Название: Школа жизни. Часть 2. Эгоист
Автор: Бельчонок Шуша
Бета: Smile of Cheshire
Персонажи: Дэвид/Билл
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, light drama, light angst, deathfic
Категория: Slash
Статус: закончен
Размер: Макси
Краткое содержание: психологические травмы, полученные в подростковом возрасте, трудноизлечимы. И здесь есть только одно лекарство – любовь
Предупреждения: однополые отношения, мат, розовые сопли и сюжет типичной американской комедии, а также первая попытка автора написать макси, так что... Решайте сами, в общем.
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Первая часть написана. Могу сказать, что шапка второй части вас может испугать, но она будет такой и никакой другой. Тома в этой части не будет (это по пэйрингу видно), разве что в воспоминаниях Билла и все. Зато будет смерть. Это будет не Билл, не Том и не Мел, а больше я ничего сказать не могу. Хотя вы и так поймете уже в третьей главе, кто тут умрет, да и почему тоже. Но это не будет тяжелой драмой, не будет много страданий и слез. Это часть о настоящей любви, которая все лечит. И все. Буду рада видеть все здесь.

Глава 13

POV Bill

- Заканчивается посадка на рейс номер 456 Нью-Йорк – Париж, - бесстрастно вещал механический голос, отражаясь бесчисленное количество раз от стен аэропорта.

Я в очередной раз набрал номер и приложил трубку к уху, где точно такой же бесстрастный голос произнес уже в тысячный раз: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, позвоните позднее». На глаза навернулись слезы. Как же так? Как же? Что случилось? Я не мог дозвониться ему уже 7 часов, и мало того, что он мне сам так и не позвонил, так и еще и телефон отключил. Чертов Йост! Очень хотелось надеяться, что всему этому можно найти какое-нибудь самое простое и самое обычное оправдание вроде разряженного телефона, но кто-то внутри настойчиво нашептывал, что, может, все это не просто так, далеко не просто так, еще и в памяти всплыл пост с форума, по которому я учился добавлять номер в черный список…

- Вильгельм, - женский голос вырывает меня из раздумий. Ах да, это наша юрист, которая летит со мной в Париж, чтобы помочь заключить двусторонний контракт. - Нам пора пройти регистрацию.

- Да-да, - быстро киваю и окидываю взглядом в последний раз зал аэропорта, словно надеясь, что сейчас случится чудо и здесь материализуется Йост, но ничего такого естественно не произошло, поэтому я подхватил небольшую черную дорожную кожаную сумку от Gucci и пошел к стойке.

Все дальнейшее происходило просто на автомате. Я достаточно много летал последние пару лет, чтобы перестать удивляться и получать от этого процесса удовольствие. Все то, что казалось интересным и волшебным в первый раз, сейчас было жалкой обыденностью, скучной и серой, и ничем больше, а может, просто у меня настроение было такое. Слишком поспешные сборы и не менее поспешный отлет, слишком много навалилось сразу всего лишь за одни сутки, да еще и этот чертов Йост…

Я с наслаждением откинул гудящую голову на мягкую спинку сиденья в бизнес-классе – хорошо, что Chanel оказалась настолько щедра. Хотелось закутаться в мягкий теплый плед, какие бывают только в самолетах и только в бизнес-классе, и уснуть, наплевав на все, но совершенно ничего не получалось, все мысли возвращались к одному. Нет-нет, вовсе не к просто фантастическому предложению Chanel и тому, что меньше чем через 12 часов я буду в самом романтичном городе Европы, а к чертову Йосту, который даже позвонить не удосужился, да нет, который даже не удосужился включить телефон. А может, может… В груди начал стягиваться тугой комок. Может, он и не хотел его включать. Может, это такой не очень тонкий намек, что… что… Стоп, Билл! Йост же не такой, он же хороший, добрый нежный, такой родной, теплый и… Последнее слово даже подумать сил не было, потому что подлый внутренний голос постоянно нашептывал, что вот для таких взрослых и опытных мужчин составляет огромное удовольствие совращать таких, как я, а потом не очень красиво и не очень изящно бросать. А что если и он такой? Неожиданно захотелось орать и выть в голос от боли и безысходности. Если бы не понимание того, что я не один, то я бы так и сделал, а так пришлось закусить губу и сжать кулаки настолько, что ногти прорезали тонкую кожу ладони буквально до крови…Чертов Йост, ты же не такой… Ты же не такой. Или такой?..

***

- Неужели? - бормочу себе под нос и буквально падаю в объятья огромной двуспальной кровати фирменного президентского люкса Хилтона.

Последние 36 часов прошли в режиме адской гонки. Еще сутки назад я спокойно был в Нью-Йорке, а сейчас уже в Париже, и все происходило так быстро, будто в дешевом фильме или сне: переговоры в офисе «Вог» с Карлом, разрешение Анны на отъезд и договоренность о том, что я буду курировать работу своего проекта онлайн (благо, технологии это позволяли), поспешные сборы и отлет, десять часов в самолете, после которого сразу в главный офис Chanel на переговоры, затянувшиеся почти на пять часов, подписание контракта, оценка и подпись концепции рекламной компании, главным действующим лицом которой я собственно и являлся. Целая круговерть лиц и событий, совсем не понятная, но такая красивая французская речь, Эйфелева башня и Лувр… Я для себя решил, что обязательно погуляю по Парижу, но сам и пешком, а пока спать, спать и только. Слава богу, что сил не осталось даже не то, чтобы думать о чертовом Йосте, только подавляющее все остальное огромное и бесконечное желание спать, спать и еще раз спать.

С чувством выполненного долга я принял горячий душ, отключил телефон и улегся в кровать, спрятавшись от всего мира под теплым одеялом.

***

Проснулся я от звонка стационарного телефона. Не разлепляя глаз, на ощупь нахожу аппарат на прикроватной тумбочке и подношу трубку к уху, буквально выдавливая хриплое:

- Да.

- Доброе утро, мсье, - произнес женской голос на английском с сильным акцентом, - вы просили разбудить вас в девять часов.

- Да, спасибо, - разлепляю не желающие открываться глаза и кладу трубку. Судя по солнцу за окном и часам на пресловутой тумбочке, сейчас действительно около девяти часов утра, значит, через два часа мне снова надо быть в центральном офисе модного дома.

С большой неохотой я встал и пошлепал в душ, по пути включив мобильник и бросив его на диван. Все, что мне сейчас нужно – ледяной поток воды, чтобы немного освежить голову. Я не знаю, как это там правильно называется – приспособление к разнице во времени, акклиматизация, депрессия, переутомление или что-то еще, но чувствовал я себя нехорошо, крайне нехорошо, точнее будет сказать – очень и очень хреново.

Правильно говорят, что холодная вода бодрит и прочищает мозги. Еще бы! Поток ледяной воды за шиворот кого угодно заставит проснуться, образуя в голове звенящий вакуум, заставляя стучать зубами и покрыться тело сотнями мурашек. Мне хватило трех минут, чтобы прийти в чувство. Бодренько постукивая зубами, я добавил в потоки холодной воды горячую и блаженно нежился под теплой водой еще минут двадцать, согреваясь, окончательно просыпаясь и собираясь с мыслями…

В итоге из ванной я выбрался через час уже уложенный, сухой и готовый покусать этот мир от голода, но сначала макияж – это главное правило. Стоило мне только устроиться перед зеркалом, наложить тон и обмакнуть кисточку в баночку с черной подводкой, как где-то в недрах дивана зачирикал телефон. Обычно я игнорировал подобные звонки – ничто не должно отвлекать от священнодействия, но сейчас телефон совершенно по-особенному зачирикал: он так делал при звонках только одного человека – я для этого специально опции настраивал.

Кисточка замерла на полпути к глазу, а в голове завертелся целый круговорот мыслей – от радостно-вопящих: ура-ура-ура, до мстительно-злючих: а вот не возьму трубку, сволочь, мучайся.

