[показать]Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:


Глава 60
*– пер. Грушевое дерево

Мы проснулись вечером. Так как на дворе стояла суббота, то мы никуда не спешили и решили провести завтрашний день вместе. Вик очень много съел на ужин. Он ничего не сказал, никак не оправдался, слопал огромную миску салата с брынзой и базиликом, запил его двумя кружками какого-то специфического чая, а потом ещё и сосиски умял.
- У тебя высокий метаболизм? – спрашиваю, уже догадавшись.
- Да, не обращай внимания, я ем за троих, хотя и не всегда.
Но больше всего меня удивило, что в его доме не было ни газировки, ни чипсов, ни ещё чего-нибудь для вредного перекуса.
- Я не ем фаст-фуд, не пью газированные напитки. Я стараюсь не употреблять в пищу никаких красителей и заменителей. Редко ем жареное.
- Гастрит? – выдал я, как заправский врач.
- Да. И тебе не стоило бы.
Он вгрызся зубами в последнюю сосиску и, причмокивая, аппетитно её пережёвывал.
- На что ты намекаешь? – Дрессель указал на моё лицо. Я вспомним, что не умывался своим тоником дважды. – А, это, - я слегка смутился. – Я испоганил себе кожу, но гастрита у меня нет.
Вик посмотрел на меня недоумённо, а я махнул рукой, чтобы не спрашивал. Потом мы пошли в комнату. Я сидел на подоконнике с книгой, которую нашёл на полке, а парень делал домашнее задание. Потом он пытался меня от неё оторвать и, когда получилось, повёл в постель. Секс был медленным. Я лежал и получал удовольствие, слыша, как Виктор пыхтит и пыжится. Я кончил первым, а после того, как отдышался, опрокинул его и сделал минет. Мне хотелось как можно быстрее лечь и расслабиться.
- Билл, ты обещал рассказать.
- Вик, правда, давай не сейчас.
- А когда?
- Это займёт много времени.
- Я не тороплюсь.
Фыркаю.
- Если ты сейчас меня вынудишь, и я расскажу, то мне будет плохо, больно и противно, а потом я буду думать о нём сутками и на тебя внимания не обращать. Этого хочешь?
Мотает своей светлой головой.
- Тогда, давай я буду выцеплять эту историю кусками? Чтобы ты не особо об этом думал, и я имел представление о твоей жизни.
- А почему ты мне о своих похождениях не говоришь? – хитро сощуриваюсь.
- Ты не спрашивал.
- Теперь вот спрашиваю.
- А ты готов узнать обо мне не совсем лестные вещи, просто я не хочу отпугнуть тебя правдой, но и врать не собираюсь, - он грустно улыбнулся и повернулся на другой бок.
- Виктор, - я положил ему ладонь на живот и начал гладить, - я тоже не ангел, поэтому не стоит сейчас думать, что я тебя буду осуждать. Нет, конечно, если ты убил кого, я позвоню в полицию и сообщу, что спал с убийцей.
Он ржёт и небольно бьёт меня по плечу. Я вновь обращаю внимание на его татуировку. Беру руку и скольжу по надписям пальцами. Не спрашиваю. Ровный список фамилий. Это может означать всё, что угодно.
- Ты не хочешь делиться? – смотрю на парня, подняв глаза.
- Я знаю, что должен. Рано или поздно, но рассказать придётся.
«Эльф» садится и вновь протягивает мне руку.
- Это фамилии всех моих приёмных семей.
Пять штук. Ничего себе!
- Первая, - он указывает на самую верхнюю, - семья Эльде. Я попал к ним в шесть лет. Они были хорошими, - Вик улыбнулся и посмотрел в окно. – Супруги Эльде уже имели одного сына, поэтому я был младшим. Через год, за несколько недель до моего седьмого дня рождения, Арне, их родной сын, впервые побил меня. Мы жили под Ростоком, сам понимаешь, где там интеллигентным семьям. Родители сперва возмутились, увидев мои синяки. За порванные джинсы мне досталось: я тогда падал от его ударов и разодрал колени. Когда стало понятно, что это Арне, они ничего не пытались сделать, точнее, нет, - Вик оскалился и удобнее сел, - пытались проводить с ним воспитательные беседы, но ему было уже одиннадцать. Поздно. Он бил меня полтора года.
- И они не отдали тебя, ничего не сделали? – я возмутился. – Виктор, это же ужасно!
- Ничего, Билл, - он пожал плечами, смотря на свою тату. - Как-то к нам приехал инспектор из социальной службы и увидел мой лиловый синяк на скуле. Тут-то всё и раскрылось. Я попал в приют в Ростоке. Более страшного времени в моей жизни не было. Меня вновь обижали и обзывали. Но мне стукнуло двенадцать и на Рождество случилось чудо – меня выбрала семья. Гертер. Они были добрыми. У них был старший сын и дочь примерно моего возраста. Морис и Бриана. Морис стал мне другом, защищал меня в школе, когда меня дразнили приёмышем и подкидышем. А Бриана подарила мне первый поцелуй.
Я так умилился, что поднёс его ладонь к своим губам и поцеловал. Он встрепенулся, словно птичка, показал свои обворожительные ямочки и продолжил:
- Я гордо носил фамилию Гертер, пока не связался с какой-то идиотской компашкой. Не знаю, почему мне на месте не сиделось, но я решил рискнуть быть плохим, знаешь, как все мальчики: попробовать курить, бухнуть. Спустя полгода дело дошло до лёгких наркотиков. Я воровал и пёр из семьи всё, что можно. Естественно, им это надоело. Меня отдали в приют, на этот раз в Гёттинген. Там я пробыл до лета, мне на тот момент было четырнадцать, - пояснил парень. – Меня взяла семья Хайс, - указывает на третью строчку. Они были вдвоём, муж и жена. Тогда я решил, что буду хорошим и начну наконец-то учиться. Но через год я сбежал.
- Почему?
