Название: Моей огромной любви хватит нам двоим с головою…
Автор: -Юки-
Персонажи: Том, Билл, Густав, Мари и др.
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, Romance, POV
Категория: Slash
Размер: макси
Статус: Закончен
Дисклеймер: все написанное принадлежит мне. Том и Билл друг другу.
Саммари: Школьная история и этим все сказано :-)

POV Bill

Я проснулся раньше и рассматривал Тома. Бедный мой, два дня просидел со мной взаперти, в который раз я задаю себе вопрос, чем я заслужил его любовь? Вообще, все это похоже на кошмарный сон, я просыпаюсь – Том рядом, светит солнышко, и тут вспоминаю, что я не могу говорить. Совсем не могу, а мне надо петь. И хорошо петь. И уже через пять дней. Тогда накатывает паника, желание проснуться, и чтобы всего этого не было. Ну как же меня так угораздило? Я не могу всех подвести, я должен! Все столько сил вложили в эту подготовку, столько надежд… и пусть мне никто и слова не скажет, но я-то знаю, как я всех подвожу… Знаю, что Тому важнее, чтобы я был здоров и не мучился, но Густаву нужно думать о Софи и ребенке, у Георга тоже своя жизнь и свои планы на этот конкурс были. Я должен выздороветь, должен! Я попытался потихоньку откашляться – вроде какой-то звук издаю, попробовал промычать – Том открыл глаза.
- Ты же обещал!
Я виновато прижал палец к губам.
- Иди сюда, - Том протянул ко мне руки, и я занырнул в теплые объятия, в которых было так спокойно и уютно.
- Тебе лучше?
Я кивнул, блин, как же без голоса-то плохо. Том дотянулся до часов.
- Вставать пора. Доктор Зальц может прийти в любую минуту, надо умыться и накормить тебя.
Я потянулся и поцеловал его в щеку, шепнув одними губами «спасибо». Пока Том заваривал чай, я принял душ. Доктора Зальца я сегодня ждал с нетерпением, мне казалось, что от него зависит, буду я петь или нет, хоть я и понимал, что это глупости, что он никак не может ускорить процесс моего выздоровления. Доктор пришел только к обеду, когда я уже совсем извелся, он долго осматривал меня, светил в горло, уши своим фонариком, слушал легкие и молчал. Ох, уж это молчание докторов… Мы с Томом тоже молчали, хотя оба ощущали напряжение друг друга.
- Ну, молодой человек, Вы быстро идете на поправку. Из дома я Вам выходить не разрешаю, но по квартире уже можно, не утомляясь, конечно, сильно, чтобы осложнений не было. А теперь сказать что-нибудь попробуйте.
- Что? – машинально переспросил я, получилось хрипло, горло саднило и перехватывало, но я говорил.
- Отлично, отлично, старайтесь не говорить пока, все идет хорошо, но не перенапрягайтесь.
- Доктор, а выступление? – тихо спросил я.
-Эх, молодой человек, ну куда ж Вы спешите, здоровье-то оно одно у Вас…
Мне хотелось ему сказать, что здоровье – оно мое, а вот подведу я всю группу. И что лучше бы я сейчас спел, а со здоровьем своим попробовал бы потом как-нибудь договориться.
- И что, без шансов? – спросил за меня Том, я благодарно на него взглянул, говорить и правда было тяжело, да еще и комок в горле почему-то стоял.
- Я бы не советовал. Да вы и сами поймете, что он не сможет петь. Через сколько там дней этот ваш концерт?
- Конкурс. Через пять.
- Ну вот и посмотрите сами, что будет через пять дней. Но мой вам совет – не рискуйте.
- Я буду молчать или шепотом говорить до того дня, - с трудом проговорил я.
- А вот шепотом не нужно – так связки сильнее напрягаются. Говорите лучше тихо. И не много. Ну все, молодые люди, мне пора. Если будут проблемы – звоните. И не спешите.
Том проводил доктора и вернулся ко мне.
- Билл, не расстраивайся только, хорошо? Ты умница у меня, у нас еще пять дней в запасе, будем лечить тебя дальше.
- Я не знаю, Том, - голос был хриплый и какой-то не мой, - даже если я рискну петь, куда я с таким голосом… - Я почувствовал, как из уголка глаза побежала быстрая капелька, а я и не заметил, что плачу.
Том забрался ко мне на кровать и крепко обнял.
- Билл, пойми, это не конец света. Не попадем на конкурс – просто сдадим экзамены и поступим туда. Ничего не изменится, ты вылечишься, группа будет. Не надо сейчас загонять себя. Никто из ребят даже не подумает тебя винить, и сам себя не вини. Значит, не судьба. И постарайся молчать пока, хорошо?
- Том, я буду петь через пять дней. Я смогу! – прохрипел я.
- Будешь! Вот этот настрой уже лучше, обязательно будешь.

