Название: Тёмная стороная луны
Автор: Бельчонок Шуша
Бета: Smile of Cheshire
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: NC-17
Жанр: ER, Romance, Mpreg, POV, Angst, Fantasy, Sequel
Категория: Slash
Статус: закончено
Размер: Миди
Сиквел: Тёмная сторона солнца
Предупреждения: однополые отношения, мужская беременность, и вообще это рассказ о семейной жизни от человека, который никогда в жизни не то что не участвовал в подобном действе, но даже не любил...
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Я долго думала, стоит ли писать это, чтобы не испортить впечатление от «Темной Стороны Солнца», но потом появилась идея, которая превратилась в навязчивую и стала мне сниться. И вуаля, я решилась написать, чтобы они больше не приходили ко мне...
Краткое содержание: Что делать, если семья рушится на глазах? Как ее сохранить? И стоит ли пытаться это делать?

Следующие вещи следует принять перед прочтением как данность:
В 2012-2015 случилась Третья мировая война. В результате на планете Земля образовалось единственное государство – Federation Earth. Официальный язык – английский. Форма правления – конституционная монархия (император и императорский совет).
Новая форма правления позволила вывести жителей Земли на качественно новый уровень, произошел стремительный скачок в развитии нано- и биотехнологий, что позволило сравнительно недорого и быстро создать биосферы на двух близлежащих к Земле планетах (Венера и Марс) и способствовало созданию межпланетного конгломерата Земля.
Был стабилизирован социальный уровень и создан мощный средний класс, практически отсутствуют нищие и болезни. Тела жителей могут быть преобразованы с помощью биотехнологий за их счет (возраст, защита от болезней, возможность иметь/не иметь детей и т.д.), но пока это доступно лишь элите общества. Обычные же люди ведут нормальный образ жизни, как было до 2012 в развитых Европейских странах.
Венера и Марс заселены но 60%, в основном творческой, политической, научной и прочими элитами, Земля – шахта, завод, поле, где по большей части живут люди рабочих профессий.
ТХ – нет.

Глава 7
POV Tom
- Что? – резко разворачиваюсь.
- Я изменил тебе, - медленно, почти по слогам он проговорил эти слова, уперев взгляд в одеяло и обхватив себя руками, словно ему было холодно.
- Повтори еще раз, - внутри поднималась ярость, смешанная с обидой и недоверием. Нет-нет-нет, он не мог, так не может быть, это все идиотская шутка, нет-нет-нет, чтобы мой Билл и...
- Я тебе изменил, - в потухших карих глазах заблестели слезы.
То, что он произносил дальше, убили во мне всю неуверенность: клуб, алкоголь, непонятное одиночество, блондин, туалет... Он говорил все это тихо и монотонно, словно дядька-бухгалтер на годовом отсчете, словно ему было все это безразлично, просто бубнил на одной ноте, уставившись в коленки и сжав в тонких пальцах до побелевших костяшек одеяло.
- Билл, что ты несешь? – накопившаяся внутри ярость и обида за время этого безразличного монолога нашла выход в виде крика.
- Правду, - парень на кровати сжался в комок, но так и не поднял на меня глаз. Стыдно, наверное.
- Какая к черту правда, Билл?! Какая правда?!
- Самая настоящая, - все тот же безразличный голос, словно ему все равно на то, что сейчас все наши отношения разрушались, а может, этих отношений и нет уже?
- И много раз это повторялось? – нахожу в себе силы загнать ярость внутрь.
- Один...
- Да ну… - обида все равно рвалась наружу. – Мне кажется, что нет, - на лице расползается ехидная ухмылка, а в душе горит только одно желание: сделать ему больно так же, как он сделал мне, здесь и сейчас, чтобы его прошивала точно такая же боль, что плескалась внутри меня.
- Это был один раз. В отличие от тебя, - в громадном холоде его голоса появилась... злость?
- Что в отличие от меня? – мне хотелось подойти, схватить его подбородок с такой силой, чтобы на нем остались красноватые следы от моих пальцев, рывком поднять голову и посмотреть в эти глаза, бл*дские, шлюховатые и лживые глаза грязно-коричневого цвета.
- О боже, Том, не строй святую оскорбленную невинность! – его голос стал на тон выше, но потом как-то снова сорвался на шепот, словно он хотел закричать, но у него ничего так и не получилось. – Ты думаешь, что я не знаю про всех твоих многочисленных подстилок?! Сколько у тебя их было за последний год?! Пять, десять, двадцать?! – он наконец-то поднял на меня глаза, в которых плескалась безграничная обида и слезы, а его губы изогнулись в каком-то невероятном подобии кривой ухмылки.
- Ты о чем?! Ты чокнулся, что ли?! У тебя рассудок помутился от количества лекарств! - я был настолько поражен этими обвинениями, что даже не мог подобрать нормальных слов.
- Я же не слепой, не тупой и не сумасшедший… Я все вижу и чувствую.
- Что ты видишь? Что? – хотелось подойти и влепить ему пощечину, со всего размаху, чтобы выбить дурные мысли из его крашеной головы, но сил сдвинуться с места не было.
- Том, - он вздохнул, - ты хочешь, чтобы я перечислил все? Ну ладно. Поздние возвращения домой, странные командировки, постоянные совещания, даже в выходные, ты трахать меня перестал. Вспомни, когда у нас был последний раз? Вспомни! Я уже промолчу про элементарные поцелуи, звонки, совместные походы куда-то, - его голос задрожал и становился все тише и тише. – А постоянный запах женских духов, непонятные звонки и помада на пиджаке? – по бледным щекам побежали солоноватые струйки. – А твое безразличие? А, Том? Факты говорят за тебя, все говорит... - последние слова он произнес практически беззвучно.
- Билл, - хотелось подойти и обнять его, но вместо этого моя обида выдала за меня: - И ты вместо того, чтобы предъявить претензии лично мне, еще как бы твоему мужу, пошел трахаться со всеми подряд направо и налево?
- Я... – он вскинул голову и его глаза зло блеснули: - Сам не лучше.
- Да нет, это ты идиот, мой дорогой супруг, - Билл хотел что-то сказать, но я не дал ему. – Пока я и мои ребята выворачиваемся наизнанку, чтобы не дать этой гребаной корпорации утонуть, чтобы вы, наши супруги и семьи, не пошли по миру и не просили милостыню, вы тут гуляете направо и налево. Да-да, Билл! Нашу компанию кто-то усиленно топит последний год, и мы вынуждены рвать все жилы, чтобы спасти хоть что-то, часами протирая штаны в офисе и на всевозможных совещаниях и в командировках, которые тебя так задели. Почему не сказал? Потому что я, идиот, не хотел волновать тебя, потому что я, в конце концов, любил тебя и как дурак старался сделать так, чтобы ты тут был счастлив, пока ты вертел своим задом направо и налево! Заткнись! Секс? А ты хоть раз работал по 15 часов в стуки? Нет? Так вот попробуй, и посмотрим, на что у тебя останутся силы, кроме постели!
- Но... - он попытался вклинить в мой монолог, но я не дал ему сделать это.
- Что там еще было в списке претензий? Духи и помада? Так вот если бы ты хоть раз догадался заехать в офис, то увидел бы, что у меня секретарь – женщина, которая имеет привычку выливать на себя полфлакона духов. Ими пропахла вся приемная, но, черт побери, несмотря на эти духи и то, что ей 55, да-да, Билл, 55, надеюсь, что ты не думаешь, что я могу трахаться с престарелыми тетками?.. так вот, несмотря на все это, она первоклассный специалист, и поэтому я ее не уволил. Помада? Если бы ты опять же хоть чуточку интересовался моей жизнью (да-да, раньше я принимал твое безразличие за доверие, но теперь все прекрасно понимаю), ты бы знал, что я всегда снимаю пиджак и работаю без него, так что если бы я трахался с кем-то в офисе, то помаду надо было бы искать на рубашке, а не на пиджаке. А вообще у меня сломалась машина, и я догадался ехать на работу в метро в час пик, в окружении размалеванных девиц, которые просто жаждали оставить слепок своего наштукатуренного лица на моем пиджаке. Все? Еще вопросы? – я устало вздохнул и начал жадно глотать воздух, которого в этом помещении явно не хватало.
- Ты не ночевал дома неделю... - его голос звучал уже не так уверенно, а пальцы виновато теребили край больничной рубашки.
- О да, я сходил с ума на Венере, неделю пытаясь дозвониться на твой разбитый телефон. Еще? – я хотел закончить этот разговор как можно быстрее – я не мог и не хотел находиться с этим человеком в одном помещении. Я даже подумать не мог, что это мой муж.
Билл только отрицательно помотал головой, занавешивая лицо неубранными волосами.
- Тогда у меня к тебе вопрос, - где-то глубоко внутри я понимал, что поступаю жестоко, но мое сердце жаждало расплаты и мести: - От кого ты залетел?
- Том, - он поднял на меня заплаканные и испуганные, как у маленького потерявшегося ребенка, глаза. С одной стороны мне так хотелось обнять его, прижать посильнее, погладить по голове и сказать, что все будет хорошо, а с другой – разбить его кукольное личико, наблюдая, как на фарфоровой коже расцветают синяки и текут струйки темно-бордовой крови. – От тебя, Том...
- Уверен?
- Да, - он выдохнул это почти бесшумно.
- ДНК-тест проверит, - я постарался как можно равнодушнее пожать плечами. – Разводиться я с тобой не буду из-за Крис: ребенку нужна нормальная семья. Если окажется, что это мои дети, то я буду содержать и их, и тебя, – внутри меня разливалось безразличие, словно все эмоции разом улетучились.
- Но Том… Том… - его голос снова дрожал – опять будет плакать.
- Спокойной ночи, Билл, и не забудь про тест, - я кинул эту фразу на прощание, словно последний камень в умирающего, и, тихонько прикрыв за собой дверь, стараясь выглядеть как можно спокойнее, вышел.
Внутри была звенящая пустота: пока я шел по коридорам больницы, прощаясь со знакомыми медсестрами, пока шел по парковочной стоянке до машины, пока ехал куда-то, пока парковался у старого ботанического парка, пока шел по дорожкам вглубь...

