[показать]Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:

Сзади меня появился Том, оскалившись, он прошипел:
- Пенелопа, какими судьбами?
- Здравствуй, Том.
Мы прошли на кухню. Я расставил приборы, чашки, поставил чайник. Они сверлили друг друга взглядом.
- Я не видел тебя шесть лет.
- Взаимно.
- Так какого чёрта ты припёрлась?
- Повежливее.
- Знаешь ли, - Кауэр выглядел злым и растерянным, - я не приглашал тебя в свой дом, ты тут нежеланный гость.
- Как и мои родители, надо полагать.
Парень засмеялся.
- Ах вот оно что, засланный шпион. И как мои недоброжелатели поживают? Наверное, ждут, когда я в океане утоплюсь, чтобы внучку сгрести в свои лапы.
- Эй, - девушка повысила тон, - аккуратнее, Кауэр, ты говоришь про моих родителей!
- А разве я не прав, Пенелопа? Вы меня ненавидите.
- Как и ты нас.
Он откинулся на спинку стула, а она скрестила пальцы. В воздухе сверкали молнии от напряжения. Я налил всем чая, сев между ними.
- Может, мы поговорим без твоего... – она не закончила.
- Мало того, что ты знаешь о моей личной жизни, в курсе, как его зовут, полагаю, догадываешься, какие у нас отношения.
- Да.
- Билл останется.
- Томас, это неразумно, зачем затягивать в наше дело чужого человека?
- Он роднее мне, чем вся твоя семья, поняла?!
Я отхлебнул немного чая.
- Ладно, - она выдохнула, - я пришла не ругаться.
- Да неужели, - иронично, - мне казалось, мы с тобой только этим и занимались все те годы, что ты жила здесь, - Кауэр перекрестил руки.
Молчание.
- Где девочка?
- Моя дочь, хочешь сказать?
- Томас, - раздражённо, - прекрати!
- Не надейся, Пенелопа!
Я достал из холодильника пирожные. Блондинка мешала сахар ложкой, уставившись на напиток в своей чашке.
- Ты не давал возможности моим родителям видеть её, говорить с ней...
- Они не особо старались.
- Ты запрещал!
- Правда? Это они тебе сказали?
На самом деле, эту тему мы никогда не затрагивали. Я подозревал, что у Эммы со стороны Шарлотты есть бабушка и дедушка, но ничего о них не знал. Наверное, не интересовался, потому что Том не упоминал о них.
- Мама хотела поговорить с тобой.
- Что же ей помешало? Дай догадаюсь – брезгливость. Конечно, её младшая дочь, прямо-таки принцесса, выбрала какого-то оборванца, который таскал её на разные континенты.
- У вас тогда у обоих не было мозгов.
- Нам было 20! И мы не планировали заводить ребёнка, понятно тебе! Вспомни себя в 20, много ли ты тогда добилась?
- Речь не обо мне. Да, родители были не в восторге.
- И не смирились.
- У тебя не было работы, ты не мог обеспечить их двоих.
- Поэтому стоило меня презирать, безусловно, - Том всплеснул руками.
- Ты подсадил её на эти путешествия и...
- Договаривай, - он посмотрел на собеседницу, как хищник. Мне стало не по себе. – Договаривай!
- И ты её... – она остановилась, сглотнув.
- Убил, да?
Я охнул.
- Это был несчастный случай, - выпаливаю.
Девушка посмотрела на меня так затравлено, как смотрит человек на таракана, которого готов через секунду раздавить.
- Пусть он выйдет.
- Нет, - строго сказал Кауэр.
- Зачем ты так, Томас? – она смягчилась. – Мы же можем обсудить всё без лишних ушей.
- Во-первых, Билл мой партнёр. Он сидел с твоей племянницей, он помогал мне при её приступах, он оставался с ней, когда она болела, он на свои деньги покупал ей подарки и кормил, когда я уезжал. Во-вторых, именно он был в тот момент, когда она узнала о смерти Шарлотты...
- Нет, - крикнула блондинка. – Ты не мог, чудовище!
- Она уже достаточно взрослая, - с нажимом. – Я не закончил. И последнее, я люблю его. Мы семья. Надеюсь, это ясно?!
У меня сердце остановилось. Я чувствовал напор, злость, желчь в его голосе... и фальшь. Он сказал про любовь, чтобы её позлить, а не потому, что верил в это. Но всё равно мне было приятно.
