[показать]Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:


Глава 56
*- в немецких вузах нет интернатуры, но для понимания, я буду использовать в дальнейшем именно это слово.
**- by Nokia

Прошло полгода. Долгих, мучительных полгода. За окном шёл снег, конец ноября. Я сидел в своей комнате, готовясь к зачётам. Питер посоветовал мне проанализировать эти шесть месяцев. Что ж...
Стоит начать с самого болезненного: Том и Эмма. С ним я ни разу не виделся. Его лицо мелькало в интернете и по телевизору, но мы не встречались. Как я и предполагал, все узнали о его дочери из-за суда. Пенелопа всё-таки подала иск. Процесс длился всего четыре месяца, завершившись в октябре. Том отстоял дочь, хоть и были моменты, когда никто не верил в его успех. Его не смогли признать безрассудным родителем, потому что он не переступал закон, все правила опеки над ребёнком им были соблюдены и тот факт, что он часто отсутствовал, не мог сказаться на воспитании девочки. Это его работа. Он выиграл суд. Об этом писали даже в газетах. Том стал очень популярен. Его выставка состоялась раньше, в сентябре. Он заработал свой первый миллион. Теперь Томас Кауэр не просто экстремал, он ещё и востребованный фотограф. К слову сказать, парень съездил в США и поработал с Дэвидом, о чём мне рассказал сам Йост. Из него пёрли идеи. Он изменился. Стиль одежды слегка поменялся, он срезал дреды и заплёл брейды, покрасив при этом голову. Честно, ему шло. Я видел его на фотографиях и млел. Красив, уверен в себе, великолепен. Свой день рождения он отмечал в Испании с командой и Эммой. Об их путешествиях даже сняли документальный фильм. «Werden» вышли на мировой уровень. Их шоу смотрели более чем в 25-ти крупнейших странах. Понятно, что лидера боготворили. Я превратился в одного такого фаната. Конечно, я уже перестал верить, что когда-нибудь мы сможем быть вместе. Многочисленные любовные романы парня подтверждали мою теорию. Радовало лишь то, что это всё было мимолётным. Я стал некрасив... хотя лучше об этом не упоминать.
С Эммой мы периодически видимся. Я звоню ей на мобильный, который ей подарила бабушка, она собирается и выходит, а я жду её на улице, избегая контакта с её отцом. Думаю, он тоже не горит желанием видеть меня. Чаще всего мы ходим в парк или в кафе-мороженое. Болтаем. Это бывает редко, потому что Эмма теперь учится в Майсене. Туда я не езжу, чтобы повидаться с ней.
Эмили с Юджином поженились, но тайно. Свадьбы как таковой не было. Они приглашали меня в ресторан, но я не пошёл по понятным причинам. У них родились двойняшки. Два мальчика. Рико и Матиас. С самого рождения у младшего, Матиаса, возникли проблемы с дыханием, но я не вникал, дабы не расстраивать Эмили. Вирт получил повышение, поэтому они переехали чуть дальше.
Пит и Диана живут более или менее нормально. Пит кочует из одной квартиры в другую. Ди оказалась очень вредной женой. Ей для работы нужно своё пространство, поэтому порой Цирман сидит рядом со мной на кухне и дуется, что супруга попёрла его из её квартиры. Ему всё-таки дали интернов*. Всего шесть человек, и четверо были юношами. Он упивался работой.
Ник и Бри были до сих пор вместе. Так как у нас был последний курс, мы не учились по несколько месяцев из-за диплома и виделись не часто. Я просто знал, что они счастливы.
Дэвид добился единоличной опеки над сыном. Том не переехал в Нью-Йорк, как планировалось. У Дэвида появилось какое-то дело в Германии, которое он развивал. Я не вникал в подробности. Мы виделись пару раз за эти месяцы.