Но все же кисточка, так и не добравшись до пункта назначения, возвращается на свое место, а я нарочито медленно встал и подошел к дивану. Телефон так и не замолчал, мигая на экране его именем. Еще чуть помедлив, я глубоко вдохнул и, нажав кнопку «Принять вызов», поднес телефон к уху:

-Да, - произнести как можно спокойнее и равнодушнее, чтобы не выдать бушующих внутри эмоций.

- Слава богу, - выдыхает он на том конце провода. - Билл, ты куда исчез? Я тебя уже везде искал: на работе, дома, даже Анну поднял… - начал мужчина.

- Это ты исчез, - холодно отрезаю. - Я тебе звонил миллион раз, но ты, видно, решил, что мой номер не настолько важен, чтобы занимать место на сим-карте, и внес его в черный список. Что же, я прекрасно понимаю намеки… - язык молол все это против моей воли, точнее, я это хотел сказать ему, ох как хотел, но не сейчас же и не так же, как какая-то истеричная баба, ей-богу. Иногда у меня создавалось такое ощущение, что внутри меня живут две половины: рациональная и эмоциональная, которые совершенно не понимают и не приемлют друг друга.

- Черт, Билл! Стоп! - прервал меня Дэвид. – Что ты говоришь? Я просто оставил телефон дома, а он разрядился и выключился, как всегда это случается в самый ненужный момент, - начал оправдываться он, и это выглядело так мило, что на моем лице стала растягиваться улыбка. Я ему верил почему-то так безоговорочно, что сразу понял, как глупо себя вел. - А потом закрутился, поехал к тебе вечером – свет не горит, позвонил – телефон отключен, и на работе тебя нет. Слава богу, что Анна сказала, что ты улетел в командировку, а то я тут чуть с ума не сошел, думал, что не так сделал, почему ты опять сбежал. Ты же не сбежал?

- Нет, - глупо улыбаюсь и отрицательно качаю головой, как будто он мог увидеть, - я тебе звонил, думал, что…

- Мы опять ведем себя, как идиоты, будто нам десять на двоих, а не почти шестьдесят, - резюмировал Дэвид. - Так вот, открой мне страшную тайну: куда ты от меня сбежал так быстро?

- Я не… - начинаю оправдываться.

- Да я понял, - рассмеялся мужчина, - пора бы уже привыкнуть к моему крайне плоскому чувству юмора.

- Оно у тебя нормальное, - буркаю и подхожу к окну, чтобы посмотреть на просыпающийся город мечты. - Я в Париже.

- Где-где? - в его голосе засквозило удивление. Еще бы, я сам еще сутки назад не знал, что буду встречать утро во Франции.

- В Париже, Франция, континент вроде Евразия, прости, но полушарие не скажу, потому что с географией у меня не очень хорошо без навигатора, - тихонько смеясь, прикасаясь пальцами к прохладному стеклу, разделяющему меня и улицу.

- И как тебя туда занесло? Надолго? - в Дэвиде сразу было видно делового человека – все по делу, четко и ясно.

- Минимум на месяц, максимум на полтора, - вздыхаю, только сейчас понимая, что это решение было очень и очень поспешным и опрометчивым, и что больше всего мне хотелось сейчас находиться в Нью-Йорке.

- Что-что? - я даже представил, как увеличились в размере голубые глаза и взлетели вверх светлые брови. - Билл, ты знаешь, что так шутить нельзя.

- Это не шутка, у меня контракт…

- Какой такой контракт?

Я вздохнул и уселся на подоконник:

- Помнишь, я говорил тебе, что мне Лагерфельд предложил подписать контракт с Chanel на рекламную компанию нового мужского аромата? Так вот, вчера он прилетел в «Вог», как чокнутый, и просто умолял принять приглашение, и тут такие условия предложили, что…

- Что ты решил бросить меня тут одного на два месяца, - немного обиженно оборвал меня мужчина.

- Да нет же, Дэвид, - смеюсь, - всего на месяц. К тому же мне столько пообещали заплатить, да и сама работа просто потрясающая, а открытие аромата будет приурочено к моему двадцатилетию, как будто персональный подарок мне от Chanel, представляешь? - сейчас я ему говорил то, что вчера усиленно втолковывал мне Карл, даже почти теми же словами. - Сначала съемки будут в Париже, а потом в Амстердаме. Я там никогда не был, а тут такой шанс, да и Анна меня отпустила, ведь свой раздел я смогу и удаленно делать… - начал рассказывать ему я.

- Билл, - неожиданно прервал он меня, - ты счастлив?

- Я? - этот вопрос был таким неожиданным, что я растерялся и задумался на пару секунд, пытаясь прислушаться к тому, что у меня было внутри, а потом уверенно выдохнуть: - Да, - я был счастлив, здесь и сейчас, в этом номере, в Париже, на этом подоконнике, потому что я разговаривал с ним здесь и сейчас, просто разговаривал и все, и мне было так хорошо и тепло, что хотелось петь.

- Тогда все отлично, - я чувствовал, как он улыбается, - телефоны и самолеты никто не отменял, а полтора месяца – это всего сорок пять дней…

Глава 14

POV Bill

- Вильгельм, правое бедро еще сильнее выверните, и взгляд такой исподлобья, словно вы мне не доверяете, - пытался уже в сотый раз объяснить мне Карл.

Твою мать, как это бедро еще сильнее можно вывернуть?! У меня кости, в конце концов, совсем не резиновые! Я хотел было возмутиться по этому поводу, но наткнулся взглядом на Карла и заткнулся, вспомнив, чем заканчивались наши с ним перепалки всю последнюю неделю (особенно атмосфера накалялась из-за графика фотосессий, в который мы никак не укладывались, потому и сидели до сих пор в Париже). Он неизменно побеждал, доказывая, что и кости резиновые, и шея вертится почти на 360 градусов, и выражений лица существует больше полусотни. После его фотосессий я буквально выползал с одним единственным желанием, нет, вру, с тремя – в туалет, есть и спать, именно в такой последовательности. Ну еще поговорить с Дэвидом и поныть ему о своей тяжкой доле. И я все больше и больше начинал уважать моделей, понимая, какие трудности им приходится терпеть: назойливые стилисты (еле-еле отбился от них, так и жаждущих обкромсать мои дреды), диета (о боже, я никогда не думал, что у меня есть проблемы с фигурой, но, как выяснилось, есть, потому пришлось отказаться от завтрака и обеда, чтобы на фотографиях не выпирал живот, хотя Дэвид долго возмущался и говорил, что ни в каком месте у меня живота не видел) и просто адский режим съемок (по 8 часов в день), который высасывал просто все жизненные силы.

Состроив страдальческую гримасу, я вывернул несчастное бедро под таким углом, что никому и не снилось. Карл довольно цокнул и начал снимать.

- Вильгельм, где ваши эмоции? Больше злости, блеска в глазах, агрессии, - снова начал прикапываться он, а я еле сдержался, чтобы не зарычать. Еще бы, я уже 4 часа пашу без перерыва, а сплю по 5 часов в сутки и ем 1 раз, и у меня уже просто нет сил на блеск в глазах и агрессию, хотя если представить, что я ему сейчас вон ту пластиковую вилку воткну в глаз…

- Отлично, - снова вспышка и еще, и еще. Я уже привык к ним и к этим перепалкам, и к одноразовой еде, и к номеру в Хилтоне, и к постоянно льющейся со всех сторон французской речи.

- Пять минут перерыв, - блаженно улыбаюсь и падаю на ближайший стул, прикрывая глаза и стараясь отрешиться от окружающей действительности, но... Точно. Улыбаюсь, открываю глаза и пытаюсь взглядом отыскать свой телефон, но по закону всемирной подлости он вместе с сумкой обнаруживается на гримерном столике в противоположном конце студии. Со вздохом отрываю свой многострадальный похудевший за неделю зад от стула и иду за сумкой.

Предварительно смотрю на часы: 14:55, значит в Нью-Йорке, поскольку на шесть часов раньше, почти 9 утра, и я его не разбужу. Набираю номер, поставленный в быстром наборе на «1» и прикладываю телефон к уху. Гудок, второй, третий. После пятого я начинаю нервничать: чертов Йост опять посеял телефон. Но в тот момент, когда я собираюсь придумать экзотическую кару с использованием пластиковой вилочки уже для него, на том конце наконец-то берут трубку:

- Доброе утро, хороший мой, - и все страшные картинки сразу забываются, а на лице расползается абсолютно идиотская ухмылка.