- Я расскажу об этом подробнее и чуть попозже. Так вот, теперь меня запихнули в приют в Касселе. Там было ничего так. Я встретил там первую любовь – Эрин. О, как она мне нравилась. Рыжие волосы, веснушки. Но её быстро забрали, поэтому и я заторопился. На этот раз за мной приехали из самого Гамбурга. Семья Бирнбаум. Их телосложения оправдывали фамилию*.
Мы захохотали.
- И что, они были хорошие?
- О, более чем. У них уже было двое сыновей, видимо, не хватало третьего. Санди и Оуэн. Про них я тоже позже расскажу. Короче, в шестнадцать я оказался вновь в приюте, а осенью, перед тем, как мне исполнилось семнадцать, меня взяли Дрессели. Пожилая пара. Я любил их. Мы жили в Штутгарте. Я стал нормальным, не курил, не пил, наркотики не употреблял. Дружил с другими и даже стал обычным.
- Что с ними стало?
- Фрау Дрессель умерла пару лет назад. Я так любил Лесли, ты себе не представляешь. Она мне была кем-то между мамой и бабушкой. Невозможно добрая, неутомимая. Именно Лесли сказала, что чувствует во мне потенциал, хочет видеть мои успехи. Я старался, чтобы её не огорчить. Когда она умерла, я заканчивал школу. Герр Дрессель поник. Я не мог достойно ухаживать за ним. Поэтому, его забрали в дом для престарелых. Он ещё жив, и я бываю раз в два или три месяца у него.
- Печальная история.
- Дальше будет тоже не весело, - парень лёг рядом и заложил за голову руку. – Моя третья семья, Хайс, от которой я сбежал, была не совсем простой. Элька была какой-то странной женщиной. Знаешь, такими помыкать нужно. Бесхребетная, бесхарактерная. Но меня любила. Пауль, её муж, походил на латентного маньяка. Уже спустя неделю я понял, что он её насилует. Она, возможно, терпела это, потому что любила. Как-то я вернулся со школы раньше, Элька была на работе, а Пауль уже выпил.
- Только не говори, что он тебя трогал.
Я даже испугался.
- Трогал, - вздохнул Дрессель, - ещё как. В тот день он заставил у него отсосать. Сказал, что если я этого не сделаю, то не получу сладкого. Ещё грозился лишить меня телевизора. Я подчинился. Спустя дней десять или около того он меня трахнул. Порвал, разумеется. Я тогда столько своей крови в жизни не видел, ревел и умолял его отпустить. Он отпустил. Я лежал в ванной, смывал с себя кровь и его сперму и ныл. Потом этот урод уехал в командировку. Через три месяца я научился получать удовольствие, потому что быть просто куклой мне надоело. Он всё равно своё возьмёт. Наверное, надо было рассказать Эльке, но я боялся его гнева. Однажды он вновь порвал меня, но на этот раз ★бал несколько часов подряд, в подвале, привязав к батарее. Когда я смог нормально двигаться, то сбежал.
- Ты рассказал об этом кому-нибудь?
- Конечно. В приют вызвали полицию, я всё им выдал. Был суд. Приюту за меня выплатили компенсацию, которая отошла мне после исполнения восемнадцати лет. Пауль сел в тюрьму, но, насколько я знаю, уже вышел.
- Ужасно!
- Ну да.
- А что с той, предпоследней семьёй?
- О, это увлекательная история, - Виктор хмыкнул, повернувшись ко мне. – Я тогда уже понял, что никогда не отмоюсь от той истории с герром Хайсом. Когда попал к Бирнбаумам, то подумал, что здесь будет хорошо.
- Но что-то было не так, - прихожу к выводу.
- Спустя месяц Оуэн подумал, что я его лучший друг. Делился секретами, рассказывал про секс, думая, что я не знаю про это. Затем принялся агитировать меня, подбивать на минет и всё такое.
- Ну тебе и не везло!
- Не говори. Оуэн не был плохим, просто гормоны давали о себе знать.
- Ты выполнял его просьбы?
- Да. Коренастый парень, сильный, с такими ручищами мощными, - как тут ослушаться? Я около месяца делал ему минет и больше ничего. Вставал каждый вечер на колени и сосал. Мне было хреново, но я понимал, что либо бежать, как от Хайсов, либо терпеть.
- Почему?
- Потому, что если бы я рассказал супругам, то они бы поверили сыну, а не мне, а потом, когда бы я вернулся в приют, оклеветали. В приюте такое не прощают. Эта та же тюрьма, только послабее, менее строгая. Если бы в приюте узнали, что я добровольно терпел унижения и подставлял свой рот и зад, они бы продолжили это делать, дети постарше.
- Теперь понимаю. И что там с Оуэном дальше было?
- Он всё-таки принудил меня к сексу. Я плакал, а он трахал меня и шипел, что я девка, что шлюха грязная. Ужасно было. Он трахал меня чуть ли не каждый день. Не важно, надо было нам уроки делать, приезжали ли мы в разное время из школы. Он неизменно тащил меня на чердак и кидал на старый матрац. С ним удовольствия я не получал, потому что повзрослел. Меня убивало, что мне уже пятнадцать, а мной продолжают пользоваться. Как-то раз нас застал Санди. Он оттащил Оуэна, подхватил меня на руки и понёс в ванную. Я влюбился в него. Не знаю, из-за того, что он спас меня или просто потому, что был красивый и хороший. Но не прошло и месяца, как Санди понял, что может мною пользоваться. Ему я впервые отдался добровольно и кончил бурно, как никогда не кончал. Но романтики никакой не было, потому что он считал меня подстилкой и трахал, когда душе было угодно. Потом они сообразили с Оуэном на двоих, и так продолжалось чёртову уйму времени.
- Как ты смог избавиться от них?