Что касается меня... Я изменился. С июня прошло много времени. Я лежал, смотрел в потолок, пытаясь медленно умереть, но не выходило. Пришлось сдавать экзамены, поехать к родителям, рассказать, что моя личная жизнь вернулась к одиночеству. В июле случился переломный момент. Я начал жрать. Всё подряд. Ел фастфуд, пил всякую гадость. Мои завтраки, обеды и ужины растягивались на несколько приёмов пищи, в основном я травился чипсами, конфетами, шоколадом. И полнел. К концу августа я весил 72 килограмма, что рубануло по моему телосложению и самооценке. Я весь покрылся прыщами, от которых не могу избавиться до сих пор. В сентябре взялся за голову. Я быстро набрал вес, поэтому достаточно быстро его скинул. Сейчас я вешу не свои 57 килограмм, а 65, но уже нормально. У меня появились щёки, живот выпуклый, руки и ноги не подкаченные. Да, я испортил себе желудок, фигуру и кожу, но тогда я не думал о будущем. В еде забывался. Пит смотрел на меня огромными глазами, но ничего не мог поделать. Не могу сказать, что я успокоился и рана зажила... нет, до сих пор я чувствую опустошённость. От меня оторвали кусок и я ничем не могу его заполнить. Работа была мне в тягость, как и учёба. Я ни в чём не видел просвета. Расставание с Томом меня подкосило основательно, но я всё ещё на ногах. Наверное, он думает, что я его предал. Эмили иногда мне рассказывает про него, но в основном это сводится к моей просьбе этого не делать больше. Иногда я специально прихожу к его дому, смотрю в окна. Не знаю зачем. Я поздравил его с днём рождения, на смс он ответил смайликом. Единственное, что я получил от него за эти полгода.
Я был озабочен тем, как похудеть, как в сроки написать диплом, как не оплошать на работе, но не было ни дня, чтобы я не вспоминал. Иногда это затягивалось. Мусолил в голове наши отношения, какие-то приятные моменты. И каждый раз понимал, что я себя уничтожаю, что пора двигаться дальше. Но сил не было этого делать.
Я очень плотно подружился с Жоржи. Когда ездил в Бремен, то мы виделись каждый день. Один раз он мне рассказал всю историю, как познакомился с Кауэром, как стал снимать трюки. А потом признался, что считал меня его половинкой, только потому, что он стал спокойным. Он нашёл оправдание такому понятию, как «семья». Я внимательно слушал Георга, а вечером, заперевшись в своей комнате, ревел. Всё-таки моя психика – дама капризная.
После этого раза мне старались не говорить про Тома, чтобы лишний раз не провоцировать.
- Билли, - в комнату вошла Ди, - пойдём кушать, Пит только через два часа приедет.
- Да, сейчас.
Я сделал вид, что дочитываю абзац в книге, но потом вновь посмотрел в окно. Она знает, что я чувствую, почему себя так веду. Сейчас в моей жизни существует только работа и учёба. Я написал половину диплома, сам не веря в это. У меня четыре пациента и я справляюсь. Но я несчастлив в этом.
- Билли, - зовёт подруга.
Выдыхаю и иду на кухню. Её живота практически не видно, но мы все знаем, что там, внутри, уже зародилась новая жизнь.
- Ты устала?
- Вовсе нет, - улыбается, подавая мне тарелку. – Я за тебя беспокоюсь.
- Не надо, я в норме.
- Ты это говорил и в июне, но мы оба знаем, что ты лжёшь.
Нависла пауза. Я смотрел в тарелку, водя вилкой.
- Что ты хочешь услышать?
- Что ты поешь, подождёшь полтора часа и пойдёшь бегать в парк или позвонишь Кауэру и возьмёшь Эмму.
- Не буду я этого делать.
- Ты знаешь, что она дома.
- Да.
- И она ждёт твоего звонка.
- Да.
- Так звони, не трусь.
- Не хочу.
- Будешь сидеть и делать вид, что всё хорошо?
- Да. Я этим уже давно занимаюсь.
- Дорогой, - Диана села напротив и очень добро улыбнулась, - не обманывай хотя бы себя.
- Меня порой раздражает, что ты всё знаешь.
- Меня это бесит ещё чаще, - она выдохнула и пододвинула мне тарелку ближе. – Ешь и иди к Эмме.
- Я не хочу его видеть.
Блондинка посмотрела на меня, как смотрит родитель на тугодума, который не понимает элементарных вещей.
- Нет, хочешь. Может, пора прекратить трусить?
- Он считает, что я его предал.
- Ты этого не знаешь. Билл, признайся, что когда-нибудь тебе всё равно придётся с ним поговорить.
- Лучше позже.
- Ты не видишь себя со стороны.
- Я ужасен, да?
- Нет, - она тепло улыбнулась, - ты потерян. Не пора ли восстановить баланс?
Мы поели, обсуждая её тошноту и специфичные вкусы в еде, потом я позвонил Эмме. Малышка с радостью согласилась погулять. Я оделся, с опаской поглядывая на часы. Нет, я не готов увидеть его, посмотреть в его глаза.
Спустя полчаса мы уже шли за руку, смотря на прохожих.
- Как в школе?
- Отлично. Я люблю уроки рисования, они намного интереснее, чем в кружках.
