[показать]Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:

Я потянулся и пяткой наткнулся на что-то твёрдое. Оно ойкнуло таким тоненьким голоском, отчего я улыбнулся.
- Доброе утро, Эмми, - открываю один глаз. – Где папа?
- Привет, - подползает ко мне. – Он уехал, как только привёз меня.
Малышка обхватила колени руками и притянула их к себе.
- Если хочешь со мной поговорить, то не стесняйся. Я же тебя не покусаю, хотя могу, - тяну к ней руку и слегка щекочу.
Смеётся. Начинает накручивать локон на палец, но потом резко себя одёргивает.
- Сегодня, когда мы ехали домой, я увидела двух мальчиков, которые шли за руки. Они улыбались и смотрели наверх.
- Тебя смутило то, что они так себя вели? – сажусь, укутываясь в одеяло, чтоб не демонстрировать ребёнку свою наготу.
- Нет, - мотает головой. – Я спросила у папы, почему они так делают. А он ответил, что, наверное, им так кажется правильным ходить. Я не знаю, что папочка хотел сказать, но...
- Сокровище, ты же видела по телевизору дядь и тёть, которые не только за руки ходят?
- Да. Но никогда на улице... и вот...
- Эмми, что тебя напугало? Или не понравилось?
- Я не понимаю, - смотрит на меня таким пристальным, кристально-чистым взглядом.
Я не могу ей врать.
- Ты можешь поставить чайник? Я сейчас оденусь и спущусь. На кухне продолжим, ладно?
- Хорошо, - уходит.
Вот я влип... Так, Билл, ты психолог. У тебя под боком целая вселенная в виде девочки для практики. Работай, кто мешает?
- Том, - набираю номер любимого.
- Да, солнышко, - говорит приветливо. – Ты сладко спал, я тебя поцеловал и уехал за мелкой.
- Я хотел о ней поговорить.
- Прямо сейчас?
- Да, - встаю и начинаю одеваться. Вспоминаю, что мои единственные боксеры в этой комнате изрезаны, роюсь в шкафу и достаю бельё Тома, надеваю. – Она задала мне странный вопрос только что.
- Какой? Чем же ребёнок мог тебя обескуражить?
- Она сегодня видела 2-х геев. Сказала, что не понимает.
- Ясно, - хмуро отвечает. – Не проводи только воспитательную беседу с ней, а так, легонько.
- То есть, ты даёшь добро на «штурм»? – смеюсь.
- Ну дебил! Погоди, - он отложил телефон. – Да, Лин, чего?
- Том, там, в общем, вот, - видимо девушка ему что-то показала.
- Как быстро, - хмыкает. – Ладно, я разберусь. Спасибо.
- Что такое? – я уже переместился в ванную и всунул в телефон гарнитуру, чтобы удобнее было.
- Наша с тобой фотка из клуба в инете оказалась сегодня утром.
- Боже, чётко видно, что у меня член между ног?
- Нет. Руки только, волосы и маску немного.
- Пронесло?
- Да, не беспокойся. Я сейчас кому-нибудь из админов позвоню.
- Что, форум с ума сходит? – хохочу.
- А как же! «Томас Кауэр со своей пассией был на вечеринке по случаю Хэллоуина». Какой кошмар! Мы с тобой провалимся в тартар за это. Так, - уже строго говорит, - Эмму мне не грузить. Она и так недавно шок перенесла.
- Да понял я, - начинаю вредничать. – Всё, работай, негр, солнце ещё высоко.
На кухне меня ждала катастрофа в виде прекрасного ребёнка. Одно моё неверное слово – провал. Надо тщательно фильтровать свою речь. Она смотрела телевизор, но не мультики, а новости. Я даже осёкся, подумав, что мне чудится.
- Родная, тебе это интересно?
- Не очень, а что? – улыбается. – Вода уже вскипела.
На автомате делаю себе кофе. Мне кажется или она действительно резко повзрослела? Стала более... блин, не совсем ребёнком, что ли. Конечно, малышке скоро 7 лет, но всё равно... дети до 12-ти лет постоянно в игрушки играют и мультики смотрят, а может и того дольше. Я сел напротив неё с кружкой кофе, выжидательно помолчал и как только открыл рот, то она меня удивила: выключила телевизор и ушла из кухни. Я апатично поставил кружку на стол и взялся за голову. И что делать?
Вечером мы все втроём поговорили и пришли к выводу, что подобное проявление отношений, как между мужчинами, имеет место быть. Но всё прошло гладко, с минимальными потерями. В какой-то момент мне показалось, что Эмма слушала нас очень внимательно и не потому, что столкнулась с этим странным для себя явлением, и оно её взволновало, а из-за обычного любопытства впитывала новую информацию. Мне как-то в голову приходило, что я живу с информационной губкой. Сейчас эта «губка» полностью соответствует всем параметрам.
- Это ненормально, - говорю Тому, уже лёжа в кровати. – В 10 она что, энциклопедии читать будет?
- А ты во сколько начал? – ехидно.
- Бл★ть, Кауэр, я серьёзно. Мой загон по поводу учёбы начался в 12, но дрочить я начал в 10, кстати. В 15 папа водил меня к доктору, посчитав, что моё отчуждение – зараза. Твоя дочь уже проявляет похожие симптомы.
- Хватит говорить, как врач, - раздражается.
Я резко сажусь.
- Нет, ты меня выслушаешь! Да, я будущий психолог и ничего, мать твою, с этим сделать не могу. Я буду всю жизнь говорить как врач, и ни одна тварь мне не запретит этого делать. Ты, идиот, человек искусства, - хмыкаю, - за ДОЧЕРЬЮ не замечаешь НИЧЕГО! – кричу и всплёскиваю руками. – Ты сидишь за своим лэптопом и вокруг себя НИ ЧЕРТА НЕ ВИДИШЬ! – вновь ору.