- У кого утро, а у кого трудовой день в разгаре, - буркаю, отмечая про себя, что рядом с Йостом становлюсь нытиком. - Кстати, ты какой-то подозрительно бодрый, - глаза сужаются: обычно в это время он только вставал и голос был такой низко-хриплый после сна, а тут уже свеженький и бодренький.

- Встал сегодня раньше. Как спалось? Снилось что-нибудь интересное?

- Да нет, - моментально вру, а щеки вспыхивают.Если бы ты только знал Йост, что мне снилось, то был бы уже давно тут. - Я слишком устаю, чтобы мне что-то снилось, - притворно вздыхаю.

- Сегодня же суббота, а завтра воскресенье. Наконец-то погуляешь по Парижу, выспишься, съешь круассан… Эх, - вздыхает мужчина в Нью-Йорке, - я тебе даже завидую.

- Мог бы приехать, - буркаю в трубку, - обещал же.

- Билл, я же тебе объясняю, что дела, слишком много дел, постараюсь через неделю, - начал оправдываться он, а я даже почувствовал себя немного виноватым. Иногда я бываю таким эгоистом, что самому стыдно, ведь у него тоже там работа и не менее важная, чем моя, и даже намного солиднее – бумаги там всякие с колонками цифр, отчеты годовые, квартальные, перспективные бизнес-планы, совещания по вопросам инвестирования и еще всякая куча умных слов, понятных только людям с высшим экономическим образованием. Высшее образование… Черт! Школа журналистики! Внутри появляется плохое предчувствие.

- Дэвид, я тебе потом позвоню, хорошо? - как-то слишком резко получилось, потому что голова была занята уже совершенно другими мыслями.

- Билл, ты обиделся? Что-то случилось? - в его голосе засквозило беспокойство.

- Нет-нет, все хорошо, просто у нас перерыв заканчивается, я тебе потом позвоню. Хорошо?

- Хорошо. Слушай, а ты сегодня до вечера в студии будешь?

- Да, - киваю головой, словно он мог меня видеть, - а что такое?

- Да нет, просто спросил, я тебе тогда сам позвоню.

- Хорошо, - улыбаюсь. - Пока.

- До вечера. Целую, - и короткие гудки. Это прозвучало как… Как будто он ко мне должен приехать. Но я знал, что это не так. Да и времени долго думать на эту тему не было – я быстро листал список контактов в телефоне и, найдя нужный, щелкнул по кнопке вызова. Буквально через пару секунд мне ответил женский голос:

- Да.

- Доброе утро, миссис Моррис, это Вильгельм Кернер. Я хотел извиниться за свое долгое отсутствие, но дело в том, что я сейчас вынужден по рабочим обстоятельствам находиться во Франции, - меня буквально перло от страха, и я выдавал целые пулеметные очереди слов, - а потом в Нидерландах, так что я смогу вам показать свои наброски к дипломному проекту только через два месяца.

- Вильгельм, - голос моего научного руководителя стал ледяным, - у вас защита через три месяца.

- Да я знаю, еще я решил сменить тему, думаю, что ее следует приблизить к моей практической, так сказать, деятельности… - нихрена себе, через три месяца, а я совершенно забыл про этот чертов диплом.

***

- Вильгельм, с таким выражением лица вы только отпугнете наших потенциальных покупателей… - вздыхает Карл.

- Я просто очень устал, - мотаю головой, словно это может убрать тяжелый шум из ушей. - Карл, может, вы отпустите меня сегодня пораньше? - я чувствовал себя школьником перед строгим учителем.

- Но мы и так отстаем от плана, - начал отчитывать меня фотограф, причем в который раз, будто не понимал, что от такого меня все равно толку не будет.

- Ну Карл, - я уже всерьез подумывал о том, чтобы начать позорно канючить, как делал последний раз, наверное, в яслях, а может, и там так не делал.

- Ну Кааарл, - такой знакомый и ехидный голос заставляет вздрогнуть. Если бы я умел хлопать ушами, то сейчас бы точно хлопнул ими от недоумения. Не может быть…

Осторожно, аккуратно, медленно, словно чего-то боясь, я перевел взгляд по направлению к двери и едва не завизжал, увидев ЕГО. Моргнул глазами - не исчез, еще раз - точно не глюк, и еще раз - для достоверности.

Йост так и остался стоять в дверях, в своих обожаемых голубых джинсах и белой футболке, тепло и так по-домашнему ехидно улыбаясь.

Фотограф резко развернулся к дверям:

- Дэвид, какими судьбами? - я тут же представил, как на его покрытом солярийным загаром лице расплылась фальшивая улыбка.

- Да вот, был по делам в Париже, решил навестить старых друзей, тем более вы вместе в одном здании, - каждое слово проходило по телу волной мурашек.

- Да-да, старый плут, что-то ты ко мне последние два года не спешил заходить, - я заторможенно наблюдал, как они обнимаются и одаривают друг друга традиционным тройным поцелуем, от которого внутри меня что-то захотело рычать, очень захотело.

- Ну уличил, уличил, - Дэвид наигранно засмеялся. – У меня сообщение от Анны для Билла и папка документов, - бросает на меня искрящийся взгляд: - Ты чего так мальчика ушатал, что он даже поздороваться не может? - последняя фраза была адресована явно мне, явно с подколкой и скрытым упреком.

Я едва нашел в себе силы криво улыбнуться и на ватных ногах подойти к нему под внимательным взглядом Карла.

- Привет, - улыбаюсь и буквально ныряю в объятия, по которым так соскучился.

- Привет, я так скучал, - быстрый шепот на ухо, и объятия размыкаются.

Ну да, мы же на людях, нельзя ничего показывать, ни намеком. Мы просто друзья, а еще лучше – просто знакомые, которые иногда встречаются по работе или вращаются в одних и тех же кругах. Логика проста. В нашем мире слишком сложное отношение к однополым парам, чтобы они так яро демонстрировали свои отношения.

- Карл, не мучай ребенка, дай его теперь помучить мне, - это фраза действительно прозвучала так двусмысленно, особенно с его фирменными искорками в глазах, или это только мне так показалось?

- Нет, нет и еще раз нет, - упрямый фотограф не желал отступать. - У нас по плану еще съемка в двух комплектах одежды.

- Карл? - Дэвид вскинул бровь.

- Это последнее слово. Без обсуждения, - отрезал фотограф.

- Тогда можно я подожду его здесь? - легкая улыбка, немного вежливости и безразличности. Меня бы это задело, если бы не глаза, пылающие обещающим огнем.

- Если тебе негде убить два часа, то мое кресло в твоем распоряжении, - хмыкнул Лагерфельд. - Билл – переодеваться, а мы пока выпьем кофе.

Вот как собачке, ей-богу. Фыркнув, я развернулся и направился переодеваться. Ну точно деградирую в пятилетний возраст рядом с Йостом…

Дэвид. Приехал, сволочь такая, и ничего не сказал. На лице расплылась идиотская улыбка. Значит пару часов назад, когда я с ним разговаривал, он был уже в Париже, но решил сделать сюрприз…

POV Карл

- Так, Билл, теперь правую руку на бедро, локоть чуть в сторону, и вызов. Да, так, умничка, - отщелкиваю кадры.

Парня сейчас было просто не узнать. Куда делась его бесконечная усталость и холодность? Я уже грешно подумал, что он полностью фригиден и асексуален, но нет, сейчас из него просто фонтаном выплескивались эмоции, разливаясь сияющими брызгами по комнате. Я уже видел рекламный баннер, почти не сомневаясь, что именно фотографии последнего часа самые удачные.