- А по каким предметам у тебя успехи?
- Ну, рисование, математика, чтение и естествознание.
- Чувствую, ты физику полюбишь.
- Нет, - мелкая засмеялась и крепче перехватила мою ладонь, - химию. Я хочу быть как папа, только фотохудожником. Как думаешь, у меня получится?

- Безусловно. Тогда тебе, действительно, надо химией увлечься.
Мы говорили ещё на разные темы. Девочка жаловалась на погоду в Майсене, на отличие его и Дрездена. Рассказывала мне о своих одноклассниках, об экскурсиях, прочих делах, а потом, когда мы уже были в парке, посмотрела пристально и упомянула отца.
- Ты знаешь, что я не люблю говорить о нём.
- Почему вы поссорились?
- Мы не ссорились, солнышко. Мы с папой... мы просто...
- Он тоже не говорит, - она отвернулась, смотря на дворец. – Вы оба такие странные. Билли, скоро у меня день рождения.
- Я помню. Уже судорожно соображаю, что бы тебе подарить.
- Ты придёшь?
- А ты этого хочешь?
- Да, - она улыбнулась. – Но больше всего я хочу, чтобы вы помирились с папой.
- Родная, мы оба очень заняты. Он работает, я тоже.
- Понятно.
Мы встали со скамейки и пошли дальше. Неизменно, в каждую нашу встречу Эмма интересовалась младшим Йостом. Сперва меня это умиляло, но потом я привык. Сейчас мы говорили про их дела. Погода испортилась. Начало темнеть.
- Пойдём обратно.
Перед самым подъездом выяснилось, что мелкая забыла ключи. Мы позвонили в домофон. И тут я услышал женский голос. Меня бросило в дрожь. Хотелось сбежать поскорее отсюда.
- Пойдём.
- Нет, Эмма, это плохая идея. Мне надо домой и я...
- Билли, - девочка посмотрела на меня долгим взглядом, - пожалуйста.
Нельзя было отказать ей. Пришлось смириться с тем, что я иду в лапы к своему новому отчаянию. Ничего не поделаешь. Конечно, у Тома был кто-то, иначе никак, но то, что девушка сейчас в его квартире, говорило о серьёзных отношениях. Он сам мне признался, что шлюх приводил крайне редко, практически никогда. Значит, она другого рода. Пассия. У меня под ложечкой засосало. Каждая ступенька, что вела меня наверх, будто кричала об опасности. Каждое движение давалось с трудом, отдаваясь болью в сердце. Зачем я иду туда, чтобы ночью изничтожиться?
На пороге действительно стояла девушка. И я её знал.
- Привет, дорогая, как прогулка?
- Хорошо, - Эмми приобняла её и пошла раздеваться.
Я слегка помедлил.
- Привет, Билл, - брюнетка улыбнулась очень ясно.
- Привет, Роксана.
- Заходи.
Она приглашает меня в дом? В мой прошлый дом? Приглашает? Да это я должен её приглашать! Боже мой, как всё изменилось...
Я видел её всего несколько раз и мельком. Администратор сайта, очень вежливая, никогда не лезла с разговором к Тому при мне, по крайней мере. Красивая, стройная, ухоженная. Сейчас на ней были леггинсы и джемпер. Волосы собраны в высокий хвост. Внешность располагающая. Она казалась мне кроткой, доброй. Просто идеальной.
- Чай, кофе?
- Ничего не надо.
- Билл, - Эмма повернулась и укоризненно посмотрела на меня, - давай выпьем чаю!
- Ну, ладно.
Мы с Роксаной пошли на кухню, пока она метнулась в комнату, чтобы положить портфель и что-то принести.
- Давно ты тут живёшь?
- Нет, чуть больше месяца, - девушка улыбнулась, посмотрев на меня, доставая чашки. – Том предложил как-то спонтанно.
- А как давно вы начали встречаться?
- Началось всё после его дня рождения. Неожиданно...
- Да, в этом весь он, - хмыкаю. – Наверное, ты была обескуражена?
- Это как подарок. У меня как раз юбилей был в сентябре. Да, я не могла предположить, что понравлюсь ему, что он вообще обратит на меня внимание.
- Поздравляю.
- Спасибо.
Эмма пришла, положив на стол папку. Брюнетка делала чай, а мы разбирали рисунки. Она хотела мне кое-какие подарить.
- Рокси, я буду с клубникой.
- Хорошо, дорогая.