- Никак. Мой крик однажды услышала Лоретта, фрау Бирнбаум. Это был полный хаос. Сперва она орала, что я совратил её сыновей, что я маленькая шлюшка без совести и достоинства. Потом она поняла, что я могу доказать то, что меня насиловали. Собрался семейный совет. Они каждый день разговаривали с герром Бирнбаумом, постоянно что-то обсуждая. Сыновей отправили в лагерь, как раз лето наступило. Мне было уже шестнадцать лет, и я осознавал свои права. Они решили обойтись без полиции и социальной службы. Дали мне тысячу евро, а тогда это было очень много, особенно для такого как я. Ну и отпустили.
- И ты никуда не обратился?
- Я хотел, но потом понял, что доказать ничего не смогу. Деньги взял. Тем более, осенью меня уже взяли Дрессели, и я постепенно забыл. Тут злачная история моего прошлого заканчивается, - он хохотнул и погладил меня по шее. – В Штутгарте я встречался с парнями и девушками, и мне всё нравилось. А тут у меня был на самых первых курсах парень, но мы расстались больше года назад. Он уехал в Швейцарию. Я ему был не нужен.
- Печально. А почему ты всё-таки переключился на парней?
- Я старался не думать об этом и встречаться только с девушками, но с этим удовольствием ничто не сравнится. Когда я впервые обильно кончил в руках Санди, что-то внутри меня щёлкнуло. Мне было стыдно, но после секса с очередной девочкой, я имел себя пальцами.
Виктор уткнулся в подушку. Его уши в момент покраснели.
- Да ладно тебе, это не преступление.
- Всё равно, низко как-то, - пробубнил он.
Я начал гладить его, утешать, что передо мной не стоит стесняться, я тоже грешен.
- Ты должен гордиться собой, что испытав столько потрясений, сумел остаться хорошим человеком, пускай с привязанностью и желанием быть с мужчиной, но в наше время это абсолютно нормально и никто не будет тебя упрекать.
- Прости, на самом деле, я не хотел всё так сразу рассказывать, просто... ты особенный.
- Я знаю, - хмыкаю, а Виктор хмурится. – Ладно, откровение на откровение. Я готов поделиться с тобой чем-нибудь столь же развратным.
- Ты любишь бывшего?
- Да, люблю, - поворачиваюсь на бок и смотрю в зелёные глаза. – Нас очень много чего связывает. Я вряд ли когда-то буду смотреть на него равнодушно, но сейчас скажу тебе честно: быть с ним вместе я больше не намерен.
- Ты сказал, что встретил его в двадцать один. Он твой первый?
- Да, но у меня были мужчины после него, даже девушка была. Мы расходились и вновь кидались в объятия друг другу. Когда он ни с кем не встречался, то мы трахались. Потом так вышло, что мы вновь стали жить вместе.
- Сейчас у него есть кто-нибудь?
- Насколько я знаю, нет.
Дрессель сглотнул, изменившись в лице.
- Виктор, не думай только, что я побегу к нему по первому зову.
- Я ведь не знаю всей истории, вдруг побежишь.
- Нет. Я ему не нужен больше, ни как любовник, ни как друг. Чем мог, я уже помог и сделал все возможное.
- А ты бы хотел остаться с ним друзьями?
- Больше да, чем нет, но после такой любви друзьями не остаются.
- Но ты сказал, что любишь его.
- Да, и не скрываю этого. Я знаю, что она поостынет. Виктор, ты должен понять, что я люблю его не за его красоту, ум или деньги. Я люблю его, потому что он был у меня, потому что у нас много общего, мы вместе прожили маленькую общую жизнь, которой я дорожу. А ещё у него есть ребёнок, дочь, которая навсегда останется в моём сердце.
- Вы общаетесь?
- С ним – нет. С ней – да, и будем, потому что он никогда не запретит.
- Занятно.
Я зевнул и натянул одеяло. Хотелось спать.
- Завтра сходим в то кафе, оно будет работать?
- Да, но до двух.
- Успеем.
Я обнял Виктора, поцеловав в нос. А потом уснул.
Утром он сварил мне кофе, то, которое мы купили в кофейне. Пахло безумно вкусно. Виктор взял меня за руку и потянул на кухню, показал завтрак и погнал в туалет, вручив новую зубную щётку. Я вновь влез в его одежду. Мы поели и пошли пешком по берегу Эльбы, сделав небольшой крюк. Когда дошли до кафе, сели у окна, за тот же столик и заказали кофе по-тайски. Я рассказывал ему про Питера, про нашу дружбу, про Диану, но кое-что утаил, некоторые подробности. Парень слушал внимательно и с интересом. Дома я дочитывал книжку, а Вик вновь делал какие-то уроки. Я привычно сел на подоконник. Он был широкий и удобный, единственное, Дрессель дал мне подушку. Через час он просто набросился на меня, оттащив к кровати. Целовал, лапал, забирался в плавки рукой, мял мой член.
- Хочу тебя, возьми, Билл...
Виктор сел на мой пах, задвигался, постанывая. Я гладил его оголённую грудь и смотрел на красивое тело. Подготовка была недолгой. Мне самому хотелось вставить в него. А как он умолял меня его ласкать! Весь извёлся. Я уложил его на спину, подхватил ноги и вошёл. Он зажмурился, вцепился мне в руку. Я сразу понял, что для меня процесс затянется. Виктор пел. Его охи и вздохи складывались в песню и нежили мои уши. Задница подавалась на мой пах. Я с удовольствием бился яйцами об него, а парень закатывал глаза, слыша этот звук и, видимо, представляя. Его колотило, пока он не сжался и не кончил, поливая свой живот.
- Билл, дай мне в рот.
Сосал он с упоением, но оргазм всё никак не подходил.
- Что такое? – он выпрямился, когда понял, что его усилия тщетны.
- Не знаю, не получается.
Я психанул, отбил его руку, тянущуюся ко мне, и ушёл в ванную, отмокать. Стояк опал, я залез в воду по нос и слушал своё дыхание. Виктор пришёл уже минут через пятнадцать. Спустил воду и налил горячей, но чуть меньше чем было. Сел на пуфик-скамеечку рядом.