Я выздоравливал медленно, вернее, все, наверное, шло по плану, но мне казалось, что мне должно было становиться лучше с каждым часом, с каждой минутой, а почему-то не становилось. Я постоянно пил теплый чай, сосал противовоспалительные конфетки, теперь я уже мог говорить, возможно, мог бы и спеть, только с таким голосом не в конкурсе принимать участие, а…
Том тоже молчал на эту тему, просто потому, что нам обоим было нечего сказать. Мы и так знали, что оба надеемся. До выступления оставалось три дня, Том совсем перебрался жить ко мне, как только мне стало лучше, он сбегал домой и собрал необходимые вещи, я пока на улицу не выходил, как рекомендовал доктор Зальц.
- Том, давай попробуем, а?
Мы сидели у меня в комнате и пытались делать уроки, чтобы не совсем отстать. Том сразу понял, о чем я.
- Рано еще…
- Нет, давай. Три дня осталось, когда, если не сейчас начинать? Без подготовки тоже ничего не получится.
- Только одну песню, договорились? И если тяжело, сразу прекращаешь.
- Я понимаю. Правда. Давай просто попробуем.
Том кивнул и стал доставать и подключать гитару, а мне не терпелось быстрее попробовать голос.
Голос был слабым и немного хриплым, но я пел! А к середине песни я закашлялся, Том сразу перестал играть, принес мне чаю и обнял, молча гладя по плечу, да и что говорить, и так понятно, что эксперимент неудачный.
На следующий день я опять попросил Тома достать гитару.
- Билл!
- Надо, Том! Нам послезавтра выступать, я должен. Сегодня все будет лучше, вот увидишь.
- Билл, - Том притянул меня за руку и усадил рядом с собой, - я вчера говорил с Георгом и Густавом, они все понимают, они согласны, что нам не стоит принимать участие в этом конкурсе. Ну не судьба, так не судьба, понимаешь?
- Том, я буду петь.
- Пожалуйста, послушай меня, послушай доктора, перестань взваливать на себя непосильные задачи, перестань винить себя во всем.
- Я буду петь.
- Билл…
-Да, Том, да, я буду петь.
- Билл, но горло, доктор же сказал...
- Это мое здоровье и мое решение... пожалуйста... Том, или поддержи, или не мешай!
Том какое-то время смотрел на меня.
- Хорошо. Иди сюда.
Он пересадил меня к себе на колени и крепко обнял, я понимал, что он волнуется, я бы тоже за него волновался в таком случае, но мне казалось, что я не могу опустить руки, что нужно попробовать. Хуже-то уже все равно не будет. Ну провалимся мы, так ведь если не поедем, то даже и не попытаемся побороться.
- Ладно, давай попробуем еще, - Том вытащил гитару.
Сегодня было лучше, с перерывами мне удавалось более менее сносно петь, ничего выдающегося, конечно, но я, по крайней мере, не кашлял, но все равно, спеть подряд все песни без отдыха я не смог. Я порывался петь еще и еще, пока Том не убрал гитару.
- Все, на сегодня хватит, отдыхай, а то завтра будет только хуже.
- Хорошо… Но завтра пробуем все вместе, с Георгом и Густавом, тянуть уже некуда.
На следующий день мы с утра пошли в школу и попросили ключи от зала, герр Клаус выдал нам их собственноручно, пожелав удачи. В зале меня в сторонку оттащил Густав.
- Билл, ты уверен в том, что ты делаешь? Слушай, мы все с Георгом понимаем, может, ну его, этот конкурс? Сейчас бросим все силы на учебу, потом Георг еще пару концертов нам обещал организовать в ближайшее время. Лечись пока, а?
- Это Том вас накрутил?
- Нет. Но он правда за тебя очень переживает.
- Знаю. Но я хочу попытаться. Мне бы только перерыв хоть один между песнями сделать… Но и так смогу!
- Окей, как знаешь… Ты всегда был упрямый.
Я только благодарно улыбнулся Густаву.
Репетиция прошла на удивление слаженно, хоть мы давно уже и не играли. Ребята быстро вошли в рабочий ритм, я пытался сильно не напрягаться, делал частые перерывы. Горло к концу дня болело и першило, но говорить я об этом никому не стал.
Мы уже заканчивали репетицию, когда в дверь в зал несмело постучали, и заглянула рыжеволосая симпатичная девчонка.
- Привет, а Георг здесь? – она смущенно смотрела на нас.
- Привет, да, он вышел, сейчас вернется. А ты Кристина? – Том первый сообразил, кто эта скромная девушка. Все-таки она совсем не похожа была на тех вызывающе одетых и накрашенных кукол, с которыми обычно встречался наш басист.
- Да, - она кивнула, - можно я подожду его?
- Конечно, давай знакомиться тогда, я –Том, это Билл и Густав.
Девушка нам улыбнулась, в это время вернулся Георг, увидев Кристину, он тоже смутился и покраснел, вот ведь, ни за что бы не подумал.
- Привет, Крис, случилось что-то?
- Нет, я просто ключи забыла, а родителей нет еще дома. Ничего, что я пришла?
- Правильно сделала, ребят, давайте я вас познакомлю…
- А мы уже, - Том подмигнул Кристине, все-таки иногда при общении с девушками у него самопроизвольно включается эта роль мачо, но я нисколько не ревную его, потому что это только маска, это не настоящий Том, уж я-то знаю. Так он привык общаться с девушками, по-другому просто не получается у него. Мы распрощались со всеми до завтра, завтра отец Густава обещал отвезти нас в первой половине дня на машине в Берлин. Вообще, последнее время отношения между Густавом и его родителями заметно потеплели. Они тоже просто смирились, как и моя мама, осознали, что их ребенок вырос и сделал свой выбор, на который они повлиять уже не в силах. И если они не приняли Софи и будущего внука с распростертыми объятьями, то и не мешали. Благоразумно рассудив, что пока их сын сам способен справиться со своими проблемами, то не стоит и вмешиваться. Ну хоть так, они справятся и без их помощи, а мы поможем. У Софи все было сложнее, ее родители так и не хотели видеть свою дочь и знакомиться с будущим зятем.