И была у меня идея относительно причин этой успешности. Очень здравая такая идея, потому что только слепой не заметил бы, как эта парочка смотрит друг на друга. Вроде бы внешне совершенно спокойные и безразличные, но воздух между ними искрился, и чем больше я находился в обществе этих двоих, тем сильнее убеждался в своей правоте, хотя… Такая разница в возрасте. Если мне не изменяет память, то Йосту почти сорок, а мальчику через месяц исполнится двадцать, но, как говорится, любви все возрасты покорны, а здесь пахло именно любовью. Только эта леди так расцвечивает лица людей, дарит им столько внутренней энергии и силы, заставляя буквально парить.

Интересно-интересно… В моей голове уже нарисовалась яркая картинка, как этих двоих можно было бы снять для рекламы. Это была бы просто бомба.

***

POV David

- Боже, я так соскучился, - обнимаю сзади мальчишку и притягиваю к себе, - думал, с ума за эти три часа сойду: смотреть можно, а прикоснуться нельзя, - втягиваю такой знакомый аромат с примесью чего-то нового.

- За твое поведение, - вырывается из рук и разворачивается, и мы оказываемся лицом к лицу, - я тебя к себе еще полгода могу не подпускать, - карие глаза темнеют от наигранной злости, а мне в который раз хочется рассмеяться от вида моего любимого нахохлившегося попугайчика.

- О простите меня, всемилостивый, - руки осторожно ложатся на талию, скользя все ниже.

- Не прощу, - фыркает и вырывается из объятий.

- Тогда, - делаю вид, что задумываюсь, и неожиданно резко бросаюсь к нему и прижимаю к стене, - мне придется взять вас силой, - больше не в силах сдерживаться, впиваюсь в губы моего мальчика.

И время остановилось, остался только он, его дурманящие разум и тело, запах и вкус, ладошки на плечах и тепло его талии под моими руками, легкие укусы и постанывания, борьба языков и сбивающееся дыхание, волнами накатывающее желание.

Тяжело дыша, я нашел в себе силы оторваться.

- Еще пара минут, и я тебя съем, - улыбаюсь и смотрю в затуманенные карие глаза.

- Я уже почти согласен, - чуть хрипловатый голос, и Билл снова тянется ко мне, но я усмехаюсь и прикладываю к влажным покрасневши губам палец:

- Не сейчас. На этот вечер у меня немного другие планы.

- Это какие же? - недоуменно смотрит.

- Я покажу тебе Париж. Таким, каким его полюбил я, - шепчу на ухо, чуть улыбаясь.

***

- Дэээвид, ну ты куда? - мальчишка упирался, пока я тащил его за руку к маленькому неприметному магазинчику на Елисейских полях.

- Сюрприз, - улыбаюсь и тащу его дальше, наблюдая, как забавно, трепещет в воздухе связка разноцветных воздушных сердечек, привязанных к браслету на его тоненьком запястье.

Колокольчики над входом разлились мелодичным звоном, когда мы заходили вовнутрь.

- Ну и куда ты меня привел? - мальчик вырвал руку и скрестил руки на груди.

- Ювелирный магазин, самый лучший в Европе, - улыбаюсь и обнимаю его, шепча на ухо: - И чего ты опять нахохлился?

- Я просто не понимаю, что мы тут делаем.

- Я хочу сделать тебе подарок, - мне правда хотелось что-нибудь ему подарить, точнее, не что-нибудь, а одно очень изящное колечко на безымянный пальчик, только чувствую, что мне это будет ох как дорого стоить, и не в том плане, что персональный заказ у одного из самых лучших ювелиров выльется в кругленькую сумму, а в плане нервов, которые я потрачу на то, чтобы уговорить моего мальчика принять подарок.

- Добрый вечер, Дэвид. Привел своего красавца? - из подсобного помещения, свободно говоря на чистейшем английском, вышел пожилой полностью седой мужчина и подошел к нам. - И правда красота ненаглядная, - он обошел Билла и остановил взгляд на его руках, покоящихся на груди: - А пальчики-то, пальчики какие изящные! Только для колечек моих и предназначенные, - он улыбнулся, а Билл начал краснеть.

Глава 15

Спустя год

Четыре года и три месяца после отъезда из Джэксонвилла

POV David

Медленно просыпаюсь, потому что что-то мне щекочет нос и сдавливает грудь. Очень хочется чихнуть, просто невероятно, но я неимоверным волевым порывом сдерживаю себя, как уже каждое утро последней год. Глаза открывать не хочется, чувствую сладкое посапывание в районе шеи и тепло тела моего мальчика.

Открываю глаза, и взгляд тут же утыкается в темную макушку. Он, как всегда, во сне совершенно фантастическим образом умудряется целиком и полностью переползти на меня, поэтому вот уже двенадцать месяцев, если мы засыпаем в одной постели (чего не случается очень и очень редко, только когда один из нас вынужден уехать куда-нибудь), то и просыпаемся именно так – в позе импровизированного бутерброда: внизу всегда оказываюсь я, затем в такой опасной и сладкой близости, животом к животу на мне спит Билл, уткнувшись очаровательным носиком мне куда-то в шею и щекоча черными волосами нос, а сверху на нем, свернувшись в мягкий клубок, спит кот. И угораздило же меня презентовать это черное чудовище моему мальчику на 20 лет… Нет, я хотел как можно лучше, и маленький черный котенок с белым пятном на очаровательной мордахе казался мне самым замечательным подарком на день рождения для Билла, но кто же знал, каким капитальным выносом мозга это обернется для нас, вернее, для моей квартиры, в которой буквально за первый месяц все, что могло быть ободрано, было ободрано, все, что можно было поцарапать, было поцарапано, все, что можно было отшкрябать маленькими когтистыми лапками, было отшкрябано и так далее и тому подобное. Я промолчу про стоимость материального ущерба, нанесенного этим созданием, которое за год умудрилось нажрать почти шесть килограмм, и теперь помимо 60 килограмм моего мальчика на мне каждое утро покоилось еще шесть с половиной, а про количество истраченных на эту мохнатую пакость нервов я лучше вообще заикаться не буду. Слава богу, что сейчас котячьего азарта в маленькой… хотя какая там маленькая? Сейчас азарта в этой пушистой заднице стало намного меньше, и наш совместный быт начал обретать вид некой идиллии, но только вид.

Вы когда-нибудь жили с редактором? А с редактором-моделью? А с редактором-моделью, которому исполнилось 20? А с двадцатилетним редактором-моделью по имени Билл Кернер, который имел просто фантастические способности превращать все окружающее в хаос? Мне казалось, что если мы будем жить вместе, то я смогу сделать так, чтобы моего мальчика окружала чистота и комфорт, но нет, постепенно в моей квартире стали появляться все атрибуты его жилья, а именно: пачки журналов и каких-то бумаг в холодильнике, надкусанные конфеты в ванной и ящиках рабочего стола, фантики, засунутые между сиденьем и подлокотниками кресла, тарелки с недоеденными бутербродами под кроватью, тени для глаз на блюдце в микроволновке и шлепанцы сорок второго размера в портфеле для бумаг. Никогда не думал, что подобные вещи могут меня не раздражать, как и полная неприспособленность кого-то к жизни. Я просто не мог поверить, когда узнал, что он ничего, кроме кофе, варить не умеет. И как только он не скончался за те три года, что жил один? Нет, я, конечно, понимаю, что рестораны и фастфуд – великая сила, но все равно на этом прожить нельзя, поэтому пришлось учиться готовить мне, причем в срочном режиме. Так же как и извлекать стопки журналов из холодильника, фантики из кресла, тени из микроволновки, надкусанные бутерброды из-под кровати и тапки из портфеля. Вы скажите: «Фу, как так можно жить?», но ради того, чтобы вот так просыпаться каждое утро от щекочущихся черных волос, я был готов на все. Мне доставляло нереальное удовольствие убирать за ним, готовить ему завтрак и ужин, покупать лицензионные диски со старыми фильмами и джазовые пластинки, отвозить его утром на работу и забирать вечером, гулять, держась за руки, как малолетняя влюбленная парочка, по набережной или парку, а можно и по самому шумному круглые сутки Манхеттену под осуждающими взглядами прохожих, водить на театральные и кинопремьеры. Я усмехнулся про себя, вспомнив, как в первый раз в жизни затащил мальчишку на мюзикл «Ромео и Джульетта» в оригинальном французском исполнении, и с тех пор он стал не только киноманом, но и заядлым театралом, и уже пару месяцев спустя было сложно определить, кто, кого и куда таскает.