Она сидела белее полотна, сжав свою чашку. Злая, с тёмными кругами под глазами, совершенно раздавленная. Её длинные пальцы готовы были разломить керамику, так она злилась.
- Ты... у меня слов нет.
- Я неподражаем, я знаю, - самодовольно улыбается. – Если тебе нечего сказать, то будь добра, вали обратно в свою Канаду, откуда прилетела!
- Без договорённости с тобой я не уйду.
Том фыркнул. Она сказала что-то на французском, естественно, для того, чтобы я не понял. Кауэр ей ответил достаточно спокойно. Потом они начали ругаться на непонятном мне языке. Через пару минут Том перешёл на родную речь:
- Нет.
- Изверг. Она наша кровь!
- Твои дражайшие родители ничего не сделали, чтобы быть ближе к ребёнку, - он стукнул кулаком по столу, - я не собираюсь обсуждать возможность их встреч, потому что они лично побоялись приехать ко мне, нормально поговорить.
Они замолчали. Пенелопа дышала тяжело, Том смотрел в окно, сильнее злясь.
- Ты не ходишь на её могилу.
- И ты прекрасно знаешь причину.
- Ты мог бы привести туда Эмму...
- Чтобы она опять валялась на холодной земле в приступе эпилепсии? Нет уж, я люблю своего ребёнка и не желаю ему зла.
- Почему ты постоянно утрируешь?
- А вдруг я сказочник? – издевательский тон. – Ты хочешь, чтобы я привёл Эмму на кладбище, а там стояли твои родители... и как в кино: трясущимися руками они бы обнимали её, обливаясь слезами, смотря на отца-монстра, который всеми силами удерживал бедного ребёнка подле себя. Разглагольствовали, бранили меня, смотря затравленно. И, - он сделал театральную паузу, - под приятную музыку приобрели бы в тот момент мир в своей душе, ведя малышку прочь. Так, да? Хрен тебе! Я знаю, что в могиле нет никого, нет тела Шарлотты. Она осталась там, - и замолчал, встревожено распахнув глаза.
Тому было действительно сложно сдержать эмоции. Его слегка колотило. Кажется, парень вспомнил тот день, когда держал её руку, последний раз смотря в ясные глаза. Сжавшись, экстремал сглотнул, выпрямился и кристальным взглядом посмотрел на Пенелопу.
- Мне жаль. Мне невозможно, - зажмурил глаза, сжав кулаки, - чудовищно жаль, что так вышло.
- Ты ведь даже не любил её, - упавшим голосом произнесла гостья. – Я знаю, что ты винишь себя в том, что произошло, но сейчас речь об Эмме...
- Ты её не получишь! Ни на час, ни на день. Они её не увидят, пока не поговорят со мной.
- Почему ты такой упёртый?
Я налил себе ещё чая.
- Ты прекрасно знаешь, чего я добился за эти годы.
- Знаю, - спокойно ответила она, отпив немного. – Этого мало для неё. Томас, она девочка, которая живёт без матери. Ей нужны родные люди.
- Они у неё есть.
Они опять начали цапаться, перейдя на французский. Я встал, приоткрыл окно и закурил, смотря на улицу. Всё тихо, спокойно, и никто не знает, что в этой квартире происходит очень важный разговор. Можно сказать, революционный. Они начали уже орать. Я напрягся. Всё это мне не нравилось. Из родной речи они говорили только: «нет», «правда?», «глупость», - и больше ничего. Кауэру не сиделось. Он вставал, ходил, отворачивался. В итоге подошёл ко мне, тронул за плечо и прошептал:
- Всё в порядке?
Я кивнул. Пенелопа нервно барабанила пальцами по столу. Не знаю, чего уж она ждала или ожидала увидеть, но её присутствие тревожило всех, даже её саму. Я так и видел, что она хотела бы поскорее уйти.
- Как ты мог привезти в дом кого-то? Я понимаю, девушку, которая бы заботилась о ней! – в голосе прозвучало столько ненависти и презрения, что я даже дёрнулся. – Ты упал в моих глазах!
- Я не стремился в них подниматься.
- Ничтожество.
Том развернулся. Я удержал его руку, которая вздрогнула.
- Не надо, милый, не стоит она этого, - ласково говорю, смотря на него.
Он был взбешён.
- Уйди, - уже спокойно, - уйди из моего дома. Я забуду, что ты вообще приходила сюда.