- Что?
- Я не удовлетворяю тебя, да?
- С чего ты взял? – я закатил глаза и посмотрел на свои ноги. – Да просто... не знаю, не пошло.
- Но у тебя же встал!
- Такое порой бывает.
- Не, не пойдёт.
Виктор начал целовать меня. Сперва нежно, не проникая в рот языком. Он баламутил воду, рукой накрыл один мой сосок, затем другой. Пощипал, сжал, погладил. Я вскинул бёдра. Было приятно.
- Говори куда поцеловать, чтобы ты возбудился? – страстно шепчет, оглаживая мою грудину.
- Шея, уши.
Он присасывается к коже под мочкой, потом вылизывает раковину, не переставая надавливать на соски. Я хватаюсь за его руку. Растворяюсь в этих ласках. У меня совсем тело немеет. Вик губами скользит по шее, кусает, языком ласкает венку. Его рука обхватывает ствол. Я трясусь. Мне ужасно жарко. Бесцеремонно пододвигает меня, садясь сзади. Обсасывает мне затылок, коленями сжимая рёбра, руками ласкает низ живота и член.
- Если ты не кончишь, я тебя с балкона сброшу!
- Вот и сделай так, чтобы я кончил.
Наверное, вода выплёскивалась из ванны. Я мелко дрожал, положив на его грудь голову, смотрел в безликий и скучный потолок, пока он ласкал меня, реально старался. Когда его рот стал истязать моё ухо, организм понял – пора сдаваться. Я вцепился в него, больно сжав локоть, заставляя его бешено дрочить, зарычал и кончил, выплюнув семенем себе на пах и его руку.
- Хороший мальчик, - шепчет, смывая пот и сперму, - ты заслужил ещё одну чашку кофе.
- Сам сваришь?
- Конечно, сам.
Виктор поднял нас, ополоснулся и оставил меня домываться, а сам довольный до ужаса ускакал на кухню. Его бледные и острые плечи при свете озорного солнца заставляли трепетать моё сердце. Он был полностью голый, стоя у стола, наливая в кружку кофе из турки. Его задница аппетитно оттопырилась, следы моей ласки покраснели. Ох... Узкая талия выглядела необычайно живо. Если бы я был художником, то обязательно запомнил бы образ и нарисовал. Но я подхожу и крепко обнимаю его, целуя в слегка аляпистое ушко. Он накрывает мои ладони своими, откидывает голову на моё плечо, прикрывает глаза и улыбается.
- Мне так хорошо с тобой.
Я притискиваю его к столу. Сказать нечего. Только глажу. Перехватываю его подбородок и целую в губы. Безропотно отвечает. Когда я вижу его глаза, то млею: в зелёной глубине плещутся золотые искринки. Взгляд добрый, доверчивый. Наверное, я действительно влюбился.
- Твой кофе стынет, - улыбается, показывая зубы.
Я любуюсь ямочками. Поглаживаю его идеальную кожу, трогаю нос и скулы.
- Закажи мне такси на вечер, я должен уехать.
- Я надеялся, - он поворачивается и строго смотрит, - что ты останешься.
- Не в этот раз, сладкий.
Запрыгивает на стол, притягивает меня к себе и сцепляет ноги у меня на пояснице.
- Ты уверен, что я отпущу?
- Тебе придётся, - посмеиваюсь, кусая его подбородок.
Целоваться хотелось страсть как. Я решил не отказывать себе в удовольствии. Мы лизались, как неопытные школьники, которые дорвались до сладкого. Губы уже болели, я чуть дрожал от прохладного ветерка. Когда Виктор меня выпустил, я проглотил свой кофе в три огромных глотка.
- Я есть хочу, - жалуюсь.
Моментально ситуация поменялась. Дрессель усадил меня за стол, а сам пошёл к плите. Он вертится как юла, а я смотрю на него, жадно изучая.
- Когда у тебя день рождения? – спрашивает, помешивая овощи на сковороде.
- Десятого марта. А у тебя?
- Тридцатого ноября. Знаешь, так странно, - он поворачивается и хитро поглядывает на меня, - я почему-то в уме назвал тебя рыбкой. Странное совпадение.
Хмыкаю, довольно улыбаясь. Я рыбка, отлично.
- Рыбкой я никогда ещё не был.
- Будешь для меня.
- А я тебя эльфом окрестил.
Вик скривился, выкладывая еду на тарелки.
- У меня не заострённые уши, и мне не тысяча лет.
- Ой, да ну тебя, зануда, - отмахиваясь.
- Скажи, - он сел напротив, подав мне тарелку, приборы и стакан сока, - а Том, ну, он красивый?
- Да.
- Расскажи про него, хотя бы о внешности.
- Вы не похожи, так что будь спокоен. – Я заметил, как парень уткнулся в тарелку, а потом расслабленно посмотрел на меня. – Он очень красивый, да. По крайней мере, в моём вкусе. Высокий, стройный, можно было бы сказать, что худой, только вот у него руки такие мощные, а талия тонкая. Бёдра сильные, руки все в выступающих венах. Я бы сказал, что у него идеальное лицо.
- В каком смысле? – Вик пережёвывал овощи, таращась на меня во все глаза.
- Ну, пленительные глаза, карие, очень глубокие, ровный и прямой нос, губы полные. Подбородок упрямый, - я грустно улыбнулся. – Когда он задумывается, он прекрасен.
- А на кого он похож, ну, может, есть какой чувак известный... чтобы я хотя бы представил?
Я закусил губу, чтобы не проболтаться, что он и так известный. Виктор видел его, сто процентов, даже если и спортом не увлекался. Новости смотрят все, даже те, кто их не любит.
- Я тебе так сходу не скажу.
- А он учится или работает?
- Он старше меня, ему двадцать восемь. Да, работает. Он фотограф.
