[показать]Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:


Глава 63
Шестое августа...
Как только мы сели, раздался звонок в дверь.
- Ты кого-то ждёшь? Я не вовремя?
- Это Лоран с нашим кофе.
Она вышла, призывно качнув бёдрами. Я решил, что мне показалось. В прихожей раздались голоса. Илиана вернулась с тремя стаканами.
- Мы ещё кого-то ждём или это дополнительная порция для тебя?
- Нет, - она опустила подставку на стол. – Я знаю, что до Тома ты пил белый мокка, а потом перешёл на карамель макиатто. Я предположила, что один из них ты точно возьмёшь, но не знала какой, поэтому Лоран, мой помощник, купил два.
- Как мило с твоей стороны.
Я взял мокка, Илиана хмыкнула, но не агрессивно. Скорее, так и знала, что я потянусь именно к этому напитку.
- Ты придумал вопросы на этот раз?
- Я стараюсь подготовиться, но с тобой мы видимся всего во второй раз, поэтому тебя ожидает стандартная программа.
Илиана уместилась на плетёном кресле со стаканом. Я хотел спросить, что она пьёт, но воздержался. Ей удалось разжечь мой интерес уже тем, что она медленно потягивала напиток из трубочки, смотря в мою сторону. Будто соблазняла.
- Можешь мне рассказать про своё детство?
- Оно не интересное, - отмахивается.
- Хорошо. У меня к тебе два вопроса. Какое твоё самое счастливое воспоминание? Это ты, надеюсь, поведать мне можешь. Я ведь тебе не враг.
Девушка сузила глаза, отставила стакан и взялась за сигареты. Я был не против курения, если это развяжет ей язык.
- Мне было лет семь. Планы о переезде в Германию у нас уже были. Папа тогда заболел. Я старалась, как могла, помочь матери. Однажды, помню, это было в июне, мы пошли в магазин. Хоть отец занимался бизнесом, но денег было мало.
- Почему?
- Он вложил большую сумму в дело. Мы экономили. В тот день на Корфу был праздник. В магазине состоялся розыгрыш, знаешь, своеобразная такая лотерея. Мама хотела уйти, но я уговорила её побыть ещё немного. Она тянула меня домой, к отцу, но оставить меня одну совесть не позволила. Я уже не помню, какие были условия. Нам дали бланк, мы написали все нужные данные и стали просто ждать. Через сорок минут, когда мама уже была на взводе, лотерея заканчилась. И мы выиграли. Призом была золотая монета достоинством примерно в три тысячи евро, если перевести.
- Это крупный выигрыш.
- Да. Мама не могла поверить. Конечно, мы отдали налоги, но всё равно деньги были большие. В тот день я была самой счастливой. Папа вскоре поправился. Мы не меняли монету.
- А когда обменяли?
- Когда переезжали сюда. Этого хватило на квартиру, на моё обучение в школе и на первое время. А у тебя?
- Что? – я ручкой мазнул по блокноту не в том месте.
- У тебя же есть счастливое воспоминание?
- Безусловно.
- Так расскажи.
- Ну, например, не очень давно я был счастлив, когда мой лучший друг женился.
- А самое счастливое?
Я задумался. Мне не хотелось говорить о личном, но раз я ввязался в эти отношения с пациенткой, то рыпаться поздно.
- Наверное, когда узнал, что Том не умрёт.
- Расскажи подробнее.
- Мы тогда разошлись. Мне позвонила Эмили. Это его сестра...
- Я знаю.
- А, ну да. Так вот, - возвращаюсь к воспоминаниям, - она позвонила и сказала, что его везут в больницу. Какой-то ревнивый идиот набросился на него, а Кауэр не попросил помощи. Страшно было видеть его бледного на каталке, за которой вереницей оставались капли крови на полу. Необходимо было переливание. Я был донором, сидел рядом, нас отделяла ширма, и просил, чтобы он выжил ради дочери. Когда врач сказал, что угрозы для жизни больше нет, я почувствовал себя безумно счастливым.
- В тот день вы опять сошлись?
- Ты ведь знаешь, зачем мне повторять? – недовольно бубню.
- Логично.
- И второй вопрос: какое твоё самое плохое воспоминание?
- Ой, не надо, - она отмахнулась.
- А я серьёзно. Большинство наших фобий, предпочтений и прочее идёт от детства. Узнаю твоё детство – смогу помочь.
- На самом деле ничего со мной такого страшного не случалось, кроме одного. - Илиана взяла вторую сигарету. – Меня били. Я училась, преуспевала на курсе. У меня была хорошая камера и даже кое-какое оборудование. Однажды, перед каникулами, меня подсекли в парке и избили до полусмерти. Я до сих пор не знаю, кто это был и за что. Помню только удары ногами, было больно, потом в лицо, затем в живот и рёбра. Очнулась я в больнице. Мне так звезданули по позвоночнику, что четыре месяца я не ходила. Отказавшись от опеки родителей, я настояла на операции. Полгода реабилитации. И вот, - она улыбнулась, поджав ноги под себя, - я в норме. Учебный курс пришлось пропустить. Я потеряла год жизни из-за этого.