- Сложно представить, что ты теперь пресмыкаешься перед каким-то червяком.
Кауэр еле сдержал себя. Я по-прежнему удерживал его руку, поглаживая. Ей не стоило оскорблять ни меня, ни его.
- Ещё слово в таком тоне, и я выкину тебя из окна!
- Тогда я подам на тебя в суд и лишу родительских прав.
Я чувствовал, как фотограф встрепенулся. Эта дрянь посмела сказать слишком страшные слова.
- Только рискни, - надрывно зашептал он, наклонившись к её лицу, - я страшен в гневе, Пенелопа, и способен на всё. Никто не сможет отобрать у меня дочь...
- Да, - она гадко улыбнулась, - никто, кроме меня. Сядь, Кауэр, - приказала она. Парень не стал перечить. - Я хотела изначально договориться с тобой по-хорошему, просто прийти к соглашению из-за своих родителей, потому что они тоскуют по Эмме и достойны того, чтобы она у них хоть изредка бывала, но прилетев в Германию, я поняла, что меня информировали верно, и ты держишь рядом с дочерью непонятно кого.
Девушка смерила меня уничижающим взглядом, а потом повернулась к Тому. Информировали? Ей кто-то про меня рассказал? Но кто?
- Это моя жизнь. Моя работа и мои приоритеты не вредят дочери.
- Это ты так думаешь.
- Пенелопа, - он выдохнул, - наш разговор пустой, тебе лучше уйти.
- Отчего же?
- Тебе не на что давить, - злобно.
- Уверен? Я не позволю своей племяннице жить с двумя грязными геями!
- Том, - кричу, видя, что он вскочил. – Не надо!
- Я не говорю, что ты продажная канадская шлюха, тогда какого чёрта ты оскорбляешь меня и моего партнёра? Ты его не знаешь, не знаешь меня! Ты ничего не знаешь о нашей жизни!!! – он орал.
- Я же сказала, - спокойно отвечает, - меня информировали.
Экстремал сел. Я тёр лоб.
- Кто?
- Так я тебе и сказала, - хохотнула она. – Ты думал, я приехала в Дрезден умолять тебя? Слишком поздно, Томас. Когда родители прилетели ко мне, то рассказали, что не видят Эмму. Тогда я подумала, что мы сможем договориться, но сейчас...
- Не люблю загадки, - упавшим голосом произнёс львёнок.
- Я знаю, на что давить, Кауэр, - плотоядно улыбается. – Знаю про «Werden» всё, что можно было узнать, знаю про выставку, про твоего Билла, про Сомали и ассоциацию спорта. И знаю тебя, - довольно наблюдает за нашим замешательством, - прекрасно знаю, что ты слишком труслив, чтобы просто быть мужчиной.
Я встал между ними, обхватив Тома поперёк талии. Из него сочилась злоба, гнев. Он готов был убить её.
- Прошу тебя, умоляю... – шепчу, уткнувшись ему в плечо, - не надо, не надо ничего делать. Будет только хуже.
Он взял меня за руки, посмотрел в глаза и отстранил. Подошёл к окну и достал сигарету из моей пачки.
- Правильно, молчи.
- Не провоцируй его, - попросил я. – Он действительно на многое способен.
- Боишься своего же любовника? Дай угадаю: ты стал жертвой этого самого «на многое способен»?
- Лучше молчи.
- Чего ты хочешь? – спросил Том, смотря в окно.
- Суда.
- Зачем?
- Мне нужна Эмма.
- Нет.
- Томас, ты не понял, - она сладко заговорила, - я не спрашиваю тебя, а ставлю перед фактом, - парень вернулся к столу. Пенелопа достала какие-то бумаги из своей сумки, протягивая любимому. – Это заявление в суд. Лишения тебя родительских прав.
- На каких основаниях, позволь узнать?
Она откинулась на стуле, вновь скрепив пальцы.
- Ты безответственный родитель. Ребёнок оставался без твоего присмотра сразу после смерти матери. Ты оставлял её людям, с которыми она не имеет никакого родства, в том числе и с ним, - указывает на меня. – У тебя нет стабильного заработка, потому что деньги с сайта и достаток от путешествий не фиксированы. Спонсоры могут завтра расторгнуть контракт, и ты останешься в одних трусах. Тебе нечем будет кормить дочь. Ты уезжал на два месяца, руководясь якобы благородством и отвагой, но я могу доказать, что в твоих действиях было больше корысти, чем чего-либо другого. Ну и, - она села ровно, - ты педик, который живёт с таким же недоразумением, как ты сам. И вы семья? Не смеши меня, Томас, - у фотографа ноздри раздулись, но он промолчал. – Я уповаю на твою некомпетентность, безответственность, глупость, безалаберность, ну и прочее. Думаю, судья будет на моей стороне.