За год он стал такой важной и неотделимой частью моей жизни, что я даже и не представлял, как смогу жить без него. Наверное, вообще не смогу.

Мальчик что-то сонно пробормотал и рядом с моим лицом опустилась правая ручка, на безымянном пальчике которой красовалось изящное плетеное колечко из трех видов золота. Старик Франсуа не подвел и сделал такой шедевр, что Билл с ним не расставался, но возможно, он носил его постоянно по несколько другой причине…

Осторожно обнимая хрупкое тело и перекладываю его на кровать и потеплее укутываю в одеяло – он постоянно мерзнет, даже в тропиках при средней температуре +40 его пальцы все равно остаются прохладными, а на ногах так вообще ледяными, поэтому мальчику надо или спать с кем-то, или минимум под двумя одеялами, а лучше под тремя, но в последнее время я стараюсь ему организовать «с кем-то».

Кот, что-то недовольно муркнув, переполз к Биллу под бок. Вот до чего вредная и эгоистичная скотина, но все равно преданная. Честно говоря, я даже иногда ревную эту пушистую харю к своему мальчику.

Аккуратно встаю, хотя знаю, что это излишне – Билл слишком крепко спит и реагирует только на две вещи, пока не выспится: будильник и поцелуи, но поскольку первый я благополучно отключил, а со вторым лезть пока не собираюсь, то пусть поспит, а я пока приму душ и проверю готовность всех сюрпризов. Все-таки не каждый день твоему любимому человеку исполняется двадцать один, тем более, что сегодня он станет абсолютно, полностью, безоговорочно и бесповоротно совершеннолетним, а я хочу, чтобы этот день он запомнил навсегда.

***

- Тише вы, - шикаю на мужчин в форменной одежде, которые уже двадцать минут превращали нашу квартиру в нечто среднее между оранжереей, магазином игрушек и цирком.

- Извините, мистер… Мы закончили.

Окидываю критичным взглядом квартиру. Немного пошло и банально – все эти шарики, ленточки, цветочки, зайцы, но мой мальчик, несмотря на свое совершеннолетие, остается еще таким ребенком, что ему должно понравиться, и я уже даже представил, как он радостно взвизгнет и повиснет у меня на шее.

- Все отлично, - киваю и расписываюсь в протянутом бланке приема работы и как можно быстрее выпроваживаю их отсюда.

Все идет по плану: номера в гостинице забронированы, билеты на самолет тоже, все самые важные гости предупреждены и пакуют чемоданы, только вот самый главный виновник торжества до сих пор сладко посапывает, закутавшись в кокон одеяла.

Осторожно присаживаюсь на корточки перед кроватью и всматриваюсь в лицо, такое детское без макияжа. Даже три тонны штукатурки не могли никогда спрятать от меня эту внутреннюю чистоту, красоту, детскую наивность и непосредственность. Не могу удержаться и легонько касаюсь губами лба, потом щечки, потом носика, подбородка, губ, шейки, мальчик что-то бормочет и отворачивается, а я беззлобно усмехаюсь и забираюсь на кровать со своей стороны, снова оказавшись с ним лицом к лицу, руки почти незаметно проскальзывают под одеяло и начинают скользить по мягкой тонкой коже на груди, боках, животике. Медленно, но уверенно добираюсь до чувствительного органа внизу, так и оставшегося обнаженным после очередной бурной ночи. Пара движений, и плоть под моей рукой начинает оживать, заставляя юное тело прогибаться сильнее, срывая с приоткрытых губ приглушенный хриплый стон. Не в силах больше сдерживать себя, целую его в губы. Одеяло летит в сторону, обнажая изученное до последней родинки такое любимое тело, язык отправляется в трепетное путешествие все ниже и ниже, постепенно заставляя возбуждаться, стонать и просыпаться…

POV Bill

- Дэвид, - меня разбудил собственный то ли стон, то ли крик. Мне снился такой приятный сон, что… - Дэвид, - тело выгибается дугой, когда член накрывают губы, и все мысли, которые тоже только едва-едва проснулись вместе со мной, улетучиваются на утреннюю пробежку, уступив место вакууму, быстро заполняющемуся наслаждением, бессвязными стонами, криками…

Буквально через пару минут я с громким воплем, как мартовский кот, ей-богу, выгибаюсь, чувствуя, что пик уже пришел. Слишком хорошо, слишком сладкое пробуждение.

- Понравилось? - на моем теле аккуратно устраивается другое, и напротив моих глаз оказываются другие, подернутые синей пеленой.

- Да, вот так бы и просыпаться каждое утро, - улыбаюсь и тут же вспыхиваю от пошлости собственных мыслей. Вот все мозги в одну сторону.

- Любой ваш каприз, душа моя, - улыбается мужчина и дарит невесомый поцелуй куда-то в район виска, заставляя губы растянуться в блаженной улыбке.

Я никогда не думал, что это хорошо, так хорошо жить вместе с кем-то, просыпаться каждое утро вместе, вместе принимать душ и завтракать, ездить на работу, ходить на обед и ужин. Если сказать честно, то сначала я немного испугался, когда Дэвид предложил переехать к нему, ведь мы были вместе всего два месяца и один из них все не заходило дальше поцелуев, а второй мы встречались только по выходным, когда Дэвид прилетал ко мне в гости в Париж и Амстердам, но он настоял на своем, и я не смог не поддаться уговорам и согласился. И ни на секунду не пожалел, потому что с каждым днем ощущение тепла, безграничного счастья, беззаботности и чувство свободного парения, крыльев за спиной становилось только сильнее и сильнее. Если бы меня сейчас какой-нибудь нахальный репортер спросил, что для меня значит любовь и что она для меня есть, то я бы сказал, что она – это все: и смысл жизни, и сама жизнь, это просто то, чем ты живешь и ради чего живешь, не больше и не меньше, любовь – это вот так вот лежать утром в одной постели и не хотеть вставать, потому что любимый человек рядом, это вместе пытаться вывести пятно от красного вина с коллекционных белых джинсов от Chanel и целоваться в первой попавшейся подворотне, кайфуя от того, что так легко можно быть застуканным, это совместные ночи и дни, ссоры и бурные примирения, это все, что происходит с нами, когда любимый человек рядом.

- Эй, соня, ты опять в дрему ушел? – смешок и легкий беззлобный щелчок по носу выводят меня из раздумий, заставляя сфокусировать взгляд на лице того самого, что наполняет жизнь смыслом.

- Нет, - смеюсь, - просто думаю о том, как сильно я люблю тебя.

- Я тебя тоже люблю, - он резко становится серьезным, и мои губы накрывают его – нежно, мягко, едва ощутимо. - С днем рождения. Совсем большой ты у меня теперь.

И вот это «у меня» заставляет сердце трепыхаться так радостно, что кажется, что оно сейчас вырвется из груди, а щеки заливаются краской.

- Спасибо, - выдыхаю и тут же делаю наглое-пренаглое лицо: - А где мои подарки? Или ты думал отделаться только этим? - вздергиваю бровь и кидаю выразительный взгляд на губы, которые пару минут назад доставили мне такое наслаждение, но не выдерживаю и начинаю смеяться.

- Ах ты маленький эгоист, - Дэвид тоже расхохотался, и его пальцы пробежались по моим ребрам, заставляя взвизгнуть от неожиданности и начать вертеться под ним как юла, громко хохоча.

Самое незабываемое утро самого незабываемого дня рождения только начиналось, и мне было так хорошо-хорошо, как всегда было рядом с ним…

Глава 16

POV Bill

- Отмени на ближайшие три дня все встречи, - я прыгал перед зеркалом в огромной спальне, пытаясь натянуть не такие уж и узкие джинсы, и одновременно инструктировал помощницу, зажимая мобильник между плечом и ухом. Оба процесса были нервными, трудоемкими и почти безуспешными.