- Извини, - сглатываю горький ком.
- Ну а у тебя?
- Меня тоже один раз избили. Я легко отделался, провалялся в больнице и всё.
- Значит, - она помедлила, рассматривая пепел, - ты меня понимаешь.
- А в детстве над тобой не издевались?
- Только в Германии. На Корфу – никогда.
- Ты не привыкла доверять людям.
- Разве это разумно? – девушка с интересом посмотрела на меня. – Это не заложено в программу нашего мозга. Те, кто безоговорочно доверяет чужакам либо патологические альтруисты, и мне их жаль, кстати, либо добряки-идиоты, что хуже.
- Почему ты так считаешь?
- Я была доброй, Билл. Достаточно доброй и отзывчивой, а стала сволочью жёсткой и недоверчивой, всё потому, что люди сами в этом виноваты. Меня сделали такой. Я подстроилась под общество и стала осторожна. Это защитная реакция. Сколько бы ты не делал добра, тобой будут либо пользоваться, либо истопчут в грязи. И то, и другое, я думаю, не лучшая перспектива. Знаешь, один умный человек сказал, что все несчастья происходят не из-за Бога или неудач, невезения или кармы. Сами люди слишком злы. Почему я должна тратить себя без отдачи?
- Это уже философский вопрос.
Она пожала плечами и взяла кофе.
- Пошли на кухню, я чай хочу.
Восьмое августа...
- У меня сегодня плохое настроение.
- С чем это связано? – я удобно сел и снял часы, положив рядом с мобильным.
- Не знаю. Со мной всегда так.
Илиана была хмура.
- А ты не хочешь прогуляться? – спрашиваю прежде чем подумать.
Вижу по глазам, что идея её заинтересовала.
Мы сели в мою машину. Я откинул верх, чтобы ветер приятно трепал волосы девушки. Отчего-то мне захотелось сделать ей приятное. Илиана откинулась, закрыла глаза и улыбалась, наслаждаясь ветром.
- Едем на Александрплатц.
- Зачем? – спрашиваю.
- Хочу.
Она быстро кому-то настрочила смс, потом отвернулась. Я следил за дорогой. Не знаю уж, что она задумала. Когда мы огибали башню, пациентка указала мне на парковку.
- Заплатишь?
Я угукнул. Девушка улыбнулась слегка и взяла телефон. Мы вышли к вокзалу. Я сам люблю это место, хоть и не часто бываю. Меня не особо тянуло в Берлин. Сколько себя помню, я сторонился больших городов. Бремен, конечно, не слишком маленький, но там всегда спокойно. Лишь туристы снуют в любое время года по городу, нарушая хрупкий покой. Берлин же мне казался адским котлом, в котором варились три с лишним миллиона человек. Я не был расистом или неонацистом, просто толпа не то, что бы пугала меня, скорее раздражала. Я родился в Бремене и провёл там своё милое детство, поэтому такие города близки моему сердцу. Я находил всегда очарование в урбанистическом кошмаре, даже если это совсем уж выходило за рамки. Дэвид, помню, как-то сказал, что мы отдаём своё сердце месту, где хотим умереть, но можем прожить всю жизнь в другом. В любом случае, нас всегда будет туда тянуть. Он был прав. Я тянулся в Дрезден, хоть и любил иные места. Когда речь заходила о столице, я не просто яро защищал этот город, я преподносил его, как один из значимых в мире, считая его таковым, но... моё сердце ему не принадлежало.
К нам подошёл парень, как я понял, Лоран, помощник. Он протянул Илиане два стакана кофе и какую-то бумажку. Она поблагодарила его, передала мне напиток и пихнула в сторону вокзала.
- Куда мы?
- Кататься.
Она встала на ступеньку эскалатора, нацепила капюшон лёгкой кофты и очки.
Я был не просто поражён. Девушка пробила билет и прыгнула в S-Bahn. Я даже не успел приметить номер. Фотограф села у окна, присосавшись к своему кофе.
- И что дальше?
- Мы с тобой едем на городской электричке, пьём латте и мило беседуем. Такой ответ тебя устроит?
- Вполне.
Но мы молчали несколько остановок, пока Илиана не встала. Оказывается, ей взбрело в голову пересесть и объехать Берлин по кольцу. Мы вышли на Ostkreuz, пересели на кольцевой S-Bahn, устроившись вновь у окна.
- А я люблю Берлин.
- Погоди, - отставив стакан, смотрю на собеседницу в упор, - кто тебе сказал, что я его не люблю?
- По тебе видно. Ни капли энтузиазма.
- Я бы не сказал, что питаю к этому городу жгучую любовь, но всё же...
- Не оправдывайся, - она подмигнула мне, сняв очки.