Том молча, но сердито выслушал меня. Он сопел напыщенно, как бык, который увидел красную накидку матадора. Потом притянул меня к себе и очень грубо поцеловал, засунув язык в рот. Я упирался и мычал, но он не отпускал.
- Чего ты хочешь?
- Надо сводить её к Питеру.
- Думаешь, что-то серьёзное?
- Не знаю, - отворачиваюсь от него. – Её поведение меня настораживает. Она за 3 дня прочла книжку братьев Гримм.
- И что?
- Том, ей 6 лет! Ты эту книжку за трое суток прочитаешь, хотя тебе 26!
- Ох, ладно, я отведу её к Питеру, обещаю.
- Отлично.
Через пару дней мне позвонил младший Йост. Я перепугался не на шутку.
- Том?
- Вы расстались, да?
- Том, пойми...
- Расстались? – перебивает.
- Да.
- Вот почему он уехал и ничего о тебе не сказал. Ты нашёл кого-то лучше?
- Веришь или нет, я не видел в жизни более нежного и любящего человека, чем твой отец. То время, что мы провели вместе, было изумительным...
- Так почему же ты ушёл?
- Это сложно. Твой отец тут не виноват. Всё дело во мне. Он потрясающий, Том, и я до сих пор люблю его, но во мне живёт и ещё одна любовь, к другому...
- И ты сейчас с ним?
- Да. Он улетел недавно?
- Ага, - как-то рассеянно отвечает. – Вчера. Слушай, если он найдёт себе какого-нибудь хмыря, и тот мне не понравится, то все претензии я выскажу тебе.
- Договорились. Ты будешь не против, если я тебя как-нибудь навещу?
- Нет, приезжай. У нас с тобой не было же секса. Я на тебя не в обиде, - и хохочет.
- Давай, мой хороший, созвонимся.
- Пока.
И вроде бы всё нормально прошло... но я сел на кровать и уставился в стену. Что-то внутри меня раздражало.
- Дэвид, - набираю номер мужчины.
- Билл? Что-то случилось, ребёнок?
- Нет, всё хорошо... мне тут Том звонил.
- Кричал? – хмыкает.
- Нет. Спросил прямо и всё. Как ты?
- Нормально. Только прилетел утром в Нью-Йорк.
- Как в фирме дела?
- Тоже неплохо. Я решил расширяться. Хочу контракт с одним концерном подписать, а... Билл, мне кажется, или тебя что-то беспокоит?
- Вот ничего от тебя не утаишь.
Этим они с Томом и отличаются. Йост более чуткий.
- У нас тут проблемы с Эммой. Это дочь Тома.
- А что такое?
- Меня настораживает её поведение. В сентябре Том рассказал ей о смерти матери, и она замкнулась. Потом вроде бы отошла, но вскоре вновь закрылась. Ей 6 лет. И меня это слишком сильно тревожит.
- Я боюсь за своего ребёнка, как он отреагирует на все наши поступки и на новоиспечённую сестру, а у вас там хуже страсти творятся. Не шути с этим, Билл. Девочка ещё очень мала. Может, надо проконсультироваться у Питера или действительно её в клинику сводить.
Тут я не выдержал и дал волю слезам.
- Ну ты чего?
- Не знаю. Я жить нормально с этим не могу.
- Ох, ребёнок... – очень нежно.
- Ладно, ты прости, что я расклеился тут при тебе. Мы договорились с Томом, что я как-нибудь приеду. Ты когда будешь в Берлине?
- На его день рождения. Приезжай, будем тебя ждать.
- Хорошо, приеду.
Начался ноябрь с мерзкими порывами ветра и противными дождями. Стало раньше темнеть и погода не радовала, поэтому практически все жители города апатично сидели дома по вечерам, дабы не высовываться и не портить себе настроение ещё больше. Наши будни ничем не отличались от других. Том вертелся в офисе и в своей студии, Эмма ходила в школу и на различные кружки, я тоже учился и заканчивал писать курсовую работу. Мои проценты успеваемости снизились, но это уже не волновало. Года 3 назад – да, я бы орал, а сейчас – это всё такая мелочь. Единственная перемена – я стал иначе смотреть на малышку. Следил за ней, будто пёс, но ничего интересного не выяснялось. Кауэр действительно стал ко мне более... стоек, что ли. Он терпит мой крик, сносит все упрёки, старается держать себя в руках, когда как я бываю неуравновешен. Мы пытаемся идти друг другу навстречу, если возникает конфликт.
Я шёл в неприлично хорошем для себя настроении. Учёба кончилась, и практически целый день был свободен. Как только я подошёл к подъезду, то ощутил на себе пронизывающий и злой взгляд. Поворачиваюсь.
- Опять ты, - выдыхаю, - Боже, что тебе надо?
- Чтоб ты сгинул, - девушка выплюнула слова, подойдя ко мне. – Найди себе кого-нибудь другого. Ты ведь красивый, умный, - Милена сладко улыбнулась, а я сморщился. – Он не нужен тебе.
- Ошибаешься. Ты пришла убеждать меня бросить Тома? – спокойно спрашиваю.
- Он не гей. Ты им играешь. Нашёл глупую марионетку, чтобы все свои профессиональные способности отточить. Он тебе не кукла!
- Заткнись, идиотка, - не выдерживаю и повышаю тон. – Ты надоела уже. Я отшил тебя раз, другой. Что мне сделать, чтобы ты отвалила? – зло смотрю на шатенку.
- Уйти от него.
- Не дождёшься, - меня даже стал забавлять её напор. – Он сам строит свою жизнь. Если Тому угодно, чтобы в ней был я, то ты с этим ничего сделать не сможешь.
- Ты гнусный, мерзкий...
- Гей, да, - улыбаюсь, - и Кауэр мой. А ты заносчивая дрянь!
- Я клянусь, что сделаю всё, но вместе вы не будете, - холодный взгляд и ненавидящий тон.
- Попробуй. Я сам выберу место, где похоронить твой труп, - оскалившись, зябко тяну. – Ты уже не понимаешь сама, чего хочешь. И мне тебя жаль.