У меня уже начинался предконцертный мандраж, хотя до выступления еще сутки. Как бы было хорошо, если бы я не заболел, сейчас бы это было приятное волнение, с примесью азарта, что мы всех сделаем. А вместо этого был страх и неуверенность, но и отступать уже поздно. Поле репетиции мы зашли за вещами Тома и пошли опять ко мне, как до этого мы жили у Тома, так теперь, не сговариваясь, возвращались ко мне. И мне это было приятно, было осознание того, что и дома хоть как-то приняли наши отношения, пусть и пока мамы и Мари нет, но она знает, что Том здесь бывает и теперь не против.
- Как ты? – Том вернулся из душа, душистый, с чуть влажными дредами, и занырнул ко мне под одеяло.
- Все в порядке.
- Обманываешь, ведь… Болит горло?
- Совсем чуть-чуть. Но видишь же, с каждым днем все лучше и лучше. Завтра будет еще лучше, жаль, что нет в запасе хотя бы дня еще.
- Упрямец мой любимый, - Том нежно поцеловал меня в висок, скользнул губами по ресницам, вниз по щеке и прижался к губам, просто прижался, едва касаясь. Наше дыхание смешивалось, в груди вдруг появилось невероятное волнение, как в первый раз. Похоже, у Тома тоже, потому что он чуть слышно шепнул:
-Можно?
И я сам подался вперед, затягивая его в поцелуй и тут же уступая инициативу, потому что сегодня я хотел его, хотел почувствовать себя слабым и защищенным.
- Помнишь, что я тебе писал на листочке? – шепнул я Тому на ухо. – Мне кажется, сейчас самое время, ммм?
- Соблазнитель мой, - Том опрокинул меня на кровать, продолжая неторопливо и нежно целовать.
Сегодня мы занимались любовью нежно и не спеша, похоже, вся забота, вся та нежность, что накопились между нами за дни моей болезни, выливались в такую вот близость. А еще мы первый раз занимались этим у меня дома, для меня это почему-то тоже было важным.