То, что малышка расположена к девушке, меня расстроило. Я понимал, что это плохо – завидовать. Но сейчас я просто испепелял себя изнутри, взрываясь от негодования. Практически не видел рисунки, смотря куда-то расфокусированным взглядом, думая, что всё это было у меня.
Мы попили чай, обсудив работы ребёнка. Роксана говорила, что ей нравится больше, абсолютно открыто общаясь с девочкой, не чувствуя никакой скованности. Эмма тоже вела себя расслаблено. Они доверяли друг другу.
- Извините, я хотел бы покурить.
- Ох, у нас не курят, тебе придётся выйти.
- Да, хорошо.
«У нас не курят». У НАС! Боже, помоги мне дожить до конца этого вечера и выжить после. Я стоял на лестничной клетке, пыхтел и постоянно дёргал свою водолазку. Бесит! Как меня всё это бесит! Я выкурил две сигареты, собрался с силами и вернулся. Зайдя в квартиру, я засунул пачку в куртку. И как раз в этот момент Том вышел из спальни.
- Рокси, я уезжаю!
В белоснежной майке и широких спортивных штанах. Красавец. Девушка вышла из кухни. Когда Кауэр спустился, то заметил меня.
- Привет, Билл.
Я махнул рукой.
Его реплика была не просто сухой – пересушенной. Ни одной эмоции. Эмма встала рядом со мной, взяв за руку.
- Мне надо уехать, - обратился он к любовнице, - приеду к ужину, хорошо?
- А куда поедешь?
- В офис. Составим пресс-релиз.
- Моя помощь нужна?
- Ну что ты!
Он обнял её за плечи и чмокнул в висок. Потом поднялся наверх, что-то взять, и спустился уже в толстовке. Он был обворожителен. Сияющий, грациозный, настоящий мужчина.
- Билл, ты уходишь, тебя подвести?
- Не надо, - убийственно произнёс я.
Эмма перехватила мою руку и увела наверх. Я не видел, может они целовались или что-то шептали друг другу. Такого разъедающего равнодушия в глазах любимого человека я просто не мог признать. Я дал себе слово, что не буду думать об этом, пока не выйду из этой квартиры. Мы с Эммой провозились ещё два часа. К нам заходила Роксана, предлагала попить или перекусить. Когда я уже не мог сидеть, то сказал девочке о времени, и стал собираться. В гостиной практически ничего не поменялось, кроме одной фотографии. Моей фотографии не было на стене. На том месте висела рама со снимком, где сидит Том в поглотившей его задумчивости. Наверное, Георг сделал это фото, когда экстремал этого не знал.
- Это в Испании, в аэропорту, - пояснила Роксана. – Ты знал, что он часто думает? Порой до него не докричишься.
- Да.
Я солгал.
- Я настояла, чтобы он повесил сюда именно этот снимок, место ведь всё равно пустовало, - она пожала плечами.
Я знал, что мой снимок он хранит в чулане под лестницей. Отложенный до лучших времён, а может и на выброс. Мда... в его жизни я теперь нежелательный персонаж, которого просто убрали в кладовку.
- Может, останешься на ужин?
- С твоей стороны очень любезно мне это предложить, - я выдавил улыбку из себя, - но мне действительно пора.
- Том говорил, что ты много работаешь и учишься.
- Так и есть.
- Мне жаль, что вы не общаетесь.
- Это не имеет значения, - стальным тоном сказал я.
До дома шёл пешком. Снег валил, но мне было плевать. Почему он такой безучастный? Хотя чему я удивляюсь, у него ведь новая жизнь. Дочь учится в другом городе. Он свободен и знаменит. Такой парень, как Кауэр, никогда не останется без внимания. У меня зазвонил мобильный. Ник.
- Привет.
- У меня паршивая новость. Я, может, и не хотел говорить, но Бри настоял, ты должен знать.
- Ок. О чём?
- Про Тома.
- Что у него есть девушка?
- Откуда ты знаешь? – ошарашено.
- Я только от них. Мы с Эммой гуляли, потом она позвала меня. Я видел Роксану.
- Ну, - пауза, - и как ты?
- Жив.
- Это ясно. Как чувствуешь себя? Может, приедешь к нам, напьёмся в сопли?
- Спасибо, не надо. У меня дела есть, так что...
- Не кисни только. Мы тебя любим, Билл.
- И я вас.
Мы распрощались. Дома стоял приятный запах выпечки. Я сразу пошёл к себе и открыл ноут. На странице «Werden» висела инфа об отношениях между Кауэром и администратором ресурса Роксаной. Том подтвердил слух. Теперь все знали.
- Что на этот раз? – в проёме появился Пит.