- Классно.
Тут у меня зазвонил мобильный. Я прошёл в комнату и взял прибор. Звонил Жоржи.
- Привет, - возвращаюсь обратно.
- Привет, Билли, как ты?
- Очень хорошо.
- Ты мне обещал позвонить, как диплом получишь, и молчишь! – упрекает.
- Ой, прости, я... я что-то забегался.
Виктор берёт мою руку и гладит, смотря нежно, но не подслушивает.
- Может, расскажешь при встрече?
- Да я не собираюсь пока... погоди, или ты в Дрездене?
- Угу, - чавкает.
Я стал судорожно соображать: на похоронах его не было. Том вряд ли сейчас куда-то поедет. Ему, во-первых, никто не даст, а, во-вторых, он в таком состоянии не способен на подвиги. Получается, что Георг приехал просто так, не из-за работы.
- Хм, ты меня обескуражил.
- Так как насчёт встретиться?
- Я не против, конечно, буду рад тебя видеть. А когда?
- У меня есть время сегодня, скажем, через два часа.
- Сегодня? – я растерялся.
Дрессель сжал мою руку, внимательно посмотрел в глаза и жалобно заскулил. Он меня никуда не отпустит.
- Сегодня вряд ли.
- Жаль. Тогда позвони мне, как свободен будешь?
- Георг, - я остановил его. Решительно выдохнул, прикрыв глаза. – Что с Томом? Ты ведь не просто так приехал.
- Это не телефонный разговор, - сказал он грустно и как-то обречённо. – До встречи.
- Пока.
Виктор смотрел на меня, не отпускал руки.
- Никуда ты не пойдёшь, - сказал он холодно.
- Я это уже понял.
- Я тебя к нему не пущу, к этому твоему Тому, красивому и идеальному.
- Чего ты завёлся? – укоризненно спрашиваю, чуть склонив голову.
- Да потому что, - зло прыскает, встаёт и уходит в комнату.
Я слабо выдыхаю. Ну началось... Ладно, пусть побудет один. Складываю всю посуду в раковину и начинаю мыть, когда всё блестит, иду к нему.
- Виктор, - встаю напротив кресла. Сидит, поджав колени к груди, как ребёнок обиженный, недовольный, зло сверлит пол. – Ну послушай...
- Рыбка, - поднимает до слёз отчаявшиеся глаза, - ты можешь идти, я никто, чтобы командовать, я не знаю всей истории и не имею права давить на тебя, но если ты уйдёшь и кинешь меня, я буду страдать, смотреть на телефон, но больше не позволю себе тебя увидеть. Это будет удар в спину, - хватает меня за руку. – Ты сказал, что он твой бывший, что ты больше не хочешь быть с ним.
- Так и есть.
- Но сейчас готов побежать к нему!
- Я никуда не бегу, я стою в твоей квартире, голый, мне холодно и от согнутого положения спина уже ноет.
Дрессель тут же тает.
- Пойдём.
Он тянет меня на кровать, давит на плечи, а потом обнимает, накрывая нас. Спать не хочется. Я бы просто полежал с ним, подумал.
- Билл, а можно я тебя нарисую?
Смотрю с интересом. Он улыбается, поглаживая пальцами моё плечо.
- Давай, только я хочу лежать, ладно?
Кивает, нацепляет рубашку, берёт большой блокнот и карандаш, садится в кресло.
- Я влюбился в него без памяти. Он был мне уже не другом, хотя я обманывал себя очень долго, - начинаю говорить, смотря в потолок. – Как я хотел его, - шиплю, вспоминая тот год, - до ужаса, и меня бесило, что он считает меня своим другом, а я вот такой уродец скрытный рядом верчусь. Вообще, всё как-то глупо начиналось. Я страшно боялся, что лопну от эмоций рядом с ним, но, на удивление, этот гад стал проявлять совершенно не дружеские знаки внимания.
- Он тебя лапал? – хмыкает.
- Не, - смеюсь. – Наверное, он просто понял, что я весь извожусь по нему. Моя мама приехала в Дрезден, и тогда мы оба решили, что пора. Когда он впервые меня обнял, не скрывая интимного интереса, я почувствовал себя таким живым в тот момент. Мы не могли поцеловаться около пяти раз, прикинь? – улыбаюсь. – Ой, вообще как мальчишки себя вели, а потом я переехал к ним с дочерью, потому что у меня были проблемы с квартирой. С его стороны это приравнивалось к подвигу.
- Почему?
- Ну, - чуть отстраняю одеяло, - он похож на рака, знаешь, такой ходячий панцирь. С виду – ну ледышка ледышкой. Хам, конечно, наглый до ужаса. Очень дерзкий. И фиг достучишься. Сама неприступность в масштабе одного человека. Хрен поймёшь, что он думает, не прочтёшь эмоции. Он поразительно скрытен. Смотришь на него и не понимаешь, что у человека на уме. Том очень осмотрителен в плане связей. Нет, девок он имел пачками, но никого близко не подпускал. И тут впустил меня не только в свою жизнь, но и в своё жилище. Я сперва не понимал, что в этом такого, а потом осознал всю серьёзность его поступка. Мы тогда впервые поцеловались нормально, и я делал свой первый в жизни минет.
- Понравилось? – злорадствует.
- Не помню. Я очень переживал. Самое поразительное в нём то, что он обложил себя льдом, - возвращаюсь к размышлениям, - укутался с ног до головы коркой безразличия, эгоизма и напыщенной холёности, но за всей этой скорлупой спрятано поразительно жгучее сердце, готовое жечь и полыхать. Он искренний, я не замечал за ним лжи, предательства или злого умысла. Да, он может быть диким зверем, может причинить боль, но это говорит лишь о бурном нраве.
- Ты говорил ему, что любишь?
- О да, много раз. Первый раз признался на его двадцатипятилетие. У нас тогда был изумительный и бешеный секс.
- А он говорил?
- Нет.