POV Tom

Билл. Мой стойкий оловянный солдатик. Вижу же, что держится из последних сил, чтобы не сорваться, что боится и переживает из-за завтрашнего выступления ужасно, что горло болит, но молчит, не жалуется, только солнечно улыбается, пытаясь убедить всех, что все хорошо. Но и по-другому он не может, он должен попробовать, иначе просто съест сам себя. Вообще, что-то надо делать с тем, что он себя вечно в чем-то винит. Я понимаю, что все это началось с аварии, то чувство вины, что он копил в себе столько лет, не прошло даром. Пусть он сейчас понимает, что он ни при чем, но он продолжает чувствовать вину перед всеми – перед Марией, за то, что она больна, перед матерью, за то, что он сейчас со мной, перед нами, за то, что выступление может сорваться. В эту ночь, я хотел окружить его нежностью, сделать так, чтобы он забыл обо всех проблемах, чтобы ему было хорошо. Я хотел любить его и дарить удовольствие, ласкать каждый сантиметр его тела, целовать каждый пальчик, каждую родинку…
Утром пришлось вставать рано, конкурс начинался в десять утра и должен был продлиться до самого вечера. Поэтому выехать нам нужно было не позже семи. Билл был тихий, молча собирался, красился, время от времени я слышал, как он пытается что-то напевать, думая, что меня нет рядом. Один раз он закашлялся и быстро испуганно оглянулся на меня – я сделал вид, что ничего не заметил. Зачем его нервировать еще больше? В машине большую часть дороге болтал один Георг, он, как ни странно, был в приподнятом настроении. Отец Густава высадил нас около Дворца Молодежи, в котором должен проходить конкурс, пожелал нам удачи и распрощался до вечера. Сначала все решали какие-то организационные вопросы, от нашей группы мы отправили Георга, почему-то сегодня он был самый вменяемый. Билл просто молчал, я нервничал и не хотел оставлять его одного, а Густав впал в рассеянную меланхолию. Георг вернулся через час со списком в руках, наше выступление поставили около четырех вечера перед вторым перерывом.
- С одной стороны хорошо, - сказал Билл, просматривая листочек, мне кажется, что любая отсрочка мне поможет, с другой – я просто больше не могу нервничать, а еще так долго… Семь песен… Если бы можно было перерыв сделать между ними.
Я посмотрел на его бледное лицо, и мне пришла в голову идея.
- Георг, слушай, а кто занимается всей это расстановкой? – я оттащил друга в сторону.
- Воон та блондинка. А чего ты хочешь?
- А если попробовать попросить разорвать наше выступление? С одной стороны это минус – разорванное выступление не воспринимается целостно. С другой – это шанс. Перерыв сорок минут, Билл успеет прийти в себя за это время.
- Ну попробуй…
- А может ты? Мне неудобно при Билле…
- Нет уж, Трюмпер, сам иди обольщай красотку, к тому же, у тебя это всегда лучше получалось.
- Ага, признал, наконец!
- Да иди ты… К блондинке. Только сильно не увлекайся, - Георг шутливо ткнул меня в бок.
- Отвлеки Билла пока, он не согласится на это, а я все-таки хочу попробовать.

С милой девушкой удалось решить все достаточно быстро, она для порядка посокрушалась, что вообще-то так не положено, но разбила наше выступление на четыре и три песни. Я вздохнул с облегчением, все-таки за сорок минут мы успеем немного привести Билла в порядок, есть надежда, что если мы и не займем никакого места, то этот упрямец хоть окончательно себе голос не сорвет.
- Ну что? Договорился? – Георг встретил меня на пути в зал.
- Да. Где Билл?
- С Густавом…
- Слушай, давай ты ему сам об это скажешь? Просто скажи, что они сами так решили.
Я не знаю, поверил ли нам Билл, что это просто совпадение и мы тут ни при чем, но он заметно повеселел, а это не могло не радовать. Осталось только дождаться четырех часов.

И вот долгожданный выход, мы стоим за кулисами, Билл бледен и выглядит совсем неживым, нет азартного волнения, нет огонька в глазах, только страх.
- Билл… - он испуганно оглянулся на меня, - мы сделаем это, ты сможешь…
Я сжал его холодные пальцы, а он улыбнулся уголками губ и кивнул. И опять мы первые шли на сцену, а он оставался еще здесь. Всего на полминуты, но как же я этого не хотел! Билл это почувствовал и как будто очнулся.
- Все в порядке, Том, ты прав, мы сделаем это. Все получится.
Сквозь шум в ушах и аплодисменты в зале я услышал голос ведущей, которая зашла за кулисы и замахала нам рукой, чтобы выходили. Удачи нам! Сжав напоследок пальчики Билла, я бросился вслед за остальными.
В ушах гудело, я ждал, когда на сцену выйдет он. Билл возник слева от меня, я не видел его лица, но судя по уверенной позе, по прямой спине, по тому, как он держал стойку микрофона, он взял себя в руки, это был Билл, который покоряет всех, заражает своей энергией и харизмой. Первая песня «Darkside Of The Sun» - Билл пел так, как будто и не болело у него горло, он выкладывался полностью, не стараясь беречь себя, господи, только бы его хватило до конца, только бы он не сорвал голос окончательно, маленький упрямец. Но он был потрясающ, я любовался им, я гордился им. Я не мог его упрекнуть, что он забыл о всякой осторожности и полностью отдался музыке, в этом был весь он.
Вторая песня – все идет хорошо, зал покорен, зал у его ног, только бы и дальше все так было. Третья песня. Билл жадно пьет воду в промежутках, морщась при каждом глотке. Еще немного, совсем скоро перерыв. Четвертая песня. Я вижу капли пота, стекающие по его вискам, то, как сосредоточенно сдвинуты его брови, как он сжимает побелевшими пальцами микрофон. Последние аккорды, аплодисменты, Билл тяжело дышит, но улыбается, наконец, занавес. Как только мы добрались до гримерки, Билл согнулся пополам, надсадно кашляя, я бросился к нему и обхватил за плечи, его трясло, он никак не мог унять приступ. Георг сунул мне в руки теплый чай из термоса.
- Билл, Билли, садись сюда. Попробуй выпить, станет легче.
Я поднес к его губам кружку, он судорожно вздохнул и попытался сделать глоток. Постепенно, с каждым глотком промежутки, когда он не кашлял, становились все длиннее.
- Мальчики, ваш выход минут через тридцать-сорок, не теряйтесь, - к нам заглянула все та же девушка-блондинка.
- Да, конечно, мы тут будем…
Когда она вышла, я присел рядом с Биллом и обнял его за плечи, он поднял на меня огромные, темные глаза.
- Все в порядке, - прошептал он, - Я сейчас…
- Сиди и молчи, где твой спрей для горла? Давай так, ты молчишь все эти полчаса, пьешь чай. Половина дела уже сделана. И сделана отлично. Ты умница у меня. Так что осталось всего ничего и, конечно, ты справишься, вот только отдохнешь немного…
Я болтал какую-то успокаивающую чепуху, просто чтобы расслабить его, подбодрить. И Билл расслабился, забрался на диван с ногами, удобнее устраиваясь у меня в объятиях с кружкой чая, и не стесняясь Густава и Георга, которые тактично сели в другом конце комнаты и тихо переговаривались между собой. Все эти полчаса Билл не выпускал из рук кружку и пытался не раскашляться, потому что остановить приступ потом было очень сложно. Мы слышали, как постепенно возвращается народ после перерыва, как наполняется опять гулом зал.
- Ты как? – наконец, я рискнул спросить его.
- Почти хорошо, - Билл улыбнулся и поцеловал меня в щеку. – Меня радует, что большая часть уже позади.