Я смотрел на дома и людей, на остановки и вокзальчики, понимая, что Илиана не хочет разговаривать. Мы вновь пересели, но на главном вокзале она меня вытащила и жестом показала идти за ней. Пешком мы дошли до Рейхстага и уселись на траву. Илиана даже прилегла, закинув за голову руки. Я полоснул взглядом по её плоскому животу. Отчего-то сморгнул и отвернулся.
- Я люблю тут сидеть, но в силу статуса – не получается часто.
- Понимаю.
- У тебя есть любимое место в Дрездене?
- Какое-то одно не могу выделить, - я поставил стакан на траву, щурясь от солнца. – Мне приятны несколько.
- Я многое люблю в Берлине. Мне кажется этот город очень разносторонним, даже мистическим отчасти.
- Почему ты не занимаешься городской фотографией: здания, люди, - ты же любишь за ними наблюдать?
- Они не стабильны. Не подумай, что я привередничаю. Нет, тут дело во мне. Не вижу я в этом красоты. Мне милее природа, настоящая или искусственная – не важно. А здания и людей кто-нибудь другой сфотографирует.
Мы молчали. Оба улеглись и наблюдали за берлинским небом. Оно было какое-то иное, интересное, что ли. Вокруг нас толпились люди, фотографировались, что-то возбуждённо обсуждали на всех языках мира. Мне было спокойно. Илиана мерно дышала, а потом взяла меня за руку, погладила и указала наверх.
- Смотри, прямо-таки мишка плывёт!
Мне не показалось облако мишкой, но жест порадовал. Я не торопил её, не говорил без нужды. Казалось, что мы друзья или одноклассники, которые друг друга давно не видели. Я чувствовал, что ей необходимо моё присутствие, поэтому решил проверить своё терпение. И выдержал. Илиана поднялась, потянулась и сказала, что день прошёл успешно. Мы расстались на Александрплатц, когда я сел в машину, а она уверила, что её заберёт Лоран и отвезёт домой.
Десятое августа...
- Как дела?
- Да как всегда, - Илиана что-то рисовала в тетради. – Мне вроде как проект хотят назначить, но я не уверена, что возьмусь за него.
- Почему?
- Скука.
- В самом деле?
- Ну да. Я больше профи по ландшафту, а тут замок и парк. Не знаю, не для меня всё это.
- Может, дело в другом?
Девушка подняла на меня взгляд и кивнула.
- Илиана, я тут для того, чтобы слушать тебя.
- Ну не хочу я ехать никуда. Эта чёртова крепость или как там... находится чёрти где. Вот я попрусь туда, со всем оборудованием и с палаткой? Работа займёт около четырёх дней, потому что обещают дожди. Перспектива ночевать где-то в поле меня не прельщает.
- Ты утрируешь. Агент наверняка обозначил все пункты контракта, и там уж точно была графа: «Проживание».
- Ты хочешь, чтобы я взяла эту работу, которая мне кажется не интересной и пугает, к тому же?
- А почему нет? Человек становится лучше, преодолевая свои страхи.
- Тебе сколько лет? – она усмехнулась. – Пятьдесят, восемьдесят?
- А если так: ты возьмёшь эту работу, а я поеду с тобой?
- Ты серьёзно?
- Конечно, без шуток. Тем более, мне очень интересно, как работают фотографы с неодушевлёнными предметами.
- Да ну. Ты смеёшься. Никому в голову не придёт четыре дня тусоваться в глуши!
- Я люблю природу.
Она насупилась и продолжила что-то черкать. Я сидел молча и выжидал.
- Ты спятил!
- Я твой врач, - мягко отвечаю, - и мне действительно любопытно.
Илиана пронизывала меня взглядом минут пятнадцать. Я не поддавался. Конечно, ей важно, чтобы кто-то был рядом, кто-то не чужой. Но с другой стороны, у неё есть ассистент. Мне думалось, что моё предложение не просто ей польстит. Каждому человеку важно, чтобы его работу оценили.
- У меня есть миндальный пирог, - сказала она весело.
- Заманчиво.
Илиана встаёт и топает на кухню. Уже после того, как мы попили чай, она рассказывает мне о нюансах работы. Я стою на своём и говорю, что поеду, если она захочет.
- Большую часть времени будет скучно.
- Я найду, чем себя занять.
- Может, спать придётся всего шесть часов.
- Этого будет достаточно, - улыбаюсь.
- Питаться бутербродами и нерегулярно.
- Четыре дня я перетерплю.
Мы смотрим друг на друга. Я не уступчив, а она всё-таки хочет меня отговорить, придумывая уже мелочные претензии.
- Ладно, - выдыхает. – Я соглашусь, если ты поедешь.
- Я поеду, обещаю.
Двенадцатое августа...
- Ты готов? – спрашивает трубка.
- Абсолютно.
Вик хмурится. Я посылаю ему воздушный поцелуй.
- Там комары, пауки, мухи, может даже блохи или ещё кто покруче.