- Но мистер Кернер, - начала лепетать девушка, шурша какими-то бумагами. Наверняка копается в планере, потому что мое расписание даже я сам запомнить не мог, что уж говорить про это обделенное природой во всех смыслах недоразумение, которое значилось в штатном расписании моим личным помощником.

Да уж, с тех пор, как стартовала кампания Chanel, прошел год, а ажиотаж все не утихал. Никто и не думал, а я тем более, что этот ход будет иметь просто оглушительный успех, настолько оглушительный, что мне пришлось становиться лицом модного дома. Не скажу, что это плохо, но и приятного в последнее время я в этом находил мало. Да, неплохо платят, очень неплохо, но я бы не сказал, что остро нуждаюсь в деньгах. Да я имею удовольствие лицезреть себя не только на щитах и баннерах в любой стране мира, куда бы не полетел, но и по телевизору, в интернете, а также во всех более-менее приличных глянцевых изданиях, в том числе в моем обожаемом «Воге». На этом все плюсы модельной карьеры заканчиваются, и остается только бесконечная выматывающая работа (вы когда-нибудь пробовали ходить по подиуму? Так вот, пока я неделю учился к Рождественскому благотворительному показу, то чуть ноги не сломал, а уж про бесконечные фотосессии и съемки я просто промолчу – в последнее время у меня появилось просто безумное чувство ненависти к камерам любого типа), не менее бесконечные и выматывающие вечеринки и презентации с до боли приевшимися рожами светского бомонда, предложения сняться где-нибудь еще, на которые приходилось отвечать отказами, мотивируя тем, что у меня контракт с Chanel, а на самом деле я лучше удавлюсь, чем подпишу еще одну подобную бумагу. Нет, это было не мое, а в последнее время появился самый раздражающий фактор, вернее два, которые можно подогнать под один – человеческий: журналисты и фанатки. Первые – вездесущие нахалюги с камерами, которые доводят до зубовного скрежета и я даже начинаю понимать тех звезд, которые дают им по морде сумкой или зонтиком, потому что… правда достали! Слава богу, что такие не работают в «Вог». Но все равно из-за этого нам с Дэвидом приходилось проделывать просто фантастические манипуляции, чтобы наши отношения оставались в тайне, хотя на самом деле тайны никакой уже, как мне кажется, не было: Анна явно обо всем знала, бабушка тоже, потому что Дэвид умудрился откопать ее номер телефона в моем мобильном (за что получил персональный, громкий, безобразный скандал) и пригласить к нам на Рождество. Меня едва инфаркт не хватил, когда я зашел в гостиную в нашей квартире, нагруженный пакетами с рождественскими покупками, и увидел ее, сидящую на диване. Честно, в этот момент, как красиво говорят книжные герои, у меня промелькнула вся жизнь перед глазами, и я приготовился к самому худшему. Но она поняла. Представляете, человек, чье отношение к моей ориентации меня волновало очень и очень сильно, точнее, я был уверен, что она никогда не поймет и не примет, но она просто… Просто сказала, что рада за меня. В этот момент мне захотелось плакать, очень сильно, и если бы не сияющий Дэйв, словно по мановению волшебной палочки ввалившийся с елкой, то я бы точно разревелся, но в доме царила такая праздниная атмосфера, что какая-то странная подавленность быстро улетучилась, сменившись безграничной легкостью. Это было просто потрясающе, что хотя бы от бабушки я больше не должен был ничего утаивать, но мы все равно не хотели выставляться напоказ. Хотя иногда что-то такое брало верх, заставляя за руки пешком гулять по Нью-Йорку и целоваться посреди людной площади, а потом со смехом скрываться с «места преступления» под многочисленными возмущенными взглядами, но в последнее время это стало практически невозможным по тем же двум причинам: журналисты, так и жаждущие забраться в мою личную жизнь, про которую уже чего только не писали, заставляя меня бесится от злости, и фанатки – эдакие стайки девчонок, которые выныривают словно из ниоткуда и просят сфотографироваться с ними или расписаться на фото в журнале или на каком-нибудь клочке бумаги. Когда это произошло первый раз, то я впал в столь глубокий ступор, что потом еще часа два не мог прийти в себя и поверить, что такое бывает, но и к подобному безумию привыкаешь. Так же, как и к новой должности старшего заместителя главного редактора при условии, что должность ответственного редактора никто не отменял, просто обязанностей, встреч и проблем стало больше, и уже никто не сомневался, кто будет приемником Анны.

- Отменяй все, - рявкаю в трубку и рывком натягиваю-таки черные свободно болтающиеся на бедрах джинсы (в последнее время я предпочитал именно такие модели, потому что удобно и потому что они «возбуждают фантазию», как выразился однажды Дэвид; чью фантазию они возбуждают, вернее, чью фантазию я хотел возбудить, совершенно понятно) и беру телефонную трубку в руку, а второй пытаюсь застегнуть ширинку и не сломать нарощенные ногти – новый тренд от Жана, который продолжал ставить на мне свои эксперименты, но дреды, спускающиеся уже до середины лопаток, я ему трогать не дал.

- Но, мистер Кернер, у вас завтра встреча, о которой мы договаривались за месяц…

- С кем? - невежливо обрываю щебет помощницы, злясь то ли на нее за ее непонятливость, то ли на ширинку, которая не собиралась застегиваться.

- С мистером Кибблером и мистером Релином по поводу съемки для октябрьского номера... - я сразу перестаю ее слушать, как только замечаю в зеркале, что в комнату вошел мой мужчина – уже полностью одетый, такой красивый… Он подошел ко мне сзади, улыбаясь, и теплые пальцы скользнули на талию, а потом спустились ниже и легли поверх моих рук.

- Перенеси. Без вариантов. Меня нет ни для кого. Анна знает. Звонить мне только в том случае, если кто-то умрет, хотя и в этом случае не звони. Мне все равно, - мои слова были совершенно отдельно от мыслей, которые кружились только вокруг мужских загорелых пальцев, помогающих застегнуть мне ширинку и ремень, так ненавязчиво и нежно поглаживая то пах, то живот.

- Но…

- Все! – рявкаю и сбрасываю вызов.

- Какой злой редактор, - тихий смех на ухо и едва ощутимый поцелуй в шею.

- Злой, - разворачиваюсь в кольце рук и оказываюсь с ним лицом к лицу. - Я охраняю свою приватную жизнь, - тоже тихонько смеюсь, почти ему в губы. В желудке начинает приятно щекотать от такой близости.

- Иногда это полезно, - невесомый поцелуй в губы. - Готов?

- Да, - тянусь за добавкой, но он с тихим смехом ловко выворачивается из рук:

- Не сейчас, а то мы точно везде опоздаем.

- Почему? - делаю вид, что очень и очень обижен. – Это, в конце концов, мой день рождения, - скрещиваю на груди руки, - и я, может, хочу его провести дома, только с тобой…

- Ты же любишь сюрпризы? - вскидывает бровь – научился у меня, чертов Йост!

- Ну да, - фыркаю и поправляю клетчатую рубашку с закатанными до локтя рукавами – сегодня никакого гламура. Совсем. Хочу быть обычным.

- Тогда поехали, - снова теплые руки и мягкий шепот, от которого внутри тает вся надуманная стервозность.

POV David

Мальчишка спал, доверчиво прижавшись ко мне. Я поражался его способности спать в самолетах и даже немного завидовал, потому что сам не мог ну никак уснуть, длись полет хоть десять часов, а сейчас мне предстояло выдержать именно такую пытку.

Конечно, я понимал, что полностью конспирацию сохранить не получится, ведь Билл все равно бы узнал, на какой рейс мы проходим регистрацию и, соответственно, куда летим, но что-то мне подсказывало, что он не знал истинных причин, сподвигших меня отметить его совершеннолетие в Нидерландах, куда уже постепенно слетались все наши друзья: Анна, неподражаемый (и вызывающий у меня внутреннее содрогание) Жан, миссис Кернер, Карл и еще десяток самых важных для меня и моего мальчика людей. Я не смог удержаться и отправил приглашение своей семье. Мел, позвонившая, едва получила цветную открытку, сказала, что обязательно постарается прилететь, и что никак не может пропустить такое событие. Теперь самое главное, чтобы маленький ежик, посапывающий у меня под боком, дал положительный ответ всего на один вопрос.