Лишь оказавшись в старой заброшенной части парка, где мы с ним когда-то… где мы...
Перед глазами встала четкая картинка:
- Ну Том, это негигиенично, - Билл морщился, но его ноготки уже царапали спину под моей футболкой.
- Ну и что? - я расплылся в ухмылке и сжал его возбужденный член сквозь джинсы. - Я вижу, что тебе это почти так же безразлично, как и мне.
- Тоооом, - хрупкое тело выгнулось навстречу моей руке, - тут же всякие букашки...
- И что с того? Наши предки занимались этим, и ничего, букашки им не мешали, - пока мои губы и язык ласкали его шею, отвлекая на себя все внимание, руки уже расстегнули джинсы парня...
- Нас могут найти, - его голос был таким беспомощным, словно он уже и сам понимал, как жалко выглядят эти аргументы.
- О боже, Билл, когда тебя это волновало? - рука, справившись с застежками на джинсах, проникла под два слоя ткани и сжала горячую плоть. – Но если ты боишься, то я… - поднимаю обе руки и делаю шаг назад.
- Том, - ему бы еще носом шмыгнуть для полной картины: малыша лишили мороженого.
- М? – поднимаю бровь и хитро улыбаюсь.
Вместо ответа он тянет меня за собой на толстовку, заранее расстеленную мной на земле, приветливо раздвигая ноги.
- И тебя не волнует, что я поимею тебя сейчас на этой жутко грязной и негигиеничной поляне в общественном парке? - стягиваю с него футболку и начинаю покрывать мокрыми поцелуями животик, уделяя особое внимание тонкому белому шраму.
- Нет, - его ответ больше похож на стон…
И ему вторит мое пронзительно-больное громогласное «нет» из настоящего:
- Нееееет! – вопль погибающего на тонущем корабле...