Он выбрался из моих объятий и пошел приводить себя в порядок, поправляя потекший макияж. Как ни странно, сейчас его настрой был намного лучше, чем перед первым выходом, он был живой, и даже особой нервозности почти не было заметно.
Нас позвали, и снова начался отсчет – одна песня, все идет хорошо. Вторая - голос Билла пару раз дрогнул, но он не сбавил оборотов, все так же выкладываясь на полную. Наконец, третья, кажется, бесконечная, аплодисменты. И мы опять в гримерке, Билл повалился на диван без сил, Георг опять подсунул чай.
- Не могу больше, - прошептал Билл, - в меня не лезет уже, теперь уже все равно…
Сколько раз за день у него менялось настроение? По этим перепадам, было видно, как ему тяжело, что он держится только на каких-то внутренних резервах, которым тоже приходит конец. Еще три песни назад Билл ожил, а сейчас перед нами опять сидело его бледное подобие, впавшее в прострацию и ни на что не реагирующее. Я просто обнял его. Остался еще один сложный этап – ждать. Ждать, когда выступят остальные коллективы, когда судьи примут решение, ждать объявления результатов. Но больше от нас уже ничего не зависело, мы сделали все, что могли.

Следующие два часа прошли, как во сне, мы просто ждали. Билл так и сидел как статуя в углу дивана, а я даже обнять его не мог, потому что в комнату постоянно кто-то заходил. Георг опять балагурил и шутил со всеми подряд, но я видел, как он распускает на ниточки завязки на своей толстовки. Густав ушел бродить по коридорам, его, похоже, достал проходной двор, в который превратилась наша комната. В какой-то момент, рядом со мной появилась блондинка и попросила отойти с ней. Она что-то говорила о нашем выступлении, хвалила нас, а потом сунула мне в руки листочек с номером телефона. Наверное, я произвел на нее впечатление не совсем адекватного человека, потому что кивал невпопад, постоянно пытался заглянуть ей за спину, чтобы увидеть, как там Билл, а потом свернул ее листочек, поблагодарил и засунул его в карман. Кажется, она была разочарованна такой реакцией и отсутствием энтузиазма с моей стороны, но у меня не было сил, чтобы это все изобразить. Я просто хотел как можно скорее вернуться к Биллу, чтобы эти чертовы результаты уже объявили, наконец.
И вот нас позвали в зал, Билл безучастно шел рядом, я держал его за руку – все равно в толпе не видно. Сначала все выслушали очередную речь организаторов, пропуская все мимо ушей и желая, чтобы поскорее уж перешли к самому главному. А потом начали объявлять победителей.
- …. Таким образом, после долгих споров, первое место решено было присудить учащимся школы номер 1523…
Не мы. Дальше я уже не слышал, сжимая пальцы Билла, он стоял зажмурившись.
- Второе место единогласно было решено отдать учащимся школы номер 1438…
Мы! Я развернулся к Биллу, он смотрел на меня огромными ошалевшими глазами, не сдержавшись, я дернул его на себя, крепко обнимая, но это было нормально, на нас тут же налетел Георг, а Густав, растерянно улыбаясь, хлопал всех по плечам.
- Мы сделали это! Билл, чудо мое любимое, слышишь? Ты молодец! – я что-то несвязное шептал ему на ухо, а он вжался лицом в мое плечо и я чувствовал, что он пытается удержать слезы. Мы так и простояли в обнимку до конца объявлений результатов, в толпе на нас никто не обращал внимания, и на сцену, к счастью, выходить не надо было. А потом я почувствовал, что Билла надо отсюда уводить, что у него, похоже, сейчас начнется отходняк и истерика. Я кивнул Георгу и потихоньку стал пробираться с несопротивляющимся Биллом к дверям, затащил его в первую попавшуюся комнату и закрыл дверь.
- Билл, хороший мой, - я крепко прижал его к себе, а он вцепился пальцами в мою толстовку, вжался в меня и не поднимал головы, я чувствовал, что он плачет, но так тихо и беззвучно, что это пугало. – Все хорошо, уже все хорошо, - я гладил его по спине.
- Том… - вдруг всхлипнул он, и его прорвало, он рыдал, как ребенок, пытаясь спрятать от меня лицо, закрываясь ладонями. Выходило напряжение последних дней, и пусть, так даже лучше. Постепенно он затихал, вытирая глаза тыльной стороной ладони, я прижался губами к его мокрому виску и слушал, как он успокаивается, несмотря на этот срыв, в душе было какое-то умиротворение - все позади, все хорошо. Страшно представить, что было бы с ним, если бы мы не заняли это второе место. Билл отодвинулся и заглянул мне в глаза, слабо улыбаясь. Сейчас его глаза светились теплым светом, это был мой Билл, немного смущенный, заплаканный, такой родной, сильный мальчик.