- Я взял крем, кофту, на мне плотные джинсы и кеды. Не переживай.
- Не знаю по поводу еды.
- Могу взять с собой.
- А ещё...
- Илиана, - мягко перебиваю, - прекрати. Завтра утром ты будешь бегать с камерой и про меня забудешь.
- Тогда, хорошо. До завтра.
Я положил трубку, посмотрев на Виктора.
- Ты псих, - показывает на меня пальцем. – Я уже сказал тебе. Ты невозможный псих.
- А ну иди сюда! – кидаюсь в его сторону и сгребаю в охапку.
Пятнадцатое августа...
- Жара!
Я поправляю очки, сидя на удобном садовом стуле. В руке книжка. Илиана хмыкает, слыша мою реплику, но не отвлекается. Я любил смотреть на Тома в работе, эта гречанка ничем не уступает Кауэру. Она полностью погружена в занятие. В первый день Илиана прошла по всей отведённой для съёмок территории. Лоран помечал «поле боя» для камер. Девушка могла лечь на вымощенную дорожку, прислониться щекой к пыльной поверхности, что-то высчитывая. Два часа она сидела по-турецки прямо посередине парка. Лоран поставил зонтик, чтобы не было солнечного удара у моей пациентки. С ним мы, кстати, успели пообщаться. Илиана не имела собственной команды, поэтому для дела она набирала временных работников, а вот он прижился. Гречанка смогла ему довериться окончательно, когда он практически спас один её проект. Ему пришлось ехать на студию и взять какой-то супер-важный объектив. Благо, что съёмки проходили недалеко от Берлина. Лоран поведал мне, что Илиана практически не снимает людей, очень-очень редко и по настроению. А ещё она фанатик своей профессии. Как раз когда мы говорили об этом, девушка улеглась животом на траву с камерой и делала снимки против солнца. Лоран не мог сказать, отчего она такая, мягко говоря, странная.
Я пролистал пару страниц и отложил книгу. Всё равно не идёт. Рядом со мной, в метрах двадцати, сидел мужик – заказчик. Как я понял, его фирма занималась своеобразной реставрацией этого парка, поэтому ему хочется показать свою работу в лучшем свете. Тем временем, Илиана с парочкой парней что-то обсуждала. Она показывала в воздухе какие-то фигуры. Ко мне подошёл Лоран.
- У нас объявлен перерыв до заката.
Обеденный стол был общим. Двое говорили с акцентом. Заказчик со своими служащими уехал. Мы поели и пошли в своеобразный лагерь. Илиана попросила меня сесть у компьютера. Потом запустила программу с фотографиями. Мне всё очень понравилось. Она умудрялась как-то зацепиться за хрупкую природную красоту. Некоторые снимки походили больше на нереальный мир Алисы, отдавая кукольностью и футуристическим оттенком. Это и восхищало. Вроде бы камера не была заколдованной, да и руки у Илианы обычные, а получалось чудо.
Жили мы в отеле, в городке, который находился в низине. Очень спокойно и тихо. Я там побродил, полюбовался видами, а на большее и не хватило. С девушкой мы общались каждый день по несколько раз в нерабочее время. Я узнал, что она любит собак, что обожает сладкое, но старается себя сдерживать. Два года назад один поклонник подарил ей дорогущие часы, которые она не носит, но хранит у себя. Не любит, когда ей дарят цветы. На удивление, спала с многими мужчинами и предпочитает спонтанный секс. С родителями общается, но видится редко. Причину не назвала. Вечером вы сидели на веранде, смотрели на пейзаж, и тут она заговорила про Тома.
- Ты, наверное, думаешь, что он сдурел, если всё мне про вас рассказал?
- Нет. Я полагаю, что рассказал он не всё. А если и всё, то был явно под кайфом или пьян.
- Он не пьёт.
Я повернулся и выпучил глаза.
- Тебе интересно?
- Очень.
- Когда мы познакомились, я заметила, что он особо не проявляет интерес к людям. Знаешь, обычно, когда входит в помещение красивая девушка, парни её взглядом облизывают. А тут – никаких эмоций. Нет, он был улыбчив и приветлив, но отчуждён. Я сделала вывод, что ему кого-то не хватает в этот праздник. Потом к нему подошёл парень, как я поняла, хороший друг, и похлопал по плечу. И эта ситуации прямо орала от отчаяния. Если учесть, что его девушка присутствовала, то сопоставить два и два оказалось не сложно. А твоё имя он позже сказал.
- И ты поняла только по жесту?
- Я всмотрелась. Пыталась его соблазнить, но он ни в какую. Потом всё-таки удалось. Когда он признался мне в смерти матери, речь зашла и о тебе.
- Не думал, что его так легко разболтать.
- Не легко, - призналась Илиана, затянувшись, - мне понадобилось девять месяцев. За это время, знаешь ли, можно ребёнка родить.
- Как ты вышла на меня?