Глава 8

Pov Bill
- Доброе утро, милый. Как ты себя чувствуешь? – каждое утро последних двух месяцев начиналось с этой фальшиво-заботливой фразы и не менее фальшивой улыбки.
- Доброе утро, родной. Все хорошо, - два шага от плиты и до стола с чашкой горячего кофе и тостами.
А затем завтрак, словно по сценарию плохого сериала. Глава семейства, читающий утреннюю газету и попивающий ароматный кофе мелкими глоточками. Суетливая «мамаша», роль которой в нашей семье играю я, пытающаяся накормить непослушного ребенка, то есть Крис, жутко полезной и жутко невкусной кашей.
Если бы не этот «непослушный ребенок», то на кухне царила бы мертвая тишина и больше четырех фраз не было бы произнесено за все утро. Но Крис со своей неугомонной болтовней, дурацкими и порой совсем неуместными вопросами разряжала обстановку и помогала мне улыбаться… Да даже из Тома вытягивала пару фраз и улыбок, что для меня было почти нереальным.
После того как Том допивал кофе, а Крис доедала свою кашу, я провожал их, помогая в прихожей моей девочке надеть яркую куртку и рюкзачок, получал законный поцелуй в щеку от не менее законного мужа и одну и ту же фразу, которую слышу уже восемь недель с понедельника по пятницу:
- Не забудь съездить на процедуры и принять таблетки. До вечера, Билл.
- Спасибо, не забуду. До вечера.
Чмокнуть его в пахнущую подаренным мной одеколоном щеку, обнять Крис и поцеловать в мягкие вьющиеся волосы на макушке, пообещать ей, что вечером я обязательно за ней приеду. Закрыть дверь с облегченным вздохом и сползти по стене на пол, давая волю слезам.
Это невозможно. Фальшиво и нереально больно. Словно дешевый спектакль двух актеров. Да это и есть спектакль, который мы играем с мужем для дочери. Никому не нужная иллюзия семьи.
Два месяца. Ровно два месяца назад я во всем признался ему. Вот и получил. А на что ты надеялся, Билл? На то, что он шутливо поругается и даже серьезно поорет, но потом... простит? Ты думал, что хорошо знаешь человека, которого называешь своим мужем? Ты думал, что измена была взаимной и, оглушенный чувством собственной вины, он все поймет, раскается и все простит? Ан нет, в вашей семье изменник и предатель только один. И это ты, Билл.
Горячие дорожки бегут по бледным холодным щекам.
Я понимал Тома, но это было... так больно и унизительно. Эта экспертиза ДНК, которая показала, что дети, которых я носил в своей утробе, принадлежат Тому. Я и не сомневался, а он настоял. А после этот разговор, когда он сказал, что мы можем развестись, если я хочу, но детей он отсудит: и Крис, и еще не рожденных близнецов. В его глазах было столько холодной злобы, что я поверил, сразу поверил. Ведь я его почти так же ненавидел, когда думал, что он... А оказалось, что я… А если я вдруг хочу воспитывать свою дочь, то мы по-прежнему живем вместе и остаемся для всех семьей, кроме нас самих. Воспитываем детей, посещаем официальные мероприятия, ходим по нужным мне и ему тусовкам, ездим отдыхать всей семьей... Я был настолько потрясен, что смог только кивнуть, за что позже миллионы раз проклинал себя.
Я пытался столько раз поговорить с ним за прошедшее время, но ничего, кроме ледяной стены и «либо так, либо так, Билл, – ты сам сделал выбор». И все, больше ничего. Да я и вправду достоин только такого...
Какого? Чего именно? Спать раздельно; восемь фраз на день (четыре утром и четыре вечером) два поцелуя в щеку; волны презрения, холода, ненависти, злобы и фальшивой заботы. И больше ничего. Это сводило с ума. Я был лишним в этом доме, но я не мог отсюда сбежать и бросить Крис, а сбежать с ней было бы самоубийством. Вот и приходилось ходить по грани...
Тыльной стороной ладони вытираю слезы и иду на кухню, чтобы убрать со стола, затем в нашу, то есть мою спальню. Заправить постель, сесть за компьютер и открыть документ начатой три месяца назад книги, в котором за все прошедшее время не прибавилось ни строчки, потом горячий душ и очередная попытка смыть всю эту грязь с себя, как будто кипяток, жесткая мочалка и гель для душа с запахом мандаринов помогут стереть и из моей, и из его памяти все, что было. Затем бритье, сушка, укладка, макияж, одеться, вызвать такси и в больницу, чтобы отравить ослабленный организм очередной порцией лекарств. Два укола в синюю и превратившуюся в одно больной место попу и часовая капельница в распухшие до такой степени вены, что больно сгибать руку. Но ради того, чтобы сохранить малышей, я был готов на все. Мне несказанно повезло, что в наследство от родителей мне достался физически крепкий организм, железные здоровье и иммунитет, иначе не то, что жизнь малышей, но и моя была бы под вопросом, а так все было относительно нормально.
После больницы пешком домой, зайти в супермаркет, приготовить ужин, забрать дочь, погулять и поиграть с ней. Пожалуй, именно с 6 до 9 вечера, пока я был с Крис, моя жизнь имела смысл и даже приобретала цвета: со своим маленьким чудом я забывал обо всем и мог часами читать ей книжки, рассказывать сказки, играть в куклы, смотреть мультики и просто наблюдать за ней, купать и укладывать спать. В девять приходил Том, целовал в щеку, спрашивал как здоровье и желал спокойной ночи, скрываясь на минуту в комнате Крис, чтобы поцеловать ее перед сном, а потом запираясь в гостевой комнате, которая стала его.
Но сегодня, сегодня что-то было не так. Я осторожно смыл с лица и станка остатки пены и задумчиво покрутил бритву в пальцах. Щелчок, и три хваленые суперострые лезвия оказываются в ладони, кожа которой кажется сухой и желтой, как старая бумага в искусственном освещении.
А ведь через неделю у нас годовщина свадьбы и День рождения дочери. Пять лет. Я почти год мечтал о том, как мы отметим этот день, что именно тогда все-все наладится и станет хорошо. Я засыпал под эти грезы с улыбкой на губах. А теперь понимаю, что ничего нехорошо и не будет.
Кулак рефлекторно сжимается, и боль пронзает ладонь, заставляя зашипеть и разжать пальцы. Лезвия с тихим звоном падают на пол, а по коже течет тонкая струйка почти черной крови.
Как-кап. Белый коврик безвозвратно испорчен двумя красными звездочками. Как-кап. Как завороженный наблюдаю за каплями жидкости, летящими вниз и разбивающимися о равнодушно-белое ковровое покрытие. Как-кап, – так я разбиваюсь о твою стену, Том. Как-кап. Почти смертельно. А что, если...
Дрожащие пальцы неуклюже поднимают с пола тонкие лезвия, оставляющие на нежной коже подушечек глубокие порезы, орошающие и пол, и лезвия, и самих себя свежей темной жидкостью с металлическим запахом, от которого немного тошнит.
Почему-то внутри стало не так больно. Но если столь малые порезы приносят облегчение, то что, если?..
Сажусь, прижимаясь еще влажной и горячей спиной к прохладной стеклянной стенке душевой кабины, и смотрю на лезвия, так заманчиво поблескивающие золотом в мерцающем свете лампочки. Осторожно беру одно, словно опытный укротитель ядовитую змею (или кто там их берет в террариуме), а остальные кладу рядом с собой на пол; поднимаю его на уровень глаз и долго рассматриваю. Красивая и изящная вещица – и кто такие придумал?.. А какие они острые. Резко провожу по левой руке от локтя и до запястья. На красной полоске набухают темные капельки, и через мгновение приходит жгучая боль, заставляющая прикусить губу.
В голове становится звеняще пусто. Неужели это правда помогает? А я ведь считал таких людей психами... Раньше считал...
Еще движение, и на синей от постоянных капельниц руке со вспухшими венами появляется вторая красная полоса. Она так похожа на тонкую леску с красными бисеринами. Как браслет. А что, если?.. Еще движение, и на запястье появляется «браслет», потом еще один и еще, и на другой руке... Они дарят не только эстетическое наслаждение, но и такую долгожданную звенящую пустоту внутри и покой, вечный.