- Ожидаемая новость. У Тома есть полноценная личная жизнь.
- Ты рад за него?
- Нет. Я в бешенстве.
- Пора смирится.
- Пит, вот прикинь, что тебе руку оторвали. Ты бы не смирился ни через год, ни через 50 лет.
- Пойдём чай пить, - пыхнул он, выйдя.
На кухне две пары глаз смотрели на меня, будто я кролик для эксперимента.

- Ну что? – надрывно.
- Он приезжал час назад, - начала Ди.
- Зачем ты ему это говоришь? – друг повернулся к супруге и недоумённо заговорил. – Спал бы спокойно!
- Что ему было нужно? – мешаю ложкой напиток.
- Он знал, что ты не дома, поэтому приехал...
- Диана, не надо.
- Цирман, - зло вскрикнула она, - задрал! А ну отдай ему!
- И не подумаю, - Питер сложил руки на груди и отвернулся.
Я смотрел на них и выжидал.
- Отдай. Тебе всё равно придётся. Лучше сейчас, пока Билл адекватен.
Пит посмотрел на меня. Наверное, я молча его умолял. Он выдохнул, кинув взгляд на девушку, и ушёл. Вернулся с каким-то конвертом.
- Это привёз Кауэр и просил передать тебе.
Я взял вещь и пошёл в свою комнату и заперся. Он был не лёгким. Там лежал какой-то предмет. Распечатав его, я увидел украшение. Подвеску с серебряным овалом и звездой. Чёрные бриллианты задорно переливались. Самый дорогой подарок, который мне в жизни делали. Я невольно вспомнил тот день. Том был нежен, он говорил красивейшие слова. Грустно улыбаюсь. Но конверт содержал не только украшение. Там была ещё фотография. Мы в Майсене целуемся. Безумно нежная, до ужаса живая и настоящая. И эмоции... прямые, открытые, дерзкие. Мы доказывали миру, что вместе. Никто не смог бы нас смутить. Кажется, что это было в прошлой жизни. Было это счастье, эта страсть, которую мы потеряли.
Сев на кровать, я посмотрел в окно. Снег всё ещё валил. В душе разрывался вулкан. Том своим посланием будто надавил на заживающую рану, и она вновь начала кровоточить. Не знаю, сделал он это специально или нет. Чего ждал, чтобы вернуть мне украшение? Я прислонил ладони к лицу. Фотография выпала из рук. Всё слишком сложно. Мне до сих пор ужасно больно. Он действительно думает, что я предал его, струсил, решил, что вместе мы не справимся. Иначе нельзя объяснить равнодушие, которое он ко мне сегодня проявил. Я заметил, что снимок упал лицевой стороной, а на обороте был текст. Хоть что-то.

Наверно, удивлён ты, я не знаю.
Со мною рядом есть теперь она.
Прости, но я с тобою нити обрываю,
Пускай мне девушка и вовсе не нужна.

Малыш, я помню, было беспредельно
И я готов был жизнь с тобой делить,
Но лишь теперь реально понимаю,
Что вместе нам уже с тобой не быть.**

А вот и финишная полоса. То, чего я боялся. Тот самый «конец». Том говорит, что мы должны идти своими путями. И не стоит надеяться. Я встал, подошёл к окну, уткнулся в стекло лбом и заплакал. Тихо, спокойно, еле выдавливая из себя слёзы. Когда осознаёшь, что перед тобой бездна, то нет истерики. Наоборот, всё воспринимается как должное. Ты даже равнодушен, в какой-то степени.
Фотография была сложена мной в четыре раза и бережно засунута в кошелёк. Я позвонил Дэвиду и напросился в гости. Он сказал, что приедет в выходные. Пусть ненадолго, но я побуду вдали от Кауэра. Сейчас мне хотелось совершить безумство. Невероятное, злостное и полное идиотизма безумство. Но перед этим я обязан был посмотреть в глаза Тому. Хотел услышать то, что он мне написал. Одевшись весьма вульгарно и накрасив глаза, я появился в коридоре, надевая верхнюю одежду. Питер был зол, Диана пребывала в смятении. Не было произнесено ни звука. Я вышел из дома и поехал в офис. «Цербер» пропустила меня без проблем, как будто узнала меня или её кто-то предупредил. Я просто вломился в кабинет. Том сидел за столом, пялясь в свой ноут и лишь на секунду поднял на меня взгляд.
- Ждал меня?
- Ты довольно предсказуем.
- Вот как, - подхожу и сажусь напротив. – Полагаю, ты знаешь, зачем я пришёл.