- Он посоветовал. Сказал, что из всех, на кого он может положиться, тебе можно доверять уже потому, что ты врач. Сказал, что для меня это отличный способ проверить себя и... вылечиться, по возможности.
- И ты ему поверила?
- А ты бы нет после стольких откровений? Серьёзно, - она развернулась ко мне всем корпусом, - я ждала подвоха, но его не было. И раз от раза я убеждалась, что он не лгал.
- Да, он не из тех, кто привык обманывать и на этом наживаться.
- Том рассказал мне про твои успехи, про то, как ты учился в колледже, как нашёл работу. Я подумала тогда, что, возможно, он прав.
- И ты ему сказала о наших встречах?
- Конечно. Он всё знает.
Тут я опешил. Этого как-то вообще не ожидал. Но с другой стороны, ведь его знание ничего не меняет. Эта новость просто неожиданная.
- Я замёрзла, пойду спать.
Гречанка мягко улыбнулась и ушла к себе.
Семнадцатое августа...
- Ты вообще довольна?
- В какой-то степени.
Девушка вытянулась, прикрыв глаза. Её поза была показной, выдуманная расслабленность не сбила меня.
- О чём думаешь?
- Хочу завести собаку. Но понимаю, что не получится быть ей полноценной хозяйкой. Но собаку очень хочется, - она опустила уголки губ.
Я уткнулся в блокнот. Настроения её допрашивать у меня не было.
- Мы закончим к девяти? – внезапно спросила она.
- Да, если пожелаешь.
- Я хочу быть с тобой открытой, поэтому скажу, что сегодня должен приехать Том. В силу обстоятельств, я подумала, что ты должен знать. Если хочешь, можешь остаться, мы поужинаем.
- Нет, спасибо.
- Я так и думала.
Разговор не шёл. Девушка поняла, что ничего сегодня путного не выйдет.
- Хочешь, мы можем пообедать?
- Не стоит, - отмахиваюсь.
Мы попрощались через двадцать минут. Не хотелось ехать домой. И голова была пуста. Я позвонил Дэвиду. Тот был на какой-то встрече, но смог уделить мне пару минут. Пожаловавшись, что я в Берлине, устал и не хочу ехать домой, спросил у него, можно ли как-нибудь попасть в его дом. Он сказал, что ключи есть у Клаудии, потом скинул по смс её номер. Я дозвонился до женщины и объяснил ситуацию. Вроде бы я ей нравился, хотя каждый раз видя её, мне невольно приходили в голову мысли о нашем знакомстве, как она мне чуть глаза не выжгла едким средством для чистки чего-то там. Клаудия перестелила постель, приготовила мне чай и пожелала приятного вечера. Я понимал, что плохо мне при мысли о сексе Илианы и Тома. Она была не злодейка, он – тем более. Я полноценный, у меня есть парень. Но было всё... коряво! Я должен быть равнодушен. Но нет. По-хорошему, мне стоило поехать к Виктору, но я решил остаться тут, спрятаться. Найдя у Дэвида вино, я отчего-то с бокалом слонялся по дому, смотря на картины и фотографии, подмечая диковинки, которые таскал мелкий в дом. Здесь пахло Йостами, уже давно родными мне. Почему я отказался от Дэвида? Ведь он практически идеальный. У него есть сын, с которым мы хорошо ладим. Мы были бы семьёй. Но это, видимо, как с Берлином – нравится, но не то.
Следующий день я зависал в городе. Шёл мелкий паскудный дождь. Ноги сами привели меня в кафе. Я заказал карамель макиатто и уткнулся в планшет. Дождь решил меня выбесить, поливая уже добротно, мощно. У кассы, куда я пошёл за новой порцией кофе, столкнулся глазами с очень знакомым мне человеком. Роксана. Мы смотрели друг на друга в упор. Задержав взгляд на её животе, я вновь переключился на кофе, получил свою кружку и ушёл за дальний столик, где и ныкался.
- Мы можем поговорить?
Девушка присела напротив, инстинктивно накрыв рукой живот, очень нежно мне улыбаясь.
- Если хочешь – бежать мне некуда.
Мы оба посмотрели на пустую площадь, которую затапливало осадками.
- Ты имеешь что-то против этого ребёнка?
- С чего ты взяла? – я даже натурально удивился. – Не мне его воспитывать. Но я считаю, что это проблема. Том хотел жениться – сейчас передумал. Вы будете родителями. Ему не привыкать, а вот тебе будет не сладко, как я понимаю, потому что делить ребёнка всю жизнь – это мука, как мне кажется.
- Мы взрослые люди.
- Никто не спорит.
- Я знаю, что ты отстранился от друзей. Ни Том, ни Николас о тебе не говорят.
- У меня новый этап. – Я смягчился. – Как ты вообще, как держишься?
Она захохотала, и это было восхитительно. Я неосознанно улыбнулся. Рокси казалась живой и очень счастливой.