- Я тебе обещаю.
- Уходи, - открываю дверь подъезда и юркаю внутрь.
Меня даже трясти начало. Будто буря в стакане. Долбанная девка.
- Том, - громко произношу, входя домой.
Никто не отвечает. Всё тихо. Скидываю обувь и иду наверх. Эмма на танцах должна быть, а где экстремал? Пропажу я нашёл в спальне. Он тихо сопел, лёжа на спине. Рядом покоился мобильный. 100% поставил себе будильник, чтобы за дочерью поехать. Я потянулся за ним, чтобы выключить, дав поспать Кауэру, когда парень со стоном повернулся на бок. Меня что-то смутило. Выключив будильник и положив прибор на тумбочку, где лежал и ноут, я вдруг заметил на лбу львёнка капли пота. Прислоняю к нему губы, настороженно осмотрев лицо. Температура. И не маленькая. Вот чёрт...
Никогда раньше я не видел, как Том болеет. Мы жили вместе 9-10 месяцев, и ни разу фотограф не заболевал. Мне казалось, что у него сильнейший иммунитет. Поэтому сейчас я испугался.
Эмму забрал сам, купил просто гору таблеток и прочих лекарств, разложил их на тумбочке в спальне и сидел там до глубокой ночи, пока сам не уснул.
Том спал, даже когда мы с малышкой вернулись домой на следующий день. Вот я перепугался. Даже наклонился над ним, проверить – дышит ли.
- Что с папочкой? – малышка стояла в дверях, держа в руках книжку со сказками.
- Он заболел, милая. Ты что-то хотела?
- Чем? – пропускает мой вопрос мимо ушей.
- Думаю, что вирус. Грипп, скорее всего.
- Билли, а можно я за компьютером папиным посижу?
- Да, возьми его, если хочешь.
Я позвонил Питу, поднял панику, но друг успокоил меня и сказал дождаться пробуждения Кауэра, попросив приготовить для Тома что-то незамысловатое поесть. А потом добавил, что хотел бы со мной серьёзно поговорить. Заверив Цирмана, что как только всё встанет на свои места, мы обязательно встретимся. Вечером Том проснулся.
- Меня срубило? – хрипит.
- Да, - подтягиваюсь и целую его в лоб. – На двое суток примерно. Я очень испугался, - сжимаю его руку.
- Прости, - слабо улыбается. – Когда я болею, то это долго и тяжело.
- Ох, Томас, - ложусь рядом, обнимаю и хочу согреть.
- Всё нормально, маленький.
Я возился с ним. Кормил, пичкал таблетками, ругался постоянно, потому что он не слушался и часто вставал с кровати. Не пожалев денег, я разозлился в конец и вызвал врача на дом. Тот был солидарен со мной, поэтому экстремалу пришлось уступить. Том кашлял, у него болело горло, был забит нос, и болела голова. Его постоянно подкашивало. Он мог что-то говорить, а через секунду уже задремать. Около 3-х ночей мы не спали. Точнее, он не спал из-за температуры и головной боли, которые не желали оставить его в покое, а я не мог сомкнуть глаз, зная, что ему худо.
- Билли, я хотел поговорить с тобой.
На часах 3 утра, я сижу на его кровати по-турецки, читаю книгу, а Том смотрит в потолок.
- О чём?
- Ты как-то упрекал меня, что я часто сижу за компом.
- Да. Я продолжу это делать, - отвлекаюсь от книги и смотрю на парня. – В чём подвох?
Юноша кладёт ладонь себе на лоб, стирая пот.
- В январе, после дня рождения Эммы, я еду в Сомали.
Мы молчали. Я сверлил его злым взглядом, а он выпил обезболивающее и засунул в рот конфету от рези в горле.
- Что за трюк?
- Я еду не на трюк. Нас будет всего 3-е: я, Стив и Роб.
- Зачем? – книжка уже покоилась на полу, а я сел ближе.
Во мне будто сигнальная лампочка щёлкнула. Тумблер переключился. Всё внутри заклокотало от плохого предчувствия. Нет, ничего дурного точно не случится. Но Диане позвонить всё же надо будет... только вот выпытаю у него...
- Зачем? – громче спрашиваю.
Молчание.
- ЗАЧЕМ?! – уже нависаю над любимым.
- У них война уже давно идёт.
- И что?
- Мы поедем добровольцами туда. У них практически все мужчины задействованы в войне с Эфиопией. А гражданская война так и не кончилась. Им грозят разбомбить южную часть страны, где граница с Кенией.
- Ты сдурел? – вскакиваю и начинаю ходить по комнате. – Мало того, что опасно, так ещё и... Том, если бы тебя призвали и...
- Я не служил и никогда не думал, но когда увидел фотографии их территориальных междоусобиц, то сразу принял решение – им надо помочь.
- Чем? Объясни мне, такому мудаку тупому, чем ты им поможешь?
- Руки у меня из того места растут. Восстановим с парнями дома, в которых остались женщины, улучшим им условия, детей самозащите научим. Мы же не будем воевать...
- Я знаю тебя, Кауэр! Стоит только предложить тебе авантюру, как у тебя тут же в жопе загорается. Это Стив надоумил, да? Я позвоню Густи и всё выскажу...
- Нет. Я сам. Малыш, ты...
- Слышать ничего не хочу. Какое к чёртовой матери Сомали? У тебя дочь! У тебя есть я! Зачем, Том, зачем тебе туда?
- Моё сердце не осталось равнодушным к бесчинству, что там происходит. Я в силах помочь хоть кому-то из тех бедных людей. У меня есть деньги, есть возможность. Я далеко не трус и не слабак.
- Том, - поворачиваюсь и впиваюсь взглядом в его глаза. – А о нас ты подумал?
- Я оставляю Эмму на тебя. Вдвоём вам не будет скучно, - пауза. – Я буду звонить.
Сжимаю кулаки. Если бы он не был болен, то я б вмазал ему по роже так сильно и больно, что опухоль спадала бы неделями!
