надел?!
Я сказал, где мы живём с Виктором и попросил Тома подняться со мной, чтобы забрать все вещи. Но я никак не ожидал увидеть гостей. Мы застыли на пороге, услышав голоса. Я прошёл в комнату, даже не подумав, что это могут быть воры или бандиты. На нашей кровати лежали девушка и парень. Явно под чем-то. Повсюду были разбросаны презервативы, пустые банки из-под пива, какие-то упаковки. Всё засрано.
- Вы кто такие? – не выдерживаю.
- А-а, мы друзья Вика, - хрюкнул парень, улыбаясь во весь рот.
От них воняло и несло перегаром. Они курили, лёжа на кровати. Так недалеко и до пожара. Меня затрясло от отвращения, кажется, начиналась мигрень. Кауэр подошёл, обнял меня, сказав, что сейчас они уйдут. Я сел на подоконник, пытаясь успокоиться.
- Ребят, вы ясно что-то попутали, тут живут люди...
- Мы знаем, - сказала девушка, - Вик с его бл★дью. Он нам сам дал ключи. Пока их нет, мы тут живём.
- Вам лучше уйти, - говорю жёстко.
- Погодите, - парень встаёт, шатаясь, - мы заплатили!
Тут меня уже колотит и начинает тошнить. Я весь сжимаюсь на подоконнике, обхватывая себя руками.
- Ребят, давайте по-хорошему, - Том достаёт из внутреннего кармана куртки кошелёк и вытаскивает купюру. – Вот сто евро, вам хватит на пару чеков*.
«Гости» переглянулись и кивнули. Они за пять минут собрали свои пожитки.
- Ключи оставьте, - сказал Кауэр, указывая на тумбочку у двери.
Когда стало тихо, я выдохнул. Том распахнул все окна, чтобы проветрить помещение от вонючего запаха дыма. Мне показалось, что мы оказались в банке и маринуемся в этом дерьме.
- Если ты не можешь, то я сам соберу всё нужное, просто скажи мне, где это лежит.