- Родители не в восторге, что я жду ребёнка и не замужем. В целом, отлично, спасибо, что спросил.
- Вы с Томом общаетесь?
- Да, каждый день, практически. Он проявляет заботу, даже если его нет в стране. Мы давно решили, как поступим после родов.
- И ты не держишь на него зла? – признаться честно, я удивился, поэтому решил задать этот вопрос.
- Нет, - девушка склонила голову. – Я знала, кто он и каким может быть непостоянным. Но мне до сих пор интересно, как же вы просрали вашу дружбу. По слухам, вы были закадычными друзьями.
- И быть ими перестали, - бурчу. – Это личное, не стоит обсуждать наши отношения за спиной у Кауэра. Если он захочет, то сам тебе расскажет.
Мой друг – Том Кауэр. Да даже звучит нелепо.
- Кого ждёшь? – указываю на живот.
- Мальчика.
- Не боишься, что ему передадутся ненормальные гены папаши?
Мы на пару хихикаем и улыбаемся.
- Самое главное, чтобы был здоров, а гены – от них не денешься.
Я улыбаюсь. Наверное, у такой как она, должен родиться очень милый и хороший ребёнок.
- Хочешь чаю?
- Можно.
- С гибискусом, м-м-м?
- Очень заманчиво.
Я купил Роксане чай. Мы приятно беседовали, что мне само по себе показалось странным. Я должен её априори ненавидеть. Она носит ребёнка мужчины, которого я любил, которого до сих пор забыть не могу. Но Роксана по сути была нежной и понимающей, очень-очень милой. На неё нереально было злиться, ведь девушка не специально забеременела. Это просто у кого-то башки не было или презерватив было лень натянуть. В любом случае, время не вернёшь, и даже если я не хочу, то этот ребёнок родится.
- Ты сейчас свободен?
- Нет. - Я не удивился вопросу. – У меня есть парень.
- Вот как? – она поставила чашку. – Том не говорил, что ты гей.
- У меня были девушки и парни, в данный момент мне комфортно с этим человеком.
- А фотография есть?
В принципе, это чисто женская черта – любопытство в таких вопросах. Я разблокировал свой телефон и порылся в галерее. Нашёл фотку Дресселя не пошлую и не интимную.
- Он очень симпатичный, - закивала головой собеседница. – Как зовут?
- Виктор. – Пауза. – Слушай, Рокси, - откладываю телефон, - а когда тебе рожать?
- В декабре.
- Не так и скоро.
- Ну да. Том тут как-то ляпнул, что будет не против ребёнка-козерога, Эмма есть, а со вторым будет проще ладить.
- Типа: один знак зодиака – один характер?
- Наверное.
- Не слушай его. Он иногда тявкает невпопад.
Мы засмеялись. Дождь постепенно утихал. Некоторые посетители кафе робко высовывались наружу и даже совершали попытки капитуляции до торгового центра. Мы неспешно допили свои напитки, говоря о всякой ерунде.
- Мне было приятно с тобой пообщаться, - Рокси встала и протянула руку.
- И мне.
- У меня будет к тебе одна просьба, - застенчиво начала она, чуть потупив взгляд.
- Какая? – я насторожился.
- Эмма плакала, когда вы не смогли встретиться. Пожалуйста, Билл, не забывай о ней. Она тебя очень любит, и отказ её тогда ранил.
Мне стало не по себе. Бедная моя малышка!
- А когда она в школу идёт?
- Хм, - девушка призадумалась, - кажется, уже пошла.
Мы неловко обнялись, поддавшись порыву, и она ушла.
Когда я въехал в Майсен, меня обдало каскадом воспоминаний. Собор так и стоял себе, возвышаясь над Эльбой. Я сглотнул, выкидывая всё из головы. На машине к школе было не подъехать или навигатор отказался показывать мне нормальный путь. Пришлось идти пешком. Так как дорога вела вверх, пекло солнце, и я не взял с собой воды, то через каких-то жалких двести метров вымок как шлюха в церкви и загибался от жажды. Бодрые туристы и гиды топали себе вверх к собору, а я думал над тем, что являюсь непроходимым идиотом. Заскочив в кафе, я опрокинул в себя ледяной коктейль и поинтересовался у официанта, как мне лучше пройти к школе. Он дал карту Майсена и обвёл кружок в назначенном месте. Купив в баре бутылку минералки, я сунул её в задний карман джинсов, нацепив солнцезащитные очки. Оказалось, если втянуться и пойти коротким путём – не всё так плохо. Мне пришлось ждать, пока Эмма закончит занятия. Она выбежала ко мне и кинулась на шею. Я пошатнулся. Выросла.
- Привет!
- Привет, сокровище. Как ты?
- Ты сделал сюрприз.
Эмми взяла меня за руку, потянула к лавочке под деревом, где можно спрятаться в теньке и поболтать.
- Я сейчас более или менее свободен. Решил вот тебя повидать.