Глава 9

POV Bill
- Идиот! Ты что такое творишь? А? – буквально белый от злости Том со сжатыми в тонкую полоску губами усадил меня на кухонный стул. – Я понимаю, что тебе в этом на все похер, но мог хоть о Крис подумать и о том, что внутри тебя два маленьких человечка, - достает из шкафчика аптечку, а я как-то отстраненно подмечаю, что руки у него дрожат. Наверное, от злобы, - и если тебе будет плохо, то будет плохо и им. Руки давай, - молча протягиваю руки, Том смотрит на них и досадливо морщится, начиная протирать многочисленные глубокие порезы ваткой с чем-то жгуче-дезинфицирующим, из-за чего у меня срывается невольное шипение. – Ты не шипи. Сам виноват, раз дурак. И не делай лицо оскорбленный невинности – тебе никто, кроме собственной дури, лезвия в руки не вкладывал. Я надеялся, что ты адекватный, а ты, - досадливо или брезгливо, хотя... скорее всего, брезгливо поморщившись, Том встал и выбросил пропитанную кровью вату в мусорное ведро под раковиной.
Когда его пристальный взгляд перестал зомбировать меня, я смог выдавить, не узнавая своего голоса:
- Я не х-хотел.
Он резко развернулся ко мне и прищурился:
- Билл, что за детский лепет? Скажи еще, что лезвие само прыгнуло тебе на руку и начало вычерчивать, точнее, выскребать на коже вот это, - он подошел и взял горячими пальцами мою ледяную кисть.
- Я п-п-правда не знаю как, - к горлу подкатывает комок, и я еле-еле нахожу в себе силы сглотнуть.
Том ничего не сказал, просто достал мазь и начал наносить ее толстым слоем на порезы. Совсем как тогда. От воспоминаний захотелось улыбнуться. Угораздило же меня тогда, года полтора назад, ляпнуть Крис, что мы вместе пойдем учиться кататься на роликах. Упрямое дитя так и не отстало от меня, вытянув в один прекрасный день в парк учиться кататься на этих ужасных штуковинах. Я тысячу раз проклял того человека, который изобрел это пыточное устройство, и миллион раз поблагодарил того, кто изобрел наколенники и шлем, иначе сотрясения и сбитых, как в детстве, коленок было не миновать. Жаль, что я не догадался купить защитные перчатки, поэтому сбил все ладони в кровь, а Том, вот точно так же ругался и обрабатывал порезы на кухне, покрывая их заживляющей мазью, и дул мне на руки, пытаясь унять жжение. Самое забавное, что на Крис не было ни одной царапинки и она, в отличие от меня, просто замечательно и с огромным удовольствием каталась.
Том сильно надавил на порез, и я сдавленно зашипел, а из глаз брызнули слезы. Его реакция просто поразила меня – как будто из прошлого.
Он начал тихонько шептать:
- Извини-извини-извини, - и дуть на царапину.
Мне было так жаль, что это длилось всего полминуты… Потом он взял мои руки и стал медленно, но уверенно накладывать бинты. Я молча и не двигаясь наблюдал за ним, а когда он закончил и начал собирать все в аптечку, чтобы убрать, я не выдержал. Внутри меня все кипело и требовало что-то сказать.
- Том, я правда не хотел...
Он вздрогнул от этих слов, словно я залепил ему коленкой по промежности:
- Я видел, как ты не хотел, - он взял аптечку и отвернулся к шкафчику, чтобы положить ее на место. - Еще десять минут, и ты вообще больше ничего в этой жизни не захотел бы, - в его голосе было что-то такое, что заставило меня задрожать.
- Том, а почему ты здесь? Ты же на работе должен быть? – мда, нашел ты Билл время вопросы задавать.
- Мне позвонили из клиники и сказали, что ты не пришел на процедуры, и я... – он обернулся, в его глазах плескалось чувство, которое я раньше назвал бы тревогой.
- И ты?.. – в моей душе зародилась смутная надежда.
- И я приехал, чтобы в очередной раз полюбоваться на твою дурь... – его взгляд буквально прожигал.
- Том, Том, я правда не хотел. Том, я не хотел, - по щекам начинаются катиться слезы.
- Я тебе уже говорил, что видел, как ты не хотел.
- Том, почему ты так со мной? Я виноват, очень, но зачем так жестоко? Ты ведь когда-то любил меня, помнишь? – поднимаю на него полные слез глаза.
POV Tom
Внутри меня все разрывалось. Он сейчас был похож... Банальное сравнение, но на маленького несчастного котенка, которого мама-кошка потеряла под проливным дождем. И вот он сидит точно такой же мокрый, бедный, несчастный, жутко одинокий и никому не нужный посреди дороги. Вот точно так же человек, которого я люблю, сидел на железном кухонном стуле, сжавшись в комок, словно заключенный у стены перед расстрелом, и плакал навзрыд, безнадежно и горько, словно кто-то умер, хотя в этом доме уже давно билось в предсмертной агонии живое существо. Как же оно называется-то? Ах да, наша любовь.
- А ты меня любил? – мне хотелось дать ему пощечину. Как он мог говорить про любовь, которую сам похерил? И в то же время я безумно желал обнять его сейчас, сжать крепко-крепко, чмокнуть в бледную соленую щеку и сказать, что все будет хорошо.
- Я тебя люблю, Том, - я хотел ему ответить, но он не дал вставить мне ни слова, продолжая свою тираду: - я не знаю, что произошло тогда. Я думал, что мы… что ты меня предал, а тут еще парень этот в клубе (я даже не помню, как его звали) подошел, автограф попросил, вином угостил, так красиво говорил комплименты… Ну я и дурак, - он говорил все это с каким-то надрывом, словно выдирая слова изнутри, с подрагивающими плечами и пустым взглядом в стену. - А дальше я помню уже когда он там, в туалете, - громкий всхлип, - передо мной на коленях, и как он… и как я... убегал от него. Я такая сволочь, Том, - еще всхлип, - я такой грязный...
- Ты ему минет делал? – нахожу в себе силы прервать его монолог.
- Он мне... – шепчет, не поднимая глаз.
- А ты?
- А я сбежал...
- И все? – мои брови взлетают вверх.
- Все, - тихонько выдыхает и начинает сползать вниз.
Я его едва успел подхватить у пола. Пока я приводил его в чувства, пока вызывал скорую и ждал вердикта врачей, я успел многое передумать. Кажется, мы оба ведем себя как законченные идиоты. Я просто жаждал поговорить с Биллом, но врач сказал, что ему нужен абсолютный покой и забота, и я решил, что разговор можно отложить на потом, а пока самое главное – его драгоценное здоровье и здоровье малышей.
Я старался ни о чем не думать, просто занимал себя всевозможными делами: договорился с мамой, чтобы она забрала Крис к себе, съездил в супермаркет, пока Билл спал, сварил бульон, даже немного убрался, чего не делал уже, наверное, года два.
Когда я заваривал чай на кухне, то услышал скрип двери. Билла всегда жутко раздражал этот звук, особенно когда я рано утром уходил на работу и будил его им.
Я быстро поднялся наверх и увидел моего бедного мальчика, тяжело дышащего и держащегося за косяк, подхватил его на руки и уложил в постель:
- Ну что же ты делаешь? Тебе нельзя вставать. Позвать меня не мог? - подкладываю подушку под спину.
- Я думал, что ты на работе, - голос хриплый и дрожит.
- Билл, неужели я похож на такого изувера? – тяжело вздыхаю и сажусь рядом.
- Нет, - мотает головой, - просто я просыпался, а тебя не было, - голос тихий и грустный.
- Я, наверное, как раз в это время ездил в магазин за соком, гранатовым. Врач сказал, что тебе надо много пить и витаминов, а этот сок лучше всего. Хочешь сок? – смотрю в его изнеможенное лицо и ободряюще улыбаюсь.
- Не… – начинает он.
- Отлично, я сейчас тебе принесу, а еще потрясающей свежий куриный бульон с сухариками, - не слушая возражений, я спустился вниз и вернулся уже с подносом, нагруженным едой.
Билл, как всегда, хорохорился и пытался есть сам, но его руки настолько дрожали, что он не мог донести хоть каплю бульона до губ, и я кормил его с ложечки, получая от этого процесса непередаваемое удовольствие, поил соком, рассказывал что-то веселое, совсем как раньше, а когда он уснул, мне впервые за последние время захотелось забраться к нему под одеяло, прижаться к хрупкому холодному телу и согревать его своим теплом всю ночь, а потом проснуться вместе, как раньше, что я и сделал. Билл сейчас болеет – ему и малышам нужны мои тепло и забота...
Мне так страшно было себе признаться, что, несмотря ни на что, его тепло, объятия, сонная утренняя улыбка и едва уловимый цитрусовый запах так же необходимы мне, как мои ему... Ах, да. И еще любовь. Которая, кажется, начала выздоравливать.