- Передумай!
- Нет. Это решение окончательное. Мы заказали уже билеты.
Рычу.
- Как же я тебя порой люто ненавижу.
- Точно так же, как и любишь. Билл, ты знал, что я могу выкинуть, но всё же решился на эти отношения.
Злость как рукой сняло. Да, я знал. Знал и всё равно влюбился. И даже сейчас я понимаю, что подсознательно ждал чего-то такого.
- Том, твой поступок благородный. Я даже гордился бы тобой, не будь там опасно.
- Не волнуйся. Мы едем при государственной поддержке.
- Корыстная харя!
- А ты думал, что я до мозга костей мать Тереза? Реклама нам нужна. Зато если всё получится, нас поблагодарит канцлер.
- Упырь!
Меня поработило отчаяние. Стало дико страшно за него.
- Но как вы там будете? На каком языке там разговаривают?
- Сомалийском и арабском.
- Это же сложно. Немцы, даже если и будет у вас переводчик, всё же трудности...
- Я знаю арабский, - перебивает.
Я не был ошарашен, поражен или удивлён. Я просто ох★ел.
- Что?
- Я арабский учил.
- Когда?
- Давно. До встречи с тобой. А потом когда в Марокко мы поехали, то понял, что надо закреплять. Онлайн конференции с преподавателем устраивали. Вот и подтянул.
Сажусь на кровать к нему спиной.
- Какие ещё языки ты знаешь?
Внезапно пришло осознание того, что я не знаю этого человека. Или знаю, но скупо и ничтожно мало.
- Английский, французский, арабский и испанский. Вот в России побывал, решил ещё и русский учить.
- Ты полиглот?
- Да.
- Почему не сказал?
- Ты никогда не интересовался. Я решил, что это будет неким сюрпризом, когда я отвезу тебя в Азию.
- Ты хотел со мной поехать туда? – поворачиваюсь.
- До сих пор хочу, - улыбается и хлопает ладошкой рядом с собой.
- Как себя чувствуешь?
- Нормально, только недомогание какое-то. Билли, уже 4 утра, тебе надо поспать.
Я пристроился рядом с ним, положив голову на грудь.
- Расскажи ещё о своих талантах, Том. Я совсем-совсем о тебе не знаю. Мне не по себе.
- Прекрати. Я о тебе тоже не всё знаю.
- Говори давай, какой ты у меня хороший, я жду.
- Английский и французский я учил в школе. Когда выяснилось, что языки мне даются легче всего, я решил, что и посвящу себя им, но потом увлёкся спортом и фотографией.
- Ты хотел быть лингвистом?
- Да, класса до 9-го. Испанский мы учили вместе с Шарлоттой. Но я выучил, а она нет. Когда с родителями поехал первый раз отдыхать в Тунис, тогда я подумал об арабском языке. На самом деле, не так всё сложно, как кажется. Но учил я его дольше остальных. Про мои кулинарные способности ты знаешь. Чему-то мама научила, а где-то интуиция помогла. Папа назвал меня прирождённым кулинаром. Я стругаю по дереву. Могу сделать рамку для фотографии, а могу и стул.
- Правда?
- Да, этому папа научил. Но я давно что-то не практиковался. Ну что ещё... – вздыхает и обнимает меня. – Остальное, в принципе, ты знаешь.
- Для меня было приятным сюрпризом, когда ты в Париже заговорил по-французски, а теперь я растерялся.
- Привыкай, - он чмокнул меня.
Том был горячим. Очень горячим. Когда мы задыхались от поцелуев, я смеялся, смахивая с его лба пот. Парень разморено улыбался. Ненавязчиво мы нежились в руках друг друга, зная, что скоро расстанемся. Я не имел понятия, насколько он уедет, но оставшиеся полтора месяца терять не хотелось. Когда Том позволил мне оседлать себя, горячими мы стали оба. Я стонал лениво как-то, медленно, точно так же, как и двигался. Кауэр откровенно любовался моими движениями, говоря, что я самый красивый. Мы стали ещё горячее, когда я нагнулся, поцеловал, и мы кончили, постанывая в рот друг другу. А потом он что-то говорил про арабские страны, где был, что видел, как общался и оттачивал своё знание этого странного языка. Под его низкий, нежный и обожаемый голос я уснул.
Я не успокоился. Том продолжал болеть, но шёл на поправку. Уже вставал, ходил по квартире, хоть его иногда и заносило. Мы с Эммой носились с ним, как няньки. За обедом он поведал о своей поездке дочери. Та удивилась, но ничего не сказала. А потом Кауэр нас уведомил, что его не будет до марта.
- Ну хоть к моему дню рожденью вернёшься?
- Я постараюсь.
Мы перестали ругаться, препираться и спорить. Не видели смысла. Каждый день проводили друг с другом больше времени. Обнимались, целовались, просто лежали и не разговаривали. Этими моментами я дорожил. Мы могли молчать часами. Странная связь с самой первой встречи образовалась между нами. Но тогда мы смеялись и смотрели друг другу в глаза, а сейчас всё иначе. Иногда я плакал. Мне было страшно за него. Очень страшно. Он утешал, говорил приятности, но понимал, что мне надо просто выплакаться, чтобы потом не рыдать. Мы стали чаще заниматься сексом. Порой помолчим час, а потом начнём целоваться. Весь процесс перетекал в более интимный. Засыпали неизменно вместе. Было уже всё равно, придёт ли Эмма, застукает. Утром Том целовал меня, гладил и повторял, что я хороший.
Ко мне пришло смирение. Я ничего не мог поделать, никак удержать Кауэра от поездки. Это моя участь. А потом как-то я понял, что мы слишком разные. Он лев, я рыбы. Две стихии, две противоположные стороны. Но что-то нас держало рядом друг с другом. Я сидел рядом с Томом, смотрел, как он спит, мучаясь от небольшой температуры, и не понимал, как жил без него. Практически на год мы расстались. Да, были случаи, когда мы виделись, даже трахались, но не жили. В быту всё воспринимается иначе. Открываются самые разные стороны личности. А Том был таким же, каким я его увидел впервые. До сих пор помню ту самодовольную улыбку на красивом лице, задорный взгляд и сильную ладонь в моей.