- Но ты видел?
- Да, видел его отношение ко мне, поэтому терпел, потом смирился. Как и с тем, что я католик, а он протестант.
- А я в Бога не верю.
- Это твоё право, - пожимаю плечами.
- Надеюсь, это не станет проблемой?
- Я не фанатик, пупсик.
Он очень забавно сморщился, плавно черкая карандашом. За окном солнце уже садилось, я прикрыл глаза и задрых.
На кухне бормотал телевизор. Я потянулся, скинул одеяло, надел трусы и рубашку. В самом деле, не ходить же мне постоянно голым. Я подошёл, чмокнул его в висок и прошёл к холодильнику за соком. Дрессель сидел за столом, что-то читал и вполуха слушал телек.
- Что читаешь?
- Про невротиков.
- Видимо, это увлекательно?
- Вполне.
- Вик, - ноль эмоций. – Вик, посмотри на меня, - прошу.
- Я читаю.
- Я кину тебя на кровать, привяжу к изголовью руки, перемотаю проволокой мошонку и буду сосать, пока ты не упадёшь в обморок от желания кончить.
Он поднимает на меня шальные глаза, откладывая книжку. Хмыкаю. Встаю, подливаю себе сока.
- Может, ты всё-таки останешься?
- Мне завтра надо в Лейпциг к пациенту. Необходимо ещё кое-что сделать. С тобой я совсем забыл о делах. Тебе тоже завтра на работу.
- Меня радует только то, что остался всего месяц – и я свободен.
- Поедешь с нами в Испанию?
- А ты хочешь? – спрашивает так тихо, что я не удерживаю улыбки.
- Хочу. Тем более, если тебе понравились мои друзья, то проблем не будет.
- Ты завтра приедешь? – обрывает меня.
- Посмотрим. Я не знаю, во сколько приеду в Дрезден.
Он кивнул и позвонил в службу такси. Я слушал телевизор. Потом Виктор принёс рисунок.
- Тебе нравится?
Я лежал на кровати. Голова была чуть повёрнута. Сплю. Одеяло прикрывало лишь пах и часть живота, поэтому были видны небольшие соски. Дрессель с поразительной точностью нарисовал мою татуировку на правой руке. Закатные лучи солнца ложились на мою грудь и лицо.
- Да, это поразительно. Почему ты решил стать врачом? Вик, это талантливо исполнено, ты делаешь всякие поделки, вышивать умеешь, фоторамки отделываешь. Ты был бы офигенным дизайнером.
- Нет, вряд ли. Я делаю всё это, потому что хочу, а если меня будут заставлять – ничего не выйдет.
- Можно я возьму рисунок?
- Конечно.
Пока я одевался, Вик сидел на подоконнике и рассказывал мне про свою учёбу, но больше внимания уделил той своей подруге, Ровшане, с которой вечно таскается. Он сказал, что она из очень богатой семьи, приехала учиться, хотя там, в Азербайджане, откуда она родом, у неё есть всё. Дрессель порассуждал, что если бы она хотела, то сидела бы дома и ни в чём не нуждалась бы, но ей стукнуло получить образование. Я видел в её руках сумку, которая стоила всю мою зарплату в совокупности с премией.
Когда такси приехало, этот клещ не отлеплялся от меня, чмокал и ныл, что не хочет отпускать. В итоге я вырвался, смеясь.
На следующий день я еле соскрёб себя с кровати. Мысли о приезде Георга не давали мне покоя. Только кофе более или менее привёл меня в чувство. Я сидел в поезде, смотря на саксонские просторы и думал, почему же Жоржи приехал в Дрезден. Оператора я видел крайне редко здесь, только если они все вместе возвращались или, наоборот, уезжали с командой. Георг даже не звонил без надобности, поэтому его появление связано не просто с праздным любопытством или с поддержкой Тома.
Когда я уже вышел из кофейни и направился на главный вокзал Лейпцига, мне позвонил Виктор.
- Полагаю, спрашивать тебя о том, что случилось, бесполезно?
- Ты где?
- В Лейпциге. Иду к вокзалу, пью кофе и дохну от жары.
Вик засмеялся.
- А я работаю. Но скоро смена кончится. Я хочу с тобой в ресторан.
- Мне пора раскошелиться?
- Если не хочешь, то можем за мой счёт, - говорит тихо.
Мне даже неловко стало.
- Я пошутил. Позвони, как закончишь.
- Ладно.
В поезде мне не сиделось. Кофе уже успел остыть. Я продолжал думать о Георге, пока не психанул и не взял хэнди. Он долго не брал.
- Привет.
- О, здорово.
- Я не вовремя?
- Ну, мы обедаем.
Я замер, человек, который находился рядом с парнем, тоже замер.
- Кто это? – спрашивает Том, я еле различаю его голос.
- Билл, - отвечает друг.
- Ясно, - заминка, - я не буду мешать, - кажется, Кауэр встал и вышел.
- Как он? – не выдерживаю, сжимая телефон.
- Говорить начал. Ест уже по два раза в день, спит нормально. Но в дом к матери поехать не может, чтобы уладить все дела. Этим занимается Юджин.
- Я ему позвоню, - заверяю. – Как Эмма?
- Уехала учиться, они через две недели заканчивают, но мелочь упросила Тома отпустить её в летний лагерь. К слову, он даже не сказал ничего против, согласился. Как там её успеваемость – не знаю.
- Ты до какого числа в Дрездене?
- Ещё неделю.
- Георг, - сглатываю, - он не спрашивал обо мне, не злится на меня?
- Нет, Эм сказала, что заставила тебя не лезть. Ты посчитал это разумным. Он просто смотрел на неё, пока она говорила о тебе, и всё. По крайней мере, мне так Вирт сказал. Мы не говорим о прошлом.
- Понятно, хорошо, когда мы сможем встретиться?
- Я жду от тебя зелёного света, - усмехнулся он.
- Ок, я позвоню ещё.