- Хорошо, - она улыбнулась, взяла мою минералку и сделала пару глотков. – Сейчас так жарко. А ты весь потный.
- Успел заметить. Как ты?
- Хорошо, у нас в класс никто новый не пришёл, зато появились новые уроки. Я больше рисую, и папа купил мне мольберт. Здорово, да?
- А то! Что он ещё тебе купил?
- На открытие года платье, подарки там всякие в кульке, - она загибала пальцы, - у меня новая сумка от Роксаны.
- Ждёшь брата?
- Жду, - малышка посмотрела на меня зелёными глазами, очень искренними и ясными. – Папа тоже ждёт.
- Это понятно, - улыбаюсь. – Что ещё у тебя интересного?
Мы поболтали, потом Эмма ушла обедать. Единственная неприятность состояла в том, что её не могли со мной отпустить, но девочка так хотела погулять, поэтому пришлось позвонить Кауэру, который одобрил мою персону, сказав, что я друг семьи и крёстный отец Эммы. Врун, но мне было приятно. Нас отпустили на два часа. Она повела меня наверх. Мы посидели у собора, потом посмотрели с высоты на Эльбу.
- А спускаться как?
Мысль о том, что сейчас придётся идти по этим бесконечным лестницам и крутым дорожкам, пугала.
- Здесь есть лифт, - она указала пальцем в нужную сторону.
Ну Кауэр, ну гад! Мы добирались до этого места чуть ли не ползком на бровях, я устал тогда, вспотел, утомился, а сюда на лифте доехать было можно! Оказавшись на площади, мы уселись в кафе, вновь беседуя. Я устыдился, поняв, что ей дарили подарки, а я как бедный и нищий, приехал с пустыми руками. Эмма взяла с меня слово, что я вновь приеду её навестить. Оставшуюся часть дня, после того, как мы дошли до школы, распрощались, я провёл в городе, вновь любуясь им. А к ужину появился у Виктора.
Август подходил к концу. Я окончательно перебрался в уютную мансарду, практически по-тихому смывшись от Цирманов. Пит на меня был зол, а Диана оставалась солидарна с мужем. Мне не нужно чужое одобрение. Виктор чуть не скакал. Конечно, делить вдвоём столь небольшую квартиру было неудобно, но мы распределили полки и стол. В принципе, я практически всё своё рабочее время проводил или в Берлине, или в Лейпциге, либо на широком подоконнике, не мешая Дресселю. Задули ветра, всё чаще наплывали грозовые тучи и крапал дождь, но это не омрачало нашего настроения. Оказалось, что жить с парнем в таких условиях было комфортно. Мы не нарушали личное пространство друг друга, а когда надо – оказывались в шаговой доступности. Секс у нас был насыщенный, мне нравился, я получал удовлетворение в интимной жизни, а потом и в рабочей. В самом начале сентября мне показалось, что моя жизнь выпрямилась, словно по ней провели утюгом. Все складочки разгладились. Мне было хорошо с Виктором, я радовал родителей звонками, успев в последние выходные августа приехать в Бремен. Одиночество меня не мучило. Общение с Илианой всё больше походило на дружеское и даже упоминания о Томе со временем перестали трогать меня, а потом пришло осознание, что я словно излечился. Ничего внутри не рвалось и не дёргалось от сказанного вслух имени. Я даже порадовался этой мысли. Виктор веселил меня, не давал скучать, часто целовал и подбивал на шалости. Я встретился лишь однажды с Бри и Ником, но эта встреча была невозможно скучной. Они расспрашивали о моей жизни, о Викторе и работе. Из всего рассказа о них самих я лишь уловил, что Ник не работает, они живут вместе, и вроде бы у них всё нормально. Возможно, я был не слишком любезен, что не выказал сочувствия, но как раз в тот момент позвонил Дрессель и сказал, что освободился и выбирает мне булочку в пекарне. Я попрощался с друзьями и поехал в Блазевитц.
Как назло Цирман стал доставать Вика. Уж не знаю, по какой причине, но Дрессель приходил домой измученный, раза два ныл, но чаще всего отмалчивался, ничего не говорил, но я знал, что это из-за Пита. Тот его выводил. Во мне вскипела злоба, когда наш секс стал нерегулярным. Вик всё чаще сидел ночами и что-то читал, писал, учил. Я взбесился до такой степени, что хотел уже пойти в клинику и наорать на друга. Виктор вовремя меня остановил. Он не жаловался и перестал вообще что-либо говорить, но я знал – неладное происходит у него на работе.
Он пришёл и плюхнулся на кровать. Неделя выдалась отвратная. Я еле расшатал его.
- Что случилось?
Он упорно сжал губы и отвернулся. Я стал медленно снимать с него одежду, постаравшись утешить. Потом прилёг рядом и начал гладить по голове, просить, чтобы рассказал.
- Я не могу больше, Билл. Он монстр. Я не хочу так работать, в таких условиях. Сегодня написал заявление об увольнении.