Глава 10

POV Bill
Открываю глаза и, сонно моргая, пытаюсь вспомнить, где я, кто я, сколько сейчас времени и почему я тут, собственно, нахожусь.
Судя по потолку, я дома в собственной спальне, судя по электронным часам на тумбочке, сейчас половина десятого, а запах горело с кухни и грохот, перемежающийся матом Тома и попискиванием Крис, явно свидетельствует о том, что мой благоверный вознамерился приготовить завтрак. Это при том, что он даже хлеб в тостере поджарить не может, не подпалив свои косички. Ну или хотя бы пару салфеток…
Том. Впервые за последний год его имя хотелось произнести вслух, смакую каждую буковку, вызывающую такое сладостное потягивание внутри. Он снова спит со мной… Нет, совсем не в том смысле, в котором предположил ваш слешерский мозг, – он просто спал рядом, в одной постели, случайно или специально обнимая меня во сне, тихонько бормоча что-то невнятное, когда ему снилось что-то плохое.
После того разговора на кухне мы больше ни слова не сказали об измене, но меня... Меня словно вымыли теплой душистой водой. Его глаза, излучающие прежнее тепло, его руки, дарящие нежные прикосновения, когда он случайно или нарочно прикасался к моей коже, перевязывая мои израненные руки, дарили мне желание жить, дышать, мечтать, улыбаться и верить, что все обязательно будет хорошо.
Я медленно сел на кровати, посидел пару минут, как советовал врач, чтобы не закружилась голова, затем осторожно встал, придерживаясь рукой за прикроватный столик, и едва не смахнул огромную вазу с белыми орхидеями, которые Том подарил вчера. Точнее, не подарил, а просто улыбнулся и поставил их. Значит, не забыл. Хотелось верещать от восторга и скакать по комнате, но мне нельзя делать резких движений, да и сил особых не было, поэтому я просто улыбнулся уголками губ.
Окончательно проснувшись, я натянул поверх пижамы теплый халат, обул свои обожаемые большие теплые и пушистые тапки-тигры на ноги и потихоньку, держась за перила, спустился на первый этаж и вошел в кухню:
- Доброе утро.
Но меня не услышали. Том с Крис о чем-то воодушевленно спорили под аккомпанемент миксера, методично заляпывающего мою идеально чистую кухню какими-то розовыми ошметками.
Я вспомнил, сколько времени у меня уходило на то, чтобы поддерживать этот дом в порядке, а в частности кухню, которую я миллиметр за миллиметром отскребал раз в месяц зубной щеткой, и взревел от злости, точнее, попытался, но то, что у меня вышло, больше напоминало писк рассерженной козявки. Тогда я бросился к миксеру и просто выключил ненавистную жжужалку. И тут меня заметили:
- Паааааапа, - Крис с радостным визгом повисла у меня на шее, заставляя чуть покачнуться.
- Доброе утро, - Том мягко улыбнулся и чмокнул в щеку, забирая с моих рук Крис. – Солнышко, папе Биллу пока нельзя таскать таких больших девочек, поэтому тебя буду носить я, - он улыбнулся.
- А почему? – Крис еще не вышла из ненавистного и ностальгического для всех родителей периода почемуканья.
- Потому что папочка Билл немножко болеет. Вот выздоровеет, и будет катать тебя на ручках, - он усадил девочку на специальный высокий стул и быстро сунул ей в руку печенье, потому что иного средства избежать дополнительных вопросов не было. – Папочке Биллу, - он подошел ко мне и мягко подтолкнул к стулу, - тоже лучше присесть.
- А если я этого не сделаю? – добавляю в голос немного ехидства и вскидываю правую бровь. О боже, кто бы знал, как я вот так люблю подтрунивать над ним и наблюдать, как он нервничает, шутливо сердится, переживает, беспокоится и откровенно злится.
- Я тебя... – он нахмурился, придумывая мне кару, и неожиданно бросился вперед, обхватывая меня руками за талию, - за-ще-ко-чу, - делает страшное лицо, и я чувствую, как по моим ребрам пробегают горячие пальцы, заставляя с громким стоном хохота сгибаться пополам.
- Все, сдаюсь-сдаюсь, изверг, - медленно отползаю подальше и сажусь на стул, переводя дыхание. Крис, уже давно привыкшая наблюдать подобные сцены, флегматично продолжала грызть печенье, умудряясь посыпать крошками не только стол, но и свое платье, стул и большую часть пола. – Лучше скажите, - прищуриваюсь, обводя взглядом разрушительные последствия их кулинарно-поварской деятельности, - что вы тут делали? – делаю грозный взгляд и едва удерживаюсь, чтобы не засмеяться, глядя на их смущенно-виноватые лица. Ну просто яблоня и яблоко. Не зря мне иногда казалось, что у Крис, кроме родинки, от меня-то ничего и нет.
- Ну, мы тут это... – он бы еще глазки в пол опустил, ножкой шаркнул, в пальцы розовый платочек взял – и просто девица на выданье.
- Мы завтрак тебе готовили, па, - Крис титаническим усилием проглотила последний просто огромный кусок печенья и теперь могла изъясняться членораздельно. – Творог с клубникой, - ага, тот самый, ошметки которого я мог лицезреть на полу, стенах, предметах мебели и их смущенных физиономиях, - овсянку на молоке с сахаром, - так вот чем так воняло, - и чай с мелиссой… Ой, пап, чай! – девочка вытаращила глаза и подпрыгнула на месте, а Том, громко чертыхнувшись, бросился к плите, где в кружке уже, очевидно, запекался мой чай с мелиссой, распространяя тошнотворную вонь по всему дому.
- Так, ребята, - решительно поднимаюсь с места, - так и быть, завтрак я вам приготовлю, - ответом мне был двойной радостный вопль, который тут же сменился обреченным стоном, когда я ехидно уточнил: - Только кухню после вашей, с позволения сказать, готовки вы будете отдирать сами...