POV Bill

Я почти не помню этот день, мне кажется, я пришел в себя, когда объявили первое место, вот тогда меня тряхнуло, и со всех сторон навалились голоса, шум, гам, какие-то люди. А до этого я ощущал только постоянное присутствие Тома рядом и делал все на автомате. Когда объявили, что мы заняли второе место, меня начало отпускать, начала колотить мелкая дрожь, и я думал, что разревусь сейчас посреди зала, но развернуться и выйти не хватало сил. Том, мой Ангел-Хранитель, все понял, провел меня сквозь толпу и просто был рядом, пока я выплескивал все эмоции, все напряжение. После этого навалилась страшная усталость, глаза закрывались сами собой, но зато я уже мог адекватно воспринимать окружающее.
- Том, все позади! – я прошептал это, так как говорить было больно.
Меня переполняло чувство эйфории – все позади, мы сделали это, мы поступили в этот колледж, я спел, я никого не подвел. Да, мы могли бы занять и первое место, если бы в конце меня пару раз не подвел голос, но сейчас я был счастлив.
А потом мы целовались, не обращая внимания на голоса в коридоре, на то, что кто-то может зайти в нашу комнату, мы цеплялись друг за друга и не хотели отпускать друг друга, смеясь сами не зная чему между жадными поцелуями.
Пока отец Густава вез нас по домам, я уснул у Тома на плече, проснулся только когда подъехали к моему дому, мы распрощались с ребятами, договорившись, что праздновать будем завтра и без сил ввалились в дом, стягивая с себя кроссовки и куртки.
- Том, ужинать будешь? – я все-таки, как хозяин дома, решил проявить гостеприимство.
- Нет, только пить, - Том обнял меня сзади, крепко прижимаясь к моей спине и утыкаясь носом в волосы. И мы опять замерли, ловя это ощущение покоя, с отголосками адреналина, этот момент счастья. – Иди первый в душ, и ложись…
Когда я вышел из душа, Том раздевался, вытаскивая из своих безразмерных карманов мешающиеся мелочи. Он покрутил в руках какой-то листок бумажки, потом развернул его.
- Что у тебя? – я подошел и обнял его. – Роза? Ты уже с кем-то успел познакомиться? – я потерся о его шею носом. Ревности не было, я просто не мог его ревновать после всего, что он для меня делал и делает, я не могу его ранить недоверием.
- Это… Девушка, блондинка такая, помнишь? Из организаторов. - А вот Том смутился.
- И когда успел… Вы же и не общались с ней… - я все так же не переставал его обнимать.
- Нууу, мы кое-какие организационные вопросы решали, - я почувствовал, что Том напрягся, и отстранился от него, заглядывая в лицо.
- Том, признавайся, что скрываешь? И это явно не знакомство с девушкой и обмен телефонами.
- Я ей свой не давал.
- Я знаю. Так что?
- Роза помогла нам разорвать выступление.
- Нам?
- Идея моя была, но я с Георгом посоветовался, и мы решили попробовать. Не сердишься? Просто не хотелось дергать тебя еще и этим, вот и не сказал.
- Не сержусь, конечно, - я поцеловал его, - как я могу на тебя сердиться, если ты это делал, чтобы мне помочь? Я очень благодарен тебе. Очень-очень.
Я поцеловал его в уголок рта.
- Правда, спасибо…
Уснул я еще до того, как Том вышел из душа.