***

- Дэвид, может, наконец ты объяснишь мне, что вообще происходит? - Билл заканчивал наносить чуть розоватый блеск на губы маленькой кисточкой после принятого в отеле душа.

- Кому-то сильно замечательному исполняется 21 год, - смеюсь и, наклонившись, чмокаю его в макушку.

- И все же? Зачем в Амстердам-то? И зачем мы куда-то пойдем на ночь глядя? - кисточка возвращается на свое место.

- Скоро узнаешь, - загадочно улыбаюсь, а внутри все дрожит – то ли от страха, то ли от счастья, то ли от предвкушения.

- Ну, - встает и картинно надувает губы, - у нас дома так красиво, а ты меня затащил в какой-то там отель.

Ну да, в какой-то там президентский люкс Хилтона.

- Потому что так надо. Не злись – от этого появляются ранние морщины, - смеюсь, и мне в лицо тут же прилетает метко брошенная маленькая подушка с кровати.

- Ах ты, - притворно зарычав, кидаюсь на мальчишку и заваливаю его на кровать. Только что накрашенные губы слишком близко, чтобы сдержаться, поэтому…

- Йост, - с шипением отрывается от моих губ минут через десять и смотрит затуманенными чуть злыми глазами, - ты мне все губы смазал…

- Ты и так самый красивый, - целую в подбородок, - и вкусный, - добавляю, глядя на заливающегося краской мальчишку. - Так бы и съел, но нам пора, - с притворном вздохом встаю и помогаю встать ему.

- Я сейчас губы подправлю, - пытается добраться до туалетного столика, уже заваленного горой косметики.

- Нет-нет-нет, идем, - хватаю его за талию и тяну упирающегося мальчишку на выход.

- Но я… - пытается возмущаться он.

- Все равно самый красивый, - буквально выпихиваю его в коридор под удивленным взглядом швейцара (однако какая плохая дрессировка: прислуга не должна показывать эмоции) и тяну к лифтам.

Он перестает сопротивляться, и мы вновь изображаем «друзей на публику». Мы уже хорошо научились сдерживаться на людях, но вряд ли этим может удивить людей, знающих, что мы вместе живем в люксе с одной двухместной кроватью, хотя... чего только в этом мире не бывает.

Я с облегчением выдыхаю, едва за нами с привычным звоном закрываются двери лифта, и неожиданно понимаю, что весь мой первоначальный план безумно пафосен и глуп, поэтому я очень и очень быстро нахожу на панели знакомую красную кнопку с надписью «Стоп» и нажимаю её.

- Дэвид? - Билл резко вскидывает на меня испуганнее глаза. В лифтах он всегда смотрит либо на людей, либо в пол. Почему-то он панически боится их, вот и сейчас в его глазах плескался неподдельный страх.

- Это я остановил, - голос дрожит, а рука в кармане неуверенно сжимает столь важный предмет.

- Зачем? Что-то случилось? – шаг, и мы стоим вплотную.

- Нет, просто… просто… Билл, - внимательно смотрю на него, - я хотел сделать одну вещь на глазах у всех, но сейчас понял, что это должен быть только наш момент и ничей больше, поэтому... Нет-нет, - замечаю, что он хочет что-то сказать, и осторожно прикладываю палец к его губам, заставляя замолчать, - я долго думал, что тебе подарить такого необычного, и подумал… что я хочу подарить тебе свою фамилию, - поднимаю глаза и встречаюсь с его недоуменным взглядом. Улыбнувшись, хотя внутри все натянуто, как струна, говорю: - Выходи за меня, тьфу, то есть давай поженимся. В общем, ты меня понял, - достаю из кармана руку и протягиваю ему ладонь, на которой матово поблескивает в электрическом освещении тонкий платиновый ободок с мелкими черными бриллиантами. - Вильгельм Кернер, я хочу, чтобы ты носил мою фамилию, чтобы ты забрал мои не очень молодые руку и сердце, мою душу, любовь и все, что захочешь. Ты выйдешь за меня? - поднимаю на него глаза. Рука, на которой лежит кольцо, и все внутри дрожит. На лице моего мальчика застыло задумчивое, чуть отстраненное выражение, губа закушена – было видно, что он о чем-то думает. Лишь через пару десятков секунд, которые мне показались вечностью, он поднял взгляд от кольца на меня и неуверенно, едва заметно кивнул.

Глава 17

POV David

Перед глазами плавал сладкий и приятный туман. Все-таки хорошей идеей было собрать всех сегодня здесь – вон как народ развлекается. Никогда не думал, что стилист со странноватой внешностью сможет так отжигать с миссис Кернер, что даже мы с Биллом обзавидовались, хотя подобный опыт за последний год мы обрели просто ого-го какой, но не потому, что нам так нравится шататься по ночным клубам, просто там все находятся в таком неадекватном состоянии, что абсолютно не обращают на нас внимания, и мы можем спокойно заниматься чем угодно, не боясь быть узнанными, замеченными или просто обласканными осуждающими взглядами. Но Жан с бабулей – это еще цветочки, потому что следующая картинка могла вынести мозг кому угодно, а папарацци продали бы за такое фото душу. Представьте себе на полу расстеленное полотно для твистера. Представили? А теперь представьте Анну Винтур и Карла Лагерфельда, завернувшихся в такую фигуру на этом полотне, что составитель «Камасутры» просто умер бы от зависти.

Все-таки праздник удался. Это я понял в тот момент, когда пьяно похихикивающий Билл уселся рядом со мной и прижался поближе. Здесь больше не надо было стесняться и бояться – здесь были только друзья. Бомонд и не очень, которые развлекались, как могли, и уже совершенно забыли про нас. Жаль только, что те, кого я так ждал, и те, кого я так хотел познакомить с моим мальчиком, так и не приехали. Очень жаль, но, может, оно и к лучшему.

- Билл, - тихонько зову мальчика, и он поднимает на меня совершенно трезвые глаза. Ну и правильно, мальчик мой, сегодня слишком важным день, чтобы закончить его в пьяном угаре. - Тебе нравится?

Он на пару мгновений задумывается, а потом его губы расплываются в улыбке, и он утвердительно кивает, а я вздыхаю с облегчением. Это его день и только его. И я не хочу, чтобы он хоть когда-нибудь в жизни стал одним из тех, для кого день рождения в тягость. Я постараюсь каждый такой день превратить в праздник, сделать особенным, я хочу сделать таким каждый день в его жизни.

- Дэвид, - шепот на ухо выводит меня из состояния задумчивости, - пошли подышим воздухом? - вопросительный взгляд и нервно сжимающиеся на моем запястье пальцы.

- Пойдем, - киваю. Если ты хочешь поговорить наедине, то мы поговорим наедине.

POV Bill

С наслаждением вдыхаю свежий ночной воздух и смотрю на огни Амстердама. Это один из тех немногих городов в Европе, который активно живет ночной жизнью, и один из тех немногих городов во всем мире, у которого ночная жизнь намного активнее дневной.

- Ты хотел поговорить? - на талию ложатся теплые руки, а ухо и щеку опаляет дыхание, вызывая в теле сладкую дрожь.

- Я хотел сказать спасибо, - разворачиваюсь, чтобы видеть его немного удивленные глаза.