- Неужели у тебя более комфортные условия для моего ребёнка?
- О да, я, как заботливая тётя, хочу взять опеку над малышкой на себя и своего мужа. Все счастливы.
- Да конечно! Ничего ты не докажешь.
- Я бы не была так уверена на твоём месте. У тебя проблемы, Томас. Только представь, - она склонила голову и плавно заговорила, - кумир многих подростков, о личной жизни которого ничего не известно и тут, - она выпучила глаза и засмеялась, - бум, он гей с ребёнком на руках. Ты думаешь, они не отвернуться? Думаешь, ты продолжишь получать деньги? Абсурд.
Кауэр сидел, низко склонив лицо. Я мял пальцы, прекрасно понимая, что это не просто проблема – это катастрофа. Если всё будет так, как сказала Пенелопа, то судья будет на её стороне. У этой дряни все козыри. Муж, стабильная зарплата, дом, как я понимаю. Нормальная семья предпочтительнее такой, какая есть у нас.
- Ты настроена серьёзно, как я понял?
- Абсолютно.
- Тебе не удастся. Чтобы лишить меня родительских прав нужно что-то посерьёзнее.
- Я предоставлю материалы, где ты убиваешь мою сестру!
- Тебе никто не поверит, это произошло случайно. Любой специалист это докажет.
- Но именно ты воздействовал на неё. Ты можешь и дочь к этому безрассудству приучить, пока она, как и Шарлотта, вниз головой не полетит...
- Замолчи!
- Но ведь это правда.
- Заткни свою пасть, - стучит по столу. – Ты в своём уме?!
- В своём. Ты в заднице, Кауэр. Я подам на тебя в суд, я лишу тебя Эммы, - зашипела та.
- Не посмеешь! Я не позволю.
- Я состоявшаяся в жизни женщина, с мужем-бизнесменом, живу в Канаде, имею два дома, три машины, стабильный заработок не смогу потягаться с каким-то геем-экстремалом, отцом-одиночкой, который дочь бросает дома с какими-то неясными людьми, а сам летит навстречу приключениям? Умоляю, - иронично. – Давай смотреть правде в глаза: у тебя ничтожные шансы.
- Ты не сможешь доказать и половины...
- На суде? – удивляется. – Вызовут свидетелей, которые видели тебя в аэропортах, в парках с этим вот, - кидает на меня взгляд, - которые смогут подтвердить твои многочисленные связи с девками. Ты странная личность, Томас, и на это я буду давить.
- Сука, я тебя ненавижу.
- Мир жесток, золотой мой, и мне нужна Эмма только чтобы отгородить её от такого дрянного отца, как ты.
Я встал и пошёл в коридор.
- Билл, сядь, пожалуйста, - Том стальным тоном обратился ко мне.
- Вам нужно поговорить наедине.
- Надо же, а я думала, у твоего мальчика совсем мозгов нет.
- Замолчи! – прыскает. – Билл, - поворачивается ко мне, - пожалуйста.
- Не стоит, Том, - улыбаюсь, - вы обсудите всё, я буду лишь мешать.
Он больше не знал, как меня задержать. Я улыбнулся, прикрыл дверь на кухню и пошёл на второй этаж. В детской было тихо и свежо. Малышка спала, повернувшись на бок. Я сел за стол, смотря на неё, и думал. Долго... В голову приходили разные мысли, безумные идеи, но чаще всего возникала картинка суда: Том сидит, склонив голову вниз рядом с Сарой, которая утверждает одно, а адвокат Скиэров совсем другое; распинаются, а Том всё сидит, не смотрит, лишь пальцы сжимает, наверное, молится. В одних моих фантазиях он выигрывает суд, мы обнимаемся. В других – проигрывает. Но при любом раскладе вся наша жизнь выплывает наружу. Фанаты негодуют. Это его убьёт. Одно из двух: либо лишение Эммы, либо ненависть поклонников. Если отберут Эмму, то он умрёт, просто погибнет. Перестанет есть, пить. Будет лежать на кровати и медленно умирать. Если фанаты узнают правду, то могут возненавидеть его, отвернуться... и прощай экстрим. Он сможет ездить, кататься, лазить в горы, но лишь на свои деньги, которые будет зарабатывать иным способом. Да, у него останется Эмма, но любимое дело будет потеряно... это его обескровит. Он будет жить лишь ради дочери, но превратится в овощ, безразличный ко всему, кроме семьи. В нём прекратит плескаться энергия. «Werden» распадётся. Так что, как бы ни закончился суд – Том перестанет быть собой. Это его уничтожит, сотрёт в порошок...