Беспокойство не отпускало меня. Я думал, что мне будет всё равно, раз в моей жизни появился Виктор, и я уплыл в этот роман с головой, но вот такие слова про Тома заставили меня дрогнуть. Бедный мой львёнок! Я хотел бы обнять его и сказать, что всё хорошо, что больше не будет так больно и горько. Но я не могу. Когда мы прибыли на вокзал, я подумал, что, может быть, стоило навестить его. Если он знает, почему я ушёл и ничего не сказал на это, то не наорёт и при встрече. Но тонкая фигура на перроне заставила меня передумать. Виктор привалился к столбу и улыбался во весь рот.
- Я не удивлён, - обнимаю его за плечо.
- Я соврал твоему другу. Сказал, что ты уехал в Лейпциг к пациенту и тащишь обратно что-то тяжёлое. Тебе нужна помощь. Он отпустил. Но учти, - «эльф» хмыкнул, - может позвонить и спросить. Ты не выдашь меня?
- Если учесть, что уехал из дома я на машине, а он этого не видел, то так и быть, сохраню твой секрет.
Дрессель стоял около автомобиля, завис, рассматривая.
- Только не говори, что ты так хорошо зарабатываешь? Взял кредит, да? – восторженно лепечет.
- Нет, - смеюсь, забираясь в машину. – Мне её подарил друг, с которым на тот момент я встречался. Мы были любовниками.
- А сейчас просто дружите?
- Да, он очень дорог мне, поэтому я рад, что после интимных отношений, мы смогли нормально общаться. Я обожаю его сына.
- У всех твоих мужчин есть дети. Ничего, если у меня нет? Ты же меня не бросишь из-за того, что я не обзавёлся чадом, правда?
Отвешиваю ему подзатыльник.
- Остряк! Мелок ты ещё для чада.
- Можем сделать его вместе, если это твой фетиш, - ведёт бровями.
Идиот! Я молчу, слежу за дорогой. Мы едем к Виктору.
- Ты устал?
- Есть немного. Сегодня у меня был не увеселительный сеанс. Этот пациент – параноик, - я слабо улыбаюсь, вспоминая те два часа, что убил на него. – Но случай интересный.
- Он думает, что за ним следят?
- Не совсем так. Подглядывают. Он зациклен на замочных скважинах и не занавешенных окнах.
Вик ржёт. Мы заехали в магазин, накупили груду продуктов. Мне было всё лень, поэтому я упал на кровать, а Дрессель разбирал пакеты. Завибрировал мобильный. Сегодня все решили меня довести.
- Да.
- Билл, - с той стороны слышался возбуждённый голос Бри, - мы тут одну фигню надыбали.
- Вещай, - милостиво разрешил я.
- Берлин – Барселона – Лансароте. Очень заманчивая цена, дружище. Всего триста евро туда-обратно.
- Надеюсь, мы будем сидеть не на табуретах в самолётах?
Бри засмеялся.
- Нет, класс: комфорт. Но акция всего пять дней. Надо решать сейчас.
- Какие даты?
- Можно выбрать любые до первого июля, начиная с сегодняшнего.
- Мне надо Виктору сказать.
- Мы полетим с вами или без вас, - услышал я голос Ника, а потом смачный чмок. – Закругляйтесь!
- Чудовище, - сказал Брайан, хохоча. – Билл, решайте до пятницы.
- Хорошо, я понял.
Отключился, уткнувшись носом в подушку.
- Что ты должен мне сказать?
- Подслушивать нехорошо!
Парень положил мне на спину свои прохладные пальцы и начал водить. Ощущение волшебное. Я расслабился.
- Эти два придурка нашли недорогие билеты на Канары. Триста евро, но решить надо до пятницы. Вылететь должны до первого июля.
- Меня не отпустят, - досадливо протянул Дрессель, - но я так хочу.
Он лёг рядом и начал меня целовать. Я улыбался, потому что было приятно. Его лицо было обиженным, будто конфету отобрали.
- Ну чего ты такой кислый? – поворачиваюсь и опираюсь на локти.
- Я хочу с тобой.
- Так полетели, раз хочешь.
- Меня не отпустят, никак.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю и всё, - он забрался мне ладонью под рубашку. – А ты улетишь. Я буду выть тут без тебя, - чмокает в шею.
- Я ещё ничего не решил.
- Брось, Билл, предложение стоящее. Не стоит ради меня его упускать.
- Какое благородство, - я отчего-то разозлился и подмял его под себя. – Ну чего ты бурчишь почём зря, а?
Вик отвернулся. Я хмыкнул, стянув с него футболку и расстегнув джинсы. Он охнул.
- Дёрнешься, - начал я зло, - удавлю!
«Эльф» кивнул, сглотнул и схватился за изголовье кровати. Ох, как я его мучил! Языком скользил по коже, а парень стонал и молил меня не останавливаться. Член у него был уже не вялый, но и не стоял на двенадцать часов. Сосал я упоённо. Злился. Я хочу, чтобы он полетел, чтобы мы вдвоём лежали на пляже, пили прохладительные напитки, чтобы он стонал на весь номер, кричал, а Ник с Бри завидовали бы. Дрессель, засранец, вскинул бёдрами. Пенис ткнулся мне в нёбо. Я от души шлёпнул его по боку. Взвыл, скуля. Прикусил ствол ему. У него аж из глаз слёзы брызнули. Злорадствую. Ведь сказал не дёргаться. В итоге Виктор забился, а я обхватил под головкой пальцами, не давая кончить. Лизал словно леденец. Его уже швыряло по покрывалу. Я отпустил, но не успел отстраниться. Эта дрянь кончил прямо мне на лицо.
- Молодец, Виктор. Я тебя за это выпорю!
Я почесал в ванную, пока он приходил в себя. Мне ничего не приходило в голову. Ни одной идеи, как бы так взять Виктора и утащить к Атлантическому океану. Он появился на кухне и уже что-то готовил. Довольный, словно сытый кот. Я сел за стол и смотрел на его спину. Лопатки покраснели от таких метаний по покрывалу.