А потом были суматошные выходные, нас все поздравляли, в субботу мы устроили вечеринку у Тома дома. Георг пришел со своей Кристиной, Густав с Софи. Я смотрел на нас всех и думал – когда все так успело измениться? Как мы все так быстро выросли? Если себя и Тома я воспринимал по-прежнему, то глядя на Густава и Георга, я отчетливо ощущал все перемены. Мама и Мария поздравили нас по телефону, они должны вернуться после выходных, мама говорит, что в этот раз лечение прошло очень даже неплохо, да я и по голосу чувствую, что она правда радуется, а не пытается успокоить меня. И у Марии веселый голосок, она там нашла себе друзей, все-таки она очень мало общается со сверстниками, а там все в одинаковом положении, к сожалению, но это-то и сближает, там никто никогда не заденет неосторожным словом. А еще, когда мама нас поздравляла, она попросила передать ее поздравления Георгу, Густаву и… Тому.
В воскресенье мы с Томом сажали цветы у нас под окном, мама попросила, пора уже, весна в разгаре. Мама и Мария должны уже завтра вернуться.
- Билл, скажи, ты еще не передумал снимать вместе квартиру?
- Нет, это самое большое мое желание.
- Тогда надо начинать присматривать, перед началом учебного года ничего не найдем в этом районе, а сейчас как раз будут освобождаться квартиры, будут съезжать закончившие колледж студенты.
На душе у меня стало радостно. А что еще нужно? Том со мной, мы поступили, впереди несколько выступлений на свадьбах и днях рождений, которые нам организовал Георг, мама почти приняла наши с Томом отношения, а в понедельник они вернуться домой. Я очень соскучился по Марии, мне нетерпелось обо всем подробно расспросить маму – что сказал доктор, что ждет Мари в будущем.
Мы уже почти закончили, когда к дому подъехало такси.
- Мама? – я бросился к ней, помогая достать сумку, - Я только в завтра вас ждал. Я соскучился. Привет, малышка, - я обнял сестренку, уже собираясь взять ее на руки, но меня окликнула мама:
- Билл, отнеси чемодан на крыльцо, - я увидел, что второй чемодан туда уже несет Том.
- Все в порядке? – спросил я его, я имел в виду то, как мама отреагировала на его присутствие и помощь.
- Да. Все, как до того, как она нас увидела.
Я улыбнулся, значит, мама и правда решила прекратить игнорировать наши отношения, закончить эту холодную войну.
- Билл, Том! – раздался звонкий голосок Марии и мы оглянулись.
Мария стояла около машины, опираясь на костыли радостно улыбаясь, а потом медленно пошла к нам на встречу.
- Мари… - я сначала замер, а потом рванул к ней, опустился на колени, осторожно обнимая, чтобы не уронить, - Солнышко… Ты ходишь.
- Я сюрприз хотела сделать, я попросила маму не говорить вам.
- Мари… - да что ж это такое, я чувствовал, что сейчас разревусь опять, что-то я последнее время веду себя, как девчонка.
- Мария, зови Билла и Тома в дом, тебе уже обедать и отдыхать пора.
Я переглянулся с Томом, который уже сидел рядом с нами на корточках и гладил Марию по плечу, а глаза у него тоже подозрительно блестели.
- Ты ведь пойдешь к нам? – Мари умоляюще смотрела на Тома, а он только кивнул.
Мы дружно пообедали, мама и правда общалась с нами как до того инцидента, за столом в основном болтала Мария, рассказывая о своих впечатлениях и новых друзьях, потом мама повела ее укладывать отдыхать. На руках Мария ехать отказалась.
- Я не устала! Я сама пойду!
- Хорошо, - вздохнула мама, видно, за последнее время она устала с ней воевать, упрямство – это у нас семейное, - но сама ты пойдешь только до лестницы.
- А вы не уйдете? – подозрительно посмотрела на нас сестра.
- Не уйдут, - ответила за нас мама, - вот отдохнешь и вернешься к ним.