- Я бы хотел пойти рядом с тобой по жизни. Вместе.
И заплакал. От беспомощности своей. Что не в моих силах сделать это. Ди сказала, что... нет, мы будем бороться друг за друга. Будем. И Том будет. Он любит. Я люблю.
Кауэр выздоровел так же резко, как и заболел. Мы вечером занялись сексом, а утром его уже не было в кровати. Он написал смс, что в офисе и чувствует себя прекрасно. Всё встало на свои привычные места.
Я позвонил Питеру и сказал, что выезжаю к нему на встречу. Он сидел уже в кафе. Мне теперь не надо полностью заботиться о двух Кауэрах. Том встал на ноги окончательно и возился с Эммой, а я мог уделить время друзьям.
- Привет.
- Привет.
Стандартный разговор о делах. Цирман выглядел странно. Я же сперва подумал, что он очень устал и хотел бы домой в кровать, но нет.
- Адам до сих пор в Чехии?
- Да. Сказал, что приедет на Рождество. Мы решили к родителям поехать в этот год.
- Это же хорошо! – восхищённо смотрю на друга.
- Папа звонил. Попросил прилететь. Плохо ему.
- Что такое? – настораживаюсь.
- Рак лёгких. Давно уже. Ничего не говорил нам, когда мы звонили. Адам летал, но ничего не заметил.
- Хорошо шифровался, - потупляю голову.
- Я знал, что наш старик долго не протянет. Курит, как паровоз, и всё вокруг дымом отравляет.
- А мама как?
- А мама смирилась. Она его уже похоронила, скорее. Я с ней поговорил. Она сказала, что отцу дали время до середины января.
- О Боже!
- Беру отпуск на работе.
- Летите, конечно, если надо, то на 2-3 месяца. Пит, побудьте с ним, простите друг другу все обиды.
Воцарилось молчание. Я думал о родителях друга. Ему с ними повезло чуть меньше, чем мне.
- На самом деле, я хотел не на эту тему поговорить.
- А на какую? – вожу ложкой по пене своего латте.
- О нас с Эмили.
Всё. Для меня это как ядерная бомба. Я весь сжался и посмотрел на Цирмана.
- У вас что-то произошло?
- Нет.
Жаль. Я бы хотел, чтобы этот роман уже закончился.
- Билл, я хочу её отвоевать у Юджина.
Ложка упала на стол. Я посмотрел на собеседника такими огромными глазами, что он смутился. Сглатываю.
- Она меня любит. И я её люблю.
- Пит...
- Билл, я подумал уже о том, чтобы сделать Эмили предложение.
Удар под дых. Скуксиваюсь. Ужасно, просто ужасно. Кладу на руки голову и стараюсь дышать ровно.
- Малыш, ты...
- Ты знаешь, что я люблю тебя, люблю и её, но Юджин. Это подло. Ты хочешь увести чужую невесту.
- Они никак не могут пожениться. Между ними разлад. Эмили сказала, что бывают перепады, но всё сводится к одному. А у нас всё хорошо. Мы даже счастливы вместе, понимаешь?
- Прошу, молчи...
- Билли, ты обязан меня понять.
- Знаешь, - начинаю злиться, - я изначально был против вашей связи. Теперь ты заявляешь, что хочешь стать её мужем, хотя у неё есть парень, который на это место метит ещё со школы. Что я должен тебе сказать? Он тоже мой друг. Он хороший человек. Я не пожелаю ему такой доли. Если ты решишься и не скажешь ему, то это сделаю я. Вместо вас, двух трусов. Вирт не заслужил. Это слишком сильный удар. Прости меня, но в данной ситуации, я против вас.
- Но если мы любим друг друга?
- Поверь, даже если Эмили утверждает это, то ты не единственный в её сердце. Прости, Питер, прости, но я не хочу давать тебе ложные надежды.
Мы просидели молча до самого закрытия кафе.
А домой я возвращался с чувством, что на меня наблевали и даже прощения не попросили. Хотелось отмыться, отчиститься. Но как только я попал в объятья Тома, то все мысли о его сестре и моём непутёвом друге сразу были отодвинуты.
Но жить нормально мне так и не дали. Я стал замечать за Кауэром странности. Так как мы чаще начали проводить время друг с другом, он постоянно молчал. Я старался не допекать его, не мешать. Том продолжал сидеть за ноутом, ссылаясь на то, что всё это время отдано Сомали и связанной с этой странной лабудой. Я терпел. Мы вновь стали трахаться в обычном режиме, потому что оба уставали, и раз в 2 дня удовлетворять друг друга стало проблематично. Но даже в постели экстремал оставался сдержанным. Меня это задевало. Потом и я стонать перестал. Лишь скулил порой, когда совсем невмоготу было, или хватался за него, кончая. Осень кончалась, унося с собой последние крупицы тепла. Казалось, что Том точно так же охладевал ко мне, как и погода. Если днём всё было нормально, как обычно, то ночью наш секс превратился в какой-то кошмар. Всё начиналось с поцелуев, потом он снимал с меня футболку со штанами, я ему сосал, ну а после мы трахались. Но теперь не было былой страсти. Просто механический процесс, как снять напряжение. Я всё чаще не кончал, давая Тому возможность удовлетвориться. Дожидаясь, пока он уснёт, уходил, мылся, думал, старался не давать воли слезам, хотя они иногда прорывались, а потом шёл в свою комнату. Кауэр даже не догадывался, что теперь мы спим порознь. Что же происходило между нами? Где мы опростоволосились?