Я встал, улыбнувшись Эмме, и пошёл в свою комнату. Каждую секунду я твердил себе, что поступаю верно, что спасаю его, спасаю её. Чемоданы были пыльными. Вещи я почему-то складывал медленно, бережно, и улыбался. Я прав... Мне было спокойно, не больно, просто обидно. Но я был уверен, что всё это нужно, всё это к лучшему. Почему-то мне вспомнился разговор с Питом, когда он странно улыбался и сказал, что я душу за Тома продам... и за Эмму. Сейчас я понял в полной мере его слова. Первый чемодан был закрыт и спущен вниз. Кауэр с Пенелопой разговаривали на французском на повышенных тонах. Вот она, туча, что пришла и разразила гром... я думал, это будет любовница или девушка, которая понравится Тому, и она нас разведёт... А оказалось всё так просто. Я вновь улыбнулся. Второй чемодан я собирал с большими перерывами. Часто зависая, думая, глупо вновь улыбаясь... я вспоминал начало, как мы познакомились. Его глаза, руки, улыбку... Я готов уйти. Я знал, что так будет. Он был таким настойчивым, этот карамель макиатто, смех, кухня, наши взгляды... А потом поцелуи, секс, нежность, счастье. Наше общее счастье. Как я ждал его, как он спал дольше, или его кофе в постель, поездки, дурачества. Ночи разговоров, ласк, скандалы... Я всё это любил. В чемодан комфортно уместились джинсы, книги, лэптоп. Я продолжал вспоминать и собираться. В коридоре уже стояли два чемодана, сумка, портфель и пара пакетов. И это не всё. Я решил, что в два захода всё это спущу в машину. Моя красотка стояла, будто дожидаясь меня. Я погрузил один чемодан и вернулся. Том приоткрыл дверь и посмотрел на меня.
- Ты куда-то выходил?
- Да, курить. Вы закончили?
- Нет.
- Я спать пойду, ладно? – и улыбаюсь ему.
- Хорошо.
В два захода не получилось. Остались в квартире ещё сумка и пакет. Я вновь поднялся на второй этаж, вошёл в детскую и сел у кровати.
- Прости меня, хорошо?
Она не ответила. Я поцеловал малышку в лоб, укрывая одеялом. Обведя комнату взглядом, улыбнулся и ей. Конечно, я вернусь, но на других правах и в других обстоятельствах, но вернусь. Квартира казалась мне такой родной. Я не хотел уходить, не попрощавшись с Томом, но знал, если скажу – он устроит скандал и не отпустит. Подхватив оставшиеся вещи, я улыбнулся кухонной двери, слыша родной голос. Прости, любимый, ты поймёшь. Выйдя из квартиры, я прикрыл дверь и начал спускаться. Мысли не отпускали, но я не плакал. Я молодец, принял верное решение. Открывая уже входную дверь, услышал встревоженное:
- Билл?
- Я решил покурить на ночь, - говорю спокойно.
И закрыл дверь. Погрузив вещи на заднее сидение, я сел. Ночь была тёплой, звёздной. Тронувшись с места, я увидел Кауэра. Он мчался ко мне с абсолютно ошалевшим лицом.
- Что же ты делаешь?
Парень ухватился за дверь, пришлось остановиться.
- Разве ты не видишь?
- Зачем, Билл, зачем?
- Том, - вздыхаю, - так будет лучше.
- Кому?
- Вам!
- Ты спрашивал меня, помнишь, о том, сможем ли мы справиться вместе, помнишь? – крик. – Ты помнишь?
- Да.
- И что же выходит: ты оставляешь меня одного?
- Ты поймёшь, что я прав.
- Объясни сейчас.
- Тебя там Пенелопа ждёт.