POV Tom

Когда мы остались на кухне одни, Билл подошел ко мне и обнял:
- Ты ведь не уйдешь сейчас, да?
- Нет, конечно, мы же Мари пообещали.
- Спасибо…
- За что??
- За то, что не обижаешься на маму…
- Да ну, глупости. Все хорошо, и я рад.
- Ты у меня самый лучший.
- А ты у меня, - мы рассмеялись.
- Том, я поверить не могу, Мария ходит, я еще не знаю, какие прогнозы, но она ходит! – я увидел, что у него опять заблестели глаза и он уткнулся мне в плечо, - Черт, я как девчонка стал, в жизни столько не ревел, как за последнее время.
- Ничего, - я легко гладил его по спине, - главное, повод радостный.
- Мальчики, чай еще будете? – в кухню зашла фрау Каулитц, и Билл дернулся от меня в сторону, виновато взглянув, и вытирая влажные глаза рукой.
- Билл, у тебя чего глаза на мокром месте?
- Из-за Марии… Мам, что доктор говорит?
- Говорит, что дальше будет только лучше. Нужно еще много работать и заниматься, но через пару лет она будет ходить абсолютно нормально.
Билл опять всхлипнул и уткнулся носом в ладони, мне и самому хотелось заплакать, я осторожно положил руку ему на плечо, поглаживая по спине.
Фрау Каулитц поставила перед нами чай.
- Мальчики, я поговорить с вами хотела, пока Мари спит. Вернее попросить прощения…
Билл удивленно поднял голову, даже забыв про слезы, и перехватив мою руку, крепко сжал ее.
- Я много думала, мне кажется, я готова уже принять спокойно ваши отношения. Я поняла, что это у вас серьезно. Простите меня за первую реакцию.
- Мам, все в порядке, - выдавил Билл. – И спасибо тебе…
- Том, и ты меня прости.
Мне было неудобно, что она извиняется передо мной, к тому же, у нее были веские причины не гореть желанием меня видеть, но постепенно чувство неловкости прошло, обстановка разрядилась. Пока Мария отдыхала, мы пили чай и рассказывали, как прошел конкурс и как мы лечили Билла. Сейчас обо всем Билл говорил со смехом, во-первых, все уже было позади, а во-вторых, ему не хотелось зря волновать маму.
- Значит, музыкальное будущее, вы точно решили?
- Да! – хором ответили мы и, переглянувшись, рассмеялись.
- Ну и хорошо, мы с Марией будем ходить на все ваши концерты.
Остаток дня мы играли с Марией, потом гуляли около дома, она все никак не хотела уходить с улицы. Если раньше она стеснялась коляски и шла с неохотой, то теперь она не видела никого вокруг, не стеснялась костылей, а упорно продолжала наматывать круги:
- Доктор сказал, что я должна тренироваться, чтобы быстрее начать ходить самостоятельно.
И мы тренировались. А вечером мы пошли ко мне. Мы так привыкли за это время не расставаться, что сейчас даже представить не могли, что нам придется разойтись на ночь.
Билл после дня, полного впечатлений и эмоций быстро уснул, а я смотрел на него и думал о том, как я счастлив. Год назад, я такого не мог себе представить даже в самых смелых фантазиях. Все, о чем я мог мечтать, это просто оказаться с ним в одной компании. А вот сейчас он со мной, спит, обняв меня. И я знаю, что он меня любит, очень любит, я это чувствую, я верю, что это навсегда.

Эпилог.

POV Bill

Прошло два года. Завтра первое сентября, начало третьего учебного года в колледже. Многое случилось за эти два года, но главное неизменно – мы с Томом вместе и счастливы.
У Густава и Софи родился сын, Даниэль. Завтра ему исполняется два годика. Да, вот так они подгадали, все первого сентября были в колледже при параде, а мы сидели в роддоме и пытались успокоить нервничающего Густава.
Первый год ребятам было тяжело, Софи была дома с ребенком, Густав учился, работал, выступал, думаю, этот год для них пролетел как во сне. В прошлом году уже стало легче, наша группа потихоньку раскрутилась, появились регулярные выступление, а значит и деньги. И если времени больше не стало, то материально уже было легче. Софи взяла няню и пошла учиться, а мы все вчетвером помогали, как могли, потому что Даниэль уже стал старше и мог оставаться с кем-то, кроме мамы. У Георга и Кристины скоро свадьба, два года отношений – уже срок, и они решили их узаконить.
Мария уже отучилась два года школе. Первый год для нее тоже был сложный, нужно было научиться общаться с детьми, да и ходила она еще не очень уверенно, хотя за лето был заметный прогресс. А вот второй год был, пожалуй, самым счастливым за все ее пока еще недолгую жизнь – она уже мало чем отличалась от остальных детей, у нее появилось много друзей. Обычное, счастливое детство. Она все так же ждет нас с Томом по выходным, встречая теперь веселым топотом по лестницы, и у меня всегда замирает сердце и хочется разреветься от счастья, когда я это слышу.
Том. Кажется, мы уже слились окончательно, нас уже по отдельности никто и не воспринимает. Возможно, кто-то скажет, что это плохо, что так нельзя, должно быть личное пространство, иначе теряется собственное «я». Но ведь у всех по-разному же, правда? Есть люди, которые созданы друг для друга, которые только вместе способны горы свернуть. У нас вот так. Рядом с ним я, наоборот, становлюсь самим собой. Том – то, чего мне не хватало в жизни, без него бы я не раскрылся полностью. Том это понял с самого начала, еще не зная, что такое любовь, он подсознательно тянулся ко мне. Я позже, намного позже. Ну вот такой я тормоз. Но главное, что я это понял. Сейчас мне двадцать лет, и я с полной уверенностью могу сказать – я люблю Тома Трюмпера, и это навсегда.

Конец

Предыдущая часть