- Билл, - Вик обернулся и ласково мазнул по мне взглядом, - нет ничего страшного в том, что я не поеду. Ты вернёшься, мы сможем в августе, например, куда-нибудь съездить, не обязательно на море.
Почему-то в голове промелькнуло, что Тому будет уже двадцать девять лет. Как время летит!
- ... и тогда, - продолжил собеседник, - мы сможем побыть вместе. Как тебе такой расклад?
- Я хочу, чтобы ты поехал! – жёстко отвечаю.
- Но у меня нет веской причины, что я скажу герру Цирману?
Подаёт тарелки и приборы, лезет в холодильник. Я прозреваю. Конечно, надо с Питом поговорить. Я могу поныть, и он отпустит Виктора.
- Я с ним поговорю.
- Ты? – удивляется. – Но что ты скажешь?
- Правду скажу. Мне думается, - подцепляю вилкой лист салата, - что ты очень хорошо работал, тем более, насколько мне известно, ты на хорошем счету у Питера. Я лишь укажу ему на эти факты и попрошу, чтобы он отпустил тебя.
- Нет, Билл, ты этого делать не будешь. Я не хочу, чтобы обо мне подумали, будто я подлый и освободился раньше ребят по блату, нет, - Дрессель мотнул головой.
- Ты хочешь поехать со мной?
- Да.
- Значит, смиришься с тем, что о тебе подумают.
Мы помолчали. Виктор затравлено посмотрел на меня, видя решимость в моих глазах, и коротко кивнул. Я решил не издеваться над ним и остаться на ночь. Пока он что-то писал, я читал на подоконнике, а когда мы легли спать, то был холоден, отвернулся в другую сторону, но потом оттаял. Заулыбался, лепеча про море, про песок и меня. Что всего этого дико хочет. Он целовал меня. Так я и уснул, чувствуя его лёгкие прикосновения.
Утром он не будил меня. Оставил записку и ключи. На плите стояла турка с кофе, который остыл, но пах приятно. Виктор очень мил. Я разогрел напиток, нашёл в шкафу парня спортивные штаны и майку. Рыться не стал, хоть и было интересно. Надев рубашку, я запер квартиру и решил пойти сперва позавтракать в кофейню. Мне подали кофе по-тайски, горячий круассан и кашу. Затем я пешком пошёл в клинику. Пит очень удивился, увидев меня.
- Ты опять ночевал у моего интерна?
- Да, тебя это напрягает? – хмыкаю.
- Нет. Ты-то хорошо спишь, - он потёр переносицу. – Анаис постоянно плачет. Меня это выводит страшно.
- Ты готовился к роли родителя, должен был знать, что бессонные ночи – обязательный атрибут.
- Да, спасибо, выскочка, я знал, но не думал, что это будет так часто. Диана тоже измученная.
- Я могу лишь посочувствовать.
- Ты зачем-то конкретным пришёл или хотел пригласить меня на обед?
- На обед тоже можно, но, вообще-то, да, есть конкретное дело.
- Я весь внимание.
- Дело в том, что мы с Ником и Бри хотели поехать на Канары, я тебе говорил, - кивает. – На выпускном мы предложили поехать с нами Виктору. Он тоже очень хочет.
- От меня что тебе надо – вещи вам собрать? Езжайте, я тебе не папа, чтобы разрешать, - он откинулся на спинку кресла.
- Да, но вылететь нам надо до первого июля. – Пит изменился в лице, стал серьёзнее. – Сейчас идёт очень хорошая акция. Ребята поедут, мы тоже хотим, но Вик...
- Работает. Лети без него.
- Не хочу.
- Летите потом.
- Я хочу по акции. Это большая экономия.
Цирман хмурится.
- Ты хочешь, чтобы я его отпустил. Но на каких основаниях?
- Например, он отличный парень, который добросовестно выполняет свою работу, разве нет?
- А ещё что? – хмурится.
- Он один из лучших твоих интернов. Ты можешь таким способом его поощрить.
- А другие будут волком смотреть. Нет, Билл, я на такое не пойду.
- Тебе остальных жалко – отпусти всех!
- Издеваешься?
- Вовсе нет. Как будто они так уж тебе нужны.
Цирман посмотрел на меня с прищуром. Мы молчали.
- Тебе же не обязательно его с собой тащить. В чём причина этого разговора, он тебя об этот попросил?
- Нет, я хочу, чтобы он полетел.
- Почему?
- Мне с ним хорошо.
- Тебе и с подушкой ночью не хуже.
- Я влюбился, - выдыхаю, подавшись вперёд. – Он мне не просто нравится, Пит. Я сплю с ним не потому, что он единственная кандидатура. Мне с ним комфортно, я люблю смотреть на его улыбку и хочу, чтобы он полетел со мной, с моими друзьями. Представь, как мне будет одному там? Да я весь изведусь! Это будет не отдых.
- Билл...
- Я не думаю о Томе. И не хочу думать. А с ним... с ним я чувствую себя живым, понимаешь? Виктор будто в меня новую жизнь вдохнул. Я не хочу сейчас расставаться с ним даже на неделю, даже на день! Наши отношения только начались. Я хочу и дальше быть с ним.
- Ох как ты рискуешь, друг мой, - он выдохнул, сдаваясь. – Ты сейчас слепо веришь человеку, которого не знаешь.
- Поэтому я и хочу узнать его лучше, а для этого – нам нужно время.
- Точно так же было с Томом. Ты просто отдался порыву, и во что это вылилось?
Я помрачнел, углубившись в кресло.
- Вот можешь испортить настроение!
- Пойдёшь со мной обедать? – он повеселел, видя моё недовольное лицо.
- А ты отпустишь его?
Пит как-то хитро улыбнулся.

Продолжение
Предыдущая часть