Я старательно делал вид, что счастлив, занимаясь день ото дня бытовухой. Но всё чаще меня больно кололо в сердце, когда я заходил в гостиную, по любой причине, и видел Тома, искренне улыбающегося или смеющегося, который постоянно втыкал в монитор. Он так не улыбался больше наедине со мной. Я решил посвятить себя Эмме. Она мой энтузиазм приняла хорошо, но порой говорила, что я грустный и печальный, что устаю и мне надо отдыхать больше. Том этого не замечал. Само собой есть не хотелось – я худел. Накручивая нервы на кулак каждый день, я сидел и ждал момента, когда настанет пик... когда хоть что-нибудь прояснится. Ник с Бри ужаснулись, увидев меня после вынужденного перерыва на курсовую работу.
- Ты превратился в скелет.
- Брось.
- Серьёзно, - староста сжал мою кисть. – Том тебя голодом морит?
- Нет, - опускаю голову.
- Что случилось, Билл?
- Я не знаю. Мы остыли друг к другу. Наша жизнь превратилась в бытовой ад. Он всё чаще уезжает, а дома сидит за лэптопом, - обхватываю голову. – Мне тяжело просто. Сейчас ещё учёба навалится, зачёты.
- До Рождества всё успеем, слышишь? Мецгер, не унывай! Из нас троих ты самый ответственный и мечтательный. На позитиве. Взбодрись! Может, сходим в клуб, м?
- Нет, у меня не получится.
Как бы я хотел рассказать друзьям про Эмму, что забочусь о ней. Но не могу – великая тайна Томаса Кауэра обязана оставаться тайной.
Дома была только девочка. Она сидела в своей комнате. Я слабо выдохнул. Наверное, надо поесть. Я со вчерашнего ужина ничего в рот не брал, ну кроме пениса Тома, но за еду это вряд ли счесть можно. Апатично жуя булку, моё тело металось по квартире, поливая цветы. За окном было немного пасмурно. Эмми поздоровалась со мной, обняла и сказала, что хочет вместе пообедать. Я продолжил поливать цветы, спустившись в гостиную. Не знаю, какой чёрт меня дёрнул посмотреть вниз. У нашего подъезда остановилась машина фотографа. Я уже хотел сказать Эмме, что папа приехал, но заострил внимание на неясном промедлении парня. Он не выходил. Это могло значить лишь 3 вещи: он достает с заднего сидения куртку, ищет ключи от дома или он в машине не один. Когда его тело всё-таки выбралось из транспортного средства, то я улыбнулся. Том надел куртку, но нагнулся и что-то говорил. Тут же улыбка спала. Перехватив удобнее ключи от дома, юноша пошёл к подъезду. Я стоял и смотрел на чёрного монстра американского автопрома. Через пару секунд из него вылезла некая девица. Она не повернулась ко мне лицом. Закурила, поправив шапочку на голове, кутаясь в пальто. Не знаю, что я почувствовал. Это не с чем сравнить.
- Я дома, - послышалось из прихожей.
Отскакиваю от окна, держа в руках пульверизатор и тряпку, которые просто приросли к ладоням.
- Привет, - улыбается, идя к лестнице. – Как дела?
- Нормально, - как-то сипло произношу. – Ты ненадолго?
- Да, по делам ещё съездить надо. А потом в офис, - заходит в спальню. Я сглатываю. Надо успокоиться. – Приеду к ужину, - вновь улыбается.
Том зашёл в детскую, поздоровался с Эммой, сказал ей делать уроки и спустился.
- Слушай, малыш, ты какой-то бледный. Не заболел?
- Нет, всё хорошо, - выдавливаю из себя улыбку.
Сейчас Кауэр мне кажется каким-то чужим. Он подходит, чмокает меня в лоб, убедившись, что нет температуры, а потом идёт в коридор.
- Пока, - кидает и уходит.
Возвращаюсь к окну. Девка всё ещё курит. Том выскакивает через несколько секунд, улыбается. Я так и не успел посмотреть на её лицо, потому что отвлёкся на него. Они сели в машину и уехали. Сразу стало гадко. Решив бросить пробный камень, я взял мобильный.
- Том, - тихо говорю.
- Да.
Ни «солнышко», ни «малыш», ни «зая»... ничего. Даже не последовало слащавого «Билли» или скупого «Билл».
- Я хотел...
- Не могу сейчас долго разговаривать, прости. Что ты хотел?
- Ты можешь купить молока, а то на завтрак не останется, - выжимаю из себя, оседая по стене, чудом хватаясь свободной рукой за поручень лестницы.
- Конечно. Всё, пока, - и отключается.
Не выдерживаю, поднимаюсь наверх и юркаю в свою комнату. Он изменяет мне. У него есть любовница. Вот почему Том холоден ко мне. Именно поэтому он предпочитает свой ноутбук, а не живое общение со мной. Пропадает, хотя я догадываюсь, что в офисе у него не так много дел. Да, может быть с Сомали какие-то проблемы, но не сутками же...
Сажусь на кровать, обхватываю подушку и начинаю рыдать. Больно и плохо. Из-за него я отощал, убил сотни нервных клеток, постоянно реву и дёргаюсь. Не хочу так.
А может я стал другим? Том же повёлся на меня 2-хлетней давности, а сейчас всё совсем не так. Я не так наивен, стал более прагматичным... Наверное, ему нужно что-то иное, иной я, с иными потребностями. Но в последнее время от меня и слова не дождёшься. Я сосу его член, раздвигаю ноги, когда он того просит. Готовлю, убираюсь, ублажаю. Что ещё ему надо? Скандалов и истерик? Они уже были... и мы оба от них устали. Я тусуюсь с его дочерью, иногда стараюсь лишний раз юношу не трогать. Пусть готовится к своей поездке. Но заводить кого-то на стороне... ради чего? Чтоб была ещё одна дырка? Про запас?
Начинаю реветь сильнее, уже ложась на кровать. Я нытик и трус. Надо просто поговорить, спросить прямо: «Том, у тебя появилась любовница? Мне съехать от вас?». И всё... ничего сложного... практически. Чувствую себя дерьминой бесхарактерной. Ну а что?.. Решим всё с Томом. Если он и вправду себе кого-то нашёл, чего мне-то расстраиваться? Я с позором вернусь к Дэвиду, если он примет, конечно.