***

POV Tom
- Все, – захожу в нашу комнату.
- Уснула? – закутанный в кокон одела Билл на секунду оторвал взгляд от телевизора, по экрану которого скакали какие-то мультяшки.
- Да. Не хочешь погулять? – так и остаюсь стоять в дверях.
- Том, уже поздно, - Билл непонимающе уставился на меня.
- А когда тебя это останавливало? – ехидно улыбаюсь.
- Но Крис дома одна, а если она проснется и испугается... – его лицо выглядело растерянным.
- О боже, Билл, ты как маленький. Когда она последний раз просыпалась? К тому же мы просто на веранде посидим, - стараюсь говорить как можно убедительнее. - Там такая замечательная погода, а вам нужен свежий воздух.
Он на секунду нахмурил очаровательный носик и молча кивнул, выпутываясь из одеяла.
- Не надо, - сказал я и тут же поймал его непонимающий взгляд. – Я сейчас, - подхожу к кровати и подхватываю его на руки вместе с одеялом. Не обращая внимания на протестующие возгласы, толчки и возмущенное сопение, выношу его на веранду и усаживаю на мягкий диванчик, который мы специально выносили летом, чтобы вот так сидеть, пить чай и болтать о чем-то.
- Том, зачем с одеялом-то? – бормочет, устраиваясь удобнее.
- Ты постоянно мерзнешь, а так я буду уверен...
Он только молча кивнул, плотнее закутавшись.
Минут пять или десять висело напряженное молчание. Я очень хотел с ним поговорить, но понятия не имел, как начать разговор. Из мыслей меня вывел его тихий, задумчивый голос:
- Ты хотел о чем-то поговорить?
- Да, - киваю. Очень хочу сказать ему все, но не знаю как.
- Мы не договорили тогда, - опускает глаза в пол, - на кухне.
- Да, - снова киваю, не в силах выдавить из себя что-то еще.
- Ты хотел еще что-то спросить?
- Я... – делаю вдох и выпаливаю. – То есть, кроме того, ну, в туалете, раза ничего больше не было? – Билл только молча кивнул, опустив ресницы. - И ты... тебе не понравилось? – он снова кивнул. – И ты сделал это, потому что я... ты думал, что я тебе… изменяю? – снова кивок и по бледной щеке катится дорожка, которую так и хочется вытереть подушечкой большого пальца. – Билл, - зову его, заставляя поднять на меня полные слез карие глаза, - я тут подумал… У тебя же до меня много кто был, да? – получаю кивок и растерянный взгляд. - И у меня до тебя были девушки, ты же знаешь, а еще ты говорил, что последний год меня как будто не было, так? – испытующе смотрю на него.
- Да, - тихим хриплым шепотом.
- Ну вот я и подумал: а что если нам сделать так, ну знаешь… В общем, познакомиться заново, - выпаливаю и снова смотрю на его вытягивающееся от изумления лицо.
- Как так?
- Ну, с чистого листа, как в том фильме, который мы смотрели. Помнишь, ты еще сказал, что это хорошее средство. В общем, - встаю и отхожу в сторону под его изумленным взглядом, а потом подхожу и снова плюхаясь рядом:
- Привет. Ты такой красивый, и ты очень понравился мне, - улыбаюсь во все зубы как дурак. – Меня зовут Том, - протягиваю руку ладонью вверх – открытость и полное доверие.
- Привет, - он неуверенно улыбнулся. – Ты тоже красивый. Билл, - бледная холодная ладонь ложится на мою, и хрупкие тонкие пальцы слегка сжимают мои.
- Очень приятно, - внутри исчезает чувство абсурда и становится так легко-легко.
- Очень приятно, - эхом вторит его голос.
Она вылечилась, наша любовь. Осталось только укрепить иммунитет.

Глава 11

POV Bill
Устало вздыхаю и опускаюсь на кровать, стягивая с ног жутко неудобные, но жутко красивые сапоги.
- Устал? - Том, все еще в костюме, присаживается передо мной и берет мою затекшую и ноющую ногу в еще холодные после улицы пальцы и начинает разминать, срывая с губ стон наслаждения.
- Да, но это такая приятная усталость, - улыбаюсь и потягиваюсь, вдыхая аромат цветов, которые были в комнате повсюду, да и не только в ней, а по всему дому. – Ты сделал нам такой праздник... – мечтательно тяну, вспоминая.
Я столько мечтал об этом дне. Сначала мне хотелось, чтобы он был самым запоминающимся и идеальным, потом мне было все равно, а потом хотелось, чтобы его не было.
За неделю до нашей годовщины и пятилетия Крис я попытался заговорить с Томом о планах на этот день и что неплохо было бы снять какой-нибудь ресторан и разослать приглашения, но он лишь загадочно улыбнулся и сказал, что все сделает сам, чтобы я не переживал и заканчивал книгу, ну я и доверился ему... И получилось... волшебно.
Утром я проснулся от радостного визга дочери и, открыв глаза, просто не смог узнать комнату. Везде – на полу, на столе, прикроватных тумбочках, комоде, подоконнике и полу стояли цветы: белые розы, орхидеи, лилии и еще сотни цветов, названия которых я не знал. От приятного, слегка пряного аромата немного кружилась голова и хотелось визжать как Крис, но мои глаза стали еще больше, когда я увидел, что это парниково-тепличное изменение произошло со всем нашим домом, словно мы неожиданно перенеслись на день в страну фей.
Лучащийся счастьем Том помогал внизу счастливой Крис распаковывать кучу подарков в разноцветных обертках, завтрак, приготовленный в этот раз, слава богу, не им, аппетитно дымился на столе в кухне, а нас, судя по его загадочному взгляду, ждало нечто необычное.
Первой меня заметила Крис и с радостным визгом бросилась на шею. Я чмокнул ее в пахнущую детским шампунем макушку и шепнул:
- С Днем рождения, солнышко мое. Пять лет… Такая взрослая, - на глаза неожиданно навернулись слезы. Наверное, только тот, у кого есть собственный ребенок, поймет меня.
Она, что-то пискнув, потащила меня к подаркам. Еще бы, получать их – любимое занятие, вероятно, всех детей в этом мире.
Том только обнял меня и шепнул на ухо:
- Уже пять лет. Трудно поверить, правда?
Я молча кивнул. В уголках глаз нестерпимо щипало, но уже через минуту это ощущение пропало и все стало так, как должно было быть в этот день. Идеально и никак иначе. Идеальный завтрак, идеальная поездка неизвестно куда, чтобы увидеть обещанный Томом сюрприз, который оказался арендованным на целый день парком аттракционов – только обслуживающий персонал и мы. Конечно, я немного расстроился из-за того, что он не пустил меня на американские горки, но это было не так уж и важно: сотня разноцветных воздушных шариков загладила вину.
Карусели, клоуны, шарики, батут, сладкая вата и Coca-Cola в больших красных пластиковых стаканчиках – что еще надо ребенку для счастья? Ах да, мигающие ушки и большой круглый разноцветный леденец на палочке – и День рождения становится незабываемым.
Мы провели там пять незабываемых часов, пока мои ноги в новых сапогах на огромном каблуке не начали жалостливо проситься домой, а у Крис не стали откровенно слипаться глаза. Вместе с огромным тортом мы завезли дочь к её подруге из детского сада, родители которой милостиво предложили нам оставить девочку на ночь и завтра отвести в садик, чему внутри души я несказанно обрадовался, хотя и понимал, что оставлять ребенка в День рождения у чужих людей не есть хорошо. Но у меня был подарок для Тома, и теперь подарить его мне ничто не мешало.
Дальше по плану фешенебельный клуб с кучей друзей, знакомых, родных, прессы, поздравлений, подарков, цветов, танцев и выпивки, хотя мой бдительный муж не позволил мне выпить даже бокала шампанского. К полуночи ноги я уже не ощущал, лицо затекло от бесконечного количества улыбок, в ушах звенело, а в висках пульсировала боль в такт битам популярного трека. Том всегда безошибочно чувствовал меня, потому его жаркий шепот на ухо был для меня как манна небесная:
- Кажется, почтенная публика набралась да такого состояния, что исчезновения виновников торжества никто не заметит, - он с ехидной улыбкой кивнул на Симону, которая, хихикая как девушка-подросток, обжималась с каким-то незнакомым дядечкой, скорее всего журналистом.
Я только кивнул и позволил ему увести себя. Том сразу же заметил, что я не хожу, а ковыляю с мученическим видом, и подхватил меня на руки.
Только когда мы выехали со стоянки, я нашел в себе силы сказать:
- В следующий раз сбежим на необитаемый остров, - почему-то во мне не было никаких сомнений, что следующий раз будет. Обязательно.
Том хмыкнул:
- У меня была такая идея, но тебе нельзя летать.
- Жаль, - вздыхаю, - было бы неплохо съездить куда-нибудь, - на моем лице расползлась мечтательная улыбка. - Надоело в городе.
- В чем проблема? – Том на секунду отвел взгляд от дороги и посмотрел на меня. – Марта давно возмущается, что мы ее забыли совсем. Вот взял бы Крис и съездил на неделю. Тебе очень полезно будет.
- А ты? – идея и правда была неплохой.
- А я бы разгребся на работе и приехал к вам на выходные.
- Знаешь, иногда твою голову посещают вполне здравые идеи, - я глупо хихикнул, не зная, что этой идеей мы почти подписали приговор...