- Конечно.
Молчание. Буравим друг друга взглядом.
- Она тебе не нужна?
- Нет.
- Но ты с ней спишь?
- Да.
- Весело, - поднимаю глаза и оглядываюсь, - я не думал, что наша встреча будет именно такой.
- А какой, прости, ты надеялся её видеть? – Кауэр закрывает комп и пристально смотрит на меня. – Бросил меня перед судом, толком ничего не объяснив, не попросил прощения за весь этот спектакль. Ты полагал, - он ядовито улыбнулся, - что когда я выиграю суд, то примчусь к тебе и кинусь на плечи, начну визжать от восторга, что вот какой я молодец и у меня всё получилось, а ты, сидя в своём углу, мысленно меня поддерживал. А потом, - он откинулся на спинку кресла, - мы все вместе пойдём домой и будем в тепле распивать чай?
- Нет, не так.
Я нахмурился. Этот сарказм меня раздражал.
- Давай, - он вскинул руку, - озвучь свою версию.
- Я предполагал, что мы решил проблему, как только Пенелопа уедет из Германии, как только закончится суд. Но как оказалось, ты быстро нашёл мне замену, не удосужившись подумать даже о моих мотивах.
- Знаешь, - он горько хмыкнул, - мне хватает всего одного понимания: ты предал нас. Ты предал меня, Билл.
Я открыл рот и весь напрягся.
- Пояснить?
Киваю.
- Если помнишь, ты взял с меня слово, что всё будет хорошо, что мы сможем остаться вместе, и даже если что-то свалится, то мы справимся... вместе. Как только это «что-то» свалилось, ты принял решение без меня, один. Это твой выбор, я тебя за него не осуждаю, но буквально за неделю до этого развернувшегося дерьма, я клятвенно молил тебя мне верить. – Он подался вперёд и посмотрел на меня испытующе. – Я просил доверять мне. И это означало, что я могу верить тебе. И ты... не оправдал доверия, ты меня предал.
- Да я, - в горле спёрло от такого натиска с его стороны, - я чуть с ума не сошёл на той вечеринке от ревности и гнева, я старался сделать нашу жизнь лучше, не скрывая от тебя ничего. Я любил, я...
Опускаю голову.
- Я верил тебе, как самому себе, я доверился, но тогда, в тот вечер...
- Твой здравый рассудок подкинул тебе события годичной давности: я выгнал тебя и смогу сделать это ещё раз.
- Нет, я об этом не думал.
- Да мне всё равно из каких побуждений ты исходил. Ты подорвал доверие. Тут не о чем говорить.
- Да если бы я остался тогда, - стучу по столу кулаком, - мы бы ничего не решили. Ты бы не отпустил меня!
- Откуда ты знаешь? – повысил он голос.
Я замолчал. Внутри меня не просто скребся горький ком, это была лавина. Ещё чуть-чуть и меня затошнит. Он бы отпустил?
- Если бы ты меня отпустил, - я заговорил сдавленно, - я бы никогда тебя не простил.
Мы оба замолчали. Том поменялся в лице. Усталость отпечаталась в его глазах.
- Ты поправился.
- Я в курсе, - зло.
- И выглядишь, как шлюха.
- А ты стал «опупенным Томасом Кауэром», мечтой всех мудаков и идиоток. Прямо-таки рок-звезда в фотоиндустрии. Может, мне следовало записаться на приём и автограф вымолить?
- Заткнись!
Я выдохнул, не найдя, что ответить. Он тоже пыхтел, как паровоз, от злости.
- Я не предавал тебя, Том, - слабо говорю, смотря с грустью.
- Я не хочу этого слышать, - он мотнул головой. – Ни сейчас, ни позже. Прошло полгода. Тут не о чем говорить. Я стал другим, у меня есть девушка и дочь, которую я отвоевал в суде. Прости, - он посмотрел на меня серьёзно, - но в этой новой жизни для тебя нет места.
Я поджал губы. Надо было встать и уйти. Просто встать, развернуться и свалить нахер отсюда. Но я выпрямился и залепил ему пощёчину.
- Ублюдок. Какая же ты безжалостная мразь, Кауэр. Деньги тебе весь твой и так захудалый мозг сожрали?
- А ты теперь переквалифицировался в шлюхи, да? От безнадёжности, как я понимаю. Я тебя не имею, поэтому никто не хочет.
Мне хотелось вцепиться в его лицо и оторвать голову. Если бы я был девкой, то так и сделал бы. Но я сидел, сопел, злился и строил стратегический план, как буду издеваться над его бездыханным телом. Он встал, обошёл стол и открыл дверь.