- За что? - совсем непритворно удивляется и вскидывает брови, как будто его и правда не за что благодарить, но ведь есть за что. Он столько всего для меня сделал, начиная с цветов и шариков в Нью-Йорке и заканчивая тем, что он умудрился собрать всех наших друзей и знакомых здесь, в Амстердаме, в Хилтоне, в одном из банкетных залов, больше напоминающем ночной клуб, и организовал просто потрясающий вечер, а уж про то… про то, что произошло в лифте, я лучше промолчу, хотя молчать нет сил – внутри меня все просто разрывалось. Я не мог понять, да и сейчас не могу, что я чувствую вот так вот, с обручальным кольцом на пальце. Я никогда о таком даже не думал, но тогда в лифте… да почему тогда, ведь это было всего пять или шесть часов назад? В голове словно щелкнуло, и картинка стала целостной: Нидерланды – не только одна из моих любимых стран, но и одна из тех немногих, где можно заключать однополые браки, но…

- Он же будет совершенно недействителен в Нью-Йорке? - вопрос сорвался с губ прежде, чем я успел подумать, что мы говорили о чем-то другом.

- Что-что? - на его лице было такое изумление, что мне захотелось рассмеяться, но ситуация как-то не располагала – слишком важная и слишком романтичная для глупого хихиканья.

- Наш брак, - я совершенно смутился и начал путаться в собственных мыслях, не то что в словах…

- Ты про это? - Дэвид улыбнулся. - Но нам-то никто не может запретить его считать действительным.

- Ну да, - внутри меня бродили какие-то смутные сомнения.

- Ты сомневаешься? - пальцы обхватывают подбородок и поднимают мое лицо. Глаза в глаза – невозможно солгать, да я и не собирался, поэтому лишь кивнул и добавил:

- Но тогда зачем?

- Я же говорил тебе, что хочу, чтобы ты носил мою фамилию и знал, что я твой, только твой и больше ничей, а ты – мой.

Эти слова приятными волнами разливались по телу. Он просто хотел еще одно доказательство любви, хотя они нам давно не требовались – слишком сильной была связь, но если Дэвид хочет… Да и я сам хочу…

- Билл, если ты вдруг не хочешь, то ты скажи – я все пойму, - внимательный взгляд, спокойное лицо, а в глазах плещется тревога и страх. Я на пару секунд прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Хочу ли я? Хочу ли я прожить всю жизнь с этим человеком? Просыпаться с ним каждое утро, завтракать, обедать и ужинать, разговаривать, ходить в кино и гулять, отмечать день рождения и Рождество, заниматься сексом, делать ему минет, ругаться и ждать звонка? Ответ пришел незамедлительно. Сам по себе. Хочу. Хотел, хочу и буду хотеть всегда. Почему?

- Я люблю тебя, - срывается с губ совершенно невольно.

- Я тебя тоже люблю, очень сильно, - вдыхает мне почти в губы и нежно, едва ощутимо касается их своими губами.

- Я хочу, - улыбаюсь.

- Чего? - вскидывает бровь, заставляя меня вспыхнуть. Никак не могу привыкнуть к переменам его настроения: то спокойный, романтичный и чуть грустный, то невыносимый пошляк.

- Дурак, - щипаю его за бок, - я хочу, чтобы мы поженились.

- Я тоже этого хочу, - шепчет на ухо, почти касаясь губами мочки.

- И когда? - вопрос прозвучал немного грубо, но я был слишком взволнован.

- Я собирался завтра, если ты не против…

- Против, - резко вскидываю голову.

- Почему? - такое обиженное лицо, как у ребенка, ей-богу.

- Потому что я хочу сейчас. Ну их всех к черту, поехали жениться? - такого немного попахивающего безумием предложения я от себя даже и не ожидал.

- Сейчас? - на лице Йоста было такое изумление, что я не сдержался и хихикнул. - Но сейчас половина первого…

- Вот только не говори, что всесильный Дэвид Йост не сможет сделать так, чтобы нас поженили прямо сейчас. Ну, не сейчас, - делаю вид, что задумываюсь, - а минут через двадцать.

- А все? - глупый, раздражающий вопрос. Внутри меня всё уже горело от нетерпения.

- Что «все»? Тебе для этого нужен кто-то, кроме меня? - скрещиваю руки на груди и хмурюсь.

- Нет. Идем, - одной рукой хватает меня за руку и тянет на выход, а второй достает мобильный из кармана.

***

- Вильгельм Герман Кернер, согласны ли вы взять в мужья Дэвида Джонса Йоста? - грузный мужчина в костюме поднял на меня вопросительный взгляд.

- Да, - уверенно киваю и чувствую, как мою руку ободряюще сдавливает рука стоящего рядом Дэвида.

Он сумел сделать невозможное: в полночь выдернуть из постели сотрудников посольства, уговорить их приехать и провести церемонию, причем совершенно странную, где не было ни свидетелей, ни гостей, ни парадной одежды и цветов с шариками, ни голубей. Где были только мы, но нам большего и не надо.

- А вы, Дэвид Джонс Йост, согласны взять в законные мужья Вильгельма Германа Кернера?

Пальцы сжимаются еще сильнее, а тихое «Да» заставляет вздрогнуть по непонятной причине.

- Властью, данной мне двумя государствами, я объявляю вас законными супругами, - слишком торжественно и пафосно это прозвучало, но так волнительно и сладко, как, наверное, звучит каждый раз для стоящих здесь пар. - В знак любви и верности вы можете обменяться кольцами.

Я внутренне чертыхнулся: кажется, вот про это-то мы и забыли, но… Дэвид. Я улыбнулся, когда почувствовал, как его рука высвобождается из моей, и повернулся к нему лицом: на открытой загорелой протянутой мне ладони лежали два платиновых ободка – побольше и поменьше.

- Ничего не забыл, - произношу едва слышно с улыбкой и беру кольцо побольше чуть дрожащими пальцами и неловким движением одеваю его ему на палец.

- Все ради тебя, - на мой безымянный палец надевается второе кольцо (заказанное у Франсуа я предусмотрительно переодел на левую руку, потому что два кольца на безымянном пальце правой руки – красиво и значимо, а три – глупо).

- Вы можете поцеловать друг друга, - голос мужчины заставляет вздрогнуть. А я и забыл, что мы не одни.

Внутри все задрожало, когда он коснулся моих губ своими и прижал поближе к себе. Время остановилось, осталось только его тепло, губы, язык, пьянящая радость в крови и накатывающие волнами слабость и возбуждение.

Поцелуй становился все глубже и откровеннее, его руки поглаживали бедра, заставляя прижиматься все ближе и ближе к нему, но что-то настойчиво нам мешало. Покашливание. Дэвид с явной неохотой отстранился, а я недоуменно посмотрел на него: что такое и что не так? А он только ухмыльнулся и, наклонившись, шепнул на ухо:

- Знаешь, первая брачная ночь на ковре в зале бракосочетаний в посольстве – это круто, но вот тот мистер, что тут уже десять минуть кашляет и просто жаждет вручить нам свидетельство о заключении брака, явно этого не оценит, поэтому мы сейчас заберем эту бумажку… - мои щеки вспыхивают от этого многозначительного молчания и осознания того, что мы вот так вот откровенно при совершенно незнакомом человеке…

***

Спустя месяц. Четыре года и четыре месяца после отъезда из Джэксонвилла.

POV David

- Добрый день, мистер Йост, по какому вопросу вам понадобилась моя консультация? - напротив меня в кресле для посетителей сидел мой личный адвокат с весьма тривиальной фамилией Джонсон, но весьма нетривиальными способностями в юридических вопросах.

- Добрый день, я хотел бы составить завещание, - улыбаюсь и кидаю взгляд на стол, где уже лежат приготовленные стопкой документы, на смену которых Биллу понадобился целый месяц. Никогда не думал, что смена фамилии, вернее, появление второй фамилии может доставить столько проблем, ведь достаточно просто приписать дефис и одно слово – и ты не просто Кернер, а Кернер-Йост. Но все оказалось намного сложнее, тем более, что наш брак был не совсем действителен в Нью-Йорке. Тем не менее, изрядная доля нервов, времени и денег – и все наши пожелания были выполнены.

- Дэвид, у вас уже есть вариант завещания? - мужчина начался копаться в портфеле. - Или вы хотите что-то в нем изменить?

- Да, хочу, - киваю, - теперь основная доля наследства, то есть 70 процентов акций и все движимое и недвижимое имущество отходит ему.

Продолжение следует
Продолжение
Предыдущая часть