***

- Таблетки выпил? – Том вышел из душа, вытирая голову полотенцем. Он был закутан в большой махровый черный халат. Я судорожно сглотнул, представляя, ЧТО под этим халатом. Такое родное, знакомое до каждой родинки тело, по которому пять минут назад стекали капельки горячей воды...
- Да, - я кивнул и прошептал: - Иди ко мне.
Он недоуменно посмотрел на меня и подошел ближе.
Я привстал с кровати и потянулся к нему за поцелуем. Внутри меня все замирало от ужаса. А что если оттолкнет? А что если слова – это слова, и после всего, что произошло, ему будет противно спать со мной? А что если... Этих вопросов, вызывающих толпы бегущих по телу мурашек были тысячи, но... Мы не были вместе очень давно. Нет, последний месяц мы спали в обнимку в одной постели, но больше легкого чмока в губы и нежных объятий он себе не позволял, а мне хотелось секса. Горячего, безудержного, страстного, как раньше... Мы ведь решили начать все сначала – пара, которая сегодня отметила пятую годовщину свадьбы. Так почему бы...
Я дотянулся и впился в его губы, заваливая на кровать.
Том растерялся на пару секунд, но потом я так неожиданно, но так желанно оказался под ним. Мой разум буквально выносила его близость, жар, запах, язык, губы и руки, бесстыдно исследующие мое тело. Воздуха не хватало, слов не было. Было только одно безудержное желание.
Развязать пояс дурацкого халата, чтобы кожа к коже, чтобы еще и еще ближе, чтобы его тело вжимало меня в матрас, чтобы его руки касались везде, где им хотелось, и не только...
Наш секс всегда напоминал клочки. Какие-то обрывки картинок, незначащих фраз, стонов, плавающие в сиропе наслаждения и только.
Лишь с Томом я понял, что значит тонуть в страсти, захлебываться от криков и сходить с ума от любви.
Когда его прохладные, влажные от смазки пальцы погружаются меня, то все тело выгибается навстречу и просит. Глаза просят, губы, открытые в неслышном стоне, просят, пальцы, ломающие долинные ногти о льняную простыну в бессильном царапании, просят, напряженная плоть просит, выгибающееся в судорогах тело просит.
Когда он вынимает пальцы и начинает входить, внимательно вглядываясь в мое полубезумное лицо своими мутными от страсти глазами, чтобы узнать, не больно ли мне.
Когда я выгибаюсь ему навстречу, чтобы он заполнил меня до конца, чтобы сорвать с его губ хриплые стоны, чтобы он двигался, не контролируя себя.
Когда он после финальных толчков и сотрясающего нас оргазма с бессильным стоном опадает на подушки и притягивает меня к себе, долго-долго целует просто губами, тепло и нежно, словно успокаивая и убаюкивая.
Только тогда и сейчас я понял и понимаю одно:
- Я люблю тебя, - три таких простых и самых важных в нашей жизни слова, произнесенных хриплым шепотом в полумраке спальни.
- Я тебя тоже люблю.
Вот самое важное, что есть у нас в жизни. Нет, не так… Пусть и произнесенные после бурного секса, слова должны звучать еще пафоснее: это самое важное, что у нас в жизни было, есть и будет.
Неожиданно он встает, оставляя меня в постели одного. Я только собирался спросить его, куда он ушел, как Том снова опустился рядом и помог сесть мне.
По его выражению лица я понял, что будет разговор. Но о чем?
- Билл, нам надо поговорить, - я вскинул на него полный недоумения взгляд: о чем сейчас можно говорить? Он словно прочитал немой вопрос в моих глазах и продолжил: - Я понимаю, что все это глупо. Но, - он протянул ладонь, на которой лежало что-то блестящее, - раз мы решили начать все сначала, то ты сейчас бы вышел за меня? – настороженный и полный ожидания взгляд.
Я понял, что лежало у него на руке – тонкое обручальное колечко. Изящно сплетенные ленточки белого золота. Ничего лишнего.
Я только улыбнулся и смог выдавить смущенно-тихое:
- Да.
На моем безымянном пальце появилось третье кольцо, а в сердце безграничная уверенность в счастье. Все кончилось. Или все только начинается?

Глава 12

POV Tom
Медленно паркуюсь у дома. Два глубоких вдоха. Спокойно. Спокойно. Пальцы нервно барабанят по рулю. Надо успокоиться. Билл ни о чем не должен догадаться. Ему сейчас нельзя переживать. Вот отправлю их с Крис к Марте и вплотную начну разбираться с проблемами.
Контракт на поставку программного обеспечения для холдинга, производящего компьютеры и комплектующие, был сорван. Три месяца работы коту под хвост. Контракт перехватила перед самым нашим носом какая-то мелкая фирма, предложившая практически идентичную моей разработке продукцию по более низкой, совершенно неприбыльной цене. Когда я просмотрел презентацию проекта, то у меня не осталось никаких сомнений в том, что сливает информацию кто-то из своих, родных, ибо свои разработки, пусть и перекрашенные в другие цвета, я прекрасно узнал. А поскольку к этим разработкам, кроме меня, было допущено всего два человека, круг подозреваемых существенно сузился, и у меня где-то в глубине душе уже зрел прекрасный план, как вычислить этого «родного». Он был совершенно безопасен, но все же Биллу с дочкой лучше было побыть в стороне.
Так, стоп. Делаю последний глубокий вдох и, подхватив букет с пассажирского сиденья, выхожу из автомобиля и направляюсь к дому.
Дом. Билл. Эти два слова снова стали ассоциациями. Мне хотелось сюда возвращаться день за днем, чтобы стучать костяшками пальцев по входной двери и с нетерпением прислушиваться, когда же с той стороны раздастся мягкое шарканье тапок по полу и шлепанье маленьких босых ножек. Чтобы эта дверь открылась, и впустила в НАШ дом, пахнущий цитрусами и вкусным ужином, орхидеями и белым шоколадом. Чтобы слушать весь вечер щебет неугомонной дочки, чем так напоминает мужа, и играть с ней в куклы, получая от этого удовольствие. Чтобы вместе укладывать ее спать и читать на ночь глупые сказки про говорящих птичек и мышек. Чтобы обнять перед душем вертящегося у зеркала мужа и погладить его по уже выступающему животику, в котором он носит НАШИХ детей. Чтобы после завалить его на кровать и заняться любовью, да-да, именно любовью и ни в коем случае не сексом, не обращая внимания на его слабые и довольно нелепые попытки отбиться вкупе с шипением, что у нас в доме ребенок... Чтобы наблюдать, как он медленно, но верно теряет над собой контроль, забывая обо всем на свете, чтобы вдыхать запах его волос и потом нести на руках в душ, чтобы принять его вместе, чтобы засыпать и просыпаться в обнимку в одной постели, чтобы ночью он случайно заезжал мне локтем в бок, оставляя синяки, и закидывал на меня ногу… Чтобы просто быть вместе.