- Да насрать мне на неё.
- Том, - смотрю на него очень нежно, - тебе предстоит суд. Все узнают, что у тебя есть дочь.
- И что?
- Но если я останусь... – ком застрял в горле.
- Ты думаешь, что это опозорит меня? Билл, что за ерунда? Да плевать мне на общественное мнение.
- Нет, Том, ты не понимаешь... Это всё грозит провалом.
- Прекрати этот спектакль и пойдём домой.
- Нет.
- Почему? – раздражённо спрашивает.
- Ты, правда, не понимаешь? На что она надавит?
- Ну, будет меня обвинять...
- Том, - я спокойно смотрю на него, - ты прекрасный отец и ты сможешь отстоять Эмму, доказав, что любишь её, что у тебя есть работа и деньги, что ты нормальный человек...
- А если у меня будешь ты, то я ненормальный, получается?
- Без меня ты выиграешь дело, потому что исчезнет один пункт, на который она могла бы уповать.
- Билл, ты не можешь знать наперёд.
- Я уверен, - улыбаюсь, - а теперь – отпусти меня.
- Нет. Я уже один раз потерял тебя.
- Ты сам прекрасно понимаешь, что я прав. Зачем усугубляешь? Дай мне уехать, Том.
- Нет, - он ещё сильнее вцепился в дверь.
Я привстал и поцеловал его. Кауэр не ожидал этого. Всего пару движений, но они сняли напряжение. Я взял его руку, которая держала дверь.
- Ты должен понять и принять одну единственную правду: без неё ты умрёшь.
- Я выиграю дело.
- Да, я уверен, - улыбаюсь, целуя его пальцы, - но тебе надо иметь безупречную репутацию, а я грязное на ней пятно.
- Не правда.
- Том, - шепчу, притянув его ближе, - я люблю тебя и Эмму. Вы моя семья. Я готов на многое, чтобы вас защитить, и если мне нужно избавить вашу жизнь от себя, я так и сделаю.
- Не говори глупостей.
- А ещё, Том, ты не сможешь без неё. Если тебя лишат дочери, ты не протянешь с этой потерей. Она тебе очень нужна.
- Но и ты мне нужен.
- Без неё ты не проживёшь, а без меня вполне. Если у тебя останусь только я, и не будет её, ты всё равно умрёшь от горя. Я тебе не помогу, - шепчу, прислонившись щекой к его губам. – Прости, но это правда. Я люблю вас безумно. Борись за неё.
Нажимаю на газ, оторвавшись от него, сажусь. Он в шоке стоит, а я уже уверенно держу руль, улыбаясь и... плача.
- Билл! Вернись, идиот, прошу, вернись.
Я смотрел в зеркала, видя, как он стоит. Моё сердце разрывалось, но я понимал, что это единственный выход. Эмма важнее, чем наши с ним отношения. Она важнее всего, что есть у нас. Его фигура скрылась, как только я выехал за угол. Питер стоял сонный, в трусах, потирая глаза.
- Что случилось?
- Не надо сейчас об этом.
- Виски, шнапс или в бар пойдём?
- Шнапс, сразу бутылку.
Он звонил. На мобильный, на домашний, потому что знал, к кому я поеду. Я пил, плакал и молчал. Моя жизнь вновь рухнула, только на этот раз я сам разрушил её.
- Причина?
- Из-за Эмми, - произношу, прижав бокал к губам, глотая горькие слёзы.
- Опять? Что он сделал?
- Ничего. Сейчас он превратится в настоящего борца, который сможет справиться со всем без меня. Я горжусь им уже. Он поступит верно, он поймёт сегодня, сейчас.
Я пил и не пьянел. Он продолжал звонить, а потом перестал. Понял. Он всё понял. Я сидел на кухне, зная, что мой лучший друг уже спит в своей комнате. Курил, утирая редкие слёзы. У них всё будет хорошо. Он выиграет суд, она останется с отцом. Я смотрел на рассвет. Мне было тяжело, я понимал, что надо учиться заново жить. У меня теперь нет тех, к кому я постоянно возвращался. Начался новый день... Это моя новая жизнь. Сигарета, шнапс и слёзы. Мысли, которые не дадут мне покоя ещё долго. Я хмыкнул, беря новую сигарету. Да, это новая жизнь... в которой теперь нет смысла.

Конец третьей части

Предыдущая часть