Нет, я точно полное говно.
- Билли, - в комнату входит Эмма, - мы же хотели... обедать, - замирает.
- Ой, - подскакиваю, - прости, родная, я что-то тут, ну... словом...
- Тебе плохо? – подходит ко мне и ласково гладит по голове.
Я мудак, но сдержаться даже при ребёнке не могу. Вою, уткнувшись в подушку.
- Всё будет хорошо.
Господи, я здоровый лоб в свои 23 нуждаюсь в успокоении 6-тилетнего ребёнка. Я жалок.
- Сейчас, солнышко, я приготовлю нам обед, только вот...
- Не торопись, - понимающе смотрит, легко улыбаясь.
Обнимаю её. Как-то проще.
- Я тебя люблю.
- И я тебя люблю. Сильно, - садится ко мне на колени и утыкается в ключицу. – Я не скажу папе, что ты плакал, а ты не говори, что звонили из школы.
- Не скажу.
У Эммы начались проблемы с математикой. Мы решили не ввязывать пока Тома. Малышка дала мне честное слово, что разберётся всего за одну неделю с этим недоразумением. Я поверил.
После обеда мы уселись на диван. Я слушал, как она мне что-то говорит про счёт и цифры, но мысли мои были не с ней. И из-за этого было не по себе. Я не заметил, как меня вырубило.
Проснувшись, потягиваюсь. Голова болит, но хочется есть впервые за пару недель.
- Эмми!
- Привет, - появляется на пороге моей спальни. – Ты как?
- Нормально. А что случилось?
- Ты уснул.
- Погоди, - сажусь, - какой сегодня день?
- Пятница.
- Я что, сутки проспал? – округляю глаза.
- Да, - кивает.
- А твоя школа, а папочка, а...
- Вчера, когда ты уснул, - перебивает, - я позвонила Эмили и сказала, что ты себя плохо чувствовал. Приехал дядя Юджин, перенёс тебя сюда, а я накрыла пледом, - сияет, как будто подвиг совершила. – Он приехал за мной утром, отвёз в школу, а потом забрал.
- А где папа? – вообще ничего не понимаю.
- Его не было. Он звонил мне и сказал, что чем-то там занят, поэтому домой не вернётся.
- Он где-то ночевал? Не дома?
- Ну да.
Я ложусь обратно. Дерьмо. ДЕРЬМО!
- Билли, а ты отвезёшь меня на танцы? – скромно шепчет, не хочет злить, наверное.
- Конечно. Собирайся, я сейчас умоюсь и поем, ладно?
Выходит. Ищу свой мобильный. Он оказался в гостиной. 7 непринятых от Тома.
- Ты где, бл★ть? – выпаливаю, как только звонок пошёл.
- Я занят, прости, - и бросил трубку.
Зашибись. Вот сука. Он теперь со своими шлюхами ночует. Хоть совесть бы была! Но как бы я не был зол, обиды во мне было больше. И отчаяния. Я ничего не понимал. До меня не доходили совершенно элементарные вещи. Было не понятно, как это так Том мне изменяет. Ответ был очевиден. Все мужики изменяют постоянным пассиям, если те надоедают. Но я реально не понимал мотивации. Вечером меня одолела хандра. Уложив Эмму спать, я сел в гостиной на диване, в абсолютной тишине, смотря в коридор. Ждал эту скотину. В руках у меня была сковорода. Ну чтоб на всякий, мало ли.
Как только послышался звон ключей, нелепое какое-то ворчание и мат, я понял, что сковорода мне точно пригодиться.
- Зай, ты чего не спишь... и с посудиной? – застревает на пороге.
- Ты где был, зараза? – смотрю затравленно.
- Как это? В консульстве Сомали, а потом в офисе. Мы составляли план поездки.
- Всю ночь?
- Да. Потому что сейчас адвент начнётся и никто не почешется.
- Я тебе не верю, милый, - сладко говорю, будто пою.
- Билл, ты меня пугаешь, - снимает толстовку, подходя ко мне.
- Лучше стой, где стоишь. Я злой и разъярённый.
- Может тебя под душ – остудить?
- Не прошла шутка, Кауэр, штрихкод не считался! – вскакиваю. – Где ты был, говори честно?
- В офисе, - повышает тон, - а до этого в консульстве Сомали. Ну что не ясно?!
- Я тебе не верю, бл★ть, не верю! – начинаю орать.
Напряжение последних недель скопилось и уже рвалось, как понос, неудержимый и прорывающий все барьеры. Я орал, размахивал сковородой, кидался на Тома, пока не получил пощёчину.
- Я дал тебе слово, что не причиню боли, но сейчас она была необходима, прости, - строго говорит. – А сейчас пошли в душ, тебе надо в себя придти, - хватает меня и тащит наверх.
- Отпусти, у★бище. Ты мне лжёшь налево и направо. Я не хочу слышать всю эту х★йню, Кауэр!
Он засунул меня в кабину прямо в одежде, взял душ и пустил ледяную воду. Я открывал рот, как рыба, выброшенная стервозными волнами на берег. Вода облизывала тело, пробираясь всюду. Оно начало мелко дрожать. Взгляд упирался в Тома, такого безжалостного, направляющего на меня струи холодной воды. Я осел на пол, обхватил себя руками и тихо начал плакать, но из-за шума было не слышно. Жалость к самому себе мне показалась сейчас уместной. Ещё и вся эта херня с фотографом. Теперь я был точно не уверен, изменяет он мне или нет, но всё равно было жалко себя до дури. Всё стихло. Были слышны лишь мои всхлипы. Тёплые и крепкие руки вытащили меня, обняли, прижали к себе и гладили по голове. Теперь мы оба мокрые. Любимый шептал что-то приятное. Затем меня вытерли. Я как-то незаметно для себя самого оказался в кровати. Пухлые губы целовали меня и вновь шептали что-то, самозабвенно нежа тело. Я улыбнулся. Мой Том вернулся. Нежный и такой трепетный.