- Уходи.
Я прикрыл глаза, вздохнув.
- Сволочь.
- Лучше уйди, Билл, всё и так слишком далеко зашло.
Встав, я посмотрел на него. Кауэр выглядел великолепно. В той же майке, которая облепляла его тело, и штанах.
- Тебе идёт тёмный цвет и брейды.
Я легко улыбнулся, а затем резко схватил его лэптоп и швырнул на пол. Я не уйду просто так, ни за что! Том посмотрел на меня абсолютно офигевшим взглядом. Я начал сметать всё с его стола, с полок, затем пошёл в мастерскую. Там всё ещё были мои фотографии. Я разбил раму, достал самый большой мой снимок и начал методично его рвать. Во мне бушевал гнев, отчаяние. Я хотел нанести вред, пусть и таким пустяковым способом. Взяв стопку, подбросил вверх – фотографии разметались по полу. Найдя остальные свои снимки, я мял и рвал их, пока меня не остановил Том, схватив за плечи.
- Что ты делаешь? – он тряханул меня. – Зачем? Это мой труд, моя работа.
Я ударил его коленом по бедру, не достав до паха. Явно ему было больно. Вернувшись к своим снимкам, я продолжил издеваться над ними, молча, не произнося ни звука.
- Остановись, что ты творишь, идиот?
- Ты же хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни, чтобы меня не было. Я избавляю тебя от себя.
Покончив с последней фотографией, я огляделся. Нет, все остальные – не со мной. Кауэр всё ещё держался за ногу.
- У тебя была моя фотография на столе. Наверное, ты её убрал куда-то в полку.
Я спустился вниз и начал рыскать. Кауэр злой как чёрт развернул меня и взял за запястья. Мы оба тяжело дышали. Я хотел его. Такого разъярённого, даже если он сделает мне больно. Всё равно хотел. Я потянулся к его губам – он отстранился, крепче сжав запястья. Я рыкнул. Вновь предпринял попытку поцеловать Тома – та же ситуация.
- Зачем ты играешь? Лучше ударь меня, наори, выгони, ведь ты этого хочешь?!
- Нет, - спокойно отвечает.
Он продолжал меня держать мертвой хваткой, чуть опустив наши руки, а сам потянулся и накрыл мои губы. Я охнул, но поддался. Мы «кусались» губами. Прикосновения жалили. Том освободил меня. Я обхватил его за голову, углубляя поцелуй, в то время как он подхватил меня и посадил на стол. Мы чувствовали друг друга. Я не мог вспомнить, был ли у нас когда-нибудь столь страстный поцелуй, который приносил боль своей силой. Не было между нами нежности. Мы как будто кололи друг друга движениями.
- Билл, - он отстранился, смотря на меня растеряно.
Я присосался к его шее, не упустив момента. Кауэр подошёл к столу ближе, поглаживая мои бёдра. Том запрокинул голову, пока я настойчиво слюнявил его кожу. Пах он безумно. Я дико возбуждался от всей ситуации. Одна моя рука массировала его затылок (он это очень любил), а вторая поплыла по телу. Мы вновь начали целоваться, только слегка напористей и уже без злобы. Я перешёл пальцами на его живот, а потом юркнул дальше. Фотограф перехватил мою руку как раз в тот момент, когда я уже хотел дотронуться до паха.
- Я не могу.
- Почему, Том, почему? - Он отстранился, а я чмокал его в скулы и щёки. – Это ведь я, мы делали так сто раз.
- Да, но сейчас кое-что изменилось. - Мы посмотрели друг на друга. – У меня теперь есть Роксана. Я не могу.
Он отпустил меня. Я сидел и не знал, что сделать.
- Ты сказал, что она не нужна тебе.
- Так и есть, но уже очень поздно. Мне никогда не позволит совесть. И ты, Билл, - он мягко улыбнулся, - не достоин того, чтобы быть любовницей. Чтобы мыкаться со мной по углам, скрывая ото всех эту связь. Ты достоин любви, а я... – парень горестно указал на себя, - не в силах сделать тебя счастливым по-настоящему, тем более, сейчас.
- Но я был счастлив. И мне всего хватало. Не говори так, будто ты ущемлён. Всё ты можешь!
- Но не теперь.
Он отошёл. Я спрыгнул со стола, взяв пальто, которое снял ещё в лифте и уместил на спинке кресла.
- Мне жаль.
- Мне тоже, - Кауэр приблизился и помог надеть пальто.
- Обнимешь меня?