- Да ты с ума сошёл!
- Не могу я больше.
Он повернулся на бок, обхватив подушку.
- Вик, расскажи.
- Я устал. У меня больше нет сил терпеть его и бороться. А сказать что-то против – не могу, - боюсь, он ведь мой начальник.
- Если что-то не так, ты должен сообщить об этом.
Виктор лишь махнул рукой и сказал, что хочет спать. На улице стоял ранний вечер. Я решил не тревожить его.
На следующее утро, когда он ушёл, я выждал два часа и поехал в клинику. Питера не было в кабинете, поэтому вновь пришлось ждать. Когда Цирман зашёл, то очень удивился. Положил принесённые папки на стол, потёр переносицу и сел напротив.
- Чем обязан?
- Ты что себе позволяешь?
- В каком смысле? – он сделал вид, будто не понял. Меня это разозлило ещё больше. – Поясни, будь добр.
- Ты цепляешься к Виктору! Как ты можешь так мстить, Пит? Где твои профессиональные качества, квалификация? Он приходит домой весь белый, будто над ним издевались несколько часов подряд и не кормили. Что ты делаешь? Зачем?
- Ты курил, не пойму, - склоняет голову. – Вроде нет.
- Эй, я не шучу! – встаю и упираю руки в стол. – Прекращай концерт, ты прекрасно понимаешь, о чём я.
- Если твоя пара быстро устаёт, плохо ест или её тошнит – есть проверенный способ, - тест на беременность! Удачи! – он махнул рукой.
Я весь покраснел и готов был заехать ему в морду.
- Это из-за тебя он такой! Не придуривайся и не делай вид, что понятия не имеешь, о чём я тут тебе толкую. Ты издеваешься над ним, мстишь за что-то или тебе просто заняться нечем?
- Что за чушь ты несёшь? Над кем я издеваюсь?
- Над Виктором! – повышаю голос.
- Мне твой Виктор не нужен, и ничего я с ним не делаю. Извини, но мне надо работать. Выход ты найдёшь.
- Ты охренел, что ли? – я смахиваю папки со стола и зло смотрю на Цирмана. – Ты думаешь, мне снится, что он ночами не спит и что-то учит, или то, в каком состоянии отсюда возвращается?
Пит пихает меня и поднимает папки.
- Подписывай его заявление, я устрою его в Берлин, раз ты такая сволочь.
- Что? – Цирман щурится и зло шипит. – Ты что принял, мудила? Какое заявление?
- Об увольнении! Так, хватит, - я отхожу и иду к двери, - не собираюсь в твои игры играть. Или ты прекращаешь его пытать, или я найду на тебя управу, и тогда, Пит, тебе будет вообще не сладко. Не смей издеваться над Виктором!
Ору и хлопаю дверью. Трясусь от злости. У него ещё хватило смелости лгать мне, смотря в глаза. Хотел выйти сухим из воды, выставив Виктора идиотом. Непонятно, за что он так, зачем вредит? Я действительно задумался над тем, чтобы перетащить Вика в Берлин. Да, неудобно, но если там что-то будет, то работа должна быть хорошая, даже возможен перевод.
А десятого числа мне позвонил младший Йост. Я знал, что они должны были прилететь, но времени повидаться у меня так и не нашлось, поэтому я чувствовал вину и укол совести.
- Билл, нужна твоя помощь!
Я посмотрел на часы: около четырёх утра. Виктор заворочался и сунул руку мне в трусы, погладив ягодицу. Я улыбнулся.
- Что такое, мелкий?
- Папа в больнице, Билл, Мы попали в аварию.
Я тут же сел.
- Что с ним, Том?
- Его оперируют... Билл, - я услышал хлюпанье и, видимо, парень утирал слёзы, - мне очень страшно.
- Я приеду, слышишь? – подрываюсь и нахожу джинсы. – Я сейчас же выезжаю, мелкий, и буду через полтора часа, ты меня понял?
- Да, - вновь всхлипывает.
- Где вы?
- Я не знаю, но могу спросить и перезвонить.
- Давай, и... Том.
- Что?
- Всё будет хорошо, дружище!
- Тебе я верю.
Он повесил трубку, а я смотрел на телефон пару секунд. Потом опомнился и начал бегать по квартире.
- Что стряслось, рыбка?
- Мой друг попал в аварию. Я должен выехать в Берлин. Прости, но он выходил меня, когда я подсел на наркоту и стоял на грани самоубийства. Мне звонил его сын. Парень несовершеннолетний.
Вик помог мне собраться. Он вытащил необходимые вещи и пихнул в рюкзак, подал мне зубную щётку и крем для лица.
- Будешь держать меня в курсе? – сонно бормочет, смотря, как я напяливаю кеды.
- Безусловно.
Мы поцеловались. Дрессель закрыл за мной дверь, а я бегом пустился к машине, придерживая рюкзак и ключи.

Продолжение
Предыдущая часть