- Львёнок, - глажу по дредам.
- Да?
- Прости.
- Ты меня прости. Я не предупредил, а ты волновался. Прости, - подтягивается и целует. – Проси всё, что хочешь.
Смотрю на него. То, что хочу – дать он не сможет. А всё остальное фигня.
- Отсоси мне, Том.
Ложусь удобнее. Раскидываю руки в стороны и смотрю в потолок. Он подчиняется. Гладит, целует, мнёт.
- Сильнее, - рычу, когда его губы обхватывают головку.
Сегодня я хочу быть главным. Хочу, чтобы он потакал всем моим прихотям, раз налево ходит и какую-то дуру ★бёт.
- Глубже! – приказываю. Кауэр смотрит на меня странно, но лижет орган, молчит и не перечит.
Странно, что он о себе не думает. Заглатывает. Кашляет, а потом вновь принимается за дело.
- Хороший мальчик, - улыбаюсь.
Хочу быть тварью эгоистичной. Подмахиваю ему, схватившись за простыню. Слегка выгибаюсь, заходясь стонами.
- Быстрее!
Кончить мне удалось всего через несколько секунд.
- Сглотни! – строго говорю, смотря на партнёра.
Делает, как велено.
- Оближи губы.
Я даже позабыл про оргазм, как захотелось ещё. Сексапильно Том провёл языком по губам. Завораживающее зрелище.
- Поцелуй меня так, чтобы крышу снесло.
Подползает, обнимает и целует сильно, запустив язык в мой рот, трётся, постанывает. Голова кругом идёт. Кауэр покорный – это нонсенс. Поцелуй меня разморил. Я погладил его по щеке, стёр с губ свои же слюни и повернулся на бок. Не знаю, ходил он в душ, дрочил ли, но я почувствовал его руки у себя на животе, когда уже находился на границе двух миров.
- Иногда ты такой ершистый, котёнок, - целует за ухом.
Выходные мы провели втроём, но в воскресенье ездили к Мине. Том помог ей украсить дом к началу адвента. Мы с Эммой фанатично ждали снега. Она поделилась со мной, что разобралась с той странной темой по математике, и теперь намерена закрыть плохие оценки на тестах. Я похвалил её.
А вот понедельник начался странно. Мне позвонила Эмили и попросила к ней приехать. Я никогда не был в их с Виртом квартире, но по голосу понял, что если откажу – она начнёт орать. Отвезя Эмму в школу, я вернулся домой, чему Том был удивлён. Мы позавтракали, я отправил его в офис, а сам переоделся, потому что похолодало, и поехал к подруге, предварительно посмотрев адрес в присланной смс. Они с Юджином жили в новой части города, недалеко от Эльбы.
- Привет, - она нервно переминалась с ноги на ногу, когда я вошёл и стал раздеваться. – Я так рада, что ты приехал.
- Что-то случилось?
- Да, - на выдохе.
Мне стало как-то резко хреново. Мы прошли в гостиную. Квартира была в 2 раза меньше, чем у Тома, хоть и 4-хкомнатная. Всё в светлых тонах. Над диваном висело семейное фото, похожее на то, что и у нас дома, только Эмме тут уже около 3-х лет. Эмили принесла мне чай и печенье, а сама ходила по комнате.
- Не томи.
- Билл, я даже не знаю, с чего начать, как сказать и...
- Во-первых, сядь, - я отпил немного из кружки, смотря на лилии, стоящие в вазе на журнальном столике.
- Юджин подарил, - проследив мой взгляд, она хмыкнула.
Мы помолчали. Девушка собиралась с мыслями, а я смотрел по сторонам. Мне нравилась эта квартира. Уютная.
- Я сейчас, - она встала и вышла.
Пару секунд Эмили не было. Потом сестра Тома появилась на пороге гостиной, что-то держа в руках, смотря на предмет с таким животным страхом, что мне самому стало страшно.
- Я не могу сказать, язык не поворачивается. Поэтому покажу, - протягивает вещицу.
И тут я понимаю, что это полный привет. Поднимаю на неё глаза полные негодования и отчаяния. Девушка закусывает губу.
- Да, чёрт побери, да! – всплёскивает руками и ходит по комнате.
В моих руках так и покоится тест на беременность.
- Я залетела, Билли, - поворачивается и смотрит уже мокрыми глазами. По щекам текут первые слёзы. – Я беременна, бл★ть! Это 15-й тест. Поэтому стоит только смириться.
- Эмили...
- Нет, - поднимает руку и протестующе вертит головой, чтобы я не подходил. – Это ещё не всё. Есть одна загвоздка...
- Какая? – сглатываю.
- Я не знаю, от кого забеременела. Я не знаю, кто отец моего ребёнка.
Я взялся за голову, сжав тест, смотря на плачущую красивую девушку, которая попала в очень и очень неприятную ситуацию. Понимаю, что помочь мне ей не получится, а утешать поздно. Она и так в жопе. Я, конечно, вижу положительные стороны, но...
- Поплачь, - подсаживаюсь всё-таки и обнимаю.
Она вцепляется в меня пальцами, всхлипывает и воет, надрывно, с пронизывающими болью всё моё тело звуками, которые несут в себе неимоверно много гнева на саму себя, безысходность и покорность. Я был уверен, что она и не подумала даже об аборте. Эмили не такая.
- Всё будет хорошо, дорогая. Всё будет хорошо.
Звенящий вопль отчаяния. Мы обнимаемся крепче. Она продолжает плакать, уткнувшись мне в плечо.
- Я такая дура, Билл, такая идиотка. Я... я люблю их обоих, чёрт подери, - стон. – Люблю и ненавижу одновременно. Что мне делать, что?
- Пока поплачь, а потом подумаем.
Но я сам не видел ни одного выхода. Оставалось просто примириться с ситуацией.
Продолжение
Предыдущая часть