Том улыбнулся. Мы прижались друг к другу. Я уткнулся ему в шею, зажмурив глаза.
- Я всегда буду смотреть на тебя иначе. Ты останешься моим Биллом, чувственным и эмоциональным. Но сейчас я не смогу встречаться с тобой и болтать по душам, как это делают друзья.
- Я понимаю, нам лучше не видеться. Потому что я по-прежнему к тебе не равнодушен. И прости за компьютер, надеюсь, с ним всё нормально.
Мы отцепились друг от друга, улыбнулись. Было что-то в его глазах. Ложь. Он не хотел отпускать, не хотел говорить мне своим теплом «прощай», потому что до сих пор нуждается во мне. И я в нём.
Я застегнул пару пуговиц на пальто, хмыкнул и вышел из «Ледяного царства». Он не стал меня провожать и не стал говорить пафосных слов, как обычно это делают при расставании. Не просил меня остаться, не пригласил на ужин. Он остался стоять в своём кабинете, смотря мне вслед. И я знал, что Том не хотел всего этого. Я оставил его среди хлама, порванных фотографий, воспоминаний, которые я разорвал в клочья, посреди его убежища, в его творческой студии, которая давала Кауэру сил. Я устроил хаос и ушёл.
Выйдя из здания, я ругнулся. Надо было ехать на своей машине. Пошёл снег крупными хлопья, уже стемнело. Я посмотрел на небо. Впервые со дня знакомства с ним, сегодня, сейчас, я мечтал его забыть. Стереть навсегда из памяти его лицо, его руки, поцелуи. Всю нашу с ним жизнь, чтобы не оборачиваться и не думать о том, что я что-то важное теряю. Мне хотелось новой жизни, какая теперь есть у него. И почему-то подумалось, что в этом мне поможет боль.
... Это был обычный гей-клуб, с обычными качками на входе, с темнотой, музыкой и кучей наркоты. Их было четверо. Мне было абсолютно всё равно как их звали. Один взял меня за руку и повёл вниз. Второй, симпатичный, первым начал меня целовать.
- Красавица, открой ротик, - пропел третий и положил мне под язык «лекарство», как он выразился.
Перед глазами не просто поплыло. Я стал моментально счастливее. Четвёртый раздевал меня вместе с первым, пока остальные вылизывали мои губы и шею. Я каждого называл любимым именем, и им было плевать. Единственный раз было неприятно, когда мне в рот пихнули член. Он был маленький, кривой, с раздувшейся головкой. Я не думал. Я просто делал. Меня поставили на колени. Голова двигалась, я сосал без особого энтузиазма. Только интуитивно я догадывался, что меня готовят. Ничего не чувствовалось, как будто я стал бесстрастен, бесчувственен. Конечно, было приятно, когда кто-то начал сосать мой член. Было очень хорошо, и даже не важно, что у меня во рту уже было два пениса и ещё два в ладонях. В меня никогда не проникали сразу двое. Я стонал и кричал, запрокидывая голову. Эта боль была иной, смазанной, не острой, поэтому я не возражал. Один двигался быстро, второй, на котором я лежал, - медленно. Меня целовали. Я был любим. Они менялись. В меня опять входили, трахали, совали пенисы в рот, в руки. Они гладили меня, щипали соски. Потом вновь положили под язык «лекарство». Я стал всем нужен, я стал ещё счастливее. Они были такие яркие, я их так любил! Меня сажали на чей-то член. Я скакал и визжал от восторга, когда видел очередной подступающий ко мне пенис. Они брызгались спермой. Я её слизывал. Меня заставили кончить. Первый раз был красивым и резким. На второй еле хватило сил. А третий пришёл, когда я уже не ощущал своего тела, самого себя. Дальше было ещё одно «лекарство». Меня постоянно называли «красавица». Затем – такси, адская боль в заднице, когда сидел. Я падал. Много и весь испачкался. Войдя домой, всё скинул с себя и лёг в ванную, в позе эмбриона.
Тут сознание и вернулось. Я лежал в холодной воде, успокаивал себя, обнимал, дрожал и выносил боль. Теперь она стала еле терпима. Окунув в воду голову, я судорожно пытался вспомнить, кто были эти парни, зачем я вообще поехал туда, почему позволил засунуть в себя наркотик? Память не могла ответить ни на один вопрос. Я не помнил, были ли на них презервативы, чью именно сперму я глотал, сколько человек меня трахали. Я знал только одно: мне было безумно больно, я устал и нуждался в обезболивающем.

Продолжение
Предыдущая часть