***

POV Bill
- Паспорт не забыл? – просто физически ощущаю, как Том за спиной нервно топчется в дверях.
- Нет, - продолжаю укладывать в дорожную сумку лекарства.
- Деньги?
- Взял.
- Лекарства?
- Тооом, - почти рычу, - лучше бы ты подошел и обнял меня, чем стоять и забрасывать дурацкими вопросами. Я все взял: паспорт, свидетельство о рождении Крис, мобильный, лекарства, деньги, теплую кофту, ноутбук и даже сменное белье. Ясно? – выпаливаю эту тираду, не поворачиваясь. Через мгновение ухо опаляет горячим дыханием, а на живот опускаются теплые ладони.
- Не нервничайте. Вам нельзя, - мягкий шепот на ухо, и на лице совершенно неконтролируемо расползается идиотская улыбка, а по телу пробежала волна приятной дрожи.
Немного трясущимися руками укладываю пару последних баночек и бутылку негазированной минералки, с громким треском застегиваю молнию и, облегченно вздохнув, разворачиваюсь в кольце его рук:
- Все, - с улыбкой выдыхаю ему почти в губы, соблазняя, совращая, провоцируя.
Том не был бы Томом, если бы не велся на мои уловки: одна искорка в глазах, и он уже завелся, пара «неосторожных», «случайных» движений, и его уже не остановит ничто. Вот и сейчас он, не обращая внимания на мой протестующий писк, впился в губы настойчивым, нежно-властным поцелуем.
- Том… Том, Крис наверху, - наконец-то я смог оторвать его от себя.
- Мы чуть-чуть, - смотрит на меня мутными от возбуждения глазами и снова тянется к губам.
- Тшшш, - прикладываю палец к его губам и высвобождаюсь из объятий, направившись к выходу: - Крис, ты готова?!
- Да, пап, - детский крик и топот маленьких ножек на лестнице известили нас о том, что дочка спускается вниз.
Ехидно улыбаясь, я подмигнул не отошедшему от поцелуя Тому и вышел из кухни.

***

- Как доедите, обязательно позвони мне, - Том в сотый раз повторял свою нотацию, как, ей-богу, занудная бабуля шалопаистой внучке, но ради его объятий я готов был стерпеть и не такое. – Не забудь через час про таблетки. Хорошо?
Я молча кивнул, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы. Очень не хотелось от него уезжать, когда все стало так хорошо. Даже к Марте.
- Ты же приедешь на выходные? – стараюсь скрыть дрожь в голосе.
- Да, конечно, - улыбается и кивает. – Все-таки надо было отправить вас на такси, а то эти автобусы… - Том досадливо морщится.
- Я люблю автобусы, пап, - сонная Крис, укачанная в машине по дороге к автобусной станции, сидела на руках у Тома.
- Мы ведь с тобой уже все обсудили, - улыбаюсь и смотрю на часы: - Пора.
- Уже? – у него было такое растерянно-грустно-обиженное выражение лица, что остаться захотелось еще больше, но Том быстро взял себя в руки и улыбнулся. – Тогда счастливой вам дороги, мои любимые, - он чмокнул в щечку Крис и опустил её на землю, а мне достался мимолетный поцелуй в губы. Так мало.
- Пока-пока, пап, - счастливая дочь полетела к нашим местам в огромном автобусе, где уже в специальном ящике был складирован весь наш багаж, а на небольшом откидном столике перед сиденьем её ждали новая раскраска и карандаши.
- Учись у неё, - шепчет на ухо и снова обнимает. – И не смей переживать: вам нельзя нервничать, - гладит по животу и целует в подбородок, а я не нахожу в себе силы ни на что, кроме кивка. На сердце так тяжело, словно я уезжаю навсегда. – Давай, все, пора идти, а то наша дочь уедет без тебя, - тихонько смеется и подталкивает к входу.
Я нашел в себе силы вырваться из его объятий и начать подниматься в автобус, цепляясь за поручень, чтобы преодолеть высокие ступени.
- Билл, я люблю тебя! - громкий вопль в спину на всю станцию заставил разулыбаться. Такой взрослый, а ведет себя как идиот, причем влюбленный...
Мы долго махали ему в окошко рукой, посылали воздушные поцелуи и рисовали сердечки на запотевшем от дыхания стекле, а он нам что-то кричал, но из-за стекла и стоявшего в салоне гомона ничего не было слышно. Крис тоже что-то ему кричала, а я просто улыбался. Это все было так мило, но так… грустно и как-то безнадежно, что ли. Настойчивый колокольчик тревоги не давал мне покоя.
Наконец автобус тронулся, и вскоре дорожная станция скрылась вместе с Томом. В салоне стало тише, Крис восторженно смотрела в окно и комментировала все, что видела, заваливая меня вопросами, на которые я едва успевал отвечать. Мда, пора срочно подтягивать свои знания по биологии и географии… Моим родителям – профессорам естествознания – было бы стыдно за такого непутевого сына, потому я решил, что надо обязательно купить какой-нибудь справочник или энциклопедию, чтобы не обманывать ребенка. Но вскоре Крис надоело и это занятие: за первые два часа поездки она успевал порисовать, поиграть со мной в бумажные куклы, послушать музыку и, наконец, почитать сказку, под которую задремала.
Я укутал ее в плед и достал из сумки книгу Ивлина Во, которую давно уже хотел прочитать: слишком многие авторитетные для меня люди отзывались о ней так восторженно, что было просто грех пропустить ее мимо себя.
Англия времен Первой мировой войны с оксфордскими мальчиками, страдающими арктофилией, ее прекрасными сводчатыми коридорами и особыми отношениями затянула меня, и я очнулся только когда автобус затормозил на очередной станции, чтобы дать возможность пассажирам размять ноги, купить перекусить и прочее.
Я посмотрел на дочку – спит, поправил сползший плед и подумал, что купить пару шоколадок и соков не будет лишним, да и размять затекшие от долгого сидении ноги тоже было бы неплохо. Я осторожно, чтобы не потревожить Крис, достал из сумки бумажник, решив, что тащить ее всю с собой нет нужды, и стал пробираться к выходу.
Оказавшись на улице, я с наслаждением втянул свежий воздух и потянулся, спина отозвалась приятным хрустом, а организм настойчиво требовал перед магазином наведаться в туалет. Положив бумажник в карман джинсов, я направился в здание станции, надеясь отыскать белую дверь с весьма говорящей буквой «М».
Когда таковая отыскалась, я быстро справился с нуждой и подошел к раковине, чтобы ополоснуть руки и лицо. Дверь скрипнула, и в туалет, настороженно озираясь, зашел странного, я бы даже сказал бандитского вида мужчина. Я быстро выключил воду и собирался выходить, когда меня окликнул грубый голос:
- Билл! – инстинкт превыше всего, и я неосознанно дернулся, услышав свое имя. Последнее, что осталось в памяти, это огромные руки, прижимающие к моему лицу что-то белое и странно пахнущее, а в глазах помутнело и наступила темнота.
Больше я ничего не видел и не чувствовал: как меня грубо подхватывали чужие большие руки и тащили к заранее открытому окну, как передавали в другие руки через это окно, как несли к большой черной машине с забрызганными грязью номерами и тонированными стеклами, как аккуратно укладывали на заднее сиденье и бережно перетягивали лодыжки и запястья ремнями, как, отстояв положенные пятнадцать минут, автобус с шипением закрыл двери и тронулся вперед без меня, как спустя двадцать минут проснувшаяся дочь подняла плач, вызвав суету среди пассажиров... Я ничего этого не знал.

Продолжение
Предыдущая часть