Я кивнул, продолжая сидеть на подоконнике. Мне не хотелось даже ходить по этой квартире, чего-то касаться. Фотограф методично всё складывал и упаковывал, потом выносил к машине и возвращался вновь. Около стола постоял пару минут.
- Какие красивые люди, - сказал он тихо. – Они умерли?
- Как он сказал, да, - так же тихо отвечаю.
Том ещё раз взглянул на фотографию родителей Виктора, а потом ушёл к шкафу за моими книгами. Когда он закончил, я спрыгнул с подоконника, обвёл глазами квартиру и равнодушно захлопнул дверь.
- Мне некуда идти, - сказал я, сидя в машине экстремала. – У меня никого не осталось.
Мысль эта принесла мне много боли, прошивая остриём грудину, но я понимал, что виноват сам.
- Эй, - Том взял мою руку, - ты не один. По меньшей мере, у тебя есть я.
Он повёз меня к себе. Как только я зашёл в такой родной мне дом, видя свои ничтожные пожитки, принесённые парнем, меня прорвало. Я стоял в коридоре и ревел, никого не стесняясь, захлёбываясь своим горем. Где я буду жить? Смогу ли вернуть друзей? Что они обо мне думают? Как пережить такой обман? И как жить дальше?
Кауэр снял с меня пальто и сапоги, мягко подтолкнул в гостиную и усадил на диван. Заставил на него облокотиться. Гладил меня по голове, ничего не говорил. Мне было необходимо чьё-то присутствие.
- За что, Том? – начал ныть я. – Почему именно я? Разве я это заслужил?
- Не знаю.
Он усадил меня удобнее и сгонял за чаем. Я принял кружку из его рук и начал пить, но никак не мог успокоиться – всё ревел.
- Возможно, я и не прав, но мне кажется, что это испытание для тебя, для твоей души и силы воли. Я бы сказал, что Бог проверяет тебя на прочность, дав вот такого человека.
- Хорошо, но почему так жестоко? Не могу сказать, что я злодей и должен искупить свои грехи. Если так подумать, я остался ни с чем. Он не только мною помыкал, но и все силы из меня выкачал. Мне кажется, я морально и физически истощён.
- Судьба, на мой взгляд, никогда не ошибается, она всегда права. Значит, ты должен был вынести какой-нибудь урок из этой встречи.
- Да мне теперь страшно доверять людям.
- Доверяй тем, кого знаешь.
Я осёкся. Он тоже, отвернув голову. Мы помолчали. Я тихо плакал, проклиная Виктора, свой тупой разум, время, проведённое с ним. Мне казалось сейчас это таким далёким. Я бы никогда не поверил, что он обманет меня. Его зелёные глаза были яркими, а улыбка волшебной. И всё это рассыпалось. Я понял, что жил где-то не здесь, будто в Зазеркалье или в Небыляндии. И меня всё прочнее затягивали туда, вниз, его сети. Как же он так ловко всё рассчитал, сыграв на моей наивности? Ведь мне тогда казалось всё это настоящим и очень чувственным. Он говорил мне одно, а думал другое. И я верил, чёрт побери!
- Как он украл деньги у Рихарда? – задаю вопрос, чтобы отвлечься.
- Как я понял, у фирмы отца Ровшаны есть несколько серверов, в том числе и палёных, на некоторые из них была записана информация. Они были зарегистрированы в России, Украине, Азербайджане и многих других странах восточной Европы, где процветает коррупция. Со счёта Рихарда деньги снимались по «серым» путям, теряясь в этих развилках. На одном из серверов информация подчищалась, как я понимаю, и уходила на другой сервер видоизменённой. Потом, пройдя несколько этапов, деньги перечислялись на различные счета. Свой процент Ровшана имела. Доказать преступный сговор очень сложно, потому что достаточно снести один сервер, и информация теряется. Думаю, они так и сделали. Но доступ к счёту был только у Рихарда и Виктора, поэтому кое-как можно зацепиться. В итоге, он его и обвиняет в хищении денег.
- Как-то это сложно.
- Да. Рихард сказал, что ему приходили отчёты о снятии денег из магазинов, кафе, словом, из сферы услуг. Он думал, что это Виктор себе что-то покупает, и не обращал внимания. А потом, когда он решил проверить, оказалось, что ни в одном магазине Виктора не было, и у них нет информации по карте Лёселя.
- Но Виктор ведь невролог, не хакер.
- Думаю, тут были замешаны не только они с Ровшаной. Тут нужен человек, который всё это смоделирует, создаст серверы, зашифрует информацию, проведёт транзакции. Хакер. Полагаю, он у них был. Я хотел тебя кое о чём спросить.
- Ну?
- Можно я отдам все нарытые материалы Рихарду? Он умолял меня, когда узнал про расследование.
- Мне всё равно, делай, что хочешь, - пожимаю плечами.
- Виктор сядет в тюрьму, - осведомляет.
- Меня это не касается.
Том кивнул и вновь положил мне руку на голову. Я прикрыл глаза, уже не плакал, но чувствовал себя гадко и мерзко. Будто меня c головой окунули в болото или топь. Я не мог остановить поток своих мыслей, а голова подкидывала «дрова в печь». Когда нахлынули приятные воспоминания о Дресселе, начал вновь рыдать. Кауэр уже обеспокоился. Он внимательно посмотрел на меня и думал, как поступить и чем помочь.
- Хочешь я спою для тебя?
Мотаю головой, кусая губу.
- Могу стишок придумать, м?
Я слабо улыбнулся, утёр сопли и кивнул. У меня был очень сложный в эмоциональном плане день. А такое утешение было мне по душе. Он что-то мычал себе под нос, крутя в воздухе пальцем, но продолжал меня гладить. Я пускал крокодильи слёзы от терзавшей меня обиды, думая, что же делать дальше. Мне казалось, что впереди нет просвета, одна бездна. И я вот-вот сорвусь. И обречённость захлёстывала меня. Но больше всего сейчас я хотел, чтобы Том не уходил. Он не отступил, решив меня вытащить, распутал этот клубок, потянув за нити, показав мне истинное лицо любовника, человека, которому я готов был отдать всё. И даже после тех гадких слов, что я наговорил, он стиснул зубы и продолжил бороться. Он не бросил меня, когда я тонул. Вырвал из пут, и взамен ничего не просит.
Спустя несколько минут экстремал улыбнулся, прокашлялся и тихо начал:
- Не думай, почему это случилось,
Ведь испытанье Богом каждому дано,
Но, Билли, мне одно лишь важно,
Не поломало ли тебя оно?

Ты человека получил не просто,
Не чтобы боль внутри себя терпеть,
Ты должен встать с колен, мой милый,
И попытаться снова полететь.

Я знаю, этот Вик засранец,
Эй, Билл, смотри же на меня, - Том расплылся в улыбке, поднимая пальцами мой подбородок. - Ты из-за этого ублюдка,
Не должен потерять себя.

Ты должен до конца бороться,
Как с папой, как с Дианой, как со мной...
Всего лишь пережить всё это,
Как мы однажды сделали с тобой... – вытер мне слёзы под глазами, подмигивая.

Поверь, найдутся рядом люди,
Те самые, кто захотят помочь,
И знаешь, если ты позволишь,
Я тоже буду поддержать не прочь.

Малыш, забудь всё, что случилось
Ты сможешь, ты же сильным был всегда
И если хочешь, чтобы я был рядом,
Скажи мне просто тихо своё «да»**.
Я кинулся на Тома, душа его в объятиях, захлёбываясь слезами уже не горя, а благодарности. Он гладил меня по спине, говоря, что действительно считает меня сильным, выносливым, что надо забыть и отпустить, ведь жизнь продолжается. Он обещал, что мы справимся вместе, и он сдержит обещание; он выцарапал меня из гадости, он помог и хочет продолжить это делать, потому что я не плохой, потому что я дорог ему. Говорил про карьеру, про друзей, что не всё потеряно, что надо встать и идти дальше. Я слушал, и его слова действовали на меня, как колыбельная. Глаза слипались. Я успокаивался.
- Кауэр, ты что мне подсыпал? – я говорил через силу, борясь со сном, понимая, что это ненормально, ведь я на нервах.
- Снотворное. Ты должен поспать. У тебя был слишком сложный день, малыш, - и улыбнулся, удобнее устраивая мою голову на своих коленях.

Продолжение
